Легенда о Тайной Страже. Книга I

— Дорогая, так не может продолжаться, — Арвен погладила золотые волосы подруги очень ласково, но в голосе ее звучала неприкрытая укоризна. — Супруга Наместника и княгиня Итилиена не может каждое утро сама укладывать волосы. И скажи на милость, кто станет шнуровать тебе парадное платье для церемоний? — она легонько потянула Эовин за косу за ухом. — Фарамир? Ему больше заняться нечем? — Я целительница, Арвен, — взмолилась Эовин. — Я не стану каждый день ходить в парадном платье и тратить много времени на прически. И я не хочу видеть возле себя каких-то чужих женщин. Ради больших церемоний найти кого-нибудь будет не трудно, но каждый день… — Княгиня Эовин! — Королева строго сдвинула брови. — Ты знаешь, что у нашего народа, собственно говоря, нет слуг? — Не знаю, — Эовин посмотрела обиженными глазами на отражение Королевы в зеркале, и та с трудом подавила смешок. — А причем здесь это? — Притом, что все равно среди нас всегда были те, кто отвечал и за наряды, и за прически. И помогал другим. Тебе нужна служанка. И не спорь со мной. Не хочешь, чтобы я этим занялась — найди себе помощницу сама. Вы не можете жить в Цитадели под присмотром только одного старого вояки, который больше делопроизводитель, чем слуга. — Вояки? Почему ты так решила? — А ты спроси как-нибудь у него, — безмятежно посоветовала Арвен. — Мне кажется, я не сильно ошибусь, если скажу, что он помнит морской поход против умбарцев. И Торонгила он крепко недолюбливает, узнаешь, почему — расскажешь и мне, хорошо? Эовин растерянно кивнула. — А служанку все-таки найди, — Арвен постучала пальцем по зеркалу против отражения лба Эовин. — Или я пришлю тебе самую занудную любительницу придворных церемоний из моей собственной свиты. — Я хочу в Итилиен, — насупившись, сообщила Эовин собственному отражению. Арвен тихо засмеялась, уж очень забавную мордочку состроила недовольная подруга. — Отлично, но даже если ты там будешь одеваться в отрепья, служанка будет нужна, чтобы помогать по хозяйству и пасти овец, верно? Найди себе помощницу, Эовин. Можешь считать, что это приказ Королевы. *** Арагорн с трудом приоткрыл глаза. Нещадно болел отбитый бок, кружилась голова, ныли плечи. Руки оказались выкручены за спиной и стянуты веревками, переброшенными через шею и пребольно врезавшимися в тело — не вывернешься… Он смутно припомнил полуразрушенные строения деревеньки, которую они хотели отдать под постоялые дворы для иноземных торговцев, вспомнил, что говорили о торговых караванах и умбарцах… Поговорили, называется, лучше бы по сторонам смотрели! Поискал глазами Наместника. Тот стоял на коленях, тоже со связанными за спиной руками. В грудь ему упирался наконечник копья, два арбалетных болта зорко следили за каждым движением. С ним явно сладили не сразу, так что досталось ему покрепче, и теперь он только и мог, что смотреть нехорошим взглядом на стоявшего перед ним человека, лицо которого было закрыто капюшоном. Плохой расклад: их двое, противников пятеро, считая того, который стоит за спиной, и если Арагорна еще не обманывают чувства, примеривается ему по голове вторично. У противников два арбалета. У них обоих связаны руки, а сам Арагорн вообще спутан, как курица, приготовленная для продажи… — Что вам нужно? — просипел он, изображая не вполне очухавшегося человека. — От тебя — ничего, — усмехнулся, не оборачиваясь, тот, кого он мысленно окрестил Капюшоном. — А вот с твоим Наместником у нас долгий и уважительный разговор. Фарамир сплюнул кровь на подгнивший пол. — Шел бы ты в Ангбанд с такими разговорами… — выдохнул он, скрывая радость от того, что Арагорн жив и заговорил. Плохой расклад — двое против пятерых, но один он бы точно не справился. Капюшон покачал головой. — Напрасно ты, сын Денетора, изображаешь почтение к Королю, которого вовсе не испытываешь. Арагорн настороженно прислушивался. Лишь бы сейчас он все не испортил излишней горячностью… — Что? — Фарамир удачно изобразил удивление. — Что ты знаешь об этом? И кто ты вообще такой? — О, ты меня хорошо знаешь, — усмехнулся Капюшон. — И тебя, и твоего отца, и этого бродягу, по вашей с твоим отцом слабости получившего корону, я знаю тоже. — Шел бы ты… — повторил Фарамир, стараясь придать голосу неуверенности и мысленно проклиная себя: ведь предупреждал его Ингольд, каким местом он его слушал… — Да, Наместник, не все забыли, кто оберегал Гондор все годы войны, — Капюшон отечески положил руку на плечо Фарамира. — И представь себе, все еще не поздно исправить. Ко всеобщему ликованию. — Всеобщему? — уточнил Фарамир. — Так вас много? Арагорн содрогнулся. — Конечно, — Капюшон хмыкнул. — Кто осмелится обвинить Наместника в том, что он не защитил Короля, когда против него было столько вооруженных людей? Твой нынешний вид отлично объяснит, почему Король не мог спастись… Сердце Фарамира упало окончательно. Как это ты проворонил такое, Наместник Гондора? Как ты мог так расслабиться, сын Денетора? Единственная надежда — что ему освободят руки. Но что он будет делать, если Король связан, и против них два арбалета? Если Арагорна убьют — надежды заговорщиков сбудутся в любом случае… — Ты с ума сошел, — рассмеялся Фарамир. — А если Королева ждет ребенка? — Это было бы прекрасно, — вкрадчиво сообщил Капюшон, — Но ты Наместник, а король будет мал. Король необходим Гондору, он — символ возрождения. Но символ возрождения не должен быть символом власти всяких колдунов и бессмертных выродков. Ты все правильно сделал и все правильно понимаешь, сын Денетора. И не считай нас большими идиотами, чем мы есть на самом деле, потому что мы тоже тебя понимаем… Арагорн пытался незаметно проверить узлы. Узлы были очень прочными. К сожалению. — С чего вы взяли, что понимаете меня? — насколько возможно высокомерно вскинув подбородок, осведомился Фарамир. — Как такая дрянь, как вы, может понять наследника Дома Хурина? Тычок древком копья под ребра был не сильным, но болезненным. Пока он корчился и задыхался, клонясь к грязному полу, человек в капюшоне отступил на шаг. — Это тебе за дрянь, — фыркнул он. — Может, мы и не понимаем ничего в твоей благородной душе, сын Денетора, только мы хорошо понимаем мысли толпы. Думаешь, у тебя есть выход? Помутившийся взгляд, обращенный на Арагорна, умолял о помощи. Но тот никак не мог сообразить, чем же он может сейчас помочь… — Да-да, — с прежней отеческой лаской в голосе продолжил заговорщик, — если ты согласишься — быть тебе Наместником при Королеве. Если не согласишься — окажешься виновным в гибели Короля. Даже ваши приятели-эльфы поверят. И Королеве все равно понадобится Наместник… — Хотите повязать меня кровью? — сквозь кашель с трудом спросил Фарамир. — Не хотим, а уже сделали это, — уточнил заговорщик. — Сам посмотри: выбора у тебя нет. Развяжут руки? И что делать? А, Моргот с ним, там разберемся, что делать. Нет, нельзя. Могут ведь и не понадеяться на его покладистость, один выстрел из арбалета — и нет Короля. Нужен другой выход. Арагорн молчал и быстро просчитывал варианты. Если Фарамиру развяжут руки и дадут оружие — это будет хорошо. Но даже если Наместник сумеет уложить всех, находившихся в комнате, его, Арагорна, это может не спасти, потому что сам он — отличная мишень, настоящая пробковая утка… И тогда все, о чем говорил Капюшон, исполнится именно по его слову. Нет, нельзя. Надо, чтобы его тоже развязали. — Эй, ты, — подал голос Арагорн. — А почему, собственно, ты пытаешься договориться с ним, а не со мной? — Что? — воззрился на него с недоумением Капюшон. — Что ты там болтаешь, бродяга? — Ты дурень, — Арагорн рассмеялся. — Пытаешься уговорить Наместника Гондора, гордого и благородного рыцаря, вместо того, чтобы столковаться с Бродягой… В глазах Фарамира мелькнула благодарность и мгновенно сменилась выражением безмерного удивления. Арагорн внутренне возликовал. — Любопытная мысль, — протянул Капюшон. — Мне она как-то не приходила в голову… И что же