Помоги мне

Март, 2014 …- Что ты сказал, Робертс? – Юноша резко развернулся и, пристально глядя в глаза стоящего напротив парня, сжал кулаки. - Я сказал, что ты такой же неудачник, как и твой папаша, Каулитц! На твоём месте я бы давно сбежал из дома, чтобы не находиться рядом с отцом – гомиком! – Парень поморщился, театрально взмахнув рукой, явно работая на публику, с ужасом замеревшую, от таких слов. – Или ты сам из небесно-голубых? А? Малыш Томми?– Рыжеволосый глумливо заржал под ободрительное улюлюканье своих друзей. - Признайся, что тоже дрочишь на мужские задницы, как и твой папаша, который… - Однако, закончить ему не дал кулак Томаса, впечатавшийся в переносицу. - Я убью тебя, мудак! – Прошипел взбешённый Том, налетая на своего противника, и точными ударами кулаков, повалил Робертса на грязный асфальт. – Ты труп! Спустя три часа. Pov Том Сидя в приёмной директрисы Смит, я морщился, прикладывая к скуле лёд. Робертс с родителями сидел напротив, изредка кидая на меня злобные взгляды, которые я упорно игнорировал. Ангела Робертс – невысокая пухлая блондинка – суетилась вокруг сына, прикладывая к его мерзкой роже надушенный платочек и слишком громко возмущалась по поводу того, что её драгоценного Патрика избил «какой-то уголовник». Норман Робертс – толстый рыжий лысеющий мужчина с красноватым цветом лица - сидел в стороне и курил одну сигарету за другой, упорно игнорируя табличку о запрете курения в кабинете директрисы. Сама же Эрика Смит, казалось, была не прочь присоединиться к попечителю школы, но лишь одно присутствие её подопечных сдерживало её от того, чтобы не начать щёлкать зажигалкой. - Миссис Смит, долго это будет продолжаться?! – Писклявым голосом спросила Ангела – Мы итак ждём слишком долго! Патрику необходимо обратиться к врачу, а не ждать в душном кабинете отца этого…- женщина с презрением наморщила нос – Этого неандертальца! Директриса вздрогнула и повела плечом, как будто пыталась стряхнуть с него невидимую руку. - Миссис Робертс, прошу прощения за эту заминку и уверена, что Вильгельм Каулитц прибудет с минуты на минуту. - Женщина перевела на меня взгляд, и я увидел в нём какую-то обречённость, однако, её голос был по-прежнему спокоен и твёрд, стоило обратиться ко мне – Верно, Томас? – С нажимом спросила она меня, на что я лишь поморщился и пожал плечами. Время шло, часы мерно тикали, создавая атмосферу напряжённости, я рассматривал свои сбитые костяшки и жалел лишь о том, что меня слишком рано оттащили от этого придурка и я не успел свернуть ему шею. В тишине стук в дверь прозвучал как выстрел. - Здравствуйте, можно? – Краем глаза я видел, как в кабинет вошёл мой отец. – Миссис Смит, извините, что задержался, но в центре ужасные пробки и я приехал максимально быстро…- я поморщился. Боже, что он несёт?! Ещё не разобрался в чём дело, а уже имеет виноватый вид! Чёртов неудачник! Я смотрел на худую фигуру отца, одетого в нелепый костюм, явно великоватый ему. Тёмные волосы с лёгкой сединой собраны в ужасный хвостик, тёмные круги под глазами выдают недостаток сна, нервно закушенная губа делает его жалким. Я поморщился ещё раз. И это ничтожество мой отец! Чета Робертсов накинулась на отца как стая стервятников на кусок мяса. Я не следил за их криками, прикрыв глаза, но даже не глядя, я представлял, как после каждой фразы всё больше сутулится и опускает голову вниз мой вечный неудачник – отец. …- Избил нашего сына! …- Подадим в суд! …- Колония по нему плачет! Послушать их, так я жестоко избил ангелочка, который в полдень сидел на лужайке и нюхал цветочки. Я мысленно усмехнулся. Интересно, а знают ли они, что их драгоценнийший и безобиднейший Патрик вчера сунул головой в унитаз одноклассника лишь за то, что тот случайно толкнул его плечом на перемене? Или то, что он ежедневно грубит и хамит учителям, которые молчат лишь потому, что его папаша находится в попечительском совете и ежемесячно отстёгивает школе несколько тысяч? Из раздумий меня вывел тихий, срывающийся от волнения голос отца: - Томми, ты должен немедленно извиниться перед Патриком и его родителями за то, что ты сделал. – Я даже подскочил на месте, недоумённо глядя на отца. - А мою версию рассмотреть не желаешь?! – Я в упор глядел в выцвевшие усталые глаза. - Том, немедленно извинись. – Отец потёр переносицу. Я