Произнеси мое имя.

      Хейваджима Шизуо повержен.        Бред, скажете вы? Немыслимо, чтобы сильнейший человек в Икебукуро позволил себя покалечить, не то что убить. В прошлом, да и сейчас, бывало, мужчину ранили. В большинстве случаев это была заслуга одного человека, который сейчас неторопливо шел по коридору районного госпиталя, всеми силами удерживая себя от того, чтобы не сорваться на бег.        Изая не знал: радоваться ему или нет. С одной стороны, из «игры» выбывала самая надоедливая и несокрушимая фигура. С другой… «А что с другой-то?» Орихара медленно остановился, озадаченно глядя в пол. Дальнейший расклад мужчине был неясен, а неопределенность и неясность он ненавидел всем сердцем. Даром что ли его величают искуснейшим информатором в Токио?       Держа руки в карманах куртки, Изая нащупал в одном из них телефон и сжал гаджет до такой степени, что пластмасса неприятно впилась в ладонь. Это немного отрезвило задумавшегося информатора, и он продолжил свой путь, все же ускорив шаг.       Телефон не был виноват в том, что полчаса назад на него пришло сообщение, суть которого заставила Изаю впервые в жизни опешить до такой степени, что даже когда его на повышенных тонах окликнула секретарша, он не шелохнулся. Намие привыкла, что ее работодатель частенько уходит в прострацию, но не с таким же лицом? Женщина уже была готова вызывать скорую, так как со стороны казалось, словно Орихару парализовало. Однако присмотревшись, Ягири положила телефонную трубку и по привычке скрестила руки на груди. Она всегда так делала, когда Изая задумывал очередную пакость и улыбался ядовито, насмешливо, словно уже победил и дело оставалось за малым. Сейчас же в этой уже приевшейся всем ироничной усмешке проскальзывало замешательство. Уголки тонких губ словно не могли определиться - ползти им вверх или вниз. Изая не знал – начать ему хохотать, или в порыве злости смести все со стола. Да, по натуре противоречивый (спокойный, но с капелькой неадекватности) информатор сейчас мысленно расставлял приоритеты – плюсы и минусы, которые он мог извлечь для себя из новости, которую сообщила ему Селти. Даллахан скорее всего писала текст, рыдая невидимыми слезами, отмахиваясь от Шинры, пытающегося ее остановить – предложения были с опечатками. «Ну еще бы, такую прелесть сообщать, и кому?! Злейшему врагу нашего дорого Шизу-тяна, который будет только рад, что тот, наконец, скопытился» Изая не удержался и хохотнул, вновь пробегаясь глазами по строчкам: «Шзуо в боьнице, при смеррти. Это твмя вина…» И уж совсем смешное: «…Этго ты хоел, сволочь?!» Орихара заерзал в кресле и поднялся на ноги. «А «сволочь» она написала без помарок. Забавно, неужто действительно все так плохо?»       Из-за угла Изая наблюдал за тем, как из палаты, тихо прикрыв дверь, вышел Хейваджима младший. Лицо Касуки было бесстрастным, словно он не к брату пришел, а на очередной кастинг. Никаких эмоций.       Орихара не хотел, чтобы его видели, поэтому он дождался, пока актер вместе с поджидавшим телохранителем уйдут из поля зрения и только после этого, оглядываясь по сторонам, прошмыгнул в палату.       Мужчина сразу же прикрыл глаза рукой – его ослепил падающий сквозь два огромных окна свет. Погода стояла пасмурная, но Орихаре понадобилось какое-то время чтобы его глаза привыкли к свету, после чего Изая увидел то, что желал увидеть уже давно. На стерильно белой кровати лежал его давнишний противник. Шизуо был бледен, но без видимых увечий на теле. Так что, не знай информатор всей ситуации, он бы подумал, что Хейваджима просто крепко спит. На больничной койке. В больничной рубахе. С капельницей. Вот потеха!       По-хозяйски пройдя к кровати, Орихара гадко улыбнулся и вынул одну руку из кармана. В ней была пачка сигарет, с которыми Шизуо никогда не расставался. Благо у информатора было достаточно времени и возможностей, чтобы запомнить какую марку предпочитает его ненавистный оппонент, так что, будь Хейваджима в сознании, он бы не отшвырнул «подарок», хоть и принял бы его с недовольным лицом. Потом бы он затянулся, умиротворенно прикрыл глаза и, бросив окурок на землю в свое манере потушил его (пусть и босой) ногой, а после непременно попытался бы приложить Изаю чем-то тяжелым. Орихара хихикнул, представив себе эту мысль в картинках. Мужчина не сомневался, что все так и будет. Хейваджима точно очнется, почуяв запах врага, или «вонь», как он сам выражался. Вернее, должен был очнуться еще тогда, когда информатор заходил в палату. Да, должен был… - Эй, Шизу-тян, у меня для тебя подарочек! Изая сказал это намеренно громко, так что эхо разнеслось по палате. Никакой реакции в ответ. Информатор недовольно хмыкнул, но тут же вновь улыбнулся, подойдя