Почему, Джонни?

Всем известно, что Джонни Сторм крайне нахален и безответственен, но это факт совершенно не мешает ему быть объектом любви множества легкомысленных Нью-Йоркских девушек – как можно предположить из этой их общей черты – не отличающихся острым или вообще умом. Напротив, им приятно внимание, которое этот юноша оказывает, лишь взглянув на их лицо и фигуру, отнеся тем самым их обладательниц к категории "красотка". У Джонни Сторма есть нудная сестра, просто блещущая своим благоразумием, которая всю жизнь пытается, если не наставить брата на путь истинный, то хоть как-то оградить того от неприятностей, которыми может закончиться его очередная авантюра. Сьюзан втайне ото всех говорит с ним по душам, вернее, читает лекции, в то время как Джонни её внимательно «слушает». Вот сумерки опустились на Нью-Йорк, освещаемый его вечными огнями, небрежно накрывая каждую постройку этого мутного города. В "Бакстер Билдинг" после очередного шумного дня сквозь жалобы домуправительства и взрывы, вечно сопровождающие четвёрку супергероев, приходит, наконец, покой, и все жильцы этого дома засыпают. Кто-то, предвкушая завтрашнюю прогулку по магазинам, кто-то, лелея надежду изжить источник беспокойства, вот уже столько времени не дающий нормально жить, а кто-то, возлагая надежды на завтрашний день, как на помощника в гениальном эксперименте. Лишь двое в этом доме не могут уснуть. Джонни тихо крадётся по пустому коридору из своей комнаты, осматриваясь – вдруг этот чертов ботаник Рид опять решил провести всю ночь, копаясь в своей лаборатории, в попытках что-нибудь изобрести. Но вот из комнаты булыжника послышался шум. «Если Бен увидит, придётся задержаться. Он просто с боку на бок так перевернулся? Вот ведь громила!... Вот он разозлится утром! Ну, как всегда...» — мечтательно хихикнул платиновый блондин. Быстро парень прошмыгнул к лестнице и спустился на нижний этаж к своим красавицам машинам, блестящим от полировки и украшенным огненными рисунками. Любо-дорого смотреть. Направился к самой милой, к самой дорогой. А вот и она. Только недавно поменял шины на новые, чёрные-пречёрные, которые ещё не познали вкус горячей дороги, ещё не свистели на резких поворотах и не оставляли тёмных следов на ровном городском шоссе. Достав из кармана оранжево-чёрной куртки с изображением обожаемых языков пламени ключи от гоночной и картинно подбросив их так, что они радостно звякнули, гонщик залез в машину и завёл мотор. "Ну что, прокатимся, малышка?" Мотор взвыл, и гонщик на бешеной скорости понёсся по автотрассам под светом ночных фонарей, в окне мелькали огни, воздух за окном шумел, и в своём измерении, ограниченном машиной, Джонни вновь чувствовал гармонию с миром. Нарезав круг по городу и вернувшись к трём часам ночи, довольный своим пристрастием, юный супергерой поднялся в свою спальню, зевая и снимая по дороге к кровати куртку. — Я поставила будильник Бена на нормальное время, Джонни… — по всему зданию чуть не разнесся дикий истошный крик барышни, увидевшей таракана, до боли схожий с воплем юного супергероя, коим и являлся, к слову сказать, Джонни Сторм, если бы не предусмотрительно созданное силовое поле Невидимой Леди вокруг Факела и его комнаты. Стоящая, оперевшись на стену, старшая сестра снисходительно наблюдала за тем, как младший брат отдышался после кратковременного кислородного голодания внутри вакуума. — Не пугай меня так больше! — крикнул он, и в ужасе от пережитого шока, хватившего бы ему на всю оставшуюся жизнь, в образе стоявшей в дверном проходе старшей сестры, блондин схватился за голову и встал в позу вопрошающего: «За что?!» — И банановую кожуру возле его двери я тоже убрала, — продолжила она. В мыслях Джонатан чертыхнулся и отвесил Бену хороший пинок, а на сестру вылил ведро воды, за что она даже в его воображении тут же отправила супергероя в долгий полёт к скруллам. Он уже представлял, что при нормальном раскладе должна была сказать сестра, и что он должен был ответить. "— Почему ты вернулся так поздно? Я слышала, как шумела машина! На какой скорости ты ехал? Ты хотя бы пристегнулся? Ты смотрел на часы? Я чуть с ума не сошла! Ты хоть понимаешь, что могло бы случиться? Это же опасно! — Сьюзан, перестань, я уже взрослый!" Что-то в этом роде. Но они не совсем обычная семья. — Нам нужно поговорить, Джонни! — Сьюзан, как всегда, была серьёзна, а Джонни, как всегда, хотел разговора избежать. Она подошла к младшему брату, в ночной тишине раздался звук звонкой пощёчины. — Ты ехал слишком быстро, машина сильно шумела и я это слышала. — Другая щека. — Почему ты не можешь быть более осторожным? — Снова правая. — Почему ты не можешь перестать заставлять беспокоиться за тебя? — ещё раз правая. — И почему