Suho's fetish. Timelapse

- Ты когда-нибудь хотел построить машину времени и воспользоваться ею? - Думаю, такое желание возникает у многих, разве не так? – Джунмён опирается руками на проржавевшие от времени перила когда-то огромного моста, который соединял две части их города, и смотрит сначала вниз на заржавелый катер, наполовину погребенный в земле, затем вдаль, наблюдая за уходящим за далекий горизонт алым солнцем. – А ты к чему это спросил? - Да так, подумалось, вспомнилось, - Лухан, сощурив глаза, пытается рассмотреть пролетевшую над ними птицу и, подойдя к стоящей рядом полуразвалившейся машине, проводит рукой по мху, покрывшему часть старого железа. – Се говорил, что безумно хотел бы вернуться в прошлое, где наш город был еще жив, чтобы остаться там навсегда. Он бы купил себе квартиру на самом верхнем этаже самого огромного небоскреба и каждый вечер бы пил дорогое вино и любовался бы утопающим в неоновом свете ночным городом. Ты же знаешь, как он ненавидит это место, - Лухан поправляет сбившуюся на ветру челку и облокачивается на те же ржавые перила рядом с Мёном, и разглядывает, как последние лучи солнца ползут по заросшей яркой зеленью земле и старым заброшенным домам. – А еще он мечтает не просто так вернуться в прошлое, но и найти и уничтожить тех, кто затеял ту бессмысленную войну, которая разрушила наш, когда-то, по его словам, прекрасный город. Только не знает, кто же на самом деле затеял этот бред, и когда именно это всё началось. Лу стоит так, что почти касается своим плечом плеча Джунмёна. Его голос звучит спокойно и плавно, почти сливается с окружающими звуками давным-давно разрушенного города. Он не думает в этот момент ни о чем, лишь вспоминает слова Сехуна и вдыхает полной грудью чистый прохладный воздух, хотя все же ожидает, когда среди его ленивой, никому не нужной болтовни Джунмён вспомнит о своем утреннем желании и воспользуется моментом, потому что именно сегодня Лу хочет позволить ему все, что тот пожелает. - А ты бы хотел вернуться в то время? – с грустью в голосе спрашивает Джунмён и, взглянув на любимого, аккуратно проводит кончиками пальцев по железным небольшим кольцам, обрамляющим по краю все ухо стоящего рядом Лухана. - Нет, - спокойно отвечает тот. – Мне нравится наш нынешний мир. Я, конечно, сужу о том, как было до взрыва лишь по сохранившимся книгам и фотографиям, но мне больше по душе тишина, чем обилие разнообразных звуков и толпы людей. Я ведь даже представить это зрелище не могу по-настоящему. Кто знает, как все было на самом деле. И еще, сколько бы я ни думал о прошлом или будущем, я доволен нашей жизнью. Ты посмотри вокруг, оглянись, разве мир не прекрасен? Да, мы многого лишены, но зато умеем довольствоваться малым, и получаем от этого истинное наслаждение, по крайней мере, я точно. А еще мы свободны от предрассудков и рамок. Ты чувствуешь, как легко нам дышится, как спокойно… - На лице Лу расцветает нежная улыбка, он тихо вздыхает и медленно выдыхает. Этот вздох больше говорит о легкости на душе, чем о тяжести мыслей. - Мне нравится, как природа прорывается даже сквозь толщу асфальта, как находит воздух, воду, солнце, чтобы жить дальше. Так и мы. Как мы... Как я продолжаю жить ради тебя... Ради нас. И ты тоже. Джунмён слушает и молчит, обводит взглядом открывшийся вид с высоты моста, поворачиваясь вокруг своей оси, и останавливается напротив Лу, всматривается в любимые нежные черты. Лухан почти не двигается. Его глаза прикрыты, улыбка все еще играет на лице, когда легкое касание Джунмена рассылает по телу приятные волны. - Можно? Сегодня утром Лухан сонно хлопал ресницами, прищурив один глаз, смотрел на лежащую, на его груди поверх рубашки чужую руку и, закрыв глаза, качнул головой, в знак того, что разрешение не получено. Джунмён слегка нахмурил брови и снова улегся на спину, прижимаясь плечом к горячему плечу любимого. Он не спал уже целый час, в течение которого наблюдал за рассветом и спящим Луханом и сдерживался от того, чтобы не стащить