Оптика цвета солнца

Я любил и ненавидел, Но теперь душа пуста: Всё исчезло, не оставив и следа, И не знает боли в груди осколок льда.*

Последующие события Мираж помнил предельно ясно, хотя и словно не про себя. Возможно, виной тому были особенности восприятия, ведь не умеющий пилотировать колёсный был вынужден подключиться напрямую, слив своё сознание с искуственным интеллектом флаера. Помнил безумный полёт между обжигающих лучей сикеров, помнил нестерпимую боль и зияющую пустоту в искре, хрупкий, теперь навсегда серый, корпус на полу, помнил, как долг вёл его сквозь бесконечность пространства, а губы беззвучно шептали просьбы подождать и обещания скоро догнать. Бесплодные попытки вызвать Оптимуса, установление связи с главным автоботским тактиком, собственный отчёт — краткий и исчёрпывающий, как всегда, — инструкции, координаты, гиперпрыжок... Два почти лишенные красок корпуса в ремблоке — когда стало ясно, что Элита потеряна для десептиконов, сопровождавшие Оптимуса на "Немезис" бойцы получили приказ ликвидировать высокопоставленного пленника, но своевременное вмешательство тактического гения Проула и безумной отваги Джаза помешало им довести дело до конца. Помнил собственное обреченное понимание, что ничего еще не кончилось, что эти двое либо очнутся, либо погаснут вместе, но для первого варианта нужно, чтобы хоть один из них вернулся к активу, и в отношении обладательницы меньшего корпуса, розовато-серого, он может помочь. Причём только он, ведь тот, кому принадлежала её искра, сейчас лежал рядом в таком же состоянии. С ним говорили, от него чего-то хотели, но он не слышал даже собственного вокалайзера, извиняющегося за задержку и повторно обещающего скоро присоединиться. Его волновало только то, что он не слышал ответа. И что полностью починенные лидер алозначных и его избранница всё никак не возвращались в онлайн, уже которую ротацию заставляя его снова и снова звать фемму, к которой был более чем неравнодушен, и откладывать встречу с той, которую любил. Но однажды это всё-таки свершилось, Элита пришла в себя, а следом и Оптимус. Наконец-то получивший возможность смениться с поста, на который сам себя назначил, Мираж воспользовался связанной с этим суетой и удалился в свой отсек. Перебирая воспоминания как драгоценности, он постепенно отключал свои системы одну за другой, его искра наконец-то могла беспрепятственно тянуться к своей половине, больше его здесь ничего не держало. Но и за гранью ему пришлось сражаться, пришлось преодолевать выталкивающее обратно сопротивление. Ах, если бы только Птаха протянула манипулятор, дала хотя бы пеленг на себя, но как назло, тонкая золотая нить, связавшая их, казалось, навсегда, раз за разом рвалась, стоило ему хоть чуточку за неё потянуть, словно кто-то на том конце раз за разом обрывал соединение. Внезапный рывок, ощущавшийся здесь как назад и вверх, — и вот он уже в ремотсеке, пытается откалибровать оптику под слепящий свет, фоном что-то выговаривает злой и расстроенный Рэтчет, Элита Первая... — Неужели я не заслужил даже этого? — произносит он, не скрывая горечи, и, не дожидаясь очевидного ответа, отключает оптику обратно. Теперь он слышал всё, но не считал нужным ни отвечать, ни хоть как-то реагировать. Всё, что собирался, он уже сказал, теперь он пытался вернуться туда, откуда его так безжалостно выдернул талант Первой. Но его собственный корпус больше не подчинялся ему, а доклады диагноста о многочисленных подключениях медицинского оборудования объясняли причину. Его реакцию предвидели и приняли меры. К утру он взял себя в манипуляторы настолько, что сумел не только придумать план, но и приступить к его реализации. Для этого пришлось снова активировать оптику и даже начать общаться с окружающими. Вскоре план принес плоды: сбив обещание не делать глупостей, его отключили от принудительного жизнеобеспечения, выпустили из ремблока, а потом и позволили получить в арсенале новое оружие. Столько ворн зная никогда не лгущего аристократа, они так и не научились вниманию к формулировкам. Оставшись один и на всякий случай прикрывшись иллюзией, он раскрыл грудную броню, приставил дуло снайперки к искре... ...и много кликов спустя опустил его, так и не сумев нажать спуск. Столь восхитившая некогда Птаху неукротимая жажда актива играла теперь против него. Впрочем, упорный разведчик не сдался и на этом, но теперь он обратился за помощью к десептиконам: стал искать деактива в бою. Раскусив этот маневр, Проул попытался запретить, не выпускать на задания опаснее патрулирования ближнего периметра... но Оптимус отменил его распоряжения, мотивируя тем, что ничего Миражу сейчас не сделается, не время ему еще, но убедиться в этом он должен сам. Прайм оказался прав, деактив, казалось, сам бегал от разведчика, он выходил без единой царапины из самых безнадежных ситуаций. Никого не удивляло, что мех, половина которого погибла на десептиконском крейсере, ведет себя как искусственный интеллект в корпусе кибертронца. Сам же он иногда бросал взгляд на собственную грудную пластину и удивлялся, не обнаружив там инея: такой холод поселился теперь в его искре. "Когда-нибудь оттает", — сказала Элита и была, как обычно, права. Деактив долгое время игнорировал его зов, обходя стороной даже в тех ситуациях, когда логичнее всего было бы прервать его мучения. Казалось, это личный хранитель, носивший за спиной золотые крылья, отводил от него беду. Но, так или иначе, лимит отведенного на принятие решения времени не безграничен. Для гонщика он закончился три ворна спустя, во время очередной спасательной миссии. Никогда еще Мираж не был так близок к исполнению своего желания. Потрепанного практически до несовместимости с функционированием, его едва успели доставить в ремблок. "Выкарабкается ли он?" — был самый популярный вопрос, задававшийся тогда Рэтчету. "Да, если захочет жить," — был неизменный ответ главы медслужбы. Но все автоботы, знающие разведчика лично, знали и то, что он давно утратил желание жить. Элита, множество раз вытаскивавшая "брата" с порога Колодца, в этот раз получила от Оптимуса однозначный запрет на принуждение к жизни. Свобода выбора — неотъемлемое право всех разумных существ, даже если этот выбор — смерть. Только Джаз не волновался и не сомневался, а просто ждал, протащив контрабандой сверхзаряженный в ремотсек. Вся мудрость Праймов, заключенная в Матрице, не сравнится с чуткой искрой музыканта. Регулярно ходящий по краю диверсант лучше чем кто бы то ни было знал, что деактив бегает лишь от тех, кто его не боится, а если Мираж нарвался, значит, уже вернулся к активу, даже если сам об этом еще не знает. Ругань Рэтчета, заставшего бело-синего гонщика надирающимся с Джазом в палате последнего (диверсанта с той же миссии доставили в двух контейнерах), звучала подозрительно обрадованной. Но заданий, связанных с феммами, аристократу больше не поручали. Однажды Мираж потребовал завершения "Крыльев Грома", и ему даже пошли навстречу, но найти тренировочный лагерь по имеющимся скудным и недостоверным данным не получилось. А много ворн спустя в отчетах удаленных автоботских баз стали появляться упоминания о свирепом сикере — огромном, наводящем ужас — и его сотриадниках, что были подобны его смертоносным теням. Однако у этого десептикона была особенность: он не убивал солдат с желтой оптикой. Оптикой цвета солнца.