***
Она так хотела быть счастливой. Эта девчонка с необыкновенными глазами и этой её извечной улыбкой "ты обо мне ничего не знаешь". Эффи Стонем любила никого. Этот никто ушёл из её жизни. Её не покидало это тяготяще-навязчивое чувство, что он ушёл из-за неё. По сути-то все уходят из-за неё. Хоть бы кто-нибудь из-за неё пришёл. Эта комната. Когда-то, когда-то давно, ещё до того, как она вновь превратилась в безразличную дрянь со скрытно-похотливым характером, она была сумасшедшей. Она обклеивала эти самые стены фотографиями и вырезками, называя всю эту депрессию любовью. Была ли это любовью? У Елизаветы не было ответа на этот вопрос. Она просто хотела, чтобы кто-то был рядом. Кто-нибудь, хоть кто-нибудь, услышь её. Она не боится. Ничего, никого. Ей просто нужно немножко тепла. Ведь немножко тепла может растопить даже льды Антарктиды, верно? Она хочет уйти. Так, как было тогда. Тогда, когда мир ещё не рушился, и всё то, к чему она прикасалась, не становилось грязным и осквернённым. Тогда, когда в её гардеробе были не только мрачные чёрные вещи, едва прикрывающие то, что не должно быть на виду. Только вот сейчас Кука не было рядом. Она не знала, где он. Слышала от кого-то, что он создал семью, стал по-настоящему счастливым без неё. И она была искренне за него рада.- Засунь себе свою фальшивую искренность знаешь куда?
И она уже идёт в клуб. Двери распахиваются и остро-тошнотворный запах наркотиков и алкоголя так резко ударяет в нос, что любому новичку мгновенно стало бы плохо. Но, увы, не ей. Этот запах её молодости только шалит с ней, заставляя вспомнить все те обрывки фраз и поступков, что она совершала. Ум приходит с возрастом. Но ей ни капли не стыдно. Она просто была красивой. А почему бы не покончить жизнь самоубийством? А, Эффи? Как в те, ещё недалёкие и не смытые проблесками разума, семнадцать лет? Ты всех здорово напугала тогда. Она не боится. Ей просто нужно узнать. Узнать, есть ли возможное за гранью невозможного, есть ли пламя за необъятными горами льда и есть ли вода за бесконечными просторами пустыни. Она смотрит на вены. Что многие люди в них нашли? Синие ленты, которые визуально не приносят никакой пользы. А ей теперь плевать, что внутри. Будь что будет. Тонкое лезвие облегчённо падает на гладкую ткань бледной кожи. Острие играет, оно не делает надрезов - лишь только чертит какие-то невообразимо-сказочные узоры на тонкой руке. - Давай же, Элизабет, давай! Она боится. Боится, что её увидят. Надо делать быстрее, уверенне, смелее, но она лишь медлит и оттягивает момент. А если это конец? Что, если дальше лишь пустота? Парадигма действительности, мучительная агония прошлых дней или нереальное отсутствие воздуха, отчего так сильно хочется биться в нескончаемых конвульсиях? Что там, за полосой примитивных будней? И почему она не может этого увидеть не причиняя боль близким? - Я хочу умереть, - громко и псевдо-истерично вопит она, откидывая прочь от себя на холодный кафель этот чёртов скальпель. - Я не хочу быть слабой, Фредди не хотел, чтобы я была слабой. - Фредди много чего не хотел, - слышится охрипший голос, и из кабинки появляется застёгивающий ширинку парень, спешно выталкивающий очередную доступную пассию в дверь. - Что тебе надо? Зачем ты его убил? - она не знает, что она говорит. Просто слова так и льются. Просто так и хочется вжать его в стену. Просто так сразу нельзя. - Эффи, ты сумасшедшая, - присаживаясь на корточки напротив девушки, весело сообщает Кук. - Я не убивал Фредди. - Я тоже его не убивала, - почему она борется с этим докучающим желанием впиться в эти обкусанные губы с кровяными подтёками и ошмётками кожи, но не может успокоиться? - Конечно нет, - он отчего-то надменно улыбается и достаёт сигарету. - Будешь? - Я не курю, - вытирая растёкшуюся по щекам тушь, а вместе с тем высушивая лицо от слёз, оповещает Эффи. - А какие за тобой нынче грешки, а, Стонем? - ехидно задаёт вопрос парень, выпуская кольцо дыма и наблюдая, как брюнетка отворачивается и затыкает нос. - Пью, употребляю, трахаюсь со всеми подряд, - они поочерёдно встают, и Джеймс, видимо думая, что девушка на него не смотрит, бросает на неё страстный, но в тоже время полный боли и тепла, взгляд. И Елизавета понимает - пора. Она срывается с места, сбивая Кука с ног и буквально отбрасывая к стене, а затем жадно целует его припухлые губы. - Это что ещё такое? Я тебя совсем не узнаю, - он отстраняется. - Меня многие не узнают. И если бы сейчас их кто-нибудь спросил, чего они хотят, то их ответы бы были похожи.Забыться и вдохнуть жизнь.