***
Когда это началось, ни один из них не помнит. Просто стук в дверь в районе пяти утра, просто зарёванный младший, который не может сказать ни слова и только доверчиво тянет руки. Сехун приходит к Ханю под утро. Каждую ночь, вместе с рассветом, Лу встречает его теплой улыбкой, тихим ласковым шепотом. Каждый раз руки Сехуна тянутся к пачке старшего, лежащей на подоконнике, но тот лишь мягко шлёпает его по ладоням и притягивает к себе, заставляя сжимать в руках свою футболку, а не фильтр сигареты. Каждый раз Сехуну не хочется расставаться,он не хочет уходить, и дело уже не в проблемах дома, а в привязанности к этому тёплому парню напротив, но Хань лишь грустно смотрит, вставая на носочки на том же пороге, целует переносицу и шёпотом обещает «всё будет хорошо». И младшему приходится уйти, чтобы потом опять вернуться. А Лу приходится отпустить, потому что так правильно.***
Смотря на неровной струйкой уходящий в никуда дым от сигареты, Лухань постукивает пальцами по периллам и стряхивает пепел, заставляя никотиновую дорожку пойти неровными волнами. Бросив взгляд на время, Лу вздыхает. Ему бы радоваться. Время почти 8 утра, младший не появился у него, значит, можно предположить, что всё хорошо. Только неприятное сосущее чувство в районе солнечного сплетения и подкатывающий ком к горлу не отпускают, не дают улыбнуться, порадоваться. Ханю кажется, что что-то не так. Лу отправляет вниз четырнадцатый за эту ночь окурок и, закашлявшись, достаёт телефон, набирая младшего. Съезжая по стене, оседая на пол, он слушает размеренные гудки, дожидаясь ответа. - Для чего тебе телефон, кусок идиота, всё равно не умеешь использовать его по назначению, - зло шипит Хань, немного нервно вновь набирая номер Се. Приложив телефон к уху и придерживая его плечом, Лухань выуживает из пачки предпоследнюю сигарету и вновь закуривает. Стряхивая пепел прямо на пол, он нервно стучит пальцами по сигарете, набирая давно заученный номер ещё и ещё. После первого гудка кажется, что вот, сейчас, он возьмёт трубку, ответит, а Хань улыбнётся, но обязательно отчитает младшего за неумение пользоваться техникой и «да где тебя носило». После четвертого надежда услышать родной голос начинает слабеть. После того, как Лу слышит женский голос, оповещающий о том, что абонент сейчас не может ответить на его звонок, Хань делает затяжку, наполняя лёгкие бо́льшим количеством никотина. Тихий стук в дверь, и он срывается с места, отправляя пятнадцатую сигарету в свободный полёт, и бежит к двери, ловко по пути собирая косяки. Шипя и хмурясь, он уже видит, как сейчас младший получит хорошую взбучку. - Я, конечно, рад за тебя, но поч…- слова застревают в горле, когда Лухань видит парня на своём пороге. Сехун слабо улыбается и безвольной куклой падает старшему в руки, заставляя того осесть на пол. - Се… -хрипло выдыхает Хань, чувствуя жжение в глазах, жмурится на секунду, тихонько шмыгает носом, проводя пальцами по рассечённой брови младшего, по его скуле с ссадинами, по разбитой губе. Тот тепло смотрит из полуприкрытых век с доверием, с благодарностью, с любовью и всё так же слабо улыбается, мягко целуя пальчик Ханя, почувствовав его на своих губах. - Глупый, что это такое… - Лу сжимает разорванную на плече рубашку парня в кулаке, сидит и не может сдержать слёз, оглядывая Сехуна. Его били. Всё тело в ссадинах и кровоподтеках. Из-под разорванной во многих местах одежды виднеются уже начавшие расцветать всеми оттенками фиолетового синяки. Рубашка застегнута только на одну пуговицу, остальные отсутствуют. Хань сдавленно выдыхает, увидев огромное пятно в виде свежего синяка на груди парня, осторожно касается его, но тут же одергивает руку с тихим «прости, малыш», едва услышав хриплый выдох «больно». Старший плачет, кусая губы, сидя на пороге и осторожно прижимая к себе Се. Он гладит его по выбеленным мягким прядям, испачканным кровью, так же, как и одежда Сехуна. Его руки дрожат, но Се всё же берет Ханя за запястье и прикладывает его руку к своим губам, мягко целуя ладошку, как он обычно это делал, лёжа на диване в квартире старшего. Руки Лу были чем-то вроде маленького щита, который оберегал младшего хотя бы на те минуты, когда тот утыкался в них лицом. Тихий всхлип Луханя и слабое «всё хорошо», впервые сказанное устами младшего. Едва слышная просьба «поцелуй меня» и нежное прикосновение мягких губ старшего в следующую секунду. Се всё так же слабо улыбается, хватаясь за кофту Луханя, а тот безостановочно шепчет, обещая, что больше не отпустит его никогда и никуда, что всегда будет рядом, что будет беречь младшего от всех бед, что обязательно разделит с ним всю боль, что сделает всё, что в его силах, чтобы Сехун вновь улыбался. Мягкий шёпот зарёванного старшего «я люблю тебя» и смущенная улыбка младшего, который утыкается носом в его кофту, тихо прося горячего чая в большой кружке.