к лежащему вплотную. - Смотрю ты не в форме, - с этими словами он брезгливо поднял руку Шизуо за край белого рукава и тут же отпустил его. Рука с тихим звуком упала обратно,- так что я великодушно помогу тебе. Не переставая ухмыляться информатор уже предвкушал, какое выражение будет у этого до омерзения знакомого лица, когда Хейваджима, наконец, очнется. Быстро сняв пленку с пачки, он впоследствии несколько секунд пытался отцепить ее от пальцев. Когда мужчина доставал сигарету, то почувствовал знакомый запах табака. Это напомнило Изае несколько эпизодов из их с Шизуо многочисленных стычек, когда бармену каким-то чудом удавалось-таки поймать информатора. Из-за близкого расстояния Орихара мог прекрасно чувствовать крепкий запах табака, а от дыма у него начинали слезиться глаза. Шизуо тогда самодовольно скалил зубы и говорил что-то наподобие «Эти глупые слезы тебе не помогут». Но Орихаре всегда везло, и он вырывался из цепкого захвата, на ходу смеясь и вытирая «эти глупые слезы». - Видел только что твоего братца. Похоже, ему все равно, что ты тут валяешься. - Изая вынул вторую руку, сжимающую дешевую зажигалку и чуть наклонился, протягивая обе ладони к лицу врага. - А вот мне не плевать. Видишь, как я о тебе забочусь? Потом обязательно заплатишь мне за труды - знаешь сколько стоит твое курево? Информатор уже приготовился всунуть сигарету в чужие сомкнутые губы и щелкнуть зажигалкой, но остановился. Краем глаза Орихара приметил несколько датчиков дыма на потолке.  «Вот зараза» Со вздохом нескрываемого сожаления мужчина выпрямился, пряча сигарету обратно в пачку и швыряя ее вместе с зажигалкой на прикроватную тумбу. Оба предмета с тихим шорохом проехали по полированной поверхности и остановились у вазы с цветами. Изая с интересом воззрился на букет. Среди нагромождения зеленых продолговатых листьев и стебельков гордо красовались пять антуриумов*. Орихара скривился. У Касуки ужасный вкус, хотя смысл его послания и был уместен.       Опускаясь на стоящий у кровати стул, информатор не спускал глаз с алых цветов. Если бы он сам с какого-то перепугу решил преподнести Шизуо букет, то это была бы неприметная герань*, скромный базилик* или оранжевая лилия*. А лучше все сразу и много. Хоть информатор и был уверен, что Шизуо ничего не понимал в языке цветов, мужчине все равно было немного приятно, что другие скорее всего поймут явный намек и в очередной раз горестно покачают головой, особо не удивляясь. Кстати об остальных… Понятно, что Хейваджима не был подпольным наркоторговцем или большой шишкой со связями, но почему Шинра не взялся сам его лечить?       С этой мыслью Изая встал и подошел к торцу кровати. В специальной выемке для истории болезни лежала папка с несколькими закладками и печатной надписью «Хейваджима Ш.» на обложке. Вытащив ее, мужчина небрежно стал листать исписанные корявым докторским почерком листы. Нахмурившись, он приблизил папку, закрывая ею свое лицо.        Через какое-то время край папки медленно опустился, открывая сощуренные карие глаза.  «Да вы шутите…» Орихара еще раз недоверчиво покосился на смутившую его надпись и вернул бумаги на место.  «Амнезия? Какая к чертям амнезия, если этот придурок еще вчера жаждал моей крови и ради этого даже…»       И тут Изаю передернуло. Как раз вчера он встречался с заказчиком, одним из самых опасных и неуравновешенных представителей его обширной клиентуры. Имени информатор не запомнил, но в памяти чудесно отпечаталась пренеприятнейшая физиономия и громкий скрипучий голос, от которого у Орихары сводило зубы. Псих был немаловажной фигурой в мафиозных кругах, платил неплохо, да и обработка его заказа не заняла много времени. Курьер быстро со всем справилась и доставила требуемые документы в срок. Правда, мафиози был жутко недоверчивый, поэтому требовал явки непосредственно самого Изаи – он боялся подставы. Орихаре было нетрудно приехать на место назначенной встречи без каких-либо опасений – Селти была неподалеку для подстраховки (за дополнительную плату, разумеется). В итоге сделка почти состоялась. Почти, потому что в тот момент, когда Орихара протянул руку, намереваясь передать пакет с документами клиенту, послышалось знакомое громогласное «Иза-а-я!» и в сторону информатора со свистом полетел подвернувшийся Хейваджиме под руку ящик с порохом. Орихара, по привычке, успел отскочить. Его почти не задело, а вот мафиози, который замешкался, обдало огненной волной, и на причале, где происходила встреча, прогремел довольно мощный взрыв. В конечном итоге, информатор благополучно вернулся в свой офис, сетуя на непутевого блондина, по чьей милости мех на куртке теперь был опален, а сам Изая пропах гарью так, что Намие в ужасе