Что-то придется менять

— Итак, мисс Грейнджер, — сказал профессор Снейп и сделал зловещую паузу. Очень зловещую. Пауза предвещала как минимум отработки. А возможно, медленную и мучительную смерть. — Вы прогуляли целый день занятий без уважительной причины. Я знаю, что вы посещали Больничное Крыло, но также знаю, что вы решили свою... проблему еще до окончания завтрака. Однако вы сочли возможным наплевать на дисциплину, подвести факультет, лишив его баллов, которые вы могли бы получить за сегодняшний день... А вот будь она в Гриффиндоре, небось, сняли бы немножко баллов и все. А теперь стой тут и имитируй раскаяние. А она до сих пор так ничего и не поела. Думала выяснить на факультете, где дают еду, когда по замкам бродят тролли, но профессор нагнал ее раньше, чем она добралась до гостиной. Пришлось идти на головомойку. — Но и это еще не все! Вы подвергли свою жизнь опасности, подвергнув при этом сомнению мою репутацию как декана, способного отвечать за своих подопечных, репутацию преподавательского состава и репутацию Хогвартса как достойного учебного заведения... Ну, это все-таки уже слишком. Гермиона, конечно, чувствовала себя немного виноватой, но вот не надо делать вид, что весь Хогвартс развалится от прогула одной первокурсницы. И даже от ее смерти, которой, между прочим, не случилось. А если бы развалился, значит, не очень-то хорошая школа была. — Мисс Грейнджер, как вас вообще занесло в наиболее опасное место в замке этим вечером? — спросил декан, внезапно сменив тон со строгого учительского на уставший и почти человеческий. От этого ей сразу стало не по себе. Не то чтобы она была не в курсе, что декан живой и может устать и выбиться из сил, но ей совершенно не хотелось это видеть! — Это случайно получилось, сэр, честное слово. Я просто решила посидеть там... — «Просто», — фыркнул профессор, но больше ничего говорить не стал. — Потом пришла Лаванда Браун, и мне пришлось ее утешать, а потом начался какой-то шум, я вышла из туалета, а там тролль..., — Гермиона понимала, что это все звучит бессвязно, но меньше всего ей хотелось сейчас пересказывать декану встречу с ним в коридоре и ход своих мыслей по этому поводу. Может быть, он решит, что она просто очень испугалась? Это, кстати, была чистая правда. Она и сама не сразу это поняла, но чем больше времени проходило, тем сильнее у нее сдавали нервы. Мерлин, ну сейчас-то почему? Все же уже хорошо!.. — Мисс Грейнджер, попытка выпустить из рассказа часть информации превращает вашу речь в детский лепет. Посмотрите на меня, пожалуйста. «Точно, читает мысли», — мрачно подумала Гермиона. В этот раз ей почти удалось отследить, как весь день всплывает в ее памяти без каких-либо усилий с ее стороны. Она не хотела все это вспоминать, но оно все равно вспоминалось. Единственное, что она никак не могла почувствовать, это тот сигнал, который заставлял ее обращаться к нужным воспоминаниям. Интересно, его вообще можно почувствовать? И когда она уже найдет в библиотеке что-нибудь по этой теме? Еще в сентябре ведь записала себе!.. — Ну допустим, я вам верю, Грейнджер. И очень, очень разочарован всей этой историей и вашим поведением сегодня. Гермиона снова уставилась в пол, старательно раскаиваясь и заодно отмечая, что воспоминания из головы все-таки убрались. — Отработки по выходным весь следующий месяц, — наконец сказал декан. За что?! В уставе школы, между прочим, говорится только о систематических прогулах, да и то... и целый месяц!.. Хотя... в следующую субботу, между прочим, Квиддич. Интересно, есть ли дело Флинту до того, пойдет ли она болеть за Слизерин? Если есть, то ей-то в этом смысле отработка даже выгоднее... — Но как же Квиддич, сэр?! — воскликнула она, чтобы удостовериться. — А вы ярая болельщица, мисс Грейнджер? — улыбнулся декан. — Значит, я пойду вам навстречу, будет вам Квиддич, отработаете вместо той субботы в первую субботу декабря. Вот зря она это сказала, конечно. Вроде бы, давно поняла, что с ним особенно не повыпендриваешься. Но как же хочется хоть раз, хоть один разочек его провести! И все-таки, за что так много? — Но за что, сэр? Я ведь отработаю все прогулы, я всего один день пропустила... — А вы не догадываетесь, мисс Грейнджер? — хмуро посмотрел на нее Снейп. — За непоследовательность. То есть, если спряталась от декана, то потом надо было улепетывать и не попадаться, и наплевать