Другими глазами.

— Нани? — одновременно с Саске воскликнул я, в полном офигевании смотря на сонно зевающего Кураму. Благо, и я, и учиханутый суслик, были в моем внутреннем мире, и нашего дружного восклицания никто, кроме лиса, не услышал. — Что ты сказал? — Что слышали, — пожав плечами, фыркнул девятихвостый. — В нашем вы скорее всего умерли. — Что за х… — яростно завопил мой друг и начал бегать по всей моей несчастной внутренней канализации, выкрикивая такие маты, что и придумать себе сложно. По-моему, даже тот тип бессмертный, что одним из Акацук был, таких матов не знал. По крайней мере, я подобного точно раньше не слышал. Впрочем, я могу понять своего друга. В тот момент я сидел в воде, около клетки моего рыжего друга, и тоже офигевал, но только тихо. «Я умер? Капитан АНБУ и сын Четвертого?» — с ужасом думал я, стараясь уложить услышанное в своей голове и воспринять как должное, но у меня не получалось. — «Такого просто не может быть! Не верю!» Но не только известие о моей смерти и смерти моего учиханутого друга в нашем мире давило на меня шоковой волной. Рыжий биджу только что поведал мне и Саске очень интересный рассказ о том, почему это два капитана элитного отряда шиноби и рыжий лис не смогли справится с очень даже простой атакой. Курама рассказал нам, что во время нашего «последнего» боя что-то блокировало наши силы. Сусано Саске, сенсорные способности Кьюби, моего Бога Грома и мое чутье опасности… На вопрос Учихи о том, что бы это могло было быть, Курама предположил, что возможно «отключил» все наши способности, появившийся на поле боя пространственный переход, который невозможно было увидеть глазами, даже шаринганом, и в который и забросил нас, использовав все свои силы, девятихвостый биджу. И вот, сразу после этого, Кьюби и заявил нам, что в том, нашем мире, мы, возможно, погибли… — Да успокойтесь вы, — через полчаса нашего совместного, тихого и громкого, безумия, раздраженно попросил биджу. — Подумаешь, погибли один раз… — Подумаешь погибли один раз? — в бешенстве воскликнул Саске. — Да у человека всего-то одна жизнь! И у меня была прекрасная жизнь! Я был АНБУ! Был шиноби Конохи! Я был… А, черт! Последние слова Учиха произнес снова начиная носиться по моему внутреннему миру. А я, начиная успокаиваться, сидел и думал… Думал… И думал… — Курама? — тихо произнес я, через несколько минут после «диалога» моих друзей. — Чего? — устало рыкнул Кьюби. Его всегда доставала различная суета, если дело, конечно, не касалось драк и крови. — Ты ведь перенес в этот мир только наши души и сознания? — Ну, еще ваши внутренние миры, — широко зевнув, ответил мне биджу. — Это значит, что Наруто и Саске этого мира, то есть их личности исчезли? — я попытался произнести эти слова как можно спокойней, но в своем голосе я все равно услышал угрожающие нотки. Мне как-то совсем не хотелось бы, чтобы по моей вине исчезли ни в чем не повинные люди, а тем более другие Наруто. — Нет, — покачал головой Курама. — Они остались невредимы. — Но где они сейчас? — с интересом спросил я. — Рядом с вами — тобой и Саске, — сказал лис и прикрыл глаза, слегка ухмыльнувшись. — Они отделены от вас непонятной мне силой, которая словно зеркало показывает им вас и ваши действия. А то, как вы себя ведете… Хм… Это смешит даже меня. — Смешит его это, ага, — мрачно хмыкнул, наконец-то успокоившийся, Саске, и встав около меня, не менее мрачно добавил. — Наруто, нам уже пора возвращаться в большой мир. Думаю, твои родные уже начинают чувствовать неладное, ведь мы уже здесь около часа, а значит, уже около часа сидим в твоей комнате тихо, совсем как мыши. Это может им показаться странным. — Думаю, ты прав, — кивнул я, поднимаясь на ноги. — Не скучай, Курама. По счастью, опасения Саске не подтвердились, и в дверь моей комнаты не ломились взволнованные родители. Хотя… Кушина, если бы вдруг начала волноваться, уже давно бы вынесла несчастную дверцу, а не стучала бы в нее, уговаривая меня открыть, а мой отец… Ему вообще было на меня пофиг. Есть я — нет меня, ему было без разницы. Это я понял, проведя уже неделю дома. Минато… Он просто игнорировал меня и даже не замечал моих попыток заговорить с ним. Для него я просто пустое место. Впрочем, не только для него. Карин, моя старшая сестричка, хоть и обращает на меня иногда внимание, ведет себя в основном так же, как и отец. Только Нагато, мама и младшая сестренка еще более-менее общаются со мной нормально. Но я понимаю и сестру, и отца, и поэтому не виню их… Почти. Наруто этого мира, похоже, хотя и являлся слабачком, был очень предан своей семье и любил каждого. Ну, не могу я иначе объяснить все эти рисунки, что нашел в столе в «своей комнате». «Я» этого мира рисовал только родных. Забавно все это, ведь я никогда не умел рисовать, а у здешнего Наруто был определенно художественный талант. «Но у меня тоже есть талант» — серьезно подумал я, перед тем, как ко мне пришел сегодня Саске, которого, как всегда привел Итачи. Все дни, после «нашей прогулки», старший брат Ястреба приводил его ко мне в гости. Видимо, Итачи был рад, что у его младшего брата появился товарищ, ведь до меня у него друзей не было. Саске-здешний тоже был слабачком и чем-то вроде здешнего Наруто. Замкнутый, тихий