Я решил, что ты будешь моим

You give me your smile A piece of your heart You give me the feel I've been looking for You give me your soul Your innocent love You are the one I've been waiting for*. (When You Came Into My Life/ Scorpions) Кипр. Лимассол. Ответ был: нет! Санкт-Петербург. Алекс стоял перед закрытой дверью и слушал тишину. Входить или нет? Дан ясно дал понять, что желает спать в одиночестве, и Алекс не хотел быть излишне навязчивым, но от чего тогда было так неспокойно? Он постоял еще несколько минут, не решаясь войти, и уже собрался вернуться в спальню и лечь спать, как услышал тихий протяжный стон. И снова тишина. Алекс больше не колебался, распахнул дверь и вошел в темную комнату. - Дан? – Спросил шепотом. - Уходи! – Прорычали в ответ. - Дан, с тобой все в порядке? - Абсолютно дурацкий вопрос, его всегда задают герою какого-нибудь фильма, которому оторвало ноги или которого пожевал зомби, и когда очевидно, что ничего там не в порядке, но Алекс ничего не мог с собой поделать. - Нормально, - прошептали на выдохе. Интуиция Алекса кричала, что не нормально. Дав глазам привыкнуть к темноте, паренек смело шагнул к кровати. Дан с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом метался по постели, сбив простыни и уронив на пол подушки. Из уголка рта тоненькой струйкой текла кровь. - Дан? - Я сказал, уходи! – прошипел и закашлялся. Разумеется, Алекс никуда не ушел, более того, подошел вплотную и, сев на угол кровати, нежно погладил темного по бедру. - Идиот, вали отсюда, я же тебя изуродую… - слова давались с трудом. - Не изуродуешь, - упрямо ответил Алекс и вытянулся рядом с Даном, обнимая и прижимаясь всем телом. – Я же говорил, что будет плохо. – Дан затих и прикрыл глаза, тяжело дыша. – Но я не жалею, что узнал тебя другим. Только жалко очень, что тебе больно. - Алекс, если ты сию же секунду не уйдешь, больно будет тебе, - Дан держался из последних сил. - И что ты будешь делать, если я уйду? Нет уж, - и он поцеловал Дана, сначала нежно, едва касаясь обкусанных и обветренных губ, ласково провел язычком по зубам, скользнул в рот… Спустя несколько показавшихся бесконечными мгновений Дан ответил, сначала робко и словно через силу, а потом плотину прорвало. Он подмял под себя Алекса, целуя жестко, даже грубо, оставляя засосы на шее, ключицах, груди. Он пил Алекса как умирающий от жажды в пустыне внезапно найденный источник, пил так, словно от этого зависела его жизнь, да так оно, по сути, и было. И Алекс отвечал, теряя голову от силы нахлынувшей страсти, получая ни с чем несравнимое наслаждение от ядерной смеси боли и удовольствия, от ищущих губ на своем теле, от лихорадочно мнущих футболку рук. Он чувствовал, как наливаются на теле синяки, как Дан оцарапал нежную кожу бедер, когда стягивал с донора штаны, но и тени мысли не возникло сопротивляться. Он слегка приподнялся и снял с себя футболку, отбросил ее на пол и, широко разведя ноги, закинул их Дану на плечи, тот с рычанием одним рывком погрузился в податливое тело и замер. Резкое движение причинило боль, и Алекс тихо всхлипнул, пытаясь отодвинуться, но сильные руки держали крепко. - Малыш, потерпи… расслабься. И Алекс расслабился, перестал вырываться и прислушался к собственным ощущениям. Дан двинулся раз, другой, третий и, осознав, что донор больше не сопротивляется, сорвался. И опять было хорошо, и сладко, и больно, и от этого только еще слаще и лучше, и Алекс, не помня себя, царапал Дану спину, кричал, умоляя не останавливаться, подавался бедрами навстречу… После они лежали, обнявшись, и молчали. Дан устроил голову на груди Алекса, и тот медленно перебирал пальцами шелковистые пряди. Каждый думал о своем. Алекс переживал, понимая, что его месть Дану, нет, он ни в коем случае не передумал, но его месть уже не была самоцелью, он хотел тем самым чего-то добиться. И чего-то очень определенного, вернее даже кого-то определенного. Дан же думал о том, что неожиданно для самого себя приобрел зависимость от своего донора, а ведь зависеть от кого-то – непозволительная роскошь, зависимость делает слабым и уязвимым. Еще был Ник, который неизвестно как отреагирует на то, что Алекс будет жить с ним в одном доме, но не будет тому принадлежать. Дан решил, что станет внимательно за ним приглядывать, чтобы не допустить повторения. Благодаря Алексу боль ушла, тело было полно энергии, но кровавая пытка вымотала душу, и Дан уснул, крепко обняв