Что-то придется менять

Вот уже три дня Гермиона Грейнджер испытывала сомнения в своих умственных способностях. Она знала, что искать, она знала, где искать, но она не могла найти этот чертов заброшенный кабинет с зеркалом! Это оказалось гораздо труднее, чем она предполагала поначалу. Ей казалось, она исходила уже все возможные коридоры возле библиотеки, заглядывала во все двери, но так и не нашла упоминавшееся в разговоре декана и директора зеркало Еиналеж. Нет, может быть, если бы она была готова полностью посвятить этому вечер, без захода в библиотеку, было бы проще, но на такие жертвы она пойти никак не могла, так что поискам посвящала не более часа в день. Еще немного, и она бы... нет, не сдалась, наверное, но начала бы искать способ попросить у декана узнать точное расположение класса с зеркалом (ну, есть ведь надежда, что он бы не убил ее за это сразу?), но на четвертый вечер ей повезло: она задумалась. Она как раз прочитала кое-что по основам Окклюменции и поняла, что то, что происходило с ней на отработках, видимо, и было «очисткой сознания» или чем-то крайне на нее похожим, поэтому профессор Снейп не смог считать ее мысли... то есть нет, воспоминания! — как обычно, невербально и незаметно, и вынужден был прибегнуть к заклинанию, а это проще, но и болезненнее. Интересно, сколько времени уйдет на то, чтобы поставить приличный щит на основе «нарезания крапивы»? А на овладение созданием ложных воспоминаний? И сколько вообще в школе легилиментов, или только один профессор Снейп? Вот тут-то она наткнулась на доспехи, которых раньше не видела. То есть, видела, но пятью этажами ниже, около столовой. А эти уж точно встретились ей впервые и красноречиво преграждали дорогу по узкому коридору. Когда и куда она умудрилась свернуть, интересно? И как бы потом найти отсюда выход? И хорошо бы еще до отбоя... Гермиона оглянулась по сторонам: если уж ее после трех дней поисков она вдруг нашла новое место, имеет смысл поискать дверь в тот самый кабинет. Дверь обнаружилась буквально в двух шагах, и была приглашающе приоткрыта. Гермиона осторожно заглянула внутрь, убедилась, что там никого нет, и вошла. Да, это было похоже на давно не использовавшийся класс. Парты и стулья были сдвинуты в угол, на полу какой-то мусор — кажется, из корзины для бумаг, но главное, зеркало было здесь. Большое, до самого потолка зеркало стояло на подставке из двух когтистых лап. Гермиона неожиданно для себя поняла, что нервничает. Казалось бы, что нового могло ей показать зеркало, если оно должно показать ей именно ее желание? Уж себя-то она, вроде бы, знает очень даже неплохо... Но волнение все равно не проходило. Гермиона подошла к зеркалу и встала перед ним. Она ждала каких-нибудь магических спецэффектов, но их не было. Зеркало все так же отражало комнату, в нем ровным счетом ничего не изменилось. В чем подвох? Гермиона всмотрелась в зеркальную гладь, пытаясь увидеть там, в отраженной комнате, что-нибудь такое, что могло бы намекнуть ей на ее мечту. Она не сразу поняла, что сама она в зеркале не отражается. Там, в зеркальной комнате, ее просто не было. Она помахала рукой, шагнула ближе, дальше, влево, вправо — ничего не изменилось. Зеркало не отражало ее. Гермиона строго-настрого запретила себе паниковать и вообще обдумывать этот факт до тех пор, пока не получит больше данных. Она села на одну из парт в углу комнаты и переписала надпись с зеркала: Еиналеж еечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя. Потом встала, отряхнула мантию от пыли и пошла искать что-нибудь знакомое, хотя бы библиотеку. Остаток вечера она расшифровывала надпись с зеркала. Это, в общем-то, было не сложно. Когда имеешь дело с зеркалами, первое, о чем думаешь, — это прочесть надпись наоборот. Сначала, конечно, получилась ерунда: япок азыва юневаш... заклинание какое-то. Хотя нет, даже не заклинание. Заклинания и то понятнее. Но с третьего раза Гермиона все-таки догадалась переписать все буквы