ты готов нам предложить, Бродяга? — Слушай, — встряхнул головой Арагорн и тотчас пожалел об этом, едва не задохнувшись, — если ты думаешь, что мне много радости от всех этих государственных дел, ты здорово ошибаешься. Говоришь — бессмертные выродки? Ты бы сумел возразить, если эти самые бессмертные выродки сажают тебя на престол твоих предков? — Да? — Капюшон явно удивился. — Значит, до сегодняшнего дня ты удачно притворялся? — Вспомни, кто организовал мое «удачное притворство», — засмеялся Арагорн, кивая на Фарамира, у которого на лице было написано такое отчаяние, что казалось, он вот-вот расплачется. — А ты с ним пытаешься договориться о том, чтобы он меня убил, бестолочь! Думаешь, ему нужен трон Гондора? Был бы нужен — он бы не сажал меня на него. Не того ты человека выбрал! Капюшон отвлекся от Наместника, подошел к Арагорну, схватил за волосы и посмотрел пристально ему в глаза. — Слушай, Бродяга, — прошипел он сквозь зубы, — если ты не врешь, мы бы могли с тобой договориться. — Конечно, не вру, — подтвердил Арагорн, глядя на него простодушным взором. — Меня удивляет, как ты сам не догадался до такой простой вещи. — Вот уж не ожидал, что ты такая сволочь, — удивленно протянул Капюшон. — И откуда тебя только выкопали, скота такого, на нашу голову? — Слушай, я эльфам был должен. Серьезно так должен. Но это не значит, что я люблю их сильнее, чем они того заслуживают. Фарамир мысленно фыркнул: ему понравилось изящество формулировки. Вроде, и не соврал, вдруг ложь почувствуют, а вроде, и сказал то, что надо. Теперь надо дождаться самой простой вещи — повода отвлечь вооруженных сторожей… — Ну, хорошо, — заговорщик развеселился. — А с этим благородным рыцарем что теперь делать? Ну, что, сын Денетора, стоило ли отдавать трон своего отца такому дерьму? Грустно тебе теперь будет умирать. Зря ты читал эльфийские сказки, дело-то приходится иметь с людьми. — Мой отец не меньше моего верил в эльфийские сказки. — Так и помер через те сказки. И раз тебя это ничему не научило — то ты помрешь так же бестолково. — Делай, что хочешь, сволочь! — истерического выкрика настолько не ждали, что когда он дернулся подняться, нещадно напарываясь на копье, наконечник мгновенно ушел в сторону от его груди. — Делай что хочешь, мне жизни не надо! Я своего Короля не предам, даже если Король от меня откажется! Он скорчился на одном колене и разрыдался. Заговорщик с копьем от удивления отступил еще на полшага, арбалетчики округлили глаза и вытянули шеи… Только их предводитель остался внешне спокойным. — Слыхал? — вздохнул он, обращаясь к Арагорну. — Вот они, рыцарские-то замашки. Жить не хочет. Сделай доброе дело, помоги мальчику. — Я? — ужаснулся Арагорн. — Его? За что? — Ты совсем глуп? — удивился Капюшон. — Да заодно, Бродяга, ты и нам покажи, что не шутишь. — Да ты сдурел, — оторопело сказал Арагорн. — Чтобы безоружного, связанного… — Ну, мне, по большому счету, все равно, кто из вас останется, а уж сговорчивости у сына Денетора точно прибавилось теперь, — доверительно сообщил Капюшон. — Вот только ты, Бродяга, сдохнешь. Убьешь его, а, лорд Фарамир? Но Наместник его, казалось, не услышал, по крайней мере, даже не шевельнулся. Арагорн сначала мысленно проклял его недогадливость, а потом подумал, что, скорее всего, тот прав, обоим точно оружия не дадут. В этот момент с его шеи и рук упали веревки. — Ладно, надо заканчивать с этим, — буркнул Капюшон. — Вот что, Бродяга. Если не врешь — избавь этого возвышенного страдальца от страданий. И потом с тобой поговорим. Ему наши беседы слушать без надобности. — И как ты намерен объяснить его смерть? — Арагорн продолжал играть неуверенность, но при этом разминал начисто утратившие чувствительность руки. — Как чем? Погиб за Короля. Герой. Мученик. Но помни, Бродяга, без шуток. Попробуешь выкинуть что-нибудь — получишь стрелу в лоб. Он сделал короткий знак, и арбалетчики перевели свое оружие в сторону Арагорна. Правда, не прекратили бросать косые взгляды на сжавшегося в страдальческий комок Фарамира. Капюшон протянул Арагорну кинжал. С оружием в руках — совсем другое дело, покувыркаемся еще, мой Наместник, щенки эти заговорщики, только убрать бы тебя с линии полета стрел, ведь рядом будем… Фарамир ждал. Поглядывал из-под ресниц, незаметно собирался с силами, восстанавливал дыхание, выбирал направление. Копейщик, дурень, еще отошел назад, теперь не вдруг дотянется, когда понадобится… Точно не Страж, копье держит, будто собрался сено вилами ворошить! Арагорн неспешно подошел. Сгреб Фарамира за волосы, точно намереваясь откинуть ему голову назад, а вместо этого уловил легкое утвердительное движение… Пнул в спину, отталкиваясь от него же и отлетая назад. Свистнули арбалетные болты и стукнули в гнилые доски — ага, растерялись! Копейщик не успел увернуться, когда в кувырке Фарамир оказался у него под ногами, рухнул прямо на болты и истошно заорал, видать, больно показалось. Горе-стрелок так и упал, сжимая разряженный арбалет, когда брошенный Арагорном в полете кинжал нашел цель. Второй, было, схватился за меч, но перед ним взвился на ноги Фарамир и нанес удар лбом в лицо. На ногах и сам не устоял, ослепленный брызнувшей кровью, упал вместе с убитым, пытаясь высвободить руки. Арагорн выкрутил копье из рук оторопевшего охранника сзади и отскочил, успокоив ушибленного на полу древком по голове. Капюшон выхватил меч и бросился на Арагорна. Лишенный копья охранник замешкался было, но про клинок тоже вспомнил. Фарамир барахтался, точно перевернутая на спину черепаха, веревки не поддавались. На его глазах Король отступал к стене, едва не зацепил низкий потолок. Круговая защита, прямой выпад… Два меча против копья — плохой расклад. Арагорну удалось выбить меч у одного противника, и в этот момент удар Капюшона перерубил древко пополам. Капюшон ощерился под своим капюшоном и кинулся на него с удвоенной силой. Другой, вновь обезоруженный, наклонился подобрать меч и полетел головой вперед от крепкого пинка пониже спины — Фарамир очень вовремя бросил попытки освободить руки и вступил в бой. Второй удар сапога пришелся поверженному заговорщику в висок. — С тобой все, — бешено рявкнул Арагорн, бросаясь под руку с мечом. Капюшон отмахнулся, развернулся и кинулся к окну. Фарамир заступил ему дорогу, ловким движением хорошего фехтовальщика ушел от рушившегося ему на голову клинка — и через подставленную ногу противник полетел вперед и едва не проломил лбом подоконник. Скоротечный бой в ограниченном пространстве закончился. — Здоров ты махаться без рук, — уважительно произнес Арагорн, переводя дыхание и вытаскивая из-за пояса одного из убитых нож. — Упражнялся, — фыркнул Фарамир, поворачиваясь. — А неплохо получилось для несработанной пары… — Не говори, — Арагорн рассмеялся, нервно встряхиваясь, точно вымокший пес. Фарамир, морщась, растирал запястья. — Уносим ноги, пока не набежали его приятели? — спросил Арагорн, приподнимая голову Капюшона. — Неужели помер? — забеспокоился Фарамир. — Это было бы печально. У меня к нему много вопросов. К бывшему Советнику Гондора, — добавил он жестко. — Как это я прохлопал заговор? — Нет, живой, вроде, только рожу разбил, — утешил своего Наместника Арагорн. — И брось себя упрекать, я не меньше твоего витал в облаках после победы. Что с этим делать будем, возьмем с собой? Фарамир мгновение поразмыслил. — Опасно, — нерешительно сказал он, — мы не знаем, сколько там еще этих. — Как они тебя-то взяли? — полюбопытствовал Арагорн, скручивая пленнику руки за спиной. — Как только вас взяли, я сам меч бросил. Успел, правда, одного отправить отдохнуть, но убивать не хотел, не понимал, что происходит. А дальше мешок на голову надели и немного попинали, видимо, за товарища, — Фарамир поморщился, осматриваясь вокруг. — Здесь несколько слуг этого гаденыша, остальных я не знаю. И что с ним делать? — В законах Гондора за немногие преступления полагается смерть, но намеренное