Спустя много лет

— С днём рождения, Хайнц! — мэр заключил брата в объятия, не слушая все проклятья и прочие вопли. Он поцеловал доктора в щеку, смутив того своим поведением. — Ладно, проходить... *** — Выпьешь? — Роджер поставил на стол бутылку хорошего алкоголя, принесенного им в честь дня рождения брата. Учёный кивнул, хотя недовольное выражение лица предпочел сохранить, чтобы Роджер случайно не подумал, что он рад ему. И пусть в глубине души доктор знал, что это правда, и он благодарен своему ненавистному брату за то, что тот пришел, но незачем это показывать. Принципы-принципы... *** Алкоголь приятно расслаблял тело, обжигая горло. Бутылка пустела, разум мутнел, язык развязывался. Доктор не сводил глаз со своего брата, который что-то ему рассказывал, активно жестикулируя. Он не слушал его. Его мысли заполнило воспоминание, так внезапно нагрянувшее. "Мрачное, серое небо. Как и всегда. Здесь редко бывает солнечная погода. Какие-то доски, смутно напоминающие песочницу, грубо и наспех сколоченную. Хайнцу уже почти 9 и он, конечно же, не хотел сидеть здесь, но надо было приглядывать за младшим братом. Он недовольно вздыхал и осторожно ерзал на неудобных досках, боясь получить занозу. Было ужасно скучно. "И почему я должен сидеть с ним?!" — злобно думал он, как тут услышал глухой звук падения и резко обернулся. Его пятилетний братишка распластался по земле, поднимая клубы дыма. Послышалось жалобное хныканье. Хайнц поспешил к брату, помогает ему подняться. Колено было в крови, но, похоже, большой опасности это не представляло. Просто ссадина. Хайнц, не зная, что ему делать, приобнял брата. Тот потихоньку начал успокаиваться и притихать, обнимая его в ответ. — Поможешь мне дойти? — детский голосок и невинные глазки. Как тут можно отказать. Хайнц опустился на одно колено и Роджер тут же запрыгнул ему на спину, обхватывая старшего брата руками за шею. До дома было далековато, однако, брат был доставлен в целости и сохранности. Он даже успел повеселеть и ,похоже, колено больше не волновало его. Перед порогом дома Хайнц снова опустился, позволяя брату слезть. Едва он разогнулся, потирая поясницу, как Роджер обнял его, крепко-крепко и так по-детски. — Спасибо!" — Хайнц? Хайнц! Ты меня вообще слушаешь? — А? Да-да... *** — Знаешь, Хайнц, ты бы завязывал со своими злобными изобретениями. Ты наносишь убытки городу. Если бы не я, ты бы давно сидел в тюрьме, дорогой братец! — Не указывать мне! Твоё мнение я спросить в последнюю очередь. — Я не смогу выгораживать тебя вечно. — Я тебя об этом не просить. Роджер нагнулся через весь стол, опираясь на него руками, чтобы заглянуть доктору в глаза. Их лица разделяли считанные сантиметры. — Наглее тебя в жизни никого не встречал. Учёный ему не ответил. Внезапное сокращение расстояния между ними напомнило ему о... "12-летний Хайнц сидел над учебником по физике. В отличии от своих сверстников, он любил этот предмет. С кухни послышался грохот и звон битого стекла. — Хаааайнц? Тот фыркнул и нехотя отложил книгу. — Ну что там у тебя? — Я случайно кружку разбил! Если мама увидит это, то она... Испуганного ребенка перебил скрип двери. Женщина, едва успев зайти, сразу метнула взгляд на осколки. — Кто разбил? — злобно вопросила она. — Это я. — вдруг выпалил Хайнц. Роджер удивленно покосился на него. — Пойдем-ка. — женщина пошла в другую комнату, Хайнц на трясущихся ногах пошел следом. Он знал, что его ждет. *** — Сильно досталось? — По-твоему, я просто так читаю стоя? Роджер мягко опустил книжку в руках брата, глядя в его лицо, затем резко наклоняется и целует его в губы. Следующие 2 секунды показались Хайнцу самыми долгими в его жизни. — Достаточная компенсация? — спросил Роджер, отрываясь от губ брата." — Фуфелшмерц! — Роджер тряс его за плечо. — Ну ты где сегодня пропадаешь? Всё нормально? — Угу... Налить мне ещё. *** — Знаешь, Роджер, никогда бы не подумать, что ты стать мэром. — Ты меня тоже удивил, господин злобный учёный. — Конечно, в детстве я не хотеть им быть. — Я всё ровно горжусь тобой. — Роджер с улыбкой положил брату руку на плечо. "Очередной фокус был провален. Публика не удовлетворена, но нахохоталась над мальчиком сполна. Разочарованный в этом деле Хайнц брел домой. Как всегда было серо, а по вечерам ещё и жутко холодно. Он пытался согреть руки дыханием, что почти не помогало. И вот, он зашел домой. Роджер повернулся на звук хлопнувшей двери. — Ну, как всё прошло? — Это... Провал. — Хайнц бухнулся прямо на пол. — Я больше не хочу заниматься