своего донора. Алекс же, наоборот, долго лежал без сна, потом аккуратно снял с себя руку Дана, встал, собрал с пола одежду и второй раз за ночь покинул спальню. Он проснулся утром свежим и отдохнувшим, сходил в душ, оделся и ради интереса дернул дверную ручку, ни на что особо не рассчитывая. Но дверь неожиданно поддалась, и Алекс смело шагнул в коридор. Неужели Дан еще спит? Другой причины того, что ему дозволено свободно перемещаться по дому, Алекс не видел, точнее, видел, но боялся поверить. Паренек дошел до спальни и прислушался: тишина, попытался открыть дверь: заперто. Алекс еще с полчаса побродил по дому, но не нашел ничего интересного, некоторые комнаты были открыты, некоторые заперты, в итоге чувство голода привело его на кухню. Дана нигде не было, и Алекс усилием воли гнал от себя мысли о нем, не желая признаться себе, что разочарован отсутствием темного. В холодильнике было полно еды, и паренек принялся хозяйничать. После долгого вынужденного безделья готовка казалась настоящим счастьем. Он начал с блинчиков, взбил яйцо с сахаром и щепоткой соли, добавил молоко и муку, как следует размешал и капнул растительного масла на разогретую сковороду. После блинчиков он приготовил большую миску салата, запек в духовке мясо и, сварив кофе, сел завтракать. Без скрипа открылась дверь. - Пожалуй, я совершил ошибку, запирая тебя в спальне. Надо было на кухне. Алекс улыбнулся вошедшему Дану. - Привет. Блинчиков хочешь? - Не отравлены? - Обижаешь! Конечно, отравлены. - Тогда давай, - и Алекс, как примерная женушка, налил Дану кофе, отложил на тарелку блинчики, предложил на выбор сметану, варенье и сгущенку и сел напротив. - Как самочувствие? - Отлично. Ты почему ушел? - Ты же сам сказал, что любишь спать один. - Ты сам знаешь, зачем я так сказал. Алекс посмотрел удивленно. - Так ты специально меня отослал, чтобы я не видел, что тебе плохо? Дан оставил вопрос без ответа. - М-м, вкусно-то как! - Там еще мясо в духовке к обеду. Дан? - Да? - Что будет дальше? - Прямо сейчас? У меня были на тебя определенные планы… Уголки губ слегка приподнялись, но тут же опустились обратно. - Вообще, через неделю, месяц, год. - Все будет зависеть от твоего выбора, малыш, - спокойно ответил Дан. - Ты знаешь, что я уже сделал выбор, - Алекс много думал и решил, что формально будет принадлежать Дану, в противном случае, оказавшись на свободе, он легко мог стать мишенью для любого темного. А так, под защитой сильного имени, он будет в относительной безопасности даже за тысячи километров от своего «хозяина». Дан приподнял брови. - И могу я узнать твое решение? - А разве этой ночью оно не стало очевидным? – Вопросом на вопрос ответил Алекс. Дан лучезарно улыбнулся и подвинулся к донору. - Я очень рад, Алекс. И я сделаю все, чтобы ты не пожалел о своем выборе. Начну, пожалуй, прямо сейчас. Иди ко мне. Как же хотелось поверить! И как страшно было обмануться! Дан понял, что его поиски подошли к концу, понял, что Алекс как никто другой подходит ему идеально, отвечает всем его желаниям и потребностям. Это, конечно, никакая не любовь, да и как можно любить того, кому отказываешь в существовании элементарной свободы воли, кого считаешь созданным для собственного удовольствия и удовлетворения потребностей. Но Алекс Дану, несомненно, нравился, нравилась честность, нравилась открытость, да все нравилось, и он решил, что сделает все от него зависящее, чтобы его мальчику было с ним по-настоящему хорошо, чтобы тот полюбил его, хотел быть рядом… И Алекс мог бы быть с ним счастлив, был бы рад обманываться, но не мог. То ли природная обостренная интуиция, то ли новые способности, данные двусторонней связью с темным, ясно давали понять, что его используют, да, к обоюдному удовольствию, но используют. Пролетел день, за ним еще один. Нежность чередовалась с вынужденной грубостью, от которой, к собственному немалому удивлению, Алекс тоже умудрялся получать удовольствие. Он все лучше узнавал Дана и все больше привязывался, корил себя за мягкотелость и отсутствие силы воли, оправдываясь тем, что скоро все закончится, что он нарочно усыпляет бдительность темного, чтобы суметь воплотить все задуманное. Тем временем, подошел к концу десятый день. *Ты подарил мне свою улыбку Кусочек своего сердца Ты подарил мне чувство, которое я искал Ты подарил мне душу Твою невинную любовь Ты единственный, которого я ждал (песня посвящается «ей», но мы посвятим «ему»)