убийство… — пожал плечами Арагорн. — Будем ли мы его вообще спрашивать? — Надо бы, — Фарамир тряхнул головой. — Хоть я и знаю, кто он и кто его сообщники. — Тогда, раз уж ты начал истерить, продолжай, — Арагорн подмигнул и улыбнулся, но улыбка у него вышла кривоватая. Дверь завалили телами убитых — больше ничего в пустой комнате не было. Вооружились отобранными у врагов мечами и арбалетами, сняли колчаны с болтами. Капюшон пришел в себя и в ужасе пополз назад, когда к нему подсел Фарамир. — Ну, поговорим, бывший друг моего отца? — сощурился недобро Наместник. Арагорн устроился на полу возле них и погрузился в осмотр доставшегося ему арбалета. — Выыы… — выдавил из себя заговорщик. — Мы, мы, — подтвердил Фарамир. — Эльфийское отродье, дурачье и колдунячьи выкормыши. Мы знаем. А ты, крыса, так и не понял, с кем связался. И что такое боевая дружба — тебе тоже не понять. Я тебе и сам могу назвать добрый десяток твоих соратничков, из тех, кто громче всех орал на советах про необходимость союза с Врагом. Думаешь, я забыл? Ошибаешься… — Тихо ты, не начинай, — задумчиво сказал Арагорн. — Ну, знаете, государь, — возмутился Фарамир так же натурально, как плакал несколько минут назад, — эта свинья оскорбила не только нас, но и память моего отца, и весь народ Гондора! Да я его на ремни порежу за одни его мысли! — Тихо, я сказал! — рявкнул Арагорн. — Я сочувствую твоим утратам, но резать будешь, только когда я скажу! В глазах пленника появился ужас. — Слушаюсь, мой повелитель, — неохотно наклонил голову Фарамир. — Ну, давай, шкура, выкладывай, есть ли у тебя что-то, ради чего мы можем оставить тебя жить? Пленника начало ощутимо потряхивать, но губу он закусил вызывающе. — Беда Гондору попасть под власть чужаков и безумцев. — Меня не интересует твое мнение о власти в Гондоре, — огрызнулся Фарамир. — Где наше оружие и лошади? Сколько еще заговорщиков, и где они? — Иди в Ангбанд с этим вопросом, — осклабился пленник. — Безумец и сын безумца. Фарамир скрипнул зубами, едва, в самом деле, не утратив власть над собой. — Если ты надеешься, что меня остановят твои связанные руки, ты прав, — дрогнувшим голосом сказал он. — Тебя, мразь, это не останавливало, но я — не ты. — Тихо, — Арагорн настороженно прислушался. — Сюда идут! — Не военные, — быстро добавил Фарамир, зажимая рукой рот пленнику. — Шаги не те. Что делаем? Король поморщился, отвел взгляд, но кивнул. С кривой улыбкой оттянул рычаг тетивы арбалета и вложил болт. На секунду замялся, потом решительно протянул оружие Фарамиру. — Я приказываю, — тихо сказал он. — Воля Короля, — Наместник склонил голову, принимая оружие и выпуская заговорщика. — Именем Объединенного Королевства, за попытку намеренного убийства, — пробормотал Арагорн, вздергивая пленника за шиворот и швыряя на колени лицом к стене. — Смерть ему! Советник только открыл рот заорать, когда неоперенный железный штырь пробил ему голову. — Исполнено. Времени на раздумья не было. Оба подхватили оружие и метнулись в окно. *** Светловолосая роханская девушка, полусидевшая на кровати, при виде племянницы короля Теодена залилась краской и низко склонила голову. Стоявший возле нее молодой целитель с какой-то склянкой в руках прервал свое объяснение, чтобы тоже поклониться высокой леди. — Леди Эовин, — пискнула девушка, пытаясь поймать руку своей властительницы. — Это Фреавин из Рохана, — вздохнул Старший Целитель. — Вы просили, княгиня, указывать вам на интересные случаи… Вот здесь случай, не то чтобы интересный, но непонятный. Душевное потрясение, тяжелая горячка, теперь частичная утрата памяти и продолжающиеся изредка видения. Если хотите, я расскажу вам подробно, что мы предпринимали. Эовин присела на кровать к девушке. — Погодите, почтенный, — сказала она, поднимая голову Фреавин за подбородок и глядя ей в лицо. — Я хочу узнать, как она сюда попала. — Мы жили на берегу Пограничного Потока, — объяснила Фреавин. — Когда начали нападать уруки, мои родители погибли, а мы с братом, как и многие жители, ушли в Гондор, потому что дорога до Эдораса была опасна… — Да, она из деревни на берегу Гланхира, мы проверяли, — подтвердил Старший Целитель. — Есть записи у пограничных Стражей о беженцах из Рохана. — Правда, в Рохане о них ничего не знали, — Эовин сдвинула брови с неудовольствием. — Это наш промах. Я отпишу брату, что этими деревнями надо будет заняться, не дело, что нашим людям приходится искать приюта пусть и у лучших друзей, но все же в чужой стране. — Мы были тогда детьми, леди, — Фреавин испуганно посмотрела на нее. — Наверное, Стражи не решились отсылать детей обратно по опасной дороге, решили приютить у себя. — Что же с тобой случилось, Фреавин? — Эовин ласково погладила землячку по щеке. — О каком сильном душевном потрясении говорит Старший Целитель? — Леди, — вмешался вдруг молодой целитель со склянкой, — ее много расспрашивали об этом, ей тяжело это вспоминать. Если позволите, я расскажу вам потом. Эовин смерила его ледяным взглядом и снова обратилась к Фреавин. — Ты не хочешь мне рассказать? — она перешла на рохиррик, и девушка обрадованно вскинула голову при звуках родной речи. — Я так скучаю по Рохану, — призналась она. — Я расскажу вам, леди Эовин. — Если захочешь вернуться, я помогу тебе, — пообещала Эовин. — Чем ты занималась в Гондоре? — Я lossiwende 1, — Фреавин поспешила объяснить: — Свободная девушка, которая составляет общество неженатых мужчин. Брат отдал меня в обучение, потому что ему было трудно меня прокормить. — И чему ты училась? — искренне удивилась Эовин. — Танцам, письму, чтению. Этикету. Умению одеваться, вести беседу. — Вот это да! — Эовин восхищенно качнула головой. — Но я все-таки не понимаю, зачем кому-то нужно специально обучать девушек таким вещам… — Чтобы потом предоставлять их общество мужчинам. За плату, разумеется, — пояснила Фреавин. — Кто-то берет больше, кто-то меньше. Мне повезло попасть в заведение, в котором услуги lossiwende стоят дорого. Эовин непонимающе сдвинула брови. — В Рохане нет ничего подобного… — Леди Эовин, в Рохане женщины куда свободнее в общении с мужчинами, — объяснила Фреавин.– Но здесь далеко не все одобряют, если женщина присутствует на пиру или танцует для воинов. Или отдается, будучи незамужней. — А вы, что же, отдаетесь за плату? — Эовин от удивления округлила глаза. — Это не запрещено, — Фреавин развела руками. — Мы можем отказаться от общения с гостем. Можем назначить высокую плату. Можем вообще не взять платы. Если я приношу достаточно денег для заведения, в котором живу, никого не волнует, как я заработала эти деньги. Правда, я совсем недавно закончила обучение, так что не успела особенно много заработать. И боюсь, что и не смогу. Вы спросили, что со мной случилось, леди Эовин. Понимаете, моего друга недавно убили… — Страж Халлас? — вспомнила вдруг Эовин. — Я знаю эту историю. Бедная девочка, — она погладила Фреавин по щеке. — Значит, это тебя спас Владыка Элронд? — Да, — Фреавин вздохнула. — Но мне иногда кажется, что лучше бы он не делал этого. Лучше умереть, чем лишиться и друга, и рассудка… Эовин сочувственно погладила ее по руке. — Подожди думать, что ты лишилась рассудка, — мягко сказала она. — Я поговорю с целителями. Поправляйся, дочь Рохана. Мне очень жаль, что мы не знали о вашей судьбе раньше. А где твой брат? — Вернулся в Рохан, — Фреавин опустила голову. — Он погиб при Изенских бродах… Мне теперь там нечего делать. Но и здесь тоже нечего… На глазах у нее показались слезы. Старший Целитель быстро коснулся плеча Эовин. — Оставьте ее, а то ей снова станет плохо, леди. Ее лучше не волновать лишний раз, — шепнул он. — Пойдемте, я расскажу вам о лечении. Виниарион предложил новое лекарство. Эовин еще раз погладила Фреавин по руке и вышла вместе с целителями. — Что с ней? — Неизвестно, — Старший Целитель пожал плечами. — Виниарион, расскажи, что ты придумал. — Что ж, мне кажется, я ошибся в заболевании Стража Халласа, — молодой