Первая любовь

ЁнГук лежал посреди кровати, подперев одной рукой голову и грызя кончик ручки, подхватывая нужную рифму, он быстро и неаккуратно что-то записывал на бумаге и снова проваливался в свои думы. Скомкав очередной бесполезный листок и кинув его в неизвестном направление, он вытащил новый белоснежный листок и начал рьяно исписывать и его. - Хён, а что ты пишешь? – поинтересовался ЧунХон, преодолевая листопад препятствий, расстелившийся под ногами. Вся комната была покрыта листами исписанной и скомканной бумаги. Ему всегда было интересно наблюдать за тем, как из-под рук любимого лидера рождались новые хиты, которые никому не суждено было услышать. Тексты песен получались чувствительными и эмоциональными, с капелькой дерзости и жёсткости, как будто лидер пытался донести свои слова до любимого человека, которые он не мог сказать в открытую. ЧунХон аккуратно, разгребая рукой листы, чтобы не помять, сел на край кровати и навалился на спину Гука, читая замысловатые слова. - Ты что-то хотел, маннэ? – пробасил лидер, отрываясь от своих записей и оборачиваясь к Джело, чтобы лучше того разглядеть. - Да, точно, - спохватился розоволосый парнишка, - тебе что-нибудь нужно постирать? Первое, что пришло в голову, бросил Джело, тут же пожалев о своей глупости. Он не за этим сюда пришел, и стирать он сегодня даже и не собирался, просто хотелось провести больше времени с ЁнГуком перед сном. После того, как они перебрались в новое более просторное общежитие, все поменялись соседями по комнатам. Он до сих пор помнит, как его повергло в шок и обиду это известие. Тогда Джело очень сильно злился, потому что сам был виноват в этом. Если бы он более раскрепощено вёл себя при лидере, тот бы ничего не заподозрил, и жили бы они вместе и по сей день. Но от зорких глаз ЁнГука смущение и робость младшего не укрылось и, списав всё на большую разницу в возрасте, лидер переехал в комнату ХимЧана, оставляя маннэ на ЧонОпа. - Не надо, я сейчас уберу здесь свой творческий бардак и освобожу твою кровать, - ЁнГук перевернулся на спину, отчего Джело плюхнулся на лидера и остановился в каких-то миллиметрах от его лица. Покраснев, как варёный рак, он быстро опёрся руками в кровать и навис над лидером, пытаясь унять дрожь в теле. Сердце бешено колотилось, как маленькая птичка о золотую клетку. Хотелось прильнуть к пухлым губам лидера, ощутить их теплоту и вкус и слиться в страстном глубоком поцелуе, от которого все мысли разбегутся в разные стороны, дав чувствам волю. Джело медленно наклонялся к лицу ЁнГука, сокращая между ними расстояние, но лидер лучезарно улыбнулся широкой и обворожительной улыбкой, какой умел улыбаться только он, отодвинул в сторону, добавил: - Сегодня был трудный день, так что тебе нужно отдыхать. Поднявшись с кровати, он быстро и размашисто собрал все бумаги, валявшиеся на полу и кровати, и открыл дверь, когда Джело окликнул его: - Хён, не полежишь со мной, пока я не засну? – с мольбой в глазах, Джело не отрываясь, смотрел на лидера. Сейчас ему хотелось чувствовать тепло любимого человека, который не знал, а может, просто не хотел знать, о его святых чувствах. О первой любви. ЁнГук молча закрыл дверь и подошёл к кровати, оставив стопку листов на тумбочке, он лёг на кровать, обнимая Джело за плечи и что-то напевая себе под нос, как мама напевает колыбельную своему сыну. От его прикосновений по телу Джело разлилось приятное тепло, оставляя в глубине грудной клетки неприятной болью. Он крепко обнял хёна за талию, уткнувшись лицом в шею и опаляя её тёплым дыханием. Приглушённый голос ЁнГука приятно ласкал слух, но, пронзая сердце горечью от понимания того, что ЁнГук относится к нему всего лишь, как к младшему брату, он закрыл глаза, в надежде попасть в царство сновидений, где найдёт взаимность и своё счастье. Отдаваясь своим мечтам и желаниям, чувствуя тепло и близость любимого, он незаметно для себя провалился в мир сновидений. Джело проснулся от неприятного и пронзающего тело холодного ветра, который завывал за окном, теребя тюль. Окно оказалось открытым, отчего комната наполнилась ночной свежестью и прохладой. ЁнГука рядом не было, а ЧонОп тихо посапывал на соседней кровати, обняв подушку, как что-то сокровенное. Невольно поёжившись в кровати, ЧунХон не хотя поднялся с кровати, ощущая голыми ступнями неприятный прохладный пол, поплёлся к окну, чтобы закрыть его. Возвращаясь обратно к