Что-то придется менять

Тесно было порознь, пусто было вместе В сентябре.

Магловский мир Коту решительно не понравился. Если по дороге домой он всего лишь недовольно чихал, сидя в корзине, и время от времени горестно орал, то прибыв на место, он безумным взглядом оглядел чуждую ему обстановку и молниеносно забился под кровать, в самый дальний угол. На переговоры он долго еще не шел, отвечая на все увещевания Гермионы гулким рычанием, иногда переходящим в шипение. — Кот, перестань. Тут не так уж страшно. Вылезай, я тебе курицы дам! Ну ладно тебе шипеть, никогда не поверю, что такой здоровенный и грозный кошак боится непривычной обстановки. Это такая же мебель, просто чуть поновее, чем в твоем магазине. — Мраааа! – взревел Кот, вторя реву мотоцикла за окном. — Да ладно тебе, в этом твоем зверинце было гораздо больше шума. Ну чего ты паникуешь? Ты никогда раньше не был в магловском мире, да? — Рррррау! — Не волнуйся, завтра мы поедем в Хогвартс, и вокруг тебя несколько месяцев снова будет сплошная магия. — Мррры? — Честно. Но потом мы все равно вернемся сюда. Здесь мой дом, Кот. И твой теперь тоже. Ничего не поделаешь. — Мааааау! — А думать надо было, прежде чем мне на руки прыгать! Не видел, что ли, что я маглорожденная? Мои однокурсники уверяют, что у меня это разве что на лбу не написано! Где я, по-твоему, должна была жить? На дереве в дупле? Ответом ей было оскорбленное молчание. — Ты увидишь, тут совсем не плохо. У тебя просто стресс от перемены места. Честно, Кот! Вылезай, пойдем на кухню. Неужели ты мяса не хочешь? — Мяяяя. — Вот именно. Вылезай. Я буду рядом и не дам тебя в обиду. Раз уж ты теперь мой кот. Кот скептически фыркнул, намекая, что неизвестно еще, кто тут чей, но высунул из-под кровати нос, а следом за ним и все остальное. Гермиона подхватила его на руки и пошла на кухню. Но стоило ей выйти из комнаты, как в коридоре пронзительно зазвонил телефон. Кот содрогнулся всем телом и отчаянно забился, пытаясь вырваться и снова умчаться под кровать. — А это телефон, Котик. Вроде связи по камину, только для маглов. И он звенит, чтобы мы знали, что кто-то нас вызывает. Сейчас мама поднимет трубку и будет разговаривать. Да, звонит громко. Это специально, чтобы мы в любой комнате могли его услышать. Его бояться несолидно и просто смешно. Ты же сов не боишься? И камина? Ну вот видишь. Телефон не остановит нас. Мы идем за мясом. Отец внимал происходящему с живым медицинским интересом. — Я не совсем рехнулась, просто книззлы разумны и понимают человеческую речь, — объяснила она. — А меня он тоже понимает? – заинтересовался папа. Кот посмотрел на него с непередаваемо презрительным выражением морды. Очевидно, это значило что-то вроде «Ты сам-то речь понимаешь? Сказали же тебе: кот разумный». Или, наоборот: «Было бы что понимать». — Сам видишь, — улыбнулась Гермиона. – Так что если он начнет делать вид, что он просто кот, не верь ему. После продолжительной терапии, включавшей в себя кусок куриного филе, полмиски молока и получасовое почесывание за ушами, Кот смирился со своей участью настолько, что пошел изучать дом с таким независимым видом, будто это не он недавно орал от страха по любому поводу. Гермиона вздохнула с облегчением и ушла к Джоан, прощаться. — А погадать-то мы так и не собрались, — спохватилась Гермиона совсем уже поздним вечером. – Может, прямо сейчас еще успеем? — Конечно, сейчас я все брошу и пойду гадать! – возмутилась Джоан, напоказ размахивая непросохшим маникюром. – Сейчас какой-нибудь ноготь смажу, придется смывать и заново красить… — Не понимаю, к чему такая морока, — вздохнула Гермиона. Джоан посмотрела на нее с состраданием, но отвечать на вопрос не стала. — Хотя знаешь, я подумала, мы можем обойтись упрощенным вариантом. Видишь, в тумбочке ящики? Открой самый нижний. Там две стопки карт. Бери ту, что потоньше, это старшие арканы. И вытаскивай один наугад. О чем ты хоть гадать-то собралась? — Каким будет этот учебный год. — А я-то думала, про мальчика, — разочаровалась Джоан. — Учебный год включает в себя и мальчиков, и всю прочую ерунду, — выкрутилась Гермиона и вытащила карту. На карте была изображена высокая башня, странный неровный силуэт, от которого будто бы откололся большой кусок. С двух сторон от разломанной башни то ли падали, то ли летели две фигуры в