Что-то придется менять

И где-то во мне есть выход вовне…

Они сидели в пустом пыльном классе, закрытом для пущей надежности на Коллопортус. Гермиона за партой, а прямо на парте, презрев правила хорошего тона, развалился Кот. В другое время Гермиона, возможно, сделала бы ему замечание, но сейчас ее волновало совсем другое. — Кот, а может, все-таки не надо? — Мяу! — А может, сначала еще одну-две крысы? — Мрррры! — Кот, ну я боюсь. Кот тряхнул лапой, будто наступил в лужу, и сердито уставился на нее. Надо полагать, ему тоже было слегка неспокойно. — Ладно, все, не буду больше тянуть, я понимаю, ты тоже нервничаешь. Последний раз: ты уверен?.. — Мя! — Ну, тогда приготовься, — вздохнула Гермиона. Отступать дальше было некуда. – Легилименс! Ей давно хотелось узнать, где шастает Кот, когда в очередной раз пропадает. Но с первого раза ей это не удалось. Сначала – на безумной скорости, сменяя одна другую – замелькали картинки из жизни Кота в «Волшебном Зверинце», и тайная охота молодого книззла на клобкопухов, и добрая старая ведьма из дома напротив, выставлявшая ему мисочку молока по вечерам (Кот голодным не был, но лишнее угощение ценил), и побег от стаи собак, однажды ночью вышедшей из Лютного переулка, и схватка со слишком много о себе возомнившим пуделем какой-то маглорожденной. Морды, лица, лапы, хвосты, симпатичные кошки, снова морды мельтешили перед глазами и сбивали с толку, а Гермиона пробивалась через них, пытаясь найти в воспоминаниях Кота себя и Хогвартс, пока ее не отвлек истошный вопль. Она не сразу поняла, что это орал от боли Кот, а когда поняла, стала поспешно выбираться из его сознания, стараясь при этом не сделать еще больнее. Управилась довольно быстро, но даже закончив Легилименцию, она еще некоторое время не могла отделаться от мелькавших перед глазами картинок чужого прошлого. Чем-то это было похоже на то, что случилось с ней, когда она очнулась после оцепенения: масса нужной и ненужной информации, хлынувшая, как волна, прямо на нее, сбивающая с ног, накрывающая, увлекающая за собой. Только в этот раз к ментальным неполадкам добавились еще и физические: в глазах двоилось и ужасно тошнило. Гермиона подозревала, что если она захочет встать, то выяснится, что у нее к тому же кружится голова. Кот тем временем с трудом поднялся, ошалело посмотрел на Гермиону, прижал уши и с громким рыком полоснул когтями по ее руке. Ну, то есть, хотел он, вероятно, попасть по руке, а попал по парте. — Котик… Котик, ты как? Кот зашипел, всем своим видом намекая, что могло быть и лучше. — Если тебя это утешит, мне тоже паршиво. Кота не утешило, и он слегка укусил ее ладонь. — Слишком долго, да? Надо было быстрее разорвать контакт… но я просто пыталась найти определенные воспоминания, а у тебя их так много, что я потерялась… Кот. Он встряхнулся и сел. Кажется, понемногу приходил в себя. — Кот, это была паршивая идея. Больше не будем так делать. Кот посмотрел на нее негодующе, потом аккуратно ткнулся носом в ее руку с палочкой. — Думаешь, надо? — Мя. — Но не сегодня, это точно. Сегодня с нас обоих хватит. — Мя. — Кот, дай поглажу. Кот смерил ее взглядом, прикидывая, достойна ли она, и сделав какие-то выводы, перепрыгнул к ней на колени, устроился там и замурлыкал. Гермиона погладила теплый кошачий бок. Кто бы еще ее саму погладил после такой встряски. Везде написано о последствиях для объекта Легилименции, но почти нигде не пишут, что Легилимент, вообще-то, тоже может огрести. Некоторое время Гермиона держалась, надеялась, что успокоится и так, но потом все-таки разревелась — от напряжения и общей паршивости. Кот вздохнул, недовольно посопел и замурчал еще громче. В гостиную до отбоя еле успели. * * * В декабре наконец-то закончились дожди и начались морозы, а Гермиона и Кот достаточно отошли от предыдущего опыта и решили попробовать еще раз. — Давай так. Я хочу увидеть последние события. То, что происходит с тобой здесь, в Хогвартсе. Куда ты ходишь, где бываешь. Может, если ты будешь знать, что мне нужно, и думать об этом, у нас получится лучше? Легилименс, — осторожным полушепотом сказала она, стараясь не «надавливать» на сознание Кота больше необходимого. И одновременно стараясь понять, как вообще можно надавливать на сознание. И у них получилось, пусть и не сразу. Замелькавший перед Гермионой хоровод морд-хвостов-лиц посетителей «Волшебного Зверинца» благодаря совместным усилиям Гермионы и Кота