отшатнулась от начальника, когда тот прошел рядом. У Сэлти тряслись руки, когда она вернулась в квартиру Кишитани. Шинра тогда битый час пытался выяснить, что такое ужасное произошло на ее работе, но даллахан лишь закрылась от жениха в ванной и просидела там два или три часа, пока не решилась сказать ему, что вид обугленного человеческого тела заставил бы ее вырвать, будь она сама человеком. В ту ночь духу снился один из немногочисленных снов – слепая, нечеловеческая ненависть в глазах подчиненных сгоревшего заживо якудза. На утро Стурлусон подумала, что такая ненависть даже между Изаей и Шизуо никогда не проскакивала. Это было глупое, животное чувство, вызванное в стае из-за утраты вожака.        Вспоминая все это, Орихара еще раз про себя задался вопросом: «Какому дураку пришло в голову хранить взрывоопасный порошок на виду у всех?». Не найдя достойного литературной речи ответа, мужчина мысленно вернулся к СМС-сообщению от курьера. «Это твмя вина» Да, конечно. Он сам что ли заставил Хейваджиму прийти на причал и схватить этот треклятый ящик? В чем-то Орихара спорить не собирался. Встреча происходила на территории противника, бармену ничего не стоило вычислить врага по тому же запаху или по ощущениям какого-то внутреннего радара (в существовании которого Изая нисколечко не сомневался, поскольку еще со времен первой драки не считал Хейваджиму обычным человеком). Исходя из этого, можно было предположить, что Изая причастен к нынешнему положению оппонента. Информатор знал, что мафия не прощает опрометчивых поступков со стороны, и любым способом добьется отмщения. Но в этом случае Орихаре оставалось лишь посочувствовать нерадивым мстителям, поскольку он был уверен, что Хейваджима непременно наваляет бандитам по первое число, едва завидев их на горизонте. - Шизу-тян, что это за бред про твою память? Чем же они тебя таким приложили? Или твой мозг с перепугу заклинило, когда ты увидел сотню вооруженных мужиков? – Изая очень медленно обогнул кровать и остановился с правой стороны оной, глядя на бледное лицо лежащего мужчины. Естественно информатор говорил не всерьез, но от таких слов Хейваджима должен был даже с того света вернуться, чтобы дать в морду назойливой блохе. Ответа не последовало. Орихара начал злиться. - Да хватит уже дурака валять. - Состроив недовольную мину, Изая бесцеремонно уперся коленом в матрас и, перекинув вторую ногу через тело Шизуо, уперся руками по обе стороны от его плеч. - Нравится морочить окружающим голову? А может, тебе просто внимания не хватает? Бедненький Шизу-тян, не придумал ничего лучше, кроме как на жалость давить. Ты меня огорчаешь… Пальцы информатора с силой вцепились в холодные скулы, приподнимая голову мужчины. Орихара наклонился к ненавистному лицу, кожей улавливая чужое едва ощутимое дыхание.  «Жив таки, засранец» - Амнезия вследствие тяжелейшего сотрясения мозга… - вслух процитировав диагноз, Изая презрительно хмыкнул, и легонько покачал голову бармена из стороны в сторону. - Да разве в этой голове есть чему «сотрясаться»?  Следующие несколько секунд в палате стояла тишина. Орихара пристально всматривался в закрытые глаза и тонкие неподвижные губы. Вот почему этот придурок так спокоен только когда находится в отключке?        Горестно вздохнув, информатор решил предпринять еще одну попытку достучаться до сознания Хейваджимы. - А знаешь... - Переместив руку на шею, и слабо сжав пальцы, мужчина наклонился ниже, и зашептал Шизуо на ухо. - Будет до одури смешно, когда ты очнешься, и не вспомнишь кто я.  Гадко хихикнув, информатор придал своему голосу побольше яда и продолжил: - Специально приду тебя навестить. Буду смотреть на твою недоумевающую рожу и делать вид, что я твой сводный брат. - Тут Изая прикинул, что это будет не так уж сложно сделать, поскольку у них с Касукой была примерно похожая внешность, так что убедить растерянного блондина не составит особого труда. - Я сломаю твою жизнь, Шизу-тян.        Тишина.       Пальцы на шее начали дрожать. Улыбка потеряла былую едкость. Орихара был на грани истерики.  - Слышишь? Сломаю… Тихий выдох. Губы не дрогнули, глаза не открылись. - Сломаю к чертям! Уничтожу! Ты больше не сможешь меня ненавидеть! Ты больше… Не сможешь… Дрожь в пальцах усилилась. Голова информатора поникла, мужчина заскрипел зубами.  «Да очнись же наконец, сволочь»       Прошло несколько минут. Изая молча слез с кровати, потухшим взглядом еще раз скользнув по бледному лицу. Проигнорировав тот факт, что ботинки оставили грязь на простыни, мужчина словно в тумане направился к выходу и скрылся за дверью, пока на его недавние крики не сбежался медицинский персонал.       