Слабое звено

Раньше я любил сентябрь. Мне нравились рыжие краски, в которые окрашивались листья, меня очаровывали прохладные дожди и первые грозы. Я не расставался с велосипедом, разгонялся до невероятной скорости, мчался навстречу ветру. Ходил в школу, где постоянно украдкой рисовал на тетрадных полях во время очередного скучного урока химии или физики. Сейчас для меня сентябрь – это холодные стены убежища (или тюрьмы?), ставшие привычными ночные кошмары и привкус тухлой воды во рту. Бункер поймал меня в свои стальные объятья, которые должны спасти меня. Или убить? Но, наверное, стоит начать историю с самого начала. Мир раскололся три месяца назад. Но это не точно, мы все давно потеряли счет времени. Календари сжигались вперемешку с учебниками и альбомами для рисования, нам не хотелось умереть от холода. Может, золотое солнце ранней осени грело еще на поверхности, но нам, погребенным заживо среди обломков разрушенного города, оно не светило. Нам уже естественным казалось то, что на утро стены покрывались корочкой мутного льда, а при дыхании изо рта вырывалось облако пара. Когда мы впервые очутились здесь, было даже немного холоднее. А возможно, мы просто привыкли к мерзлому затхлому воздуху бункера. Это был конец мая, очередной теплый день, полный мечтаний и ожидания лета. Никто и помыслить не мог, что прозрачно-голубое небо разрежут на части атомные боеголовки, оставляя за собой клубы черного дыма. Кто-то закричал, указывая пальцем в сторону приближающихся ракет, а затем мы все бросились к выходу из класса. Учитель пытался нас остановить, надрывал глотку, напоминая, что мы можем стать жертвой давки… Пока его самого не повалили на пол и буквально не втоптали в серый потрескавшийся паркет. Наверное, тогда мы могли ему помочь, но никто не остановился даже на мгновение, все были слишком ослеплены страхом. Я тоже мчался среди толпы, бездушно отмечая, как валятся с ног тощие девчонки и первоклашки. Удивительно, что с моей тщедушной комплекцией я сам не оказался раздавлен под ногами одноклассников. Из массы напуганных школьников меня вытянула сильная рука темноволосого парня, в котором я узнал Антона. Вдвоем мы бежали вслед за всеми, хотя, скорее, я просто тащился за летящим сломя голову братом. Перед глазами мелькали смазанные тени и лица, слышались чьи-то вопли и звуки падения. Но действительно жутко стало, когда я случайно наступил на руку упавшей плашмя передо мной девочки и услышал омерзительный хруст. Наверное, я никогда не смогу забыть ее взгляд, полный обиды и боли. Ее глаза стали одним из многочисленных кошмаров, терзающих меня по ночам. Если честно, я плохо помню, как мы добрались до подвала. Момент – и мы уже стоим перед стальной дверью. Я был одним из первых, кто попал в бункер, что целиком являлось заслугой Антона. Внутрь запустили человек сто, может, чуть больше, а затем с глухим шумом закрыли врата нашей темницы. Сначала я не совсем понимал, что произошло. Впрочем, как и остальные, бесцельно скитавшиеся по убежищу и пытавшиеся узнать подробности произошедшего у преподавателей. Нас собрали только поздно вечером, по крайней мере, на показалось, что прошло как минимум несколько часов, коротко пояснив, что произошла ядерная атака, до чего, впрочем, мы и сами додумались. Кто-то рыдал, другие орали про родственников, некоторые бились в истерике, требуя, чтобы их немедленно выпустили. А мы с братом тихо сидели в стороне и пытались согреться, тесно прижимаясь друг к другу. Тогда мы свято верили, что спустя пару дней сможем выбраться на поверхность. Сейчас же надежды почти нет.