и не подающий надежд… — «Я умею добиваться любых своих целей». После посещения моего внутреннего мира и разговора с наконец-то проснувшимся Кьюби, я и жующий помидор Саске отправились прогуляться по Конохе, с трудом заверив мою маму, что с нами все будет хорошо, и что мы скоро вернемся. А уговорить Кровавую Хабанеро было непросто, ведь она искренне волновалась за слабеньких и беззащитненьких недо-ниндзя, но нам все же удалось это сделать. Выбравшись наконец-то на улицу, я и учиханутик отправились к горе Хокаге, на которой было пока что только четыре лица, желая немного побыть наедине, без лишних ушей, и поговорить о том, что мы будем делать в ближайшем будущем. Хотя, я уже точно знал, что ближайшие дни буду усиленно тренироваться, и был уверен, что и Саске собирается заниматься тем же самым. Пока мы шли к нашей цели, я вертел из стороны в сторону головой, замечая все больше и больше различий между этой и моей родной Конохой. Что ни говори, а они сильно различались по своему виду. В этой Конохе было больше магазинчиков и домов, больше жителей, больше Учих, и еще много чего больше. Да и сама она была больше. Похоже, Саске тоже поражала эта скрытая деревня. Я заметил, что он, хоть и не крутил головой во все стороны, как я, иногда сощуривал глаза или наоборот широко раскрывал их, смотря на прохожих, или дома, что появлялись у нас на пути. Это было признаком того, что Учиха в какой-то степени удивлен, но насколько сильно, я не в силах был понять. Иногда я, краем уха, слышал обрывки разговоров прохожих, из которых, к своему нехилому удивлению, узнал, что Коноха готовится к войне с Песком, и что все вряд ли уже можно решить мирно. По взглядам Саске, которые Ястреб иногда бросал на меня, я понял, что, как и мне, моему красноглазому другу не очень нравится эта тема. И я оказался прав… — Дрянь… — мрачно произнес он, как только мы пришли на гору и уселись на голову Четвертого. — Этот мир такая дрянь. — Согласен, — кивнул я и зло добавил. — Война с Суной не по мне — я не хочу воевать против Гаары, его друзей и родных, даже если в этом мире другой Гаара. — Я тоже, — прошептал Саске. В последние годы я, Учиха и Казекаге очень сильно сдружились. — Но я надеюсь, что еще есть шанс на мирное решение проблемы, хотя даже не знаю, в чем состоят разногласия Листа и Песка. — И я не знаю, хотя и являюсь сыном живого Хокаге, — тяжело вздохнул я. — Последние две недели. После этих моих слов, мы немного поговорили о том, чем будем заниматься в ближайшие дни. Я оказался прав: Саске тоже собирался начать усиленно тренироваться. Узнав это, я сразу предложил ему совместно тренироваться, и он согласился, ведь вдвоем тренироваться и разрабатывать свои навыки шиноби гораздо легче. Разработав план тренировок и немного подурачившись, мы отправились обратно ко мне домой. Шли мы не торопясь, и потому прибыли к месту назначения только через пару часов. В доме моей семьи нас уже ждали наши матери — Кушина и Микото, которые сидели в беседке около дома и попивали чай. Они были подругами даже в этом мире и поэтому частенько мама моего друга бывала у нас в гостях. Ни я, ни Саске этому не удивлялись, но меня удивляло другое. Я никак не мог понять, как это вспыльчивая Узумаки и с виду спокойная Учиха смогли сдружиться. Хотя, чего только не бывает в мире… Эм… В мирах. Как только Кушина увидела нас, она начала постукивать, волшебным образом материализовавшейся у ее в руке, сковородкой по ладони, показывая всем своим видом, как она недовольна. — И где вы были, молодые люди? — грозно спросила моя мама у нас. — Эм… Гуляли, — пожал плечами я и как можно невиннее улыбнулся. — Гуляли? Так долго? — волосы Хабанеро начали ходить ходуном, заставив и меня и учиханутого вздрогнуть. — Да, — судорожно кивнул Саске. — А что? Нельзя что ли? — Почему нельзя? — как-то сразу успокоилась жена Хокаге. — Можно. Просто я волновалась. — Но все же хорошо, и они целы, — мило улыбнулась нам Учиха, совсем успокаивая своими словами мою маму и позволяя мне и Саске облегченно вздохнуть. Не очень то нам хотелось попасть под праведный гнев Узумаки, о котором даже Саске в последние дни знал не понаслышке. Потом мы посидели немного с матерями, пока Микото не засобиралась домой. Саске решил пойти домой вместе с ней. Когда мы прощались, стоя около дверей моего дома, он хитро улыбнулся и, подмигнув мне, произнес: — Ну что, Наруто, готовься к завтрашнему дню. — А что будет завтра? — заинтересованно взглянула на него Кушина. — Завтра я и Наруто отправимся на полигон и будем тренироваться в использовании техник шиноби, — с гордостью произнес учиханутик. — Все равно без дела сидим, в Академию не ходим, а так хоть делом займемся. Я кивнул, подтверждая слова друга, и у обеих матерей сразу, в тот же самый миг, стали круглые от удивления глаза. И это не из-за слов Учихи про Академию — мы действительно не ходили туда. Я был на больничном, а Саске просто отказался ходить туда без меня. Наши матери удивились потому что… — Это правда? — первой отошла от первичного шока Узумаки. — Вы завтра будете тренироваться техникам? — Да, а что? — как можно безразличный произнес я, с садистским блаженством пронаблюдав, как челюсти обеих женщин падают на землю.