На следующий день Орихара вновь пришел в госпиталь. Переступив порог палаты мужчина замешкался. Стоящий к нему спиной ученый без признаков дружелюбия в голосе спокойно произнес: - Пришел добить или совесть замучила? Изая про себя задался вопросом: есть ли у Кишитани вторая пара глаз на затылке, и молча подошел ближе. Шизуо лежал в кровати, как и прежде, но с открытыми глазами, что крайне обрадовало информатора. Теперь он выскажет Хейваджиме все, что думает, как только Шинра уйдет. Но тот уходить не собирался и явно был настроен продолжить разговор. Или допрос, или назревающий скандал. Изая шумно вдохнул, отмечая, что блондин никак не реагирует на присутствие посторонних. Видать крепко его саданули – дезориентация и все дела. - Жить будет? – без особого интереса спросил Орихара, глядя на безразличное бледное лицо лежащего. Шинра поправил очки и сунул одну руку в карман своего белого халата. Скорее всего благодаря излюбленному предмету гардероба его и пропустили так легко.  - Жить-то будет, если якудза не додумаются завершить начатое и у тебя хватит ума не усугублять его положение. – Мужчина повернул голову и посмотрел на Изаю. - Почему тебя впустили? Орихара недовольно цокнул языком. Касука из лучших побуждений решил, что с охраной его брат будет в безопасности, потому и приставил к дверям парочку своих секьюрити. Информатору стоило немалых усилий отвлечь парней в черном, чтобы попасть к Хейваджиме.  - Ну, знаешь, мне платят больше, чем низкосортному актеру – ребятам было чем соблазнится. - Ожидая, что при не особо лестном упоминании Хейваджимы-младшего Шизуо подаст малейший признак заинтересованности, информатор пристально всматривался в бесстрастное лицо блондина. Шинра, угадав мысли Изаи, лишь устало вздохнул и раздраженно произнес: - Твои гляделки не помогут. Информатор перевел на ученого непонимающий взгляд. - У него тяжелейшая амнезия.  - Я знаю. - Ты не понимаешь. - Кишитани почему-то начал злиться и слегка оскалился. - Он, может, вообще не осознает, где находится, что происходит, кто он… Мужчина замолчал и, переведя взгляд на Шизуо, обреченно закончил: - И кто мы. - Ну… Да, при амнезии такое поведение характерно, - голос информатора звучал с легкой издевкой. - Кому как не тебе это знать. Мужчина, склонив голову на бок, улыбнулся, глядя на ученого. Шинра от этих слов пришел в бешенство. С нехарактерной для него агрессией он резко схватил Изаю за края капюшона и грубо толкнул его. Сбитый с толку Орихара уперся копчиком в край тумбы, руками ухватившись за ее края.        Удивление сменилось глубоким недоумением, когда Шинра – обычно добродушный, играющий роль третьей примирительной стороны в их с Шизуо перепалках – поднял голову и посмотрел прямо в глаза Изае. Информатора пробрала дрожь. С такой ненавистью и злобой на него не смотрел даже Хейваджима.  - Клянусь, если бы я мог, придушил бы тебя прямо здесь и сейчас, - Кишитани чуть ли не ядом плевался, произнося эти слова, - но Сэлти не выдержит, если я уподоблюсь тебе. - А-а, ты же все еще у нее под каблуком ходишь. – Изая понимал, что Шинру в данный момент действительно сдерживает лишь мысль о даллахан, но мужчина не мог смолчать, поскольку ситуация почему-то начала раздражать и его. - Не пора ли повзрослеть, Шинра?  Кишитани отпустил края обитого мехом капюшона и, даже не глянув на прощание ни на Шизуо, ни на Изаю, направился к выходу.  - Его память не вернется. Фраза прозвучала в помещении как благословение. Или как… «Проклятье» Орихара для себя все еще не мог определится на пользу ему будет потеря памяти Хейваджимы, или во вред. Взявшись за ручку двери, Кишитани бесцветным голосом продолжил: - Медицина тут не поможет. Присутствие кого-либо из знакомых тоже. Горестно усмехнувшись, громко, так чтобы информатор это услышал, ученый закончил: - Будет чудом, если он вспомнит хотя бы имя кого-либо из нас. «Ну, это вполне осуществимо» Когда дверь с тихим щелчком закрылась, Изая вновь повернулся к кровати. Анализируя услышанное, мужчина в уме прикидывал, кого же первым вспомнит Шизуо. Произнеси моё имя, Я буду знать, что ты вернулся, На время ты снова здесь. О, давай вспомним о том, Что можем вспомнить только мы вместе. Расскажи мне о том, что было до моего рождения, о том, что было в детстве. Логически получалось, что того, кто будет находиться рядом с ним чаще остальных. Орихара с сожалением подумал, что при раскладе дел, когда брат Хейваджимы днями пропадает на гастролях, а Шинра и Сэлти заняты своими «неотложными» делами, кроме информатора, собственно, никого и не остается в кандидаты на «отрезвление». Троицу подростков, Саймона и Тома мужчина в расчет не брал – первым, по сути, вообще никакого дела до бармена не было. Ну, поскучают пару деньков; Кида будет постоянно в напряжении из-за того, что Орихара останется без «отвлекаловки» (понятное дело, что Изая, за неимением возможности выпустить пар, срываться в первую очередь будет на нем); Микадо все еще зациклен на Долларах, а Сонохаре и подавно безразлична пропажа с улиц Икебукуро едва знакомого ей мужчины; Саймон скорее всего захочет размазать информатора по ближайшей пригодной для этого поверхности, но это мелочи, Орихаре ничего не стоит обходить «Русские Суши» стороной; Том, в свою очередь, вероятнее всего обреченно вздохнет и найдет себе нового телохранителя.  «Да, таковы реалии нашей жизни, Шизу-тян. Сегодня ты им нужен, ты у них на виду, а завтра о тебе уже все забыли» Изая присел на знакомый стул, повернув его другой стороной к кровати, и положил руки на край спинки. Вслух продолжив свою мысль, информатор сдавленно произнес: - Хотя, в последнем тебе удалось всех опередить и переплюнуть во многократном размере. – Мужчина ехидно улыбнулся, упираясь подбородком в скрещенные кисти. - Одно из твоих немногочисленных достижений, можешь собой гордиться.  В собственном голосе Орихара уловил нотки обиды. Отчасти это не было удивительно – информатор действительно не испытывал особого удовлетворения от факта, что отныне он какое-то время может жить спокойно. Не то чтобы частые стычки с Шизуо привносили в жизнь Изаи что-то особенное, но теперь будет скучновато. Да и тише станет, а тишину Орихара не очень любил - хорошо спалось, когда мужчина знал, что нынче вечером он в очередной раз подставил оппонента, в следствие чего у того появилась пара лишних синяков или переломов, а ненависть Хейваджимы получила еще один повод для существования.        В памяти информатора всплыло извечное громогласное «Иза-а-я!», эхом разносившееся по улицам Икебукуро. Мужчина улыбнулся воспоминанию, опуская голову, лбом скользя по отчего-то похолодевшей коже рук.  «Говоришь, если вспомнит имя?» Одна рука пришла в движение и легла рядом с неподвижной ладонью Шизуо. Кончиками пальцев Орихара ощутил мягкость больничной простыни.  - Эй, Шизу-тян, - Изая отметил, что глаза Хейваджимы снова были закрыты. Создавалось впечатление, что блондину наскучило всматриваться в белый потолок (если он вообще его видел, а не путешествовал мысленно по другим вселенным), и теперь мужчина дремал.  - Представь на секунду, как будет весело, если первым, кого ты узнаешь, буду я.  На улице громко просигналила машина, и это отвлекло информатора. Орихара лениво посмотрел в сторону окна. Какой-либо реакции на свои комментарии в ближайшее время он отчаялся дождаться. О чем-то вспомнив, мужчина медленно повернул голову в сторону тумбы и с нескрываемым раздражением отметил, что букет антуриумов остался на месте.  «Надо будет в следующий раз заменить этот веник чем-нибудь пристойным»  С этой мыслью информатор скользнул взглядом по поверхности тумбочки. Сигарет, как и зажигалки, там не оказалось.  «Медсестра или Шинра? А, плевать» Не особо расстроившись из-за пропажи своего вчерашнего «презента», Изая устало выдохнул и собрался уходить – пусть сегодня ему и удалось выкроить немного времени, но работа ждать не будет. Ты касаешься моей руки, Когда цвета оживают в твоём сердце и в твоём сознании. Я пересекаю границы времени, Оставляя настоящее, чтобы снова быть с тобой. - Что ж, пора мне отчаливать. Мужчина уже собрался подняться со стула, как в следующую секунду его будто током прошибло – на его руку легла чужая ладонь.        Резко подняв голову, Орихара растерянно посмотрел на очнувшегося Хейваджиму. Вернее, ему показалось, что тот очнулся – янтарные глаза смотрели на Изаю, ясно давая понять, что Шизуо осознает чье-то присутствие рядом. Правильно, что «чье-то»: поскольку криков и швыряния мебели не последовало, Орихара сделал вывод, что блондин его не узнал. Оно и к лучшему, наверное.        В целом создавалось впечатление, что Хейваджима не просто из-за растерянности схватил ладонь Изаи. В его глазах не было прежней тупой апатии, они были живыми – мужчина находился в сознании.  «Нужен кто-то, кто рядом и утешит?» Изая машинально сжал чужие пальцы и тут же осекся, но руку не убрал. «Знал бы ты, чья ладонь сейчас служит тебе связью с реальностью…» Вновь опустив голову, дабы не видеть этот непонимающий взгляд, информатор задумался. С таким раскладом дел, чтобы добиться успеха в скорейшем «выздоровлении» блондина, ему, Орихаре, придется чуть ли не ночевать в палате. Беря во внимание специфику своей работы, такого информатор себе позволить не мог. Но, слегка подкорректировав непостоянный график, мужчина спокойно мог приходить к Хейваджиме в любое время суток. Если понадобится – каждый день.  «Ты вспомнишь мое имя первым… И это будет худшим, что когда-либо случалось с тобой в этой жизни» Изая мельком глянул на лицо блондина. Шизуо опять провалился в бессознательное состояние – его глаза были закрыты.       Облегченно выдохнув, Орихара брезгливо высвободил свою ладонь и поднялся на ноги. Идя к двери, мужчина вспоминал их с Хейваджмой школьные годы: первую встречу, первую агрессию и схватку. У Шизуо наверняка остался шрам – Изая довольно сильно ранил мужчину, вложив в замах своей руки всю начавшую в тот момент зарождаться беспочвенную ненависть – хоть на нем и заживает все, как на собаке.        Метафора вызвала у информатора тихий смешок. Интересно, а собаки теряют память? Как они живут после этого? Отвергает ли таких стая? Они остаются бродить одиночками или их, по неосмотрительности,  сбивает машина? Гибель от попадания под колеса Хейваджиме точно не грозила – проверено на многочисленном опыте – а вот смерть в унылом одиночестве… «Очень даже возможно, но…» Орихара взялся за ручку двери, слабо морщась, не в силах избавится от чувства прикосновения к ладони. На лице информатора расползлась едкая ухмылка. - Так легко ты от меня не отделаешься, Шизу-тян. Щелкнул замок, в палате воцарилась тишина. Шизуо лежал на кровати, словно мертвец: неподвижный, с бледным лицом и еле уловимым дыханием.        Рука слабо дрогнула и дернулась в сторону в поиске исчезнувшего тепла.  Мы дышим тем же воздухом, помнишь, Как ты касался моей руки? Ты ничего не осознаешь, твои руки неподвижны, Ты просто не знаешь, что я здесь. Это так больно! Я молюсь, чтобы вскоре Тебя отпустили туда, куда стремится твоя душа. - Знаешь, Шизу-тян, довольно скучно болтать с тобой, когда ты не огрызаешься, - Орихара сидел на полюбившемся стуле, свесив одну руку со спинки, а локоть другой уперев в ее край, положив голову на раскрытую ладонь.       Хейваджима до сих пор не пришел в сознание, и информатору приходилось часами выслушивать собственные монологи, в которых нередко проскальзывали колкости и нескрываемый сарказм. Несколько раз Изая прикасался к Шизуо: дергал за рукав больничной рубашки, ногой пытался трясти кровать (что удавалось вполне легко, так как у больничных коек ножки были с колесиками; один раз Орихара слегка перестарался, и кровать с тихим скрипом отъехала к окну, чуть не врезавшись в стену. Изае тогда пришлось попотеть, пока он не вернул мебель на прежнее место, и с тех пор решил избегать подобных шуточек), вчера он окончательно потерял всякий стыд и капнул пару капель на лицо Хейваджимы принесенной с собой Кока-Колы. В итоге блондин не очнулся, а информатору пришлось форс-мажорно искать салфетки, чтобы скрыть факт своей проделки – в палату вошла медсестра. - Огорчаешь ты меня, Шизик, сильно огорчаешь… В эту кличку Орихара вложил всю свою усталость и негодование, скопившееся за последние несколько дней. Целую неделю он лихорадочно выискивал любую возможность прийти в госпиталь: срывал собственные планы, отменял встречи, дал Сэлти оплачиваемый отпуск, только бы она отстала от него со своими СМС-сками вроде «Что случилось?» или «Где ты пропадаешь?». Естественно, даллахан никоим образом не волновало, чем информатор занимался в свободное от работы время (за исключением тех моментов, когда они с Шизуо пересекались, и Икебукуро всю ночь не мог сомкнуть глаз).  «На то она и дух, чтобы чуять западло издалека. Будто я могу что-то сделать этому придурку, когда он в таком состоянии… Нет, могу, конечно, но ведь тут никакого азарта, что толку напрягаться?» - Что-то ты зачастил сюда приходить. Шинра закрыл за собой дверь и подошел к Орихаре, становясь по левую сторону от оного. Изая недовольно промычал в ответ: - Шизу-тян не желает меня узнавать. Я к нему уже неделю таскаюсь. - Строя из себя мученика, информатор устало выдохнул, и закрыл глаза: вид неподвижного Хейваджимы ему успел порядком надоесть. - Стараешься, стараешься, и все без толку. - Да, кстати, насчет этого… Орихара лениво повернул голову, и приоткрыл один глаз, устремляя на ученого вопрошающий взгляд. Шинра сдавленно кашлянул и поправил очки. Ученый кинул беглый взгляд на прикроватную тумбу: его внимание привлек букет из ярко оранжевых лилий и нескольких невзрачных цветков базилика. Антуриумы покоились в стоящем рядом с тумбой мусорном ведре. «В чем-то он предсказуем» - с горечью подумал Кишитани и забыв, о чем хотел сказать до этого, насмешливо заметил: - Поторопился ты с цветами, принес бы уже на кладбище. Изая оценил тонкий сарказм знакомого и усмехнулся: - Купил, пока средства имеются, а на могилку ему нанесут будь здоров, он ведь у нас парень общительный - друзей у Шизу-тяна пруд пруди! – сказав эти злые, но без особого энтузиазма произнесенные слова, информатор как-то странно посмотрел на