своей кровати, которая ещё не успела потерять тепло её обладателя, он заметил на прикроватной тумбочке красную записную книжку, одиноко покоящуюся среди безделушек маннэ. Он аккуратно взял её в руки, узнавая в ней личный дневник лидера, который никогда не оставлял её без присмотра и никому не давал. Он знал, что это не просто дневник, которые ведут подростки, скрывая в нём все свои проблемы. В этом дневнике хранились песни и стихи, о которых никто не знал, даже сам Джело, любящий подглядеть записи ЁнГука. Он помнит тот день, когда лидер взорвался, словно атомная бомба над Хиросимой и Нагасаки, когда увидел, что маннэ с напряжённым интересом читал первые страницы этой книжки. Тогда его очень сильно поразили строки одной из песен, которые он успел увидеть, разбирая замысловатый почерк лидера. Они были пропитаны болью, отчаяньем, страстью и дребезжащей надеждой, которая теряла свою искру. От чего все эти чувства переходили со страниц книги, по кончикам пальцев, быстро распространяясь с кровью по венам и ударяя в самую глубь сердца. В тот день Джело первый и последний раз почувствовал силу лидера на своей щеке, оставив после себя красный след и жгучую боль. Он сильно и беспрерывно плакал, не от удара и криков лидера, а от чувств, которыми были пропитаны его творения. Тогда, лежа в тёмной и прохладной комнате на своей кровати, он решил сделать всё возможное, чтобы сделать своего любимого человека счастливым, а в сердце закралась маленькая искорка надежды, что он когда-нибудь залечит раны лидера своей любовью, которая будет взаимна. Переборов жгучее желание прочитать новые записи в дневнике, которых, он не сомневался, было очень много, Джэло бесшумно выскочил из комнаты, прикрыв за собой дверь. Коридор встретил его ночным молчанием, погружая в лунный свет. Осторожно, прижимая красную книжечку к груди и мысленно представляя, как ЁнГук будет рад находке, зная, как сильно дорожит и хранит в тайне свои секреты ЁнГук, он мысленно разрисовал яркое и счастливое будущее, давая себе вволю помечтать. Сладкие и протяжные стоны наслаждения, доносящиеся за дверью лидера и ХимЧана, заставили Джело вернуться в реальность, разбивая все его грёзы на множество маленьких осколков. В груди отдалось глухой сильной болью, как будто кто-то крепко сжал сердце и с адской медлительностью вырывает из груди. Кровь в жилах застыла, а на лбу выступили капельки холодного пота от страха и напряжения. Тело окаменело и перестало его слушаться, непроизвольно рука потянулась к ручке двери, открывая её. ЁнГук покрывал податливое тело ХимЧана чувственными поцелуями, оставляя на теле любимого свежие засосы, проводя языком по соскам и спускаясь к пупку. Одной рукой он растягивал тугое колечко ануса, а второй ласкал грудь и шею ХимЧана. Тот сладко стонал, выгибаясь в спине, и с силой сжимая фиолетовые волосы лидера, чувствуя своим возбуждённым членом горячую кожу ЁнГука, а внутри себя пальцы лидера, от которых становилось ещё приятней. Терпеть мучительные и желанные ласки не было больше сил, и ХимЧан поддаваясь бёдрами вперёд, царапает спину ЁнГука, глотая воздух, которого так не хватало от переполняющей страсти. Затуманенным взглядом он увидел, как дверь в комнату беззвучно открылась, а на пороге стоял побледневший Джело, крепко сжимающий красную книжку. Боль и ошеломление читались на лице младшего, его губы были сжаты в тонкую полоску, а глаза блестели от слёз. ХимЧан с сочувствием смотрел на маннэ, чувствуя, как по телу разливается стыд и горечь, как будто он последняя шлюха, которую трахают прилюдно. ЁнГук слегка приподнимает ХимЧана и резко входит до основания, отчего ХимЧан задыхаясь, стонет на всю комнату, даже не пытаясь сдерживаться. Его накрывает волной боли и наслаждения, смывая стыд и горечь и заставляя с головой окунуться в омут наслаждений. Комнату наполняют пошлые и страстные стоны наслаждения, учащённое дыхание и шлепки потных тел. В этом круговороте звуков, сердце Джело со звоном, слышным только ему, разбилось на миллион маленьких осколков, оставляя после себя зияющую кровоточащую дыру в груди. Не заметив, как выронил красную книжку, из которой выпала маленькая фотография, сделанная на полароид, с его счастливым изображением в объятьях ЁнГука, подписанная замысловатым почерком «Единственный в моём сердце», он сорвался на бег, оставляя позади себя первую любовь и осколки своего маленького неопытного сердца.