вскочил, сжимая кулаки: - Чёрта с два! Ангела ткнула в меня пальцем, зашипев, не хуже кобры: - Видите?! Это чудовище заслуживает самого строгого наказания! Норман рыкнул, угрожающе глядя на папу: - Каулитц, или ты заставишь немедленно своё отродье просить у нас прощение, или ты будешь собирать бутылки в этом городе, продавая свой никчёмный зад, потому что тебя тут не примут даже драить туалеты! Ты забыл, что бывает с теми, кто стоит у меня на пути, а, Билли? – Ехидно спросил он и тише добавил – Тебе напомнить про то, что случилось 25 мая, м? Директриса, увидев, какой оборот принимает беседа, попыталась остановить разбушевавшегося попечителя, но он лишь отмахнулся от неё, как от назойливой мухи: - Миссис Смит, не влезайте, если желаете выйти на пенсию в качестве директора этой школы! Одна фраза, брошенная ей, и женщина замолчала, с осуждением глядя на меня. - Том, извинись! – Отец впервые в жизни поднял на меня голос, и это стало последней каплей. -ДА ПОШЛИ ВЫ ВСЕ! – Я взбешённый выбежал из кабинета, хлопнув дверью. …Лёжа в своей кровати и слыша стук капель дождя о подоконник, я раздражённо кидал в стену бейсбольный мяч, ловя его на лету. Вжжжих – бум – вжжжих! За своим «увлекательным» занятием, я не сразу услышал стук в дверь. - Том, можно? – Отец просочился сквозь узкую щель и встал рядом с кроватью – Я хотел поговорить с тобой. Не глядя на него, я продолжал кидать мяч в стену, и, сочтя моё молчание за разрешение, он начал: - Сын, я хотел бы, чтобы ты понял сложившуюся ситуацию…- Вжжжих – бум – вжжжих! – Ты ещё молод, в тебе бурлят гормоны и всё такое…У тебя ещё юношеский максимализм и ты не понимаешь, что…- Вжжжих – бум – вжжжих! – Кулаки никогда не решают проблем, а лишь усугубляют их. – Я кинул мяч ещё раз, и отец крикнул – Да, послушай ты меня! Я перевёл на него взгляд и тихо сказал: - Уходи. – Он съёжился и недоумённо захлопал глазами, отчего у него был настолько жалкий вид, что я вскочил и крикнул – Убирайся! Ты ничего не понимаешь! - Так помоги мне, Том. Помоги мне понять тебя. Я рассмеялся: - Помочь тебе? Помочь тебе понять меня?! Ты просто жалок! Все смеются над тобой! Даже Робертс сегодня при всех унизил тебя, а ты что?! Он облил тебя дерьмом с ног до головы, а ты спокойно махнул хвостиком, преданно облизав этому богатому уроду его ботинки из крокодиловой кожи! – Я швырнул мяч в стену и он, отскочив, снёс фотографию в деревянной рамке, на которой мы с отцом на совместной рыбалке семь лет назад, хвастались фотографу пойманной рыбой. - Томми, как ты…не надо так…- В голосе отца послышались жалкие нотки, как будто он собирается расплакаться прямо сейчас. - Заткнись! Ненавижу тебя! Ты сломал мне всю жизнь, чёртов неудачник! Я ещё удивляюсь, как это моя мамочка согласилась лечь с тобой в постель, тряпка! Наверное, ты приплатил ей за то, чтобы лишиться девственности! – От злости меня всего трясло, и я не сразу понял, что отец отвесил мне пощёчину. Посмотрев на него, я скривился и, схватив толстовку, прокричал – Да, пошёл ты! Жалкий пидор! – Я выбежал из дома, слыша вслед его крик: - Том! Томми, вернись! Я бежал по улицам, игнорируя дождь и темноту. Размазывая по лицу, капли дождя, я остановился, чтобы перевести дух. - Чёртов неудачник! Как бы я хотел больше никогда не видеть тебя! – Молния осветила чёрное небо, отчего на мгновение вокруг стало светло как днём. Я обернулся, увидев, что нахожусь в парке. Как я сюда попал, я не помнил, однако, раздавшийся грохот грома, казалось, заставил даже саму землю содрогнуться. Деревья зашуршали мокрыми листьями, прогинаясь под напором стихии. Я полез в карман за сигаретой и зажигалкой. - Помоги мне…- презрительно прошептал я, вспоминая слова отца - Как я могу помочь тебе перестать быть неудачником?! – Очередная вспышка молнии озарила всё вокруг, и я смог, наконец, прикурить, фыркая – Если бы я мог, то сделал бы всё, что в моих силах, чтобы изменить эту дрянную жизнь! – Грохот грома и я на какое-то время чувствую, как все мои внутренности задрожали, как будто по ним прошёл электрический ток. Вспышка очередной молнии ослепляет меня, и я чувствую какую-то невиданную силу, отшвыривающую меня в сторону. Приложившись затылком об асфальт, я проваливаюсь в темноту… Март, 1995 Pov Билл - Ой, а что это у нас тут? – Я не успел сообразить, как из моих рук выхватывают