Как тогда, на берегу озера за ветвями деревьев.

Помнишь ли ты нашу первую встречу? Скорее всего нет, да и плохие воспоминания всегда охота забыть.. В то время, как для тебя они были ужасны, я видел нечто прелестное... Помню, светило солнце, и его лучики играли на гладкой поверхности озера, ветра не было, и тихо пели птички. Ты сидела у самой кромки воды, скрытая от моих глаз ветвями деревьев, и тихо плакала. Именно на звук плача я и шел. Вообще, сначала мне казалось, что это плакала сестра, и я просто не мог остаться равнодушным, а когда увидел тебя… Внутри словно что-то оборвалось и я просто замер. Я не мог понять, что могло опечалить такое светлое и нежное существо. С ветки, которая была потревожена моей рукой, взлетела птица, и ты резко оглянулась, встречаясь своим взглядом с моим, и тогда я все понял… В твоих глазах была боль. Очень много боли. И почему я вспомнил об этом сейчас?.. Тихий стук в дверь наполнил мою комнату, но я уже знал, кто за ней стоит. Твои шаги я узнаю всегда. Даже несмотря на то, кто ты теперь, какой у тебя возраст и прочее, твои шаги всегда тихие, с определенным ритмом, который нельзя спутать. Даже когда ты торопишься на помощь к напарнику, этот ритм и аккуратность я узнаю всегда. — Можно? — твой спокойный голос рассекает тишину комнаты, но мне это нравится. Я вообще люблю, когда ты говоришь. Обычно ты отмалчиваешься или вставляешь всего несколько слов, но, если разговорить, ты так погружаешься в тему, отдаешься ей полностью и ведь всегда говоришь только то, о чем знаешь. Это не только познавательно… не только… — Конечно, проходи, — я киваю в знак согласия и жестом предлагаю войти ко мне. Теперь я вижу тебя во весь рост. Твои глаза снова печальны… Ты снова видел что-то плохое и тебя это волнует… Ты переживаешь, не находишь себе места и не можешь никому ничего сказать, чтобы не волновать их. И это правильно. Другие не как я, они начнут паниковать, бояться друг за друга и за нас, и это только усугубит все. — Снова ты что-то видел? Ты киваешь, проходишь дальше в комнату, садишься в кресло напротив меня, смотришь в сторону и молчишь. Собираешься с мыслями, я знаю… Я очень хорошо тебя знаю. Я вижу даже то, как нервно ты время от времени поправляешь рукав. — Хочешь поделиться? — я никогда не принуждаю тебя рассказывать, я знаю, тебе больно это уже только вспоминать, не говоря уже о том, чтобы рассказать. Ты отрицательно мотаешь головой, хорошо, я согласен и с этим, давай помолчим.. Я поднимаюсь со своего места, беру плед, а после укрываю им тебя. Все проходит молча, также молча я наливаю нам чай. Предлагать тебе сладости не имеет смысла, ты не слишком большой их любитель, да и просто это не для нынешней ситуации. Проходит еще время и в твои руки опускается горячая кружка, кажется, ты начинаешь об неё греться, потом делаешь пару глотков, и вот происходят изменения. Ты постепенно начинаешь расслабляться и принимать свое видение. Твой дар никогда тебя не обманывает… — Я видел… — ты замолкаешь и переводишь взгляд в кружку, наблюдая за бликами света от светильников на темной воде, а потом продолжаешь… — Видел, каким будет конец в этот раз… Увы, но мы никогда не могли изменить исход нашей жизни. Сколько не пытались, все происходило и заканчивалось именно так, как ты видел, а потом вновь возрождалось. Казалось бы, ты видел, как все кончится, и должен быть к этому готов, но к смерти нельзя приготовиться. Твой дар удивителен, но в то же время он один из самых страшных. Честно говоря, я счастлив, что не вижу того, что видишь ты. Я не смог бы, наверное, так жить… Знать и не иметь ни малейшей возможности изменить, знать и не сдаваться до последнего. Ты умираешь каждый раз при таких ведениях, а потом еще и тут, в жизни… Это сложно, страшно. Но ты не ломаешься, еще ни разу не сломался и не убежал от своего знания… Хотя… В то время, как ты героически принимаешь то, как умрут все те, кто тебе дорог, ты не смог справиться со страхом потерять Хоцуму. Кто-то посчитал, что ты приревновал его к Юки, но на деле ты просто испугался потерять его раньше времени. Сложно тебе… Помню… Было время, когда я хотел, чтобы ты смотрел только на меня, смотрел так, как смотришь всегда на Хоцуму. Хотел иметь возможность подойти к тебе и обнять, почувствовать ответное объятие и то тепло, которое ты даришь постоянно ему. Хотел встать на его место… Но ты, ты ведь все знал и запретил. Я помню… В прошлом ты позвал меня прогуляться по парку, цвела сакура, мы некоторое время молчали, а потом ты заговорила так открыто о том, что твое сердце уже отдано и всегда будет принадлежать только одному человеку, сколько бы еще перерождений не было, а я, а я всегда останусь другом, близким и хорошим другом. Тогда я разозлился, кричал на тебя, а после ушел. Мы тогда расстались, и я не понимал, почему даже после расставаний ты не хотела попробовать быть со мой. Я знал о твоем намерении больше не быть женщиной, и от этого злился еще сильнее. Неужели я был так плох, что тебе было бы проще спрятаться за личиной мужчины, нежели впустить в свое сердце меня? Теперь-то я понимаю. Понимаю, насколько мудрым был тот отказ. Та попытка, что могла бы быть… Она не принесла бы счастья. Мы бы тоже разошлись, но после никогда не смогли бы стать друзьями, как ты сейчас, никогда не сможешь стать Хоцуме просто другом. Как он никогда не сможет видеть в тебе только друга и напарника. Вы нечто большее, это заложено судьбой. Ты не дал мне сделать ошибку, и моя Токо снова со мной, и я счастлив. Счастлив, что у меня есть моя милая сестренка, которую я люблю всем сердцем, счастлив, что у меня есть ты, пусть как друг, и счастлив, что все мы семья. Не случилось треугольника, а значит не случилось и беды. И пусть я порой вижу в тебе не всегда друга. Я больше не поселю в своем сердце надежду о совместном будущем. Я больше не стану сходить с ума и мучиться, а буду просто рад за нас всех. Я видимо молчу слишком долго, ты вновь начинаешь теребить рукав, а я просто накрываю твою руку своей. — Все будет хорошо... — мои слова глупы, но я просто хочу, чтобы ты знал, я тебя всегда поддержу и ты не один. — Я знаю... — твой голос совсем тихий, моей руки ты не убираешь равно столько, сколько нужно, чтобы я не посчитал это каким-то шансом и ты смог понять все то, что я хочу передать. — Спасибо… — ты встаешь с кресла, и больше в моей руке нет твоей, отставляешь кружку и убираешь плед. Склоняешься надо мной и целуешь в макушку, а после, молча, уходишь. Тебе стало легче, я рад, хоть и знаю, что сегодня ночью ты не будешь спать, и, возможно, я услышу все тот же тихий плач, как тогда, на берегу озера за ветвями деревьев.