с любимого рубашку. Пуговицы на ней были застегнуты лишь до половины, и в разрезе виднелась бусина проколотого соска, словно завлекая и назло подогревая желание Джунмёна. Пару раз Мён останавливал себя, когда пальцы почти касались измятой ото сна ткани, но зная, что такое непозволительное поведение расстроит его любимого, Джунмён как мог сдерживал свои порывы. Лишь его голос, прорезавший тишину комнаты, смог вырваться наружу, отчего и проснулся Лухан, в первые секунды совершенно не понимая происходящего. - Не сейчас, - сквозь еле заметную улыбку сонно произнес светловолосый парень и, протянув руку к любимому, сжал того в своих объятиях, зарываясь носом в теплое местечко за ушком Джунмёна. Мён помнит утро, помнит отказ. Весь прошедший день он изнывает от желания хотя бы прикоснуться к любимому телу, получить разрешение на ласку, а спокойный Лухан и его довольная с хитринкой улыбка говорят о том, что Джунмён может еще раз позволить себе попытаться получить то, о чем мечтал не только ночь, но и все утро. Чуть прохладные нежные кончики пальцев скользят от уха по линии челюсти до подбородка, затем по нижней губе, чуть задевая кольцо пирсинга, и переходят на верхнюю губу. Лу приоткрывает рот, проводит кончиком языка по пальцам и слушает, как еле заметно сбивается дыхание Мёна. Он не видит, но знает, что Джунмён стоит перед ним, знает, как тот всматривается в его лицо, как облизывает губы, в ожидании ощутить гладкость округлого метала и его, Лухана, вкус. Ему нравится оттягивать момент их близости, нравится догадываться и представлять, что на самом деле происходит внутри этого невысокого темноволосого парня. Лухан знает, что Мён дальше этих легких касаний не пойдет, потому что ждет еще с утра его разрешения, и это осознание разливается нежным теплом по всей груди. В этот момент Лу дает возможность прикоснуться к себе и к такому любимому Мёном пирсингу, потому что хочет довести до того, чтобы воздух вокруг них наполнился желанием, чтобы Мён дрожал в руках Лухана, когда тот лишь будет оставлять свои поцелуи на его губах. Даже когда желание выплескивается наружу рваным дыханием, блеском потемневших глаз, Мён ждет, потому что награда стоит этих мучений. А Лухан непредсказуем, и эта особенность безумно нравится его парню. Незнание последующих действий и поступков будоражит и разжигает огонь желания сильнее с каждой минутой. Джунмён закусывает губу, когда ощущает на своих пальцах влагу от юркого язычка Лухана. Он облизывает свои губы, затем сжимает свой язычок между зубами, потому что помнит, что Лухан сегодня надел пирсинг на свой язык. Он снова проводит пальцами по кольцу в губе, подходит чуть ближе и склоняет голову набок, чтобы провести языком по краю уха своего парня и ощутить металлический привкус, только Лу отстраняется, уперевшись рукой в грудную клетку Мёна. - Надо будет Сехуна уговорить построить эту чертову машину, - с улыбкой произносит Лухан, когда замечает разочарование и затем недоумение на лице своего парня. – Я бы вернулся в тот день, когда ты уговорил меня сделать первый прокол. Если бы я тогда знал… - Что знал? – с придыханием спрашивает Джунмён и обхватывает пальцами чужое запястье, отводя преграду в сторону, чтобы снова до минимума сократить расстояние между ним и Лу. - Мён-а-а, - голос Лухана хитрый, его левая бровь поднимается немного вверх и он прижимает парня к себе вплотную, понимая, что еще немного и его любимый достигнет своего предела. