***
Йен входит в туалет пиццерии через десять секунд после Микки. — Большей наглости мы себе еще не позволяли, — говорит он, в то время как Микки хватает его за рубашку и притягивает к себе для поцелуя. — Фиона… — мммф! — ух, Фиона освистала меня, когда я уходил. — Мне похуй, — бормочет Микки. — Я не виноват, что ты выглядишь, как ходячий секс, когда ешь спагетти. Он снова целует Йена, но тот отталкивает его через секунду. — Закрой хотя бы дверь, — говорит он, улыбаясь и пробегая языком по губам Микки. Микки наконец отрывается от Йена и делает это, а когда поворачивается назад, то обнаруживает полураздетого Йена, распечатывающего презерватив.***
— Кев нас застукает. — Нет, бар откроется через пятнадцать минут, и он никогда не приходит заранее. — Ты думаешь, мы уложимся в пятнадцать минут? Тогда, блядь, лучше включить таймер. — Эй, вообще-то это ты хотел потрахаться на бильярдном столе. Ты собираешься мне вставить или нет?***
— Мик, мне жутко, — бормочет Йен. — Ты уверен, что нас тут не замучают или еще чего? Микки тихонько смеется себе под нос и толкает Йена в плечо, пока они идут через кладбище. — Здесь совсем не жутко, — отвечает он. — Склеп хорошее место, чтобы хранить наркоту — самый вялый трафик, какой только можно придумать. — Да, но мертвые по-прежнему здесь, что делает это место пиздец каким жутким. — Заткнись и передай мне ломик. Когда они оказываются в склепе, Микки сбрасывает свой рюкзак, полный кокаина, в угол. На этом его часть задания заканчивается — Микки не совсем уверен в том, что ему следовало ввязываться в эту хрень, но Игги ему заплатит, и это все, что ему следует знать. Тем не менее, после всех усилий Микки чувствует себя слегка разочарованным; так что он поворачивается к Йену, который с опаской поглядывает по сторонам, переступая с ноги на ногу у входа. — Эй, а ты в курсе, что мы можем оставаться здесь одни так долго, как захотим? — говорит Микки. Он вопросительно поднимает одну бровь, цепляется за шлевки на джинсах Йена и притягивает его к себе. Йен колеблется ровно секунду перед тем, как тяжело вздохнуть, улыбнуться и снять свою рубашку. — Даже не надейся, что мы будем делать это на блядских скелетах, — говорит он. — Быстро к стене или мы идем домой.***
Лифт останавливается через десять секунд после того, как Микки и Йен входят внутрь. И, первое, что делает Микки, это падает на колени и начинает облизывать член Йена через его джинсы. — Микки, — пытается образумить его Йен, несмотря на то, что сам не может сдержаться и не толкаться в ответ. — Ты же не всерьез? Мы собираемся смотреть квартиру, и это, блядь, приличное мероприятие. Мы не можем прийти туда, выглядя так, как будто мы трахались за десять секунд до этого. — Минет и секс — две совершенно разные вещи, — возражает Микки, начиная расстегивать молнию на джинсах Йена. Мгновение спустя, глубоко погрузившись в рот Микки, Йен признает, что он не может не согласиться с этим утверждением.***
— Приятель, ты надо мной издеваешься! Я понимаю, что это самая дерьмовая качалка в мире, но в ней есть посетители, кто угодно может войти и запалить нас прямо сейчас. — Поэтому мы и идем в душ, тупая задница, — отвечает Йен. Они в раздевалке тренажерного зала, после блядски длинной тренировки, частью которой Микки абсолютно не хотелось быть, и они оба раздеты. Что естественно для них или для раздевалки тренажерного зала, если не считать того, что как только последний посетитель оделся и ушел, Йен толкнул Микки к шкафчикам и обхватил оба их члена своей рукой. И сейчас, две секунды спустя, Микки обнаруживает, что Йен тащит его за руку в душ, который, слава хую, не общий, но и отгорожен только хлипкой шторкой. — Если нас вышвырнут отсюда, ни один другой тренажерный зал никогда не согласится принять нас, — говорит Микки. Он произносит эту фразу в два раза дольше, чем требуется, чтобы ее произнести; Йен целует ему шею, пока они продвигаются в сторону душа, и это чертовски отвлекает. — Это была — блядь, продолжай делать то, что ты делаешь — это была твоя идея, эта — вся эта пурга, что мы должны держать себя в форме — ох, черт… Йен отстраняется и улыбается. Ясно как день, что он победил. Микки не удостаивает его другими словами, просто поворачивается к нему спиной и раздвигает ноги.***
— Это кровать моей младшей сестры, о Господи, какая мерзость. — Мы сменим чертовы простыни, о’кей, и не то чтобы у нас был выбор. — Если мы будем делать это здесь, мне придется закрыть глаза, потому что ее комната слишком, блядь, розовая. — Делай что хочешь, только, блядь, вставь мне уже.***
— Мы попадем за это в ад? — спрашивает Микки. — Возможно, — отвечает Йен, пожимая плечами. Очевидно, вечные муки — последнее, что беспокоит его прямо сейчас. Снаружи своим чередом идет похоронная служба — последнее «прощай» для давно потерянного родственника Йена, который вдохнул слишком много клея и случайно сам себя убил. Йен никогда даже не встречался с ним, так что Микки не до конца понимает, что они вообще здесь делают. Не считая того, что они не совсем здесь: похороны идут сами по себе, пока Йен и Микки в церковном туалете дрочат друг другу. — О’кей, черт с ним. Ад стоит того, чтобы увидеть, какой ты секси в костюме.