фокусами. Кажется, это не моё. Роджер подсел к нему на деревянный пол. — Я всё ровно тобой горжусь. — он крепко обнял всё ещё немного дрожащего от холода брата. Тот обессиленно уткнулся в него носом и приобнял одной рукой в ответ. Едва заметная улыбка застыла на лице." — Хайнц, я тебе больше не наливаю, ты залипаешь... — Я омерзительно трезв! — О, я вижу... *** — Хайнц... Не смотря на все разногласия... Ты мне так дорог. — Ой, да ты пьян! — хихикнул доктор, хотя самого пошатывало даже сидя. — Ну... Ну можно я тебя обниму? Что ты такой холодный постоянно! — Ну ладно-ладно. — пробубнил доктор и наклонился вперед, протягивая руки. Роджер сделал то же самое, заключая брата в объятия. — Наконец-то ты не упираешься. — говорил Роджер, расплываясь в довольной улыбке. Хайнц же вновь был далеко. Далеко в Друссельштейне. "Молния на долю секунды осветила комнату, следом захохотал гром. Роджер вздрогнул и в очередной раз оглянулся к окну. — В чем дело? Неожиданный звук голоса заставил ребенка дернуться снова. Он испуганно поднял глаза и, к своему счастью, увидел старшего брата. — Хайнц... Я боюсь грозы. — прошептал он. Порыв ветра ворвался в комнату, громко хлопнув старенькими ставнями на окнах, заставляя уже обоих мальчиков вскрикнуть. Роджер поспешил их закрыть, затем он сел у окна на пол. Хайнц сел рядом. Тот вцепился в него мертвой хваткой, зарылся лицом в одежду и даже обхватил его ногами. Хайнц улыбнулся. Ему тоже было не по себе при такой хмурой погоде. Ему казалось, что природа их ненавидит. Весь Друссельштейн. Он обнял своего брата, отгоняя негативные мысли. По крыше забарабанил дождь. Сверкнула молния. Хайнц повернул голову к окну, чтобы проверить плотно ли закрыты ставни, как почувствовал мягкий поцелуй в щёку. Когда он повернулся, его брат уже снова уткнулся в него носом, не ослабляя объятия ни на секунду." — Ты сегодня просто сама задумчивость... Хайнц обнаружил, что всё ещё стоит в обнимку с братом и тут же убирает руки. — Я уж думал до утра не отпустишь. - подсмеялся мэр. *** — Так о чем ты всё время думаешь? Весь вечер с тобой поговорить не могу... — Да, прости, я просто вспоминать... Друссельштейн и... Наше детство. — отстранено ответил доктор. Кажется, он был погружен в очередное воспоминание. — О, дело хорошее. — улыбка озарила лицо мэра. — Я тоже кое-что помню. Доктор внимательно посмотрел на брата. Тот начал рассказ. И в этот раз Хайнц внимательно его слушал. "Ещё один весёлый день в школе. Роджер бежал домой, не скрывая от окружающих своего хорошего настроения. Вбегая домой, он пинком отправил портфель в другой конец комнаты. Мамы дома нет и не будет до вечера. Следом за ним зашел Хайнц, поправляя платье, которое помялось при беге. Да, домой он всегда возвращался бегом, оно и понятно. Колени как всегда разбиты, они толком не успевали заживать. Вот и закончился для него ещё один мучительный школьный день. — Бесят меня эти платья. Не могу больше! — А мне даже нравится. — неоднозначная ухмылочка. Хайнц промолчал. Он собирался пойти к себе в комнату, чтобы опять закрыться там на весь вечер, как его брат схватил его за руку. Он резко приблизился сзади, придерживая его за бёдра. Хайнц хотел было возмутиться таким поведением, но как только он повернул голову, в его губы врезались чужие. Язык брата проник ему в рот и начал там всё бесцеремонно исследовать. Хайнц лишь тихо замычал в знак протеста, отвечать на поцелуй он не собирался. Руки Роджера забрались под платье, заставляя Хайнца вздрогнуть и выйти из шокового состояния. Он начал было упираться, но его прижали к себе плотнее, не прерывая поцелуй. Руки гладили тело со всей нежностью, не позволяя отдалиться ни на сантиметр. Хайнц лишь молился о том, чтобы это побыстрее закончилось. Его молитвы были услышаны: губы разомкнулись. Хайнц громко вздохнул, пытаясь привести дыхание в норму. Роджер как ни в чем не бывало пошел на кухню, оставляя брата на полусогнутых, дрожащих коленях в комнате одного. С полным бардаком в мыслях и непонятными ощущениями внизу живота." — Ну, и зачем ты мне об этом напомнить? — доктор покраснел до кончиков ушей, ещё не дослушав рассказ. Он сохранял спокойное выражение лица, однако сигарета в руке предательски дрожала. — А мне нравится это вспоминать. — мэр выпустил клубы дыма прямо ему в лицо. — Кретин. Ты понимать, что это инцест? — Полностью осознаю и каюсь. — Роджер притянул доктора за ворот лабораторного халата, жадно накрывая тонкие губы поцелуем, упиваясь ими. И спустя столько лет, ему отвечают слабой взаимностью.