Хейваджиму. «Жалеет?» - промелькнуло в голове у Шинры, но тут мужчина вспомнил, что хотел сказать Орихаре с самого начала. - Так вот. - Изая не повернулся, делая вид, что ему все равно, и Кишитани решил выложить все разом, дабы не затягивать, - насколько я понял из разговора с его доктором, и, делая выводы из собственных наблюдений, могу точно сказать, что… Изая напрягся. «Он точно никогда не очнется. Твои попытки бесполезны. Эвтаназия – единственный шанс для него спокойно отойти в мир иной» Пока Орихара перебирал в уме возможные варианты выводов ученого, тот вновь кашлянул и с интонацией, словно делал информатору некое одолжение, закончил: -…он придет в себя, если рядом постоянно будет какой-нибудь внешний раздражитель.  Изая повернул голову, деля вид что сильно удивлен и заинтересован, хотя на самом деле прекрасно понимал, к чему клонит Шинра. - Поэтому, скорее всего, результат будет получен, если ты продолжишь ходить к Шизуо и дальше. Мужчины произнесли это в унисон, хоть голос Изаи и отдавал едкостью. Шинра тоже был во многом предсказуем, а его заумные фразочки у информатора уже в печенках сидели еще со времен школьной скамьи – сформулировать их самостоятельно не составляло никакого труда. - Хоть Сэлти и не будет в восторге от этого, - оставив последнее слово за собой, Кишитани, в очередной раз поправив свои очки, кивнул головой в знак прощания и вышел из палаты. «И за этим он сюда пришел? Сказать мне то, что и так очевидно? Даже пульс не померил… Ха-ха, хреновый из него доктор…» Орихара, проводив ученого взглядом, повернулся к Хейваджиме. -…да и товарищ тоже никаковский. Изая зевнул. За окном стоял осенний вечер, мужчину клонило в сон – он просидел с Шизуо весь день в надежде, что тот очнется.  «Раздражитель постоянно рядом будет… Мне теперь тут ночевать что ли?» Недовольно хмыкнув, Изая посмотрел на свою руку, которая, свесившись, находилась в каких-то сантиметрах от руки Шизуо. Орихара нахмурился и сжал руку в кулак, вспоминая, как ранее Хейваджима, очнувшись, ухватился за его ладонь. От этой мысли по пальцам вновь разлилось призрачное тепло. - Ну уж нет. Какая-то случайность не умерит моего триумфа, когда ты, наконец, очнешься, сволочь. Уходя, Изая отчего-то чувствовал себя подавленным. Последние слова мужчина произнес, скрепя сердце. Пожалуйста, произнеси моё имя, Вспомни, кто я, найди меня во вчерашнем мире. Ты снова так далеко от меня, Когда спрашиваешь меня, кто я.       Раздражающее тиканье часов заглушал голос ходившего туда-сюда по палате Орихары. Изая увлеченно что-то рассказывал, временами жестикулируя в своей манере и злорадно посмеиваясь. - А потом Намие сделала такое страшное лицо, - информатор попытался его скопировать и громко хохотнул, - и вышла, хлопнув дверью. Еще и мой любимый вазон с геранью опрокинула. Ну скажи, разве стоит так нервничать только потому, что твой брат наконец-то потерял девственность?  Замолчав, Орихара повернулся лицом к больничной койке. Сам он стоял у противоположной стены, размышляя о том, что Шизуо скорее всего неинтересны подробности личной жизни младшего брата, так что вопрос можно было считать риторическим; тем более, он бы и так остался без ответа: Хейваджима хоть и лежал с открытыми глазами, но продолжал игнорировать происходящее вокруг.  «Достал уже в молчанку играть» Пройдя вперед, Изая нагнулся, положив ладони на торец кровати. Сколько раз он уже приходил сюда? Какую по счету ночь он проводит в этой душной палате, питая глупую надежду, что его старания себя оправдают? Все уже давно смирились с тем, что Икебукуро остался без своего «любимчика» и «защитника». Многие устали ждать, разуверились. Тогда почему он, Орихара Изая – тот, кто по сути должен был первым поставить на Хейваджиме крест и тихо радоваться – упорно продолжает втайне надеяться на чудо? Принцип? Убеждение? «Да уж, не умею я себе отказывать в маленьких радостях» Оттолкнувшись, информатор медленным шагом обошел кровать и, поправив висящую на спинке стула (повернутого уже как надо) куртку, сел на него, раздраженно фыркнув.  - Не думал, что приводить тебя в чувства будет так утомительно. Я потом стрясу с тебя за причиненный моральный ущерб. Шизуо продолжал пустым взглядом смотреть в потолок, изредка моргая. Запрокинув голову, Изая скосил взгляд, следя за лицом ненавистного ему мужчины. Согнув правую руку в локте, Орихара вальяжно облокотил ее на спинку стула. Все же непривычно, когда Хейваджима, находясь в такой непосредственной близости от информатора, не обращал на того никакого внимания.  «Даже обидно немного» Улыбнувшись своей мысли, Изая коротко вздохнул. Со стороны кровати послышалось еле уловимое движение. Резко подняв голову, Орихара встретился глазами с блондином.  «О, да неужели…» - Оя, Шизу-тян, ты, наконец, соизволил меня вспомнить? – Информатор слегка наклонил голову, не прерывая зрительного контакта, и с насмешливой интонацией продолжил. – Я уж думал, мне тут на ПМЖ придется оставаться, а ты так шустро очнулся.  Шизуо продолжал неотрывно смотреть на информатора, даже не моргая, что немного насторожило Изаю – вдруг сейчас придется спасаться бегством? - Ну же, Шизу-тян, это я - твой любимый Изая-кун, - рука соскользнула со спинки стула и очень медленно начала тянуться к лицу Хейваджимы, - тот, которого ты так обожаешь. «Или ненавидишь, поди тебя разбери» Орихара уже праздновал победу, своего рода персональный триумф, когда кое-что заставило его руку резко остановиться и безвольно упасть на кровать рядом с ладонью Хейваджимы.  «Какого черта?» Шизуо смотрел спокойно. Его взгляд был осмысленным. «Шутишь что ли?» Он был искренним. «Не смей…» Этот взгляд молча спрашивал: «Кто ты?»       Вечерний Икебукуро красочен всегда. Много народу, множество автомобилей, обилие звуков. Но в дождливую погоду район преобразовывался в довольно унылое зрелище. Улицы пустовали, машины ездили редко, а в воздухе было слышно лишь монотонное капание воды.        По одному из таких серых переулков шел прославленный на весь Токио информатор. Мужчина был расстроен во всех смыслах этого слова. Нет, на факт того, что Хейваджима его не узнал, Изае было плевать, Орихару печалило, что вопреки всем приложенным усилиям результат не был достигнут. Или он просто хотел так думать.  Знаешь, Шинра, люди часто прикрывают свои истинные мотивы чем-то другим, менее значительным, но более очевидным для них самих. Надеются, что так они спасутся от самих себя. Ведь проще жить, если уверен в том, что твои действия оправданы, согласен? Кишитани тогда согласился с Изаей, ведь информатор по большей части был прав, хоть и интерпретировал свои выводы в своеобразной манере (к которой ученый за время их знакомства привык и предпочитал не спорить, даже если думал, что рассуждения Орихары попахивают эгоизмом).       Сейчас Изая улыбался, понимая, что попался на своих же доводах.  «Ну, я ведь тоже человек…» Однако подобная отговорка лишь злила информатора, заставляя останавливаться и раз за разом прокручивать в памяти выражение глаз Шизуо, от которого в груди что-то начинало противно ныть. «Значит вот ты как, да?» Прислонившись к ближайшей стене, Изая провел ладонью по мокрым волосам и брезгливо отряхнул руку. Куртка насквозь пропиталась дождевой водой, и одежда неприятно липла к телу. Орихара раздраженно повел плечами. «Ты чертов эгоист, Шизуо» Понимая, что в последнем он по большей части ссылается на себя, информатор скрипнул зубами и зажмурился. От досады хотелось заплакать. Все же мужчину расстроил факт того, что он наивно понадеялся на лучшее.  «Глупенький Изая» Самобичевание можно было отложить до момента, пока Орихара не окажется в своем доме. Там и сухо и поуютней. Произнеси моё имя, Пока цвета оживают в твоём сердце и в твоём сознании. Я пересекаю границы времени, Оставляя настоящее, чтобы снова быть с тобой. - Ну, как успехи? - Никак. - Хм, значит не узнал? - Нет… - Изая. - … - Завязывай. У тебя своя жизнь, если ты будешь и дальше продолжать в том же духе – угробишь себя.  - А разве будет не лучше? Мне кажется, все только этого и ждут… - Изая. - …Я понял. Хорошо.       Ни парадного костюма, ни жалостливых слов. Он просто пришел попрощаться.  - Ну, бывай здоров, Шизу-тян. Янтарные глаза по-прежнему устремлены в потолок, тело неподвижно, а голос нем. - Было весело… Отчасти.       Изая снисходительно ухмыльнулся, глядя на бесстрастного Хейваджиму и развернулся к выходу. Берясь за ручку двери, информатор еще раз мысленно вернулся к тому времени, когда они с Шизуо встречались на улицах Икебукуро; когда информатор втихомолку потешался над выражением недоумения на лицах прохожих и ярости в глазах оппонента. Хорошие были деньки, но теперь…  Орихара сжал дверную ручку, отчего пальцы заскользили по металлической поверхности.  «Надо просто забыть, да?» Мысленно сплюнув, в надежде, что от этого хоть чуть-чуть полегчает, Изая уже готов был захлопнуть дверь, обрезая большую часть своего прошлого, как в висках прозвучал глухой удар собственного сердца.        Быть может, ему привиделось. А может все было взаправду.  Надежда всегда умирает последней, так ведь, Шинра? Слезы навернулись сами собой. В этом мире почти все предсказуемо… Руки дрожат не потому, что ему так хочется, а потому что… …да уж, все, кроме него.  Изая улыбается. Улыбка искренняя, впервые за многие годы. Он хочет рассмеяться, но не может – ком в горле не дает сделать вдох.  Это ведь неспроста, верно? Произнеси моё имя... - Изая.