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. - Лу. С ночи, с самого утра… - нетерпение сквозит в каждом слове Джунмёна, и Лухан понимает, что его парню совершенно наплевать и на машину времени, и на негодование на счет его фетиша, и на то, что, возможно, эти чертовы перила превратятся в труху, если они продолжат здесь эту игру. – Можно? Джунмён жадно наблюдает за тем, как между алых губ скользит влажный язычок, как медленно показывается не только его кончик, но и то, о чем он, Мён, мечтал. Маленький металлический шарик чуть ударяется с соответствующим звуком о зубы, и Джунмён выдыхает, проводя своим язычком по горячему языку Лу, ощущая, как между ними перекатывается гладкий шарик. Их поцелуй немного ленивый, нерасторопный, но не менее жадный. От первого же прикосновения, от первого поцелуя Мён тихо стонет, даже скорее скулит, потому что слишком долго ждал той минуты, когда Лу воплотит в жизнь его фантазии. Лухану нравится эта отдача: полностью и до конца. Он все еще сжимает любимого в своих объятиях и ощущает спиной, как понемногу осыпаются от старости перила, и, легонько оттолкнувшись, но не прерывая поцелуя, делает шаг в сторону камня, обильно поросшего мягким мхом. С легким возбуждающим звуком он прерывает их горячий поцелуй, схватив за плечи Мёна, усаживает его на камень и садится на колени любимого. От жаркой близости, от дикого желания Джунмён горит телом и немного отстраняется, уперевшись руками в камень, когда Лу, опустив взгляд, медленно вынимает первую пуговицу из верхней петли. - Нет, - прерывисто шепчет Мён. - Можно, я? Получив в ответ легкий кивок, Джунмён немного трясущимися руками расстегивает полностью лухановскую рубашку и резко распахивает ее, наконец-то открывая обзор на самую любимую и возбуждающую хотя бы только своим видом картину – пронизанные насквозь двумя небольшими штангами соски. - Видел бы ты себя сейчас, - Лу сидит, чуть откинувшись назад, упираясь ладонями в острые колени любимого, и наслаждается разгорающимся пламенем в глазах Джунмёна, потому что знает эту его слабость. - Думаю, это зрелище так же прекрасно, как и то, что перед моим взглядом, - на удивление голос Мёна звучит довольно дерзко, но парня это волнует значительно меньше, чем гладкая красивая грудь любимого парня, которую часто запрещено не только трогать, но и видеть. - Наркоман. Ты чертов психопат, - улыбаясь, произносит Лухан, на самом деле упиваясь прекрасным видом. - Такой же, как и ты, - шепотом выдыхает Джунмён и наконец-то склоняется к горячей коже, чтобы оставить влажный алый след. Лухан всегда знал, что, чтобы ни делал Джунмён, ему никогда не устоять перед ним и его ласками. Стоит Мёну притронуться к его оголенной коже, и Лу теряет самообладание. Запрет – единственное правило, что всегда спасает его от омута. Лухан замечает, как желание обладать его телом, прикоснуться к белой нежной коже сводит его любимого с ума, особенно когда оно покрыто обожаемыми Мёном разнообразными проколами. А Джунмёну порой хватает просто закрыть глаза, представить обнаженное тело Лу с отблескивающими кольцами и штангами, как его окутывает горячий поток желания. И он просто позволяет себе раствориться в своих ощущениях. А еще Лухан точно знает, что ему никто больше не нужен, кроме подсевшего на него Джунмёна, а Мён - единственный кому нужен он, такой, какой он есть. Его не пугает такая сильная зависимость, ему ничего не страшно, потому что они оба помешаны друг на друге. Это не просто любовь или страсть, это неизлечимая болезнь. Лухан чувствует ее и окунается в самую гущу, делает вид, что не замечает, как она поглощает и его и Джунмёна. Плывя в этом потоке чувств, Лу создает правила в их игре, а Мён им следует, так они чувствуют друг друга еще острее, еще ближе. Поэтому Лухан сдержан, поэтому в такие редкие моменты, как сегодня, он дает возможность любимому насладиться им до конца. Руки Джунмёна скользят по обожаемому телу нежно, немного с нажимом. Он лишь иногда вздрагивает, когда касается металла, чуть сдерживает свои движения. Лухан тихо выдыхает с каждым горячим прикосновением любимых рук, закатывает глаза и запрокидывает голову, когда Мён особенно резко оттягивает штангу на сосках и рвано избавляет стройное тело от оставшейся мешающей одежды. Прохлада опускающихся сумерек немного охлаждает два разгоряченных тела. Последние лучи солнца скользят по белой коже Лухана, и Мён замирает на мгновение, любуясь красочным представлением. Взгляд горящих желанием глаз из-под опущенных ресниц завершает всю картину. Джунмёну хочется вгрызться в