альбом. - Отдай альбом, Норман! – Я вскакиваю, протягивая руки Под общее ржание класса Норман Робертс начинает листать мои рисунки, ехидно комментируя их: - О, вы только гляньте! Это чучело рисует цветочки! Каулитц, ты тупой придурок! – Меня пихают в грудь, отчего я валюсь на пол – Художником решил стать, да? Ты ничтожество и неудачник! – Норман легко разрывает мой альбом, кидая его на пол, и наступая своим кроссовком на листы – Умри, уродец! – Пинок под рёбра, и вот уже я с ужасом смотрю на то, во что превратились мои зарисовки. Дрожащими руками я пытаюсь собрать уничтоженные листы под общий смех одноклассников, а после, с трудом сдерживая слёзы обиды и боли, выбегаю из класса под ржание и улюлюканье Нормана Робертса. Сидя на унитазе в мужском туалете, я расправляю помятые листы, которые полностью загублены, и тыльной стороной ладони стираю выступившие слёзы. Сколько себя помню, меня постоянно травили в школе. Потому что я не такой как остальные: слишком бедный, слишком хороший ученик, слишком тихий, слишком скромный. Я не виноват в том, что мои родители пьют, и мне приходится надевать поношенные вещи. Не виноват в том, что я такой слабый и неуверенный в себе, отчего не могу дать отпор Норману и его дружкам, не виноват в том, что у меня очень хорошая память и уроки даются мне легко. Однако, я изо всех сил пытаюсь выжить в этом паршивом городишке. Я барахтаюсь изо всех сил, чтобы осуществить свою мечту и поступить в Академию Искусств. Сколько себя помню, я всегда мечтал стать художником. Мисс Остин и её дочь Анна в один голос утверждают, что у меня настоящий талант и мне надо совершенствоваться, а для этого следует учиться. И вот теперь, глядя на то, что осталось от моих эскизов, которые я готовил к поступлению, я глотал злые слёзы обиды. Как же я ненавижу их всех! Ну, ничего, Билли, ещё несколько месяцев, и ты забудешь жизнь в этом сраном городке, как страшный сон! Pov Том Чёрт! Как же болит голова…Видимо, я неплохо приложился об асфальт. Открываю глаза и…что?! Уже утро?! Я что, провалялся в парке под дождём всю ночь?! Приподнимаюсь и с удивлением смотрю на свою одежду. Что? Этого не может быть! Я точно помню, что вчера, бежав по улицам, я промок насквозь, а сейчас одежда абсолютно сухая! Никаких следов! Даже грязи на кроссовках нет! Потерев для верности глаза, я обнаружил, что это не галлюцинация. Хмыкнув, я кое-как поднялся на ноги и огляделся. Странное чувство не покидало меня. Можете считать меня психом, но парк изменился. Нет, деревья и тропинка по-прежнему были на месте, но…я пригляделся внимательней. Точно! Деревья стали меньше! Тряхнув головой и добившись лишь звона в ушах, я добрёл до первой попавшейся скамейки, устало плюхнувшись на неё. Я сошёл с ума. Или весь мир сошёл? В животе жалобно заурчало, и я невольно вспомнил, что в последний раз обедал лишь вчера в школе. Пошарив в карманах, я нашёл пятьдесят баксов и немного мелочи. Что ж, Томми, надо найти кафе и перекусить, а потом уже будем думать, что делать дальше. Я улыбнулся сам себе и с энтузиазмом пошёл искать забегаловку, где можно было бы поживиться ароматным бургером с колой. Выйдя из парка, я прошёл по улицам, и чем дальше я шёл, тем больше убеждался, что я был прав и мир вокруг сошёл с ума. Первое потрясение я получил, когда не обнаружил на месте привычного мне «Мак Дональдса», а затем, приглядевшись по сторонам, я понял, что это какой-то бред. Неужели, сегодня ретро-фестиваль? С удивлением глядя на немногочисленных прохожих и проезжающие автомобили, я понимал, что всё вокруг больше напоминает театр абсурда. Нет, я, конечно, ничего против ретро не имею, но зачем же шарахаться от меня, как от прокажённого?! Подойдя к витрине магазина, я посмотрел в отражение и не нашёл в нём ничего необычного: светлые дреды, собранные в высокий хвост, широкая реперская одежда, пирс в губе – всё как обычно. Значит, дело не во мне? - Эй, парень, не желаешь ли купить свежую газету? – Я обернулся на крик, увидев чернокожего старика, продающего прессу с лотка. - Я бы с удовольствием купил бы бургер! – Я развёл руками, виновато улыбаясь тому, что не хочу купить у него ничего. - Иди сюда, малец, я расскажу, как пройти к «Майки». Приличная недорогая кухня тебе будет обеспечена. Я подошёл ближе и, выслушав указания старика, благодарно улыбнулся