Что-то придется менять

Настоящий герой — это мертвый герой, Ну а кто еще жив — тот предатель идеи...

— Гринграсс, куда несешься? — О, Грейнджер, ты про меня вдруг вспомнила. Что, надо передать Локхарту любовную записку? Так это не ко мне, — вопреки сказанному, Дафна удобно устроилась в нише напротив. — Ну что ты. Просто хотела поздравить тебя с Днем Рождения, — максимально ядовито улыбнулась Гермиона. — Ой, не беси меня! Еще одно слово на эту тему, и в следующем году я всем расскажу про твой День Рождения. — Забудешь, — отмахнулась Гермиона. — А пока что держи. Она прицелилась и кинула в Гринграсс коробкой с подарком. Она его поймала и хмыкнула: — Ты туда камней положила, что ли? Что там такое тяжелое? — Ну сама подумай, Гринграсс: что может дарить людям книжный червь, вроде меня? Конечно же, там книги! — О, ну конечно, как я сама не догадалась! — презрительно скривилась Гринграсс. — Книга — лучший подарок, да? Грейнджер, да ты ходячая банальность! Впрочем, взгляд, который Гринграсс бросила на тщательно перевязанную коробку, демонстрировал, что «лучший подарок» все-таки ее заинтересовал. Это она еще не знала, что кроме книг (исключительно маггловская классика, грязнокровка она или где) там лежали самые девочковые-предевочковые раскраски на свете, с принцессами и феями, и большая коробка фломастеров. Идея настолько идиотского подарка родилась у нее еще в прошлом году, когда она застала Гринграсс сидящей перед четырьмя чернильницами одновременно и четырьмя же перьями выводящей какой-то простенький узорчик. Художницей Гринграсс не была совсем, она и рисовать-то толком не умела, как сама призналась. А вот просто красить или выводить узоры ей нравилось. Гермионе тоже. Поэтому она как никто другой могла посочувствовать ей и предложить альтернативу чернилам. Что она и сделала. Ну, а тематика раскраски сама собой подобралась. Ей очень хотелось проверить, что же победит: снобизм или творческий зуд. То есть, будет раскраска использована по назначению или нет. Правда, она так и не придумала, как выжать из Гринграсс правдивый ответ на этот вопрос (следящие чары не помогли бы, они срабатывают, если предмет просто взяли в руки, а это не то). Но впереди еще почти шесть лет совместной учебы, за столько времени она уж как-нибудь узнает правду! — В данный момент я сидячая банальность, а не ходячая, — педантично поправила ее Гермиона. — И вообще, подарки подарками, но я с тобой не об этом хотела поговорить. — Все-таки любовная записка Локхарту, — вздохнула Гринграсс. — Нет, Снейпу. — Поздравляю. Ты почти сумела меня удивить. Что из твоего высказывания не было шуткой? — Шуткой не было то, что я хочу поговорить о нем. — Со мной? — удивилась Гринграсс. — Нет, с Малфоем! Конечно, с тобой. То есть, в идеале я хотела бы поговорить с деканом, но инстинкт самосохранения подсказывает мне, что не стоит лезть к нему с такими вопросами. Поэтому я буду лезть с ними к тебе. — И что за вопросы? — Вопрос, в принципе, один. Гринграсс, а расскажи мне его историю? Я имею в виду — он же был Пожирателем Смерти? — А, грязнокровка заволновалась, что декан ее не любит? Так ты к профессору Трелони сходи, она тебе на картах погадает. А если тебе факты нужны, то за этим в библиотеку, газеты читать. Странно, что ты еще не там. Может, приболела? — Гринграсс, я бы и рада в библиотеку, но там почему-то хранятся газеты только за последние пять лет. Если ты произведешь нехитрые математические вычисления, то поймешь, что это не те годы, которые меня интересуют. Возможно, конечно, за пять лет в газетах зачем-то упоминали профессора Снейпа и подробно излагают его биографию, но я подозреваю, что зачахну раньше, чем это упоминание найду. — Грейнджер отказывается сидеть и читать буковки! Ушам своим не верю! — Просто это же время можно потратить на какие-нибудь другие буковки, более симпатичные и интересные. Трансфигурацию почитать, например. Ну что, я тебя убедила, что мне без тебя никак? — Ну, по-хорошему, ты должна еще сказать «Гринграсс, мне нужна твоя помощь». — Да пожалуйста: Гринграсс, мне нужна твоя помощь! Годится? — Мерлин, и почему в моем воображении это был куда более волнующий момент? Видимо, ты что-то сделала не так. — Я даже не буду спрашивать, почему ты воображаешь такие странные вещи. Ты меня не отвлечешь. Декан. И его история. Пожалуйста. — Ты думаешь, я так долго ломаюсь только чтобы тебя позлить? Дело не только в этом. Просто я знаю официальную версию, да и ту не очень точно, а что там было помимо нее, это, возможно, известно тем, кто состоял в одной организации с профессором. А моя семья в том конфликте занимала нейтральную позицию и к Лорду не примкнула, поэтому