длинную тонкую шею до боли, до стекающей крови по белой кожи груди, и он почти решается на это, когда рука любимого опускается и сжимает ткань линялых брюк между мёновских ног. - Лу… Мён будто выдыхает с именем последний воздух и замирает, наблюдая за рукой. Вот она нарочито медленно вынимает железную пуговицу из петли, затем расстегивает молнию, оттягивает ткань. Веки Джунмёна опускаются, голова откидывается назад, и с губ срывается стон, долгий протяжный. И Джунмёну кажется, что лучше уже не будет, потому что ему многое запрещено. Он наслаждается моментом, стонет от каждого движения руки, от легкого сжатия пальцев и закусывает губу. Глаза его закрыты, в ладони впиваются края камня, но он чувствует лишь руку, которая приносит удовольствие. Наслаждение мучает, дразнит легкими, пульсирующими волнами и резко исчезает. Проходит несколько секунд, Мён не успевает понять все до конца, когда видит чуть искаженное от боли лицо любимого, целует его нежные искусанные губы и с надрывом произносит: - Лухан! – Джунмёну страшно, потому что блаженство почти разрывает его тело изнутри, сводит его самого с ума, и, кажется, если он закроет глаза, то упадет в какую-то черную пропасть и больше никогда не вернется. Лухан первые минуты двигается сам, обнимая Мёна за шею и упираясь ногами в камень. Сильные руки удерживают его за талию, а после сжимают ягодицы, усиливая амплитуду движений. Джунмён упивается каждой секундой, неотрывно смотрит и впитывает каждое изменение на лице Лу, и ему до безумия нравится, что то наслаждение, которое сквозит, отражается на нем, доставляет именно он. Впервые он не думает о том, что, возможно, какой-то Сехун лучше него и больше подходит красивому Лухану, что высокий стройный Се никогда не увидит вот такое выражение прекрасного лица, которое он, Джунмён, уже никогда не забудет. Проходит еще несколько минут, когда Мён первым выдыхает и протяжно мычит, наслаждаясь последними вспышками оргазма, особенно рвано и глубоко проникая в Лухана, доводя этим и его до сладкой истомы. Взявшиеся откуда-то силы удерживают Джунмёна и расслабленное тело Лу на камне, ошметки мха с которого рассыпаны вокруг. Сладкая нежная улыбка растягивает губы Мёна, он обхватывает порозовевшее лицо Лухана и нежно целует в губы, а Лу довершает их вечер жадным поцелуем, давая своему парню ощутить его любимый металлический шарик на языке. - Никогда бы не смог даже и представить себе, что ты… - Потому что это ты, Джунмён, потому что ты. Они вышагивают по заброшенной аллее вдоль полуразрушенных когда-то высотных домов. Мён все еще улыбается и словно не идет, придавливая поросшую траву, а парит над ней. Лухан идет рядом, сжимая в своей теплой ладони руку своего парня, и вдыхает вечерний воздух. - Люблю, когда пахнет дождем. - Наверное, нам стоит поторопиться? – голос Мёна тихий, даже еле слышный. Ему хорошо. – Я согласен. - М? - Наш мир прекрасен. Мы живем в лучшее время. Лухан на слова лишь улыбается и сильнее сжимает ладонь. Тропа немного сворачивает за угол к небольшому мосту, проходящему через речку, которую еле видно через высокие растения. Парни следуют ее направлению и ступают на мост, когда Лу вдруг замирает на месте и произносит: - Да… Сехун явно больше никогда не вспомнит о машине времени. - Почему? Лу ничего не отвечает, он только притягивает Мёна ближе к себе, обнимая одной рукой за плечо, а другой легонько указывает на единственное полуосвещенное место рядом с домами. Тень в узком проходе чуть шевелится, и Джунмён замечает, как белое от света луны стройное тело Сехуна вжимает в стену темноволосый парнишка, чуть ниже ростом. - Джонин? – удивленно произносит Мён и подается чуть вперед, почти выпадая из объятий любимого. Лухан хмурится, потому что помнит давний рассказ о первой и безответной любви его Джунмёна. Он недовольно хмыкает, хватает Мёна за руку и утаскивает любимого подальше от этого места. Джунмён только прячет улыбку, потому что боится спугнуть вот такого открытого, может, только на сегодня, Лухана.