целитель сокрушенно склонил голову. — Это не имело бы большого значения, если бы мы не продержали в заключении умбарского капитана лишнее время. Эовин кивнула. Старший Целитель нахмурился. — И что же это, по-твоему? И какое имеет отношение к новому лекарству для Фреавин? — Боюсь, что почти никакого, — сознался Виниарион. — Не знаю, поможет ли противоядие, если прошло столько времени. Но думаю, что вреда не будет. — Противоядие? — насторожилась Эовин. — Она была отравлена? — Скорее, он был отравлен, а ей досталось куда меньше яда, — Виниарион развел руками. — Те проявления, которые были у Стража, дает красавка. — Красавка? — Старший Целитель поднял брови. — Да, такой яд и готовить не надо, у любой женщины найдется. И что ты придумал для лечения Фреавин? — При тяжелых отравлениях красавкой иногда давали от видений и истерик порошок из южного дерева. Что ж, порошок я приготовил. Не знаю, подействует ли. — Подействует, — оживился вдруг Старший Целитель. — Этот порошок — большая редкость нынче, но им можно облегчить многие душевные расстройства. Неизвестно, правда, будет ли она здорова окончательно, но если дать ее разуму передышку от видений и волнения, быть может, она оправится. — Что ж, пока мне не удается уговорить ее принять порошок, — вздохнул Виниарион. — Почему-то она боится. Мне думается, она все-таки помнит, что была отравлена, и помнит, как. Но рассказать не может… Или не хочет. — Пойдем, — кивнула Виниариону Эовин. — Я попробую ее уговорить принять твой порошок. *** Из дома раздался грохот выломанной двери и рев проклятий. Судя по ним, противников было трое. — Возьмем кого-нибудь? — предложил Арагорн на ухо Наместнику. — Так я им Андрил и отдал! — Не надо бы пока, государь, — шепнул в ответ Фарамир. — Пойдут искать нас — возьмем. Не пойдут — пойдем за ними. Арагорн хмыкнул. Голоса, тем временем, стали удаляться. Они осторожно пробрались за угол, выглянули — и увидели, как троица в плащах и капюшонах, вывалившись из дома, отступает чуть ли не бегом, нервно озираясь и ощетинившись оружием. Разведчик и следопыт перемигнулись, жестами распределив направления, и пошли следом, бесшумно хоронясь среди развалин. Путь был недолог — перепуганные заговорщики привели их к огромной риге на краю селения. Пока враги скрывались в риге, они заняли удобные места на разных сторонах дороги, зарядили арбалеты и приготовились ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго: из ворот тащили храпящих лошадей. Заговорщиков было пятеро — это было скверно, хотя и ожидаемо. Прежде, чем они успели оказаться верхом, Арагорн поднял руку, свистнули два арбалетных болта — и две испуганные лошади метнулись наутек, сея неразбериху. Арагорн выпрыгнул из укрытия и бросился вперед, но один из врагов оказался проворным, вскочил в седло и отпустил поводья. Лошадь вздыбилась и рванула вслед за собратьями, едва не подмяв чудом убравшегося с дороги Фарамира. Одного из пеших Арагорн смахнул мечом сразу, но второй успел вложить болт в арбалет — и Арагорн замер. Прежде, чем противник успел спустить крючок, в бок ему воткнулся брошенный нож — и он медленно осел на утоптанную землю перед ригой. — Я тебе должен, — Арагорн зябко повел плечами. Заметно бледный Наместник подошел, вытащил нож из тела, перевернул, откинул капюшон и всмотрелся в лицо убитого. — Я знаю его, — странным, сдавленным голосом сказал он. — Он тоже из Минас Тирита. Зажал себе рот рукой и неверными шагами устремился за ближайший угол. Арагорн убитого не знал, так что решил с утешениями не лезть, а направился внутрь строения. Там стояли обе их лошади — его строевой конь гондорских кровей и белая кобыла Наместника. Арагорн успел подивиться, что приметную и злющую Нейту не прирезали сразу, найти оружие, вывести лошадей, проверить содержимое седельных сумок — не позарились ли на что горе-заговорщики, и стащить тела убитых в ригу, пока из-за угла не появился Фарамир, все еще зеленовато-бледный, но уже криво улыбающийся. Арагорн молча протянул ему фляжку с водой, тот кивнул с благодарностью, прополоскал рот, отпил несколько глотков. — Не думал я, что придется своих убивать, — виновато сказал он. — Пока забудь, — строго сказал Арагорн, которому не нравилось отрешенное выражение глаз напарника. — Мы еще не выбрались. Выберемся — может, и меня наизнанку вывернет. Но тот, который утек, либо будет драпать до самого Харада, либо вернется с подмогой, так что предаваться унынию у нас нет времени… Фарамир кивнул, не глядя на него, подтянул подпруги и расправил стремена. — Как думаете, государь, нас не ждет засада на дороге к Минас Тириту? — Мы с тобой теперь ученые, будем глядеть в оба, — невесело усмехнулся Арагорн. — Но скоро начнет темнеть… — Переправимся через Андуин и поедем до Осгилиата, — предложил Фарамир. — На том берегу нас точно не ждут, а здесь дорога опасна. — Как ты собрался переправиться? — Вплавь, — Фарамир сел в седло и теперь разбирал поводья. — Река широка и глубока, но стремнины остались выше, у Кеир Андроса. Лошади переплывут. — Холодно нынче плавать, — Арагорн зябко поежился. — Погода портится. — До темноты мы все равно никуда не доберемся. На этом берегу ночевать и прятаться от дождя поблизости негде, а на том — лес стеной, можно и костерок запалить, согреться и обсушиться. — Ты о своей жене подумал? — Арагорн задумчиво посмотрел на солнце. — Какой будет переполох… — Из Осгилиата пошлем вести в Минас Тирит. Если все-таки попадем в засаду, в третий раз живыми можем и не выйти. Да и там нас никто не подслушает, а ведь нам есть о чем поговорить, государь, — Фарамир пустил кобылу широким шагом в сторону реки. Арагорн молча кивнул, поднимая коня в галоп. *** — Лорд Баранор, — молодой Страж с трудом удержал разлетевшегося полной рысью коня, глаза и у лошади, и у воина от ужаса были одинаково круглые. — Там… Там… — Что? — у Начальника Стражи сердце в пятки ушло. — Да говори же ты, не вари воду! — Там… Мертвые… Столько… Воины переглянулись, кто-то едва не сорвался с места без приказа. Баранор поднял руку. — Они там? — непослушными губами спросил он. Страж замотал головой. — Я не смотрел, но… Ни одного в форме… Лорд Баранор перевел дыхание. Тела убитых стащили на утоптанную площадку перед огромной ригой, в которой нашли несколько оседланных лошадей. Другому отряду посчастливилось поймать еще двух лошадей со сломанными и сбитыми на сторону седлами. Стражи молчали и переглядывались, молодые с нескрываемым ужасом смотрели на девять неподвижных свертков, у старших порой мелькали на лицах уважительные ухмылки. — Что улыбаешься? — лорд Баранор подтолкнул одного из старших локтем в бок. — Чисто сработано, — хмыкнул Страж. — Положили девятерых, ушли, и следа не найдешь. — Думаешь, ушли? — Баранор непроизвольно улыбнулся в ответ. — Конечно, — Страж улыбнулся уже открыто. — На полу в доме веревки, значит, брали живыми. Часть веревок разрезана, часть развязана. Ни лошадей, ни оружия… Чисто ушли. — Кто еще что-нибудь заметил? — В доме был бой. А вот этому из арбалета в затылок стреляли, — заметил один из молодых, с лицом белее молока. — Похоже на… — Казнь, — лорд Начальник Стражи брезгливо поморщился, откидывая капюшон с лица убитого и видя торчащий наконечник. — Все так. Видимо, на них напали, они отбились. Только кто и как удостоился сомнительной участи быть застреленным в затылок, теперь не понять. Одежда недешевая, надо полагать, не последний человек в Минас Тирите, — вздохнул и добавил: — был. Следы кто-нибудь нашел? — Темнеет, мой лорд, — нерешительно сказал пожилой Страж, — где уж тут следы разглядишь. На дороге, разве что, так там был один свежий след отсюда к Городу… — Значит, кто-то ушел, — кивнул Баранор. — Думаю, что высоких лордов мы сегодня не найдем, конечно, — он вздохнул снова. — По крайней мере, не по темноте. Раз тела не нашли, есть надежда, что они живы. Что чисто сработали и ушли, — он невесело улыбнулся пожилому Стражу. — Вот что. Грузите тела на