просторных черных балахонах. Небо позади башни было изрезано молниями. — Что тебе досталось? — Номер шестнадцать. Там еще башня нарисована. Ты хоть что-то помнишь о ее значении или снова будешь в книжке рыться? — В книжке рыться будешь ты, — Джоан старательно отмахнулась от нее обеими руками, пытаясь побыстрее высушить ногти. – Вон там посмотри. Гермиона взяла книжку, нашла нужную страницу и зачитала, вслух и с выражением: — Эта карта символизирует полный крах, распад всего, что до сих пор составляло основу существования, переворот представлений о мире, бессилие перед волей небес. Но это также и катарсис, очищение души от отягчавших ее грехов и страданий. Так, а можно мне другую карту, а? — Ну, катарсис – это же, вроде бы, хорошо? – неуверенно уточнила Джоан. — Это когда потом хорошо, но сначала очень плохо. И вот этого-то мне и не хочется. — Ну, ты, конечно, можешь вытянуть еще, но… — Но это нечестно. Да, я понимаю. Джоан, может, купишь себе другую колоду, а? Эта все время предсказывает мне какие-то гадости! — Не все время, а только второй раз. И мы еще не знаем, сбудется или нет. Расскажи потом обязательно. — Расскажу, а как же! Дома ее ждали три погрызенных пергамента с домашним заданием, обслюнявленное с углов пособие по Нумерологии, отодранный когтями кусок обоев и скромно засыхающая в углу кучка. Это, надо полагать, был кошачий протест против сурового магловского мира. Гермиона сдержала порыв поймать Кота и потыкать его носом в содеянное, как обычного кота, убралась, осмотрела пергаменты и книгу, убедилась, что они подлежат восстановлению (вот завтра в поезде поколдует чуть-чуть – и будут как новенькие), уселась около кровати и дружелюбно объявила под нее: — На этот раз я тебя прощаю, Кот. То есть совсем. Никаких обид и наказаний. У тебя стресс и все такое, я понимаю. Но запомни. Еще хоть раз умышленно испортишь мое имущество – и я тебя побрею. Будешь вообще без шерсти, только усы оставлю. И пусть над тобой посмеются все фамилиары Хогвартса. Будешь ходить так по каменному замку, мерзнуть и простужаться. А я сварю специальную модификацию Перечного зелья, для животных, и буду им тебя поить. И кофточку тебе свяжу. Будешь лысый, сопливый, в дурацкой одежде и с дымом из ушей. Честно, Кот! Лучше не делай так больше. Из-под кровати раздался очередной мяв. Истолковать его Гермиона не смогла, поэтому решила: не шипение и не рычание – ну и слава Мерлину. Ночью она проснулась от громкого раскатистого мурлыкания. Источником его был Кот, спящий у нее в ногах. Видимо, это был его способ мириться. Ну, или он просто был наглой непрошибаемой мурчащей скотиной. * * * По Хогвартс-экспрессу сновали туда сюда дети, знакомые и не очень. Некоторые из них заглядывали в ее купе, но, не обнаружив приятной компании (а только Гермиону и Кота), закрывали дверь и убегали. Гермиону это полностью устраивало. Она уже успела возмечтать, как поедет вообще без попутчиков, и достала учебник по Рунам, чтобы изучить в дороге, как вдруг дверь снова открылась и в купе вошла Дафна Гринграсс. — Вот ты где, — сказала она вместо приветствия. Как будто они расстались пару минут назад, твердо договорившись ехать в одном купе. – Раз у тебя свободно, я еду здесь. — У меня занято, не видишь, что ли? Нас тут уже двое, я и Кот. Ты не влезешь. — Ничего-ничего, вот ты немножко сдуй свое объемное самомнение, и я вполне сюда помещусь, — Гринграсс вкатила свой сундук в купе, села и уделила внимание Коту. – В роду были книззлы? – одобрительно спросила она. — Хозяйка магазина уверяла, что были. — Хорошо. Полезное приобретение. Кот недовольно распушился, прижав уши и опустив усы вниз. Очевидно, он не был согласен считать себя «приобретением». — Кот, это Гринграсс, — со вздохом объяснила ему Гермиона. – Распушаться и возмущаться бесполезно, я уже пробовала. Она всегда такая. — Да кто бы говорил!.. Постепенно бессмысленные пикировки сменились осмысленными, Гермиона между делом рассказала немного про Францию, а Гринграсс – о том, как ездила в Испанию. Обменялись впечатлениями о домашних заданиях и новых учебниках. Обсудили теоретическую возможность выучиться искусству Прорицания благодаря занятиям и книгам и оценили ее как маловероятную. А потом поезд начал постепенно сбавлять ход, резко дернулся и остановился. Лампы погасли, и они оказались в темноте.