Любовь луне неведома

Наступает ночь. Оттеняя холодный, равнодушный свет луны, приветственные огни Йошивары завлекают одиноких, не познавших любви и ласки путников. Многие из них ищут солнце, сердце которого уже давно никому не принадлежит – и лишь надеждой питаются мужские желания, прогнившие и чистые одновременно. Прислонившись к холодной стене дома Хиновы, она крутит в руках трубку. Всеобщее веселье пытается захватить ее и унести в свой опасный, громкий поток – но напрасно. Цукуё касается ладонью шрама, символизирующего слабость, и едва заметно улыбается, когда полнолуние протягивает к ней свои серебристые и такие далекие руки, когда светлые, невидимые лучи путешествуют по лицу, рассматривают, оценивают взгляд глубоких синих глаз. Любовь луне неведома. Прозрачный дым выходит из трубки, растворяется, поднимаясь ввысь. Чем сильнее его стремление достигнуть неба, тем быстрее наступает смерть. Цукуё боится, что те же путы станут для нее тюрьмой. Поэтому, замечая издалека знакомое очертание фигуры, кучерявые, мягкие волосы, она превращает свое сердце в плотный кокон, в который не пускает прорывающиеся сильные и отчаянные чувства. Любовь захлестывает, заставляет опуститься на колени и кричать о собственном существовании. Громче, громче, громче! Когда она слышит его голос, хочет протянуть руки и обнять худое, подтянутое тело, спрятаться на груди, почувствовать себя женщиной. – Курение повредит твоим легким, – говорит Гинтоки, подходя к ней. Цукуё опускает трубку – она не согласна с его словами, скорее, боится закашляться. – Что ты тут забыл? – спрашивает она, глядя в небо – луна будто бы становится ближе. Кокон в груди трещит по швам, пропуская внутрь себя что-то теплое, почти горячее. – Решил прогуляться за Джампом. – Здесь продают другие журналы. – Я заблудился в книжном магазине, залез в шкаф с прошлогодними выпусками Джампа – и оказался тут. – Ты шутишь? – Цукуё пытливо смотрит на Гинтоки, но по его лицу невозможно что-то прочесть. – Ладно, пошли, выпьем. Луна берет его за руку и ведет вперед. Легкий ветер подхватывает пряди светлых волос, ночь делает Цукуё волшебной, невозможной. Румянец путешествует по щекам девушки, и Цукуё благодарит темноту за то, что та скрывает эти чувства, трепетным объятием защищает тайну, пробравшуюся глубоко в душу. Любовь луне неведома. Тогда почему сердце бьется так быстро… Так отчаянно?