найденных лошадей, их всех надо будет опознать. Есть добровольцы остаться здесь и еще раз обыскать всю деревню? Следы поискать, да и так… На всякий случай… Пожилой Страж, хваливший «чистую работу», поднял голову, шагнув вперед. — Я все выполню, мой лорд, — быстро сказал он. — Я разведчиком служил, да только после ранения не могу ходить далеко и быстро. Но зрения не потерял, не сомневайтесь. Баранор благодарно протянул ему руку. — Кто останется помочь ему? Молодые воины нерешительно переглянулись. — Ну, мелочь, не трусьте, — подбодрил их насмешливо старый вояка. — Костерок запалим, факелы сделаем… А этих, — он кивнул небрежно на тела убитых, — сейчас увезут. Мальчишки покраснели. Трое вызвались сразу, еще одному пришлось отказать, потому что нужны были руки, чтобы вести навьюченных лошадей. *** Переправа оказалась кошмаром. Их отнесло течением южнее, это было хорошо, но пришлось слезать в воду и помогать лошадям одолеть быстрину. Впрочем, в воде было теплее, чем на воздухе — это и люди, и животные оценили, оказавшись на другом берегу. Фарамир, натянув сбереженные в кожаной сумке сапоги, пустился бежать, увлекая за собой Нейту, та зафыркала и припустила такой размашистой рысью, что человеку пришлось скорее держаться за нее, чем вести. Арагорн с лошадьми бегал нечасто, поэтому скользкий подъем они с его строевым конем одолели только со второго раза. Зато согрелись прежде, чем окончательно свернули от берега Реки в лес, от шкур лошадей повалил пар, а люди изрядно запыхались. Под прикрытием деревьев остановились, накинули сухую верхнюю одежду и плащи — и тут начался мелкий, гнусный дождик. — Там, у дороги, озеро с хорошей водой, — указал Фарамир куда-то в глубину леса. — Там и укроемся. Когда они добрались до озера, уже начинало темнеть. Дождь сыпался по-прежнему, лошади вновь вымокли до последней шерстинки, плащи всадников стали втрое тяжелее от влаги. — Эх, еды нет, — посетовал Король. — Значит, надо найти еду, — пожал плечами Фарамир, спешиваясь и вытаскивая лук из налучи. — Что ты собрался делать? — удивился Арагорн. — Порыбачить, — Фарамир озорно блеснул глазами. — Я прошу вас, государь, подержите эту лошадь, она мне помешает. — Тетива отсырела… — прокомментировал Арагорн, пока стрелок Итилиена привычным движением проверял лук, разгибая пальцы по одному после резкого рывка. — Мне много не надо, — пожал плечами Фарамир. — Есть запасная, но сейчас довольно и этой. Он подтянул плащ повыше и встал на камне над озером. Наложил стрелу на тетиву и замер надолго, глядя в рябившую от дождевых капель воду. Потом стрелок коротко шевельнулся — и стрела ушла в воду так, что из воды торчало лишь оперение… Медленно начала всплывать и ложиться набок: ее наконечник оказался в теле упитанной рыбины. Арагорн ахнул — это казалось невозможным. Успеть заметить рыбу, сделать поправку на искаженное водой расстояние, взять упреждение — и попасть! Однако рыбина со стрелой в спине продолжала плавать по поверхности озерца неподалеку от камня, на котором снова замер, как изваяние, Фарамир. Тренькнула тетива — и медленно-медленно из воды всплыла вторая рыба. Разведчик хмыкнул, стащил окончательно растянутую тетиву с лука и зацепил им сперва одну рыбину, потом вторую. Вытащил стрелы, сполоснул наконечники и убрал в колчан. Прихватил рыб и направился обратно к Королю. — Секрета нет, — пояснил он, улыбаясь. — В дождь эти рыбы всегда плавают у берега, и здесь совсем мелко. Уж не знаю, чем их так привлекают мелководья озер в дождь, но они к концу лета очень отъедаются. — Ладно, ты добыл — я буду готовить, — усмехнулся Арагорн. — Я тут приметил глиняный выход по дороге, ты выбирай место для костра, а я пока выпотрошу наш ужин. Эх, соли нет… — Соли нет, хлеба нет, котелка нет, — согласился Фарамир, перехватывая поводья обоих коней. — Хорошо хоть, огниво есть, если не отсырело. Арагорн вытащил из-за пазухи кожаный мешочек на нашейном шнурке. — Держи, если твое промокло — мое сухое. — Спасибо, — кивнул в ответ Наместник. — Лошадей поставлю там, — он указал на ближайшие елки. Когда Арагорн закончил чистить рыб и обмазывать их глиной, он обнаружил за невысокими елками здоровенного главу елового семейства, лапы которого спускались до самой земли плотным шатром. Нейта бродила без привязи, строевой конь самого Короля был привязан длинной веревкой к вбитому в землю колышку. Под елкой горел крошечный, но веселый костерок, плащ Наместника был небрежно брошен на груду сучьев вместе с лошадиными потниками, а сам Фарамир растянулся на слежавшейся в плотную подушку опавшей хвое и щурился на костер, подсовывая туда веточки. — Тут сухо, — заметил Арагорн, забираясь под елку и получая порцию дождевой воды с хвои за шиворот. — Да и у костра можно сушиться, — кивнул Фарамир. — Угли все равно не готовы. Арагорн, в свою очередь, скинул плащ на кучу дров, разулся и поставил к огню сапоги, сперва выплеснув из них воду. Порылся в седельной сумке, извлек трубку и кисет. — Повезло мне, — заметил он. — Табак сухой. — О, кстати, мой огненный припас действительно промок, — улыбнулся Фарамир. — Правда, здесь и без трута можно костер развести, но это было бы дольше. — У тебя кожаная сумка? — Да. А ваша какая-то странная… — Рыбья кожа — усмехнулся Арагорн. — Рекомендую! И завязки надо по-другому мотать. — Да, я уже обратил внимание, — кивнул Наместник, — Очень удобно, надо будет запомнить. — Слушай, — Арагорн с наслаждением придавил душистые листья табака горящей веточкой из костерка. — А хорошо тут, у тебя, в Итилиене… И, кстати, давай-ка перейдем на «ты», пока ты себе язык не сломал этикетом. Мы же не в Менетронде, а в глухом лесу. — Хорошо, — светлая улыбка озарила лицо Фарамира, Арагорн редко видел на его лице такую беззаботную, мальчишескую улыбку. — Наверное, можно класть рыбу. — Углей мало, — запротестовал Арагорн. — Ладно, — не стал спорить Фарамир и подсунул в костер несколько толстых сучьев. — Последите… Последи, пожалуйста, чтобы хвоя с той стороны не загорелась. За шатром еловых лап стремительно темнело. Лошади подобрались поближе к огню и к людям, было слышно, как они шлепают губами, ловя сбегающие по мордам капли. — Ты лошадей поил? — Арагорн сосредоточенно раскуривал трубку. Фарамир молча кивнул, глядя в костер. — Эй! Не спи! — окликнул его Арагорн. — Нам еще рыбу готовить! — Я не сплю. Я давно уже не лежал у походного костра. — Я тоже, — Арагорн вздохнул. — Мы с тобой целую вечность роемся в бумагах и бродим по парадным залам, так что заслужили отдых. Да и день был тяжелый. Поймал укоризненный взгляд Фарамира, замолчал, подвигая толстый сук дальше в огонь. Но прежде, чем Наместник успел что-то сказать, за елкой шумно фыркнула лошадь, и он резко повернулся туда, насторожившись. Немного послушал и расслабился, не почуяв, видимо, никакой опасности. — Да, это твой Итилиен, — не удержался наблюдавший за ним Арагорн. — Ты здесь дома. Фарамир снова улыбнулся, потом сел у костра. — Давай сюда рыбу, пора, — он разгреб угли, ловко засунул глиняные комки вглубь тлеющей кучи. — Дождь зарядил надолго, на всю ночь, если не дольше. Осень пришла на земли Итилиена. На земли моего Итилиена. Странный тон — он как будто попробовал на вкус слова. Арагорн внимательно смотрел на молодого человека, ждал, что он скажет дальше. Но тот отмолчался. — Курить будешь? — спросил Арагорн, протягивая ему трубку. — У меня своя есть, — Фарамир сунул руку в седельную сумку, служившую ему до этого опорой для спины. — Мне Перегрин подарил. Но я редко курю. Хотя, пока нечего делать… — Большая редкость, что тебе нечего делать, — усмехнулся Арагорн. Фарамир на мгновение сдвинул брови со странным выражением неудовольствия на лице. Вытащил кисет, понюхал табак, начал набивать трубку. — Очень ловко набиваешь для того, кто нечасто курит, — заметил Король. — Разве нам не о чем поговорить? — спокойно спросил Фарамир, вытаскивая из костра тлеющую ветку. — Право, мое умение курить — не повод