почти сразу сменился коридорами Хогвартса, и Гермиона увидела, как Кот гулял по замку с миссис Норрис, потом еще с какой-то белой кошечкой, потом однажды что-то не поделил с мелким, но злым серым котом. Видела встречу с домовым эльфом Вилли, видела изнутри гриффиндорскую башню, и как Рон Уизли и Гарри Поттер поочередно гоняют Кота оттуда, а он снова и снова лезет, пытаясь поймать крысу Уизли – и далась же она ему! Потом перед ней мелькнул и Хогсмид, и немножко Запретный Лес – ну ничего себе, как далеко Кота заносит! А потом она увидела странное: как Кот гуляет бок о бок с большой черной собакой. Собака изредка что-то тявкала, Кот мяукал в ответ. Выглядело это так, будто они разговаривают друг с другом, и Гермиона ужасно пожалела, что Легилименция позволяет увидеть только то, что физически происходит, оставляя скрытым, что объект при этом думает, чувствует или понимает. Вот бы знать, о чем они говорят! Впрочем, это воспоминание быстро исчезло в общем хороводе. Разорвав контакт и придя в себя (на этот раз было легче, кажется, она начала понимать, что надо делать и, кстати, о чем говорил ей декан), она вопросительно уставилась на Кота. Кот выглядел скорее смущенным, чем страдающим от Легилименции. Видимо, она и правда в этот раз выступила удачнее. — Кот, ты водишься с собаками? Я думала, у книззлов с ними тоже вражда. Что у тебя за дела с этой псиной? Вы правда разговаривали или мне показалось? Кот вздохнул и посмотрел на нее как на идиотку. Логично: ответить-то он все равно не мог. — Надо будет потом еще раз попробовать. Тебе ведь легче было, да? Вот и хорошо. Спасибо, ты мне так помогаешь! Отпустив Кота по его кошачьим делам, Гермиона в который раз засела за источники, перепроверять теорию. С одной стороны, Легилименцией нельзя передать ни мысли, ни чувства, ни ощущения, ни, например, сны. С другой стороны, наиболее надежная защита от вторжения в сознание как раз и построена на мысленных образах, которые, впрочем, ни чувства, ни ощущения, ни сны. И эти-то мысленные образы вторгающийся увидит вместо воспоминаний. Обычно, правда, это не длинные сцены и фантазии, а что-то совсем простое. Но что если детально проработать какую-то сцену и поставить ее щитом? Или даже не так: поставить вторым щитом после простенького нумерологического? Впрочем, это может быть полезно, если нужно дезинформировать легилимента, в остальных случаях смысла в такой защите нет: ведь просмотрев воображаемую сцену и даже приняв ее к сведению, легилимент, скорее всего, все равно пойдет дальше и увидит и то, что от него хотели скрыть. То есть, по-хорошему, надо укреплять нумерологический щит, возможно, добавлять к нему второй слой, следующим за щитами слоем располагать однообразные незначительные воспоминания, чтобы в них можно было надолго застрять, а потом уже все остальное… но сама идея щита-фантазии очень даже неплоха. А еще ведь где-то было упоминание, что в продвинутом курсе рассматривается возможность создания и внедрения фальшивых воспоминаний. Ой, сколько еще интересного предстоит выучить и попробовать! * * * — Грейнджер, в Хогсмид со мной пойдешь? – спросил ее Флинт, когда объявили, что в последние выходные перед каникулами можно будет выйти прогуляться в волшебную деревню. Гермиона на минуту впала в ступор от такого вопроса, но потом все-таки поняла, что происходит: — Флинт, ты издеваешься, что ли?! — Да уж не без этого. — Вот не надо так делать! Мне, знаешь ли, не нравится. — Как знаешь. Но вообще и правда можем пойти вместе. Ходили ведь уже, и ничего, выжили. А то потащишься одна, а это же уныло. — Нет, я иду с Гринграсс. — А она в курсе, что ты с ней идешь? — Еще нет. Но я ей сейчас об этом расскажу. Гринграсс оказалась не против. Гермиона ждала Хогсмида с нетерпением и ужасом одновременно: надо ведь будет покупать подарки родителям на Рождество. И вот как, спрашивается, выбирать им какие-то волшебные безделушки, будто бы ничего не происходит, если ей с ними еще разговаривать о том, родная она или приемная? И как выбрать им такие подарки, чтобы сразу было видно, что ничего не изменилось и она все равно их любит? Или, если она будет так старательно подбирать им что-то особенное, это и будет значить, что изменилось абсолютно все? Гермиона уходила на новый виток бредовых переживаний по незначительному поводу. Это позволяло ей почти не думать собственно о предстоящем разговоре. Каникулы неумолимо приближались.