не перестанешь издеваться над Беном? — Левая. — Почему никогда не помогаешь Риду? — Правая. — Почему, ответь мне, Джонни! "Сестра странная. Сейчас она колотит меня, а потом скажет, чтобы я спал. А утром и все последующее время будет вести себя так, словно ничего не было. А затем по-новой... Только обычно она говорит об этом днём, предупреждает, что хочет поговорить. Может, я опять прослушал? Или она забыла? Прости, Сью, ты пытаешься научить меня ответственности, а я, дурак, не могу этого понять. Прости, что из-за меня тебе приходиться так сильно переживать, прости, что сейчас тебе приходится плакать. Дурак я." Джонни прикрыл глаза и молча сносил все заслуженные пощёчины и упрёки от своей сестры. "Она правильно делает. Сью всегда всё правильно делает". Удар за ударом и из непутёвого парня выбивалась дурь, мешавшая нормально думать и действовать, не подвергая других волнениям, но ненадолго. Ещё никогда при свете солнца Человек Факел не думал о том, чтобы прекратить доставать Бена своими шуточками, о том, чтобы перестать заставлять свою старшую сестру извиняться за его поведение и беспокоиться о нём, о том, чтобы хоть раз помочь Риду, в чём он часто нуждается в своей лаборатории. Поэтому сейчас Сьюзан и пыталась вдолбить в его платиновую голову разумную мысль, например о будущем, и спокойно терпящий Джонни честно пытался эту мысль ухватить, и у него это получалось, он держал все это в голове. Но как только огненное солнце начинало кокетливо светить в его окно, он все забывал, словно ничего и не было. Ночи такие всегда тихие, и ничем не приятная для пламенного юноши скучная луна светит в окно, как будто она вообще ни при чём, только подвывает изредка слабый ветерок, словно украдкой желая поддержать своевольного паренька и оградить от рук сестры; по незаметно изолированной от всего мира комнате раздаются шлепки и крики Сьюзан. Она лишь спрашивает "Почему, Джонни?", и в её голосе звучит вопрос то ли действительно к непутёвому брату, то ли к себе, недостаточно хорошо приглядывающей за ним, то ли это вопросы к тишине, на которые никто ответа не знает. "Как их там ботаники называют? Риторические... как-то так...". Тихие всхлипы уставшей Сьюзан примешиваются к её сбивчивому дыханию, и её дрожащие руки утирают накатившую на небесные глаза пелену. Джонни лишь стоит и виновато смотрит вниз, даже не потирая красные от сестринских ударов щёки, просто обдумывая что-то своё, непонятное, скомканное в кучу. Действительно, и почему ему нельзя быть чуточку разумнее, немножко ответственнее, капельку сдержаннее, малость осторожнее? Совсем немного, только чтобы Сью не волновалась, чтобы не дрожала при мысли о том, что что-то может случиться с её глупым младшим братишкой. И потом, когда Сью успокаивается, она говорит ему, утирая остатки слёз: — Уже очень поздно. Ложись спать. И, пожалуйста, будь ну хоть чуточку более осторожным, когда ездишь по городу. Хотя бы так. И Джонни, этот ещё мальчишка, вроде и обещает, отвечая "Конечно". — Сьюзан, прости меня. Я больше не буду. — Нельзя тебе верить, ты такой безответственный. Всегда за тебя волнуешься, переживаешь, а тебе всё равно, — качает она головой от безысходности. – Что с тобой будет, если я умру... — Не говори так, Сью! — обеспокоился братишка. — Не надо так говорить! — Ну что с тобой поделаешь. Джонни обнимает сестру и обещает быть благоразумнее. Вроде как обещает. Нельзя этому мальчишке верить. Присматривать за ним надо. А ещё раз сглупит – придётся снова поговорить. На следующее утро невыспавшаяся Сьюзан до обеда будет пить кофе, обеспокоенный её состоянием Рид будет уговаривать пройти анализ, и, получив вежливый отказ, пошлёт в постель отсыпаться. Бен, которому Джонни тайком подложил тунец в бутерброд с сыром, всё утро будет откручивать колёса от любимой машины "спички". Джонни же всё утро провозится, устраивая ещё какую-нибудь неприятную каверзу товарищу верзиле, умело скрывая тот факт, что ночью он почти не спал, довольствуясь "сном пожарника", тогда как Сью и вовсе глаз не сомкнула, от одиночества сжимая подушку и топя её в своих слезах. Хорошо, что она не замужем, иначе не смогла бы по ночам говорить по душам с её непутёвым братом. Днём, быть может, на них снова нападут пришельцы или Доктор Дум, может, снова придётся идти на собрание жильцов по поводу того, как скоро супергерои починят сломанную проводку в доме, может, придётся испытывать новое устройство Рида, теоретически призванное улучшить их жизнь. Через какое-то время придётся снова говорить с Джонни, о чём предупредить его после его очередной выходки с Беном, или вскользь упомянуть во время битвы, хоть с тем же Думом. В этот-то раз она напрочь об этом забыла, когда пыталась отразить удар робота.