для беседы. — Почему? — деланно удивился Арагорн. — Мы не так часто с тобой разговариваем не о делах. И еще реже мы говорим о тебе. — А зачем? — ответил Фарамир и погрузился в раскуривание трубки. Арагорн молчал, пока он пыхтел трубкой и придавливал табак угольком. Наместник, наконец, выдохнул струю душистого дыма, Арагорн улыбнулся и открыл было рот, чтобы продолжить беседу — но тут рядом всхрапнула Нейта, и Фарамир метнулся наружу. Слышно было, как он оглаживает кобылу, а та тычет его мокрым носом, сопит и переминается с ноги на ногу. — Спи, — мягко сказал ей Фарамир. — Спи, это просто лисы ходят. Я здесь, здесь… Avo garo!2 — прикрикнул он на кобылу, которая в ответ возмущенно хрюкнула, видимо, ей за что-то досталось. Лошадь вздохнула и шумно потопала куда-то в сторону. Арагорн поворошил угли и перевернул палкой глиняные комья, потом закидал угли обратно. Фарамир вернулся под елку, волосы у него слиплись от капелек дождя. Он посмотрел на костер, кивнул и снова устроился на куче хвои, снова придавил табак угольком. — Лисы бегают, — пояснил он. — Наверное, она никогда не видела лис в лесу. — Как ты ладишь с ней, она же стерва, каких мало, — покачал головой Арагорн. — Удивительно, ведь в Гондоре совсем другие лошади… Кстати, здесь все лошади понимают Синдарин? — Нейта понимает. А мне приходится с ней ладить, — Фарамир пожал плечами. — Надо же ей как-то жить, да и у меня нет пока другой лошади. — А я не очень лажу с лошадьми и предпочитаю ходить пешком. — Но ведь ты хорошо ездишь, государь. Арагорн мысленно фыркнул от такого обращения. — Да, но это мне не доставляет удовольствия, — пояснил он. — Для меня конь — это средство передвижения. А тебе — чуть ли не родня, точно ты рохиррим. — И все-таки нам есть о чем поговорить, а ты тратишь время на беседы то о курении, то о лошадях, — взгляд у Наместника был настойчивый и очень тревожный. — Я не думаю, что ты захочешь говорить сегодня, — вздохнул Арагорн. — Ты мой Король, — мягко заметил Фарамир. — Ты можешь приказать мне говорить. — О, да, — рассмеялся Арагорн, — Расскажи-ка мне, мой Наместник, какими словами мне надо приказать тебе говорить, чтобы ты сказал то, чего ты не хочешь сказать. Или сделал то, чего тебе не хочется делать… — Если ты недоволен мной… — начал Фарамир, но Арагорн тотчас перебил его: — Да-да. Я хочу знать, мой Король, чем именно ты недоволен. Узнаешь? Фарамир смущенно улыбнулся и пожал плечами. — И все-таки, если ты весь вечер собираешься заговаривать то о том, то о другом и искать завязку для беседы — будет проще и быстрее, если ты просто прикажешь мне говорить, — заметил он, выпуская колечко дыма. — Но сначала давай проверим нашу рыбу, мне кажется, она готова. Он достал комки глины и разбил один из них рукояткой ножа. Принюхался, потыкал рыбу ножом и поднес ее поближе к свету оставшихся углей. — Готова, можно есть. Разбили глину, вытащили кости ножами, начиная с хребта. Некоторое время они молча жевали пресное, но жирное рыбье мясо. Потом Фарамир тщательно собрал остатки глины с пригоревшей к ним рыбьей кожицей, кости и ножи. — Пойду, умоюсь и заодно проверю лошадей. Арагорн безучастно кивнул и подкинул дров в костер. Наместник вернется мокрым насквозь — у озера дождь стоял стеной, там не было защиты еловых веток. Арагорн тоже вылез ненадолго, напился дождевой воды, собирая ее с еловых лап в горсть. Вода пахла елкой. Плохо без котелка, после жирной рыбы нужно было бы выпить горячего… Лошади бродили неподалеку, Фарамир вернулся и опять ворковал о чем-то с Нейтой, а та чесала морду о его плечо, встряхивала челкой и тянула его зубами за рукав. Арагорн молча залез обратно к костру. Фарамир звонко шлепнул кобылу ладонью по крупу, отсылая ее пастись на опушку, потом тоже забрался под елку, пощупал свой плащ, со вздохом стащил через голову мокрую насквозь тунику и бросил сушиться на остатки дров. Черные волосы его прилипали к лицу, он отжал длинные прядки, завернулся в плащ и снова улегся у костра. Закурили снова. Фарамир порылся в седельной сумке и вытащил оттуда плоскую фляжку. — Неприкосновенный запас, но случай особый. Сдается мне, государь, это будет долгий и тяжелый разговор… Не откажись. — Не откажусь, — согласился Арагорн, принимая фляжку и вытаскивая пробку зубами. — Твое здоровье! Он отхлебнул, прокашлялся и вернул фляжку. Наместник приветствовал его изысканным жестом салюта, прежде чем поднести фляжку к губам. — Налижемся мы с тобой, — посетовал Арагорн, глядя, как Фарамир отпивает глоток медленно, будто смакуя крепчайшую виноградную вытяжку. — Надо было с рыбой пить. — Мы уже поели. И вообще, тут не так много, чтобы нализаться. А жаль… Отпил еще глоток и протянул фляжку обратно, потом вытянулся у костра. — Итак. Мы имеем заговор, — задумчиво сказал Арагорн. — Есть предложения? — Нет, — мрачно отозвался Наместник. — Советник — тот сволочь давняя, слуги у него не лучше, а вот парень, который был у лошадей — из отряда Боромира, один из его посыльных. Наверняка были и еще ребята, которые искренне верили, что делают хорошее дело. Мне очень хочется удавиться на ближайшей березе. — Невозможно, хоть бы потому, что здесь нет берез, одни буки и елки, — возразил Арагорн, подкладывая ветки в огонь. — Другие мысли есть? — Какие мысли? — взвился Фарамир. — Мы с тобой за этот день убили столько своих, сколько не в каждом бою погибало! Какие могут быть мысли? Надо искать, где мы ошиблись, а найдем — можно сразу натирать веревку маслом! — Прекрати нести вздор, — Король поморщился и протянул ему фляжку. — Не можешь говорить сегодня — не надо, поговорим позже. И я не считаю, что мы должны искать, где ошиблись. Скорее, надо искать, где и кому мы наступили на хвост. Фарамир осекся, помолчал, потом неуверенным тоном спросил: — Ты так уверен в том, что мы правы? — Если мы с тобой не будем в этом уверены, то готовь и мне веревку, Наместник, я ведь с тобой согласился, — криво улыбнулся Король. — Давай примем за данность, что мы — правы. Хотя бы в главном. Когда поймем, в чем и кому наступили на хвост, разберемся, что надо исправить по мелочи. Или ты готов отказаться от равенства и закона? Или ты готов гнать «бессмертных выродков» и гномов из Гондора? Может, готов и убивать их ради удовольствия всякой сволочи? — Нет, — Фарамир отхлебнул из фляжки и поморщился. — Ты прав, я знаю. Но я не могу… Он сделал видимое усилие, чтобы взять себя в руки. — Прости, государь. Итак, мы имеем заговор недовольных. Ты приказываешь провести расследование? — Эй, — Арагорн коснулся его плеча ладонью. — Не надо подвигов, слышишь? Это подождет. Один вечер это точно подождет. — Нет, — Фарамир замотал головой. — Ты легенды Акаллабет хорошо помнишь? — Конечно, помню, — удивился Арагорн. — О чем ты сейчас? — Ты никогда не думал, что властители Нуменора тоже считали, что они желают добра и процветания своему острову и народу? Ты помнишь, чем это закончилось? Сегодня мы убили десяток человек. Своих. Доброе начало для доброго дела, не правда ли? — Есть другая легенда, — Арагорн сощурился на огонь. — И были их одежды черны, но души были светлыми, и помыслы их были яснее, чем лучи солнца на рассвете. И ведомы им были тайные желания всех людей, и отстраняли они несправедливость, и отводили беды от беспомощных… — Но руки Стражей были в крови, и раны на сердце не заживали, — закончил Фарамир. — Легенда о Тайной Страже. Причем здесь мы? — Боишься ран на сердце? — невесело усмехнулся Арагорн. Воцарилась долгая тишина. — Давай-ка спать, лорд Наместник. Пока луна не вышла, ехать нельзя, хоть чуть-чуть отдохнем, — предложил, наконец, Арагорн. — Мы с тобой друг друга поняли, мне кажется. Надо думать. Много думать, но не сегодня. Молодой человек отмолчался, сворачиваясь клубком и натягивая на плечи подсохший плащ. Арагорн поудобнее устроился на хвое, стараясь выкинуть из головы сегодняшние события и подумать о доме, о жене, о белых стенах Города… Отхлебнул из фляжки еще глоток. Потрескивали