Волчья проблема

Комамура злобно скалится, пугая переминающихся рядом офицеров, и щурит жуткие, желтые глаза, оглядывая погром в своем кабинете. Комамура сейчас – и уже навсегда – в человеческой шкуре по пыльной, серейтейской земле бродит, но, кажется, как был волком, так и останется им до конца времен. Комамура Саджин, Капитан Седьмого отряда, на данный момент готов совершить жестокое и беспощадное убийство, наплевав на все правила и запреты. Жаль только, что пьяная в стельку, забытая Женской ассоциацией шинигами в бараках волчьего отряда и почему-то уютно прикорнувшая в кресле начальства, Кионе Котетсу этого не оценит. Испуганные офицеры растворяются за спиной командира со скоростью света – знают, когда лучше ему не попадаться на пути. И мысленно сочувствуют – скорее себе, чем Кионе, - потому что волк не забудет о том, что его логово было атаковано врагами всех мужчин и превращено непонятно во что. Они осторожно закрывают за собой дверь, краем глаза успевая заметить, как их Капитан делает шаг по направлению к младшей сестре Исанэ. Они просто еще не знают. Как, впрочем, и весь Готей. - Офицер Котетсу, - Комамура грозно склоняется над девушкой, кладя руки по обе стороны от нее на подлокотник кресла, и цедит слова сквозь зубы, смешивая их с рычанием, - вы где-то потеряли элементарные понятия о приличиях вместе с субординацией? Кионе открывает сиреневые, совершенно трезвые глаза – странно, почему она не пила со своими подругами? - и насмешливо улыбается. Она уже какое-то время не спит, да и как возможно, когда в кабинет ввалилась толпа кудахтающих мужчин! Кионе улыбается, ничуть не испугавшись, и откидывает на спинку кресла голову: по плечам скользят отросшие пряди рыжевато-карамельных волос, и взгляд такой, будто в любой миг она готова совершить нечто невероятное, почти безумное. - Я пытаюсь вспомнить: а были ли у меня когда-либо эти понятия? Комамура чертыхается, под ладонями трещит дерево, превращая его в труху, и сам не понимает, почему так злится. Хотя нет, он знает, почему его грызет бешенство: не из-за кавардака вокруг, не из-за девушек, устроивших здесь мини-апокалипсис, и даже не из-за нарушенных правил. Проблема сидит напротив и улыбается ему чувственными, мягкими губами, в уголке которых запеклась кровь, а под скулой налился синяк. Проблема сидит в его кресле, обхватив разбитыми, перебинтованными руками колени и смотрит на него никогда не грустящими глазами, в глубине которых ветер уносит вдаль вереск. Проблема. Такая, от которой не избавиться. Комамура, неуловимо, хватает эту проблему за плечи и притягивает к себе, впиваясь в губы поцелуем: голодным, жадным, нежным. Он никогда не задумывался, что однажды будет ее целовать и обнимать, особенно в тот момент, когда эта «мальчишка» по ошибке родившаяся девочкой, упала ему на голову в прямом смысле этого слова и перевернула всю его жизнь вверх тормашками. Комамура все еще зол, потому что чувство беспомощности, когда любимая женщина едва не погибает на задании, самое страшное. Комамура Саджин всего лишь влюбленный дурак вдруг осознавший, что отныне его душа волком унеслась вслед за вересковой птицей. - Что сказала Унохана? – наконец спрашивает он, отрываясь от ее губ. - Сказала, что у нас все хорошо. Кионе смотрит – весело, но отчего-то не так, как всегда. Комамура принимает ответ и больше ничего не говорит: знает, что как бы он не хотел обезопасить ее, спрятать от любой опасности, сделать это все равно невозможно. Не удержать смеющуюся дикарку с вереском в глазах – даже в клетке не удержать. А удерживать он не будет – никогда. Никогда не оскорбит этим ее гордости. Кионе кивает, будто читает его мысли, будто знает все на свете, понимает как никто другой. И вновь улыбается, почти невесомо касаясь его губ своими, еще раз. - Санджин, Капитан Унохана сказала, что у нас все хорошо. Капитан-волк непонимающе хмурится - он мужчина, а мужчины во многом глупее аквариумных рыбок. - У нас? - Мне будет очень сложно ходить на задания с большим животом. Капитан-волк смотрит так, словно заново родился и гамма эмоций сменяется одна за другой на его лице, которое обычно невозмутимо. Обычно он знает, как нужно стоять на земле, обычно у него руки не начинают дрожать, обычно Комамура никогда не теряется, точно подросток, впервые поцеловавший девочку. Обычно. Но проблема. Нет. Теперь две. Он держит свои проблемы, одна из которых с вересковыми глазами, в своих руках: крепких и волчьих. Он вспоминает, как неугомонная пацанка превратила его жизнь в хаос. Он просто волк, который однажды перестал быть один.