то, что я могу тебе рассказать, и так каждая собака знает. — Я не собака, я не знаю. Рассказывай. — Ладно. Начнем с того, что декан наш полукровка. Да, вот не надо так на меня таращиться, у него мать чистокровная, а отец магл. Как он при этом умудрился попасть к Темному Лорду — непонятно. Слизерин-то к полукровкам относительно лоялен, вон, даже тебя терпим, хотя ты и вовсе магла, но то Слизерин, а то Лорд. И тем не менее, он как-то к нему попал, вроде бы сразу после школы, но это уже только слухи. Он даже занял не последнее место в тамошней иерархии. Про его деятельность там я, само собой, ничего не знаю, уж извини. А когда Темный Лорд пал, пошли аресты его уже известных сторонников, кто-то довольно быстро выдал и профессора, и его, кажется, даже задержали, но тут вдруг Дамблдор заявил, что профессор был его шпионом среди Пожирателей Смерти. И его выпустили. Конец истории. Гринграсс замолчала, и Гермиона тоже молчала, переваривая уже эту версию. Шпион, значит. То есть, он действовал там вопреки своим склонностям и желаниям, даже, получается, своими действиями приближал развал организации. Так? Или нет? Но с каких же пор он был шпионом? И почему? Пришел к Волдеморту, а потом передумал? Или сразу пришел к Волдеморту с целью шпионить на Дамблдора? И почему, собственно, на Дамблдора? — А что значит «шпион Дамблдора»? Я бы поняла еще, если бы он был шпионом Министерства, от Аврората или как-то так... но директор-то какое к этому имеет отношение? — А такое, что Министерство либо вовсе не почесалось завести себе шпиона, либо не сумело. А Дамблдор, говорят, сколотил целую организацию для противостояния Темному Лорду. И у них не то чтобы хорошо получалось, но по крайней мере, получше, чем у Министерства. — Это поэтому на Слизерине так директора не любят? Гринграсс кивнула. — Ну да, в том числе. — Но слушай, неужели Министерство так вот просто взяло да и признало целую нелегальную организацию, стоящую за Дамблдором? Творите, мол, что хотите, у вас хорошо получается? — Выходит, что так, — пожала плечами Гринграсс. — Ведь профессора действительно отпустили до суда, а полный состав этого директорского собрания так толком никто и не знает. Значит, на них не так уж сильно давили, если они сумели сохранить сведения о себе в тайне, так? — Тогда еще один вопрос. Если профессор был шпионом Дамблдора, то получается, что он предал Темного Лорда. Он предатель для Пожирателей Смерти. Но как так вышло, что для их детей он авторитет? Тот же Малфой ему в рот смотрит, да и вообще, факультет его уважает. Как так, он же предатель? — А это самое интересное в истории, — с очень загадочным видом сказала Гринграсс. — Они, видишь ли, считают, что декан обманул Дамблдора и что на самом деле он шпионил для Темного Лорда. И хоть убей, я понятия не имею, какая из версий правильная. Профессор водит Дамблдора за нос? Гермиона припомнила прошлый год, когда директор охотно делился с профессором какими-то своими планами относительно Поттера. Он ведь действительно доверяет ему, да? И вот, кстати, Поттер. Из-за него погиб Волдеморт, хотя и неясно, как именно это случилось. Может быть, профессор поэтому так его не любит? Или нет, не так. Он демонстрирует нелюбовь к Поттеру, достаточно правдоподобно, чтобы все слизеринцы в это поверили. А сам защищал его на квиддичных матчах, даже судьей стать не отказался, хотя ему ужасно не нравилась эта идея. И Поттер все еще жив, следует заметить. И о чем это говорит, если прикладывать этот факт к лояльности профессора Снейпа? Да ни о чем. Волдеморт же умер, зачем профессору убивать Поттера, даже если он был на стороне Волдеморта? Он неплохо устроился, обе стороны, вроде бы, верят, что он за них. Если он и хочет продолжать дело Волдеморта, то вряд ли целесообразно при этом убивать Поттера и ставить себя вне закона. Да черт возьми, как тут разобраться-то? — И что, слизеринцы никогда не пытались прояснить этот вопрос? — А как ты себе это представляешь? — улыбнулась Гринграсс. Гермиона тоже улыбнулась. — Прекрасная была бы картина! «Профессор, вы за тех или за этих?» — «Сто баллов с Гриффиндора за вопрос!» — «Но мы же Слизерин» — «А баллы — с Гриффиндора, вот и думайте сами». Они обе расхохотались. Гринграсс, видимо, представляла себе в красках эту сцену, а Гермиона просто сбрасывала напряжение. От попыток понять профессора Снейпа голова раскалывалась не хуже, чем от заклинания «Легилименс». Подумав об этом, она возвела в голове симпатичный щит — выбирала сушеные цветы лаванды из кучи цветов, стеблей и трухи. Стало легче. Но не намного. Почему она вообще думала, что спрашивать у Гринграсс — хорошая идея? Да больше никогда!