веточки в огне, за еловыми лапами шуршал дождик, и тихо вздыхали лошади. Они предупредят, если появится кто-то чужой. Он сидел и повторял размеренные строчки эльфийских баллад, пока голову не покинули все мысли, и не остался только чистый свет, изначальный Свет. Тогда он попытался обратиться к этому Свету, задать вопросы… И сам не заметил, как задремал. *** Когда почтенный Кирион осторожно постучался в дверь, очевидно, опасаясь потревожить княгиню, Эовин была почти счастлива. Бессонная ночь не прошла даром, перед глазами у нее плавали мелкие черные точки, она была напряжена, как натянутый лук, хотелось закричать или швырнуть что-нибудь в стену… Неожиданная посетительница заставила прерваться кружение неотвязных мыслей. — Княгиня, — осторожно сказала черноволосая уроженка Гондора, почтительно кланяясь, — у меня очень срочное донесение для лорда Наместника. — Он не возвращался со вчерашнего вечера, — Эовин пришлось откашляться, чтобы голос звучал ровно. — И я не имею от него известий… Женщина заметно побледнела, большие глаза распахнулись совсем уж на пол-лица. Изумление ее казалось совершенно искренним. — Как же это? — растерянно спросила она. — Что же случилось? — Не знаю, — Эовин подняла руку, прекращая бессмысленные вопросы. — Быть может, твои новости могут что-то прояснить? — Нет, княгиня, ведь я впервые слышу об их исчезновении, — посетительница отвела глаза. — И я могу рассказать свои новости либо лорду Наместнику, либо лорду Начальнику Стражи лично… Эовин нервно сжала пальцы, нахмурилась. — Лорд Начальник Стражи сейчас за Воротами. На поисках лорда Наместника и Его Величества. И все-таки, если твои новости касаются их, быть может, следует их поведать кому-то еще? Черноволосая заколебалась. Эовин сделала над собой усилие, извлекая из памяти полузабытое имя. — Риан? — осторожно спросила она. — Дочь… — Белегорна, — быстро добавила женщина. — У вас прекрасная память, леди Эовин. Но я все-таки не могу рассказать свои новости никому. Хотя и не представляю, как они связаны с исчезновением высоких лордов… В этот момент дверь в залу широко распахнулась, и на пороге появился Кирион, на лице которого была написана странная смесь облегчения и неудовольствия. — Леди, прибыл посланник от Лорда Наместника. Он просил сообщить, что с ними все в порядке, и в скором времени они будут здесь. Вместе с Его Величеством. Эовин непроизвольно прикрыла лицо рукавом, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. — Спасибо тебе, почтенный, — быстро сказала она. — Ее Величеству уже сообщили эту весть? — Не могу знать, леди, — Кирион нахмурился. — Позвольте мне идти и приготовить все к возвращению лорда Наместника? — Иди, конечно, — Эовин была удивлена такой неласковостью. — Если ты мне понадобишься, я позову… Риан смотрела на нее с немного насмешливой, но доброй улыбкой. — Вы и вправду его очень любите, леди, — негромко заметила она. — Повезло лорду Фарамиру! Если и были какие-то слова, которых Эовин не могла ждать от странной посетительницы, то это были в точности они. — Что тебе до этого? — она в изумлении посмотрела на женщину. Риан закусила губу и отвернулась. — Что мне до этого, леди… Наверное, уже ничего, — она посмотрела в сторону темного окна, и плечи у нее вздрогнули. — Когда-то я ждала его брата… И не дождалась. — Ты?! — Эовин искренне удивилась, насколько она помнила, Риан не принадлежала к высшей знати, и свое знакомство с сыновьями Наместника в Доме Исцелений никогда не упоминала. Женщина круто повернулась, в глубоких глазах сверкнули недобрые огоньки. — Я, леди. Что вас так удивляет? — она сделала шаг к Эовин. — Считаете, что lossiwende не достойна чести любить высокого лорда? Или что если я не надела красного платка, так я не имею права и говорить о нем? — с каждым словом Риан повышала голос, почти кричала, — Да, я не была его законной женой. Да, я делила постель не только с ним, а и с другими, — вдруг прищурила глаза и язвительно добавила: — Да хоть и с вашим нынешним мужем, леди. Но его я любила! И ждала его. Просто мне повезло куда меньше, чем вам, и по части признания, и по части возвращения любимого… Она закрыла лицо ладонями и медленно опустилась на пол, беззвучно вздрагивая от рыданий. Эовин растерялась настолько, что несколько мгновений просто стояла, прижав пальцы к губам и беспомощно глядя на сжавшуюся в комок Риан. Потом заставила себя пошевелиться, подошла к кувшину с водой на подоконнике, налила воды в чашку и присела рядом с женщиной. — Выпей-ка и успокойся, — она с силой отвела руки от залитого слезами лица и сунула ей чашку. — Пей! И перестань так плакать. Риан уставилась на нее с ужасом. — Пей! Ну же! Это был приказ, и Риан покорно приняла воду, стуча зубами о край чашки и пытаясь сделать глоток. Эовин поддержала чашку. — Вот так, молодец, — похвалила она, когда женщина отхлебнула воды и сумела перевести дыхание, унимая слезы. — Давай-ка, вставай с пола и садись вон туда. Эовин крепко взяла ее за локоть, поднимая на ноги, усадила у стола и снова подала воду. — Что же ты так, — мягко укорила она. — Я не знаю, кто обидел тебя, но нельзя так себя терзать, Риан, дочь Белегорна. Женщина теперь плакала тихо, без судорожных вдохов. Слезы ползли и ползли по щекам прямо в чашку с водой. Эовин обратила внимание, какие у Риан густые, мохнатые ресницы, какие красивые руки… Усилием воли отогнала эти мысли, напоминая себе, что она целительница, а перед ней страдающий человек. Когда Риан допила чашку, мелкими глотками, видимо, пытаясь взять себя в руки, она подняла на Эовин виноватый взгляд. — Вы, должно быть, никогда не простите мне, леди, — тихо сказала она. — Но я умоляю вас… — Что я должна тебе прощать? — Эовин постаралась улыбнуться в ответ. — Если я тебя чем-то обидела… Женщина вспыхнула и молча покачала головой, кусая губы. Эовин ходила по комнате, не в силах ни сесть, ни вновь заговорить с Риан. Снаружи шуршал дождь. Время шло. В щель между ставнями вместе с мелкими каплями воды проникло серое свечение поднимающегося утра. Тягостное молчание было нарушено шумом голосов, шагами множества ног. Эовин, даже не пытаясь удержаться, метнулась к двери, распахивая ее настежь. Кирион высоко держал подсвечник, освещая дорогу лорду Наместнику и Начальнику Стражи. Фарамир шел широким шагом, на ходу распутывая завязки тяжелого от влаги плаща, на глазах у Эовин брезгливо скинул его на руки Кириону, и мазнувший по полу край оставил грязный след на чистом полу. — Отправь Стражу в дом к бывшему Советнику, — быстро говорил Фарамир. — Ищите бумаги, допрашивайте оставшихся слуг. Может, они ничего не знают, но опознают… — он оборвал себя на полуслове, увидев Эовин в дверях, криво и виновато улыбнулся. — Леди Эовин. Я прошу прощения, что заставил вас так волноваться. Она шагнула вперед, растерянно протягивая руки. Она уже видела и ссадину на щеке и подбородке, и подозрительные бурые пятна на когда-то белых рукавах рубашки, и оборванные застежки на куртке… Но он был жив! Она даже про Риан забыла на мгновение, когда уткнулась лбом ему в плечо. Он был жив, он был с ней… От его куртки пахло костром, мокрой лошадиной шерстью и немного — кровью. Фарамир легонько прижал ее к себе и тут же отстранил на вытянутую руку. — Я невыносимо грязен, радость, — тихо сказал он. — Испачкаешься. Скажи, у нас есть что-нибудь горячее выпить? — Сейчас! — взметалась Эовин, вспоминая, что еще вечером давала Кириону задание погреть вина. — Спасибо, прикажи, пожалуйста, — он коротко сжал ей пальцы и снова отвернулся к Начальнику Стражи. — Так вот. Бумаги и слуг сюда. Тела к Виниариону, будем искать родных. Лошадей на конюшню, пусть конюхи найдут клейма. Они уже вошли в залу, и Риан подхватилась со стула навстречу обоим. — Риан? — удивился Начальник Стражи. — Что ты здесь делаешь? — Срочные новости, — быстро сказала женщина, кланяясь. — Незадолго до темноты в дом, за которым я следила, прибыл гость. Не знаю, откуда, но конь