сплошь, без разбивки на слова, и разбить их уже по-другому. «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание». Значит, ошибки нет, это действительно то самое зеркало. Ну, и что тогда это было? Где ее желание? Может быть, у зеркала есть какие-нибудь ограничения? Например, оно не показывает маглорожденных, ну или мало ли что еще... Гермиона для приличия поломала голову еще пару дней. Для приличия же поискала в библиотеке информацию о зеркале. Не нашла. Зато нашла Поттера и Уизли, которые пытались уломать Лаванду Браун помочь им отыскать сведения о некоем Николасе Фламеле. Лаванда дулась и рвалась на свободу. Уизли был с ней солидарен, но не хотел бросать Поттера. Поттер был уперт. В смысле, целеустремлен. Грейнджер дала себе слово выяснить, о ком же это они так громко старались разузнать, сразу, как только разберется с зеркалом. Она даже зашла к зеркалу еще пару раз, для проверки, но результат был тот же: зеркало отражало всю комнату, но не отражало ее. Однако, если внимательно присмотреться, можно было заметить, что иногда она все-таки в зеркале мелькала, но стоило ей встать прямо перед ним, как ее отражение исчезало. Так что теорию, что зеркало просто почему-то ее не отражает, пришлось признать неверной. Зеркало настолько заняло ее мысли, что она стала менее внимательной на уроках. На успеваемости это сказаться не успело, но самой Гермионе было заметно и неприятно. В конце концов, она решила, что профессор Снейп в счет все того же сеанса Легилименции мог бы еще немножко ей помочь, и в середину домашней работы по Зельеварению вставила два вопроса: «В каком случае человек не отражается в зеркале Еиналеж? Что увидит в зеркале счастливый человек?» Работа вернулась к ней с отметкой «Удовлетворительно» и пометкой на полях: «Слишком много отступлений от темы». Ее вопросов по поводу зеркала в работе не было. Зато на их месте были ответы: «В случае, если он встал не в том месте; счастливый человек увидит только себя», которые пропали из работы к вечеру. В общем, Гермиона сочла, что возможность ошибки исключена: зеркало показывало ей ее мечту. И не то чтобы нужно было быть очень умной и догадливой, чтобы понять, в чем она заключалась. И очень вряд ли ей просто хотелось стать невидимкой. «Поздравляю, Грейнджер, твои суицидальные наклонности можно считать доказанными, — гнусно хихикал внутренний голос с интонациями Малфоя. — Читала литературку про трудных подростков, да? Про саморазрушение и аутоагрессию тоже в курсе? Слышала много умных слов? Вперед, убеди себя, что ты себя очень любишь и хочешь жить». Так паршиво, как этим вечером, Гермионе давно не бывало. Она аккуратнейшим образом сделала все уроки, потом прошлась до Астрономической Башни, постояла там минуты две, продрогла, вернулась в подземелье, осмотрела гостиную, осмотрела спальню, искомого не нашла и пошла обыскивать коридор. Дафна Гринграсс обнаружилась все в той же нише. В одной из двух. Гермиона попыталась припомнить, в которой из них в первую их встречу в этом месте сидела Гринграсс, а в которой она сама, но не смогла. Она остановилась рядом и требовательно сказала: — Пойдем со мной. Гринграсс глянула на нее так, будто собиралась спросить «с чего бы?», но почему-то просто встала и пошла. Гермионе очень хотелось показать кому-нибудь зеркало, но кроме Гринграсс, в общем-то, было некому. Можно было бы показать Забини или Малфою, но они бы неизбежно начали трепаться. А Гринграсс не станет. Ну, наверное. Может быть. Если повезет. Они молчали до самой библиотеки и даже еще немножко после, пока Гермиона искала нужный коридор (она уже почти выучила дорогу, почти, но все равно каждый раз сомневалась). Заговорила Гринграсс только около доспехов. — Ты мне собираешься страшную тайну открыть или банально решила провести кровавый обряд? Если обряд, то место неудачное. — Тайна у меня так себе, Гринграсс. Зеркало хочу показать. Красивое. Посмотришь? — Посмотрю. Люблю красивые вещи. И свое отражение тоже. — Обещаешь больше никому не показывать? — Грейнджер, обещать я могу что угодно. Сдержу ли обещание — это другой вопрос. В данном случае, может, и сдержу. Не вижу смысла таскать кого-то к зеркалу через ползамка. Все она, конечно, видела. Иначе почему бы она до сих пор стояла здесь вместо того, чтобы оскорбиться и уйти? Ну, пообещала, вот и хорошо. Гермиону, конечно, немного мучила совесть по поводу того, что она решила раскрыть еще кому-то информацию, которую доверили ей, и даже не то чтобы доверили.... В общем, нехорошо как-то. Самую малость нехорошо, ведь условия, на которых ей предоставили информацию, они с деканом не оговаривали. И все-таки нехорошо, потому что условия самым очевидным образом подразумевались. Но узнать, что увидит в зеркале Гринграсс, почему-то хотелось гораздо больше, чем соблюсти собственные представления о правильном поведении. Они зашли в класс, и Гринграсс подошла к зеркалу. Посмотрела на надпись сверху, хмыкнула задумчиво. Гермиона подошла и встала неподалеку, так, чтобы в зеркале не отражаться. — Что ты в нем видишь? — спросила она. — Странный вопрос. Я вижу себя, конечно, — ну да. А чего, собственно, она ожидала? Что Гринграсс расскажет ей как на духу, о чем она мечтает? Или она просто такой счастливый человек, что?.. — И тебя вижу. Она же специально встала так, чтобы не отражаться. Да и зеркало не должно же... Гермиона шагнула ближе, чтобы тоже заглянуть в зеркало. — А теперь тебя не вижу. В самом деле, в зеркале отражалась только Дафна, а Гермионы там не было. Гермиона подошла еще ближе и встала прямо у Гринграсс за спиной. В зеркало она больше не смотрела, а смотрела куда-то в гринграссовский блондинистый затылок, отмечая выбившиеся из прически волоски. — А теперь ты снова там есть. Гермиона подняла глаза на зеркало — и правда, ее отражение стояло за спиной отражения Гринграсс с озадаченным выражением лица. — Очень занятные оптические эффекты, — прокомментировала Дафна. — Давай закончим с экспериментами, отбой скоро. — Ты иди, я тебя догоню, — отозвалась Гермиона, все еще глядя в глаза своему отражению. — Дорогу найдешь? — Найду, не идиотка, — фыркнула Гринграсс и вышла из комнаты. А отражение ее осталось стоять в зеркале рядом с Гермионой. «Поняла?» — спросила Гермиона у себя самой. «Нет. Ни черта не поняла. Не надо это понимать. Не все можно понять сразу. Надо это просто запомнить, чтобы когда-нибудь понять». «Надо запомнить. Захочешь не забудешь. Очень уж занятные... оптические эффекты». Не пытайся объять необъятное, Не пытайся понять непонятное, Не пытайся принять неприятное. А не то сразу мозги набекрень и мысли в рифму. Больше Гермиона к зеркалу не ходила. Гринграсс если и ходила туда сама, без нее, то говорить об этом с Гермионой явно не собиралась. А Гермиона вернулась к более насущным проблемам. Например, к запирающим чарам, чтобы Паркинсон наконец перестала шарить по ее вещам. И Николасу Фламелю, которого искали в библиотеке гриффиндорцы. «Сто знаменитых фамилий» ничего ей не дали, да и в других книгах о знаменитых людях она его не нашла, но ее не оставляло ощущение, что она откуда-то знает эту фамилию. Разгадка нашлась на обороте вкладыша от шоколадной лягушки. Вкладыш выбросил Малфой с негодующим возгласом «Да что такое, опять Дамблдор!» Бумажка покружилась между креслами и приземлилась рядом с Гермионой. Она скользнула по ней взглядом и вдруг увидела: «Также знаменит работами в области алхимии со своим коллегой, Николасом Фламелем». «Величайшие достижения алхимии»! Вот где надо его искать! Она давно взяла эту книгу в библиотеке и периодически перелистывала перед сном, так, для общего развития. Там-то она и видела это имя. И говорилось в той статье... Гермиона бросилась за книгой. Да, так и есть: Николас Фламель — создатель философского камня, человек, справивший шестьсот шестьдесят пятый день рождения. Ну вот, еще одна задачка разрешилась. Только непонятно: Поттеру и Уизли-то он зачем нужен?