на то, что там с гриффиндорцами будет? Ну... в таком случае, и правда, непоследовательно. И не поспоришь даже. — А также за любопытство и лень. А поскольку эти качества, по идее, малосовместимы, то, опять же, за непоследовательность. Профессор, как мало вы знаете о любопытстве и лени!.. — Вы свободны, мисс Грейнджер. Ну точно — день не задался. Однако, думала Гермиона, направляясь к своей гостиной, нет худа без добра: во-первых, она сможет многократно и безнаказанно наблюдать за профессором Снейпом во время отработок, во-вторых, она сейчас зайдет в гостиную и улыбнется Панси Паркинсон. И она зашла и улыбнулась. Не только Панси, а вообще всем сидевшим за столами и поглощавшим остатки праздничного ужина. И еде она тоже улыбнулась. Светло и идиотически радостно. Когда она увидела раздосадованное лицо Панси, улыбка стала совсем искренней. Даже странно, что Паркинсон так перекосило: понятно же, что за целый день в замке, полном волшебников, хоть кто-то да отрастил бы ей волосы. И все-таки она огорчилась, как будто совсем об этом не подумала. Неужели и правда глупая?.. — Чего радуешься, грязнокровка? — нелюбезно поинтересовалась Панси. Видимо, действительно всерьез переживала свою неудачу. — Очень рада всех вас видеть! К тому же, я вижу, у вас тут праздничный ужин, я ведь могу присоединиться? — Ты где была весь день? — встрял Блейз. Конечно, его, как всегда, интересуют факты. Желательно, не всем доступные. — В Больничном Крыле, — ответила Гермиона, стремительно складывая себе в тарелку печеную картошку и что-то тыквенное и душистое. Первый курс Слизерина молчал и жаждал подробностей, но Гермиона тоже молчала, потому что ела. Через некоторое время она все-таки обратила внимание на тишину вокруг нее, с трудом проглотила вставший поперек горла кусок и решила откланяться, пока любопытство сокурсников не обернулось допросом с пристрастием. — Вот видите, до сих пор нездоровится, так что я, пожалуй, пойду спать. Спокойной ночи всем! Гермиона прихватила с собой стакан с тыквенным соком и сбежала в спальню. А там, забравшись в кровать и задернув полог, она сделала то, что запрещала себе с момента встречи с троллем: запаниковала. Тут же, будто получив разрешение, ее пробрал нервный озноб. Больше всего ей хотелось, чтобы это все прекратилось немедленно. Отменить и страх, и свою реакцию на него, и все события этого дурацкого дня. Она закуталась поплотнее в одеяло и принялась придумывать дурацкие приметы. «Проснулась остриженной — примут за чистокровную». «Посещение Больничного Крыла — к печалям». «Отсиживаться в туалете — к чужим слезам». «Разговаривать с гриффиндорцами — к троллям в жизни». «Прятаться от декана — к отработкам». — Эй! Ты ведь не будешь делать вид, что спишь? — Дафна Гринграсс пробралась за полог, задернула его за собой и уселась с ногами в ее кровати. — Буду, — огрызнулась Гермиона. — Ну и делай, только сначала расскажи, где была-то. — В Больничном Крыле, сказала же. — А потом? Гермиона решила молчать. Откровенничать с кем-либо про сегодняшний вечер у нее не было никакой охоты. — Дай угадаю: тот тролль, из-за которого нас всех разогнали по факультетам, встретился именно тебе и произвел на тебя неизгладимое впечатление. Я права? Это Гринграсс, конечно, так изящно пошутила. Но она не представляла даже, насколько это было не смешно. И Гермиона молчала, потому что впервые не могла подобрать достойной реплики в ответ. — Мерлин, я действительно права? Ты встретила тролля? — в ровном обычно голосе Дафны вдруг оказалось столько неподдельного изумления и почти испуга, что Гермионе даже почти полегчало. Она высунулась из-под одеяла, окинула Дафну мрачным взглядом и сказала: — Хуже. — Что может быть хуже?.. — Гораздо, гораздо хуже. — Я вся внимание. — Я встретила Лаванду Браун! — Фу, дурацкая шутка, — скривилась Гринграсс, но не сдержалась и фыркнула все-таки. Гермиона тоже не выдержала и хихикнула. — А я и не шучу. Это было страшно. — В таком случае, я ничем не могу тебе помочь. От таких вещей не оправляются, так что подыхай от ужаса в одиночестве, как и положено грязнокровке, — вздохнула Дафна. — Лучше в одиночестве, чем вместе с тобой, Гринграсс. Вали уже. — Прощай, Грейнджер, — бросила Гринграсс и выскользнула наружу. Гермиона перевернулась на спину, сбросила одеяло и невидящим взглядом уставилась вверх. Подыхать почему-то не так уж и хотелось.