его выглядел взмыленным, будто много лиг скакал без отдыха. Гость поговорил с хозяевами не больше нескольких минут в дверях, разговора я не слышала, но потом тот, кузнец, замахал на него руками, точно прогонял. Гость что-то сказал ему и ушел вместе с лошадью в сторону Ворот. Анборн последовал за ним, а я побежала сюда. Фарамир и Баранор переглянулись. — Не может быть, — Фарамир приложил руку к лицу. — Один из нападавших от нас ушел, в Город он должен был добраться до темноты, если всю дорогу скакать без отдыха… — Взять? — спокойно спросил лорд Баранор. Фарамир мгновение поколебался. — Нет. Дождемся Анборна, быть может, это был не наш нападавший. Кузнец не бросит свое дело, а кузню быстро не вывезешь, никуда они не денутся… Риан, у Анборна есть возможность раздобыть лошадь? Риан ответила утвердительно, и Фарамир благодарно кивнул, жестом приказывая женщине молчать. Эовин стояла, не понимая, что происходит, но не вмешиваясь. Простота обращения Фарамира к Риан уколола ее в сердце, но она постаралась напомнить себе о сложности всего положения в эти минуты. — Еще один вопрос, — задумчиво сказал лорд Баранор. — Откуда нападавшие могли узнать, куда вы направляетесь и как? Притом, узнать заранее… — Другими словами, кто знал о том, что мы едем вдвоем в ту деревню? — Фарамир невесело усмехнулся. — Надо спросить Его Величество, но от меня узнала заранее только леди Эовин… Кирион принес поднос с двумя кубками, обернутыми мягкими салфетками, чтобы не обжигать руки. Эовин взяла кубки с подноса. — Спасибо, друг мой, — рассеянно поблагодарил Фарамир, потом вдруг округлил глаза. — Кирион, а ведь ты тоже знал, куда я еду… — Что, мой лорд? — старый слуга поднял брови с некоторым удивлением. — Я говорю, ты знал заранее, куда и как мы отправляемся с Королем, — повторил Фарамир. — Вспомни, пожалуйста, ты никому ни слова не упоминал об этом? Быть может, на кухне или еще где-то… Старик покрутил в руках поднос. Подышал на серебро. Тщательно протер рукавом. Еще помолчал, потом медленно поднял голову. Эовин отчетливо увидела, что с лица Фарамира сбежала вся краска… — Говорил, лорд Наместник, — спокойно сказал слуга. — Но не на кухне, нет. Говорил тем, кто давно был против Короля… Фарамир прикрыл глаза и беспомощным движением опустился на стул. — Что-то это уже слишком много для меня, — тихо сказал он, рванув на шее завязки воротника. — Старик, что ты несешь? — Я говорю правду, лорд Наместник, — твердо сказал слуга. — Вы всегда знали мое отношение к лорду Арагорну… Точнее, лорду Торонгилу. Вы все равно найдете, кто мог выдать его заговорщикам. — Его? Его?! А меня, Кирион? — Фарамир резко вскочил. — Ты, вернейший друг нашей семьи, самый преданный слуга моего отца, ты меня в детстве на закорках таскал и за уши драл. Ты выдал меня на расправу скотам, которые были обижены отцом? За что, Кирион? Во имя Элберет, что я тебе сделал?! Старик побледнел и дернулся всем телом, едва не уронив поднос. — Мне обещали, что вашей жизни ничего не угрожает, — тихо сказал он. — Я… Лорд Фарамир… Я так хотел видеть вас на месте отца. Я так хотел, чтобы именно вы управляли Гондором! Вы, а не Торонгил, который бросил его в отчаянную минуту! Я был в Пеларгире, я участвовал во Внезапной Атаке, и я так хорошо помню, как он плюнул на всех нас, на нас, с кем дрался плечом к плечу, кто помог ему. А он плюнул и ушел! И Гондор он оставил в надежных руках, а когда ему потребовалось завоевать свою эльфийку, он пришел с уверенностью, что ему отдадут… — Замолчи, — Фарамир закрыл лицо ладонями. — Замолчи, Кирион! Что ты такое говоришь? — Я говорю правду, мой лорд, — гордо вскинул голову старик. — Вы все равно докопаетесь, раз уж вы решили встать на его сторону, но я не стану притворяться и оправдываться. — Ты, кажется, осуждаешь меня за то, что я так решил? — нехорошо прищурился в ответ Фарамир, и у Эовин по спине пробежали мурашки. — Да, — твердо ответил Кирион. — Быть может, лорд Денетор поступил бы так же. Быть может, вы правы. Но я считаю, что наследник лорда Денетора куда более достоин трона Гондора, чем тот, кто один раз его уже бросил. — Кирион, — Фарамир вдруг встал, подошел к старому слуге и положил ему руки на плечи. — Бедный мой старик, твоя любовь к нам сыграла с тобой ужасную шутку, твоя жажда справедливости завела тебя в бездну! Те, кому ты доверился, были врагами моего отца. И они хотели сами властвовать в Гондоре. Лорду Денетору вряд ли бы это понравилось… Слуга испуганно отступил на шаг. — Они требовали от меня убить Короля, — разъяснил Фарамир. — Понимаешь? После этого я был бы в их полной власти. Во власти убийц и расхитителей, тех, кого мой отец помойным веником гнал из Совета Гондора, понимаешь? Вот во что ты впутался, мой бедный друг… Кирион охнул и схватился за сердце, едва не упав на пол. Фарамир поймал его за пояс, бережно отвел к стулу и усадил, крепко держа за руку. — Что же мне с тобой теперь делать? — спросил он, поднося к его губам кубок с теплым вином. — Твоя воля, — отчаянно прошептал старик и совсем тихо добавил, касаясь темных волос своего лорда, — сынок… Фарамир молча уткнулся ему лицом в ладонь. Лорд Баранор скорбно качал головой. Уловив непонимающий взгляд Эовин, он вполголоса пояснил: — За преднамеренное убийство назначена смертная казнь. Что решат для заговорщиков — неизвестно, в Гондоре заговоров не было со времен Кастамировой усобицы. Эовин ахнула и подбежала к мужу и слуге. Положила руку на плечо Кириона. — Властью целителя я запрещаю держать его в темнице, — быстро сказала она. — У него слабое сердце, он может не выдержать… Фарамир поднял голову. — Я и не собирался, — мягко сказал он. — Дай мне слово, Кирион, что ты никуда не скроешься и будешь отвечать на все вопросы. — Белым Древом и семью звездами клянусь, — откликнулся дрожащим голосом потрясенный старик. — Твоего слова мне достаточно, — кивнул Фарамир. — Пока ты свободен. И не убивайся так, друг моего отца, — прибавил он негромко, — я не сержусь на тебя, да и все хорошо закончилось… А пока делай свою работу, мы ведь без тебя не проживем никак, — он улыбнулся и ободряюще подмигнул старому слуге. Тот с трудом поднялся со стула, Эовин поддержала его под локоть. — Простите, мой лорд, — тихо сказал старик. — Я уже сказал тебе: я все простил. Прошу тебя, распорядись приготовить мне ванну и дай свежую одежду, я грязен, будто с Гиблых Болот вылез. Иди, Кирион, прошу тебя… Старик вышел, цепляясь за стены. — Он не упадет в коридоре? — Эовин потянула мужа за рукав. Фарамир поморщился. — Надеюсь, что нет. Сейчас доплетется до своей комнаты, поохает, попьет свои капли, переведет дух. А потом поднимется, чтобы все было в порядке в этом доме… Его только и держит здесь уверенность, что без него мы все пропадем, — он невесело улыбнулся. — Жаль только, что она так далеко завела его. Он повернулся к Начальнику Стражи и Риан. — Вышли отряд по следам Анборна. Пусть последуют за ним по возможности, так будет быстрее, чем ждать здесь. — Я сам поведу этот отряд, с вашего позволения, — сказал лорд Баранор. — Чтобы у отряда была возможность быстро принимать решения, а не ждать приказов из Цитадели. — Прекрасная идея, — Фарамир поднял брови. — Если ты, конечно, не слишком устал… — Я не сражался за свою жизнь, — Баранор усмехнулся. — А вот вам надо отдохнуть хотя бы несколько часов, мой лорд. — Риан, продолжай следить за домом, — Фарамир повернулся к женщине. — И спасибо тебе, что ты догадалась прийти сюда со срочными вестями, это и вправду может быть важно… — Разрешите идти? — Баранор поклонился и кивнул Риан. — Пойдем. Выходя, женщина бросила на Эовин один-единственный виноватый и умоляющий взгляд. Когда Эовин обернулась от двери к мужу, она увидела, что Фарамир сидит у стола, уткнувшись лицом в сгиб локтя и слегка раскачивается из стороны в сторону, точно от сильной боли. Ей не хватило духа задавать ему вопросы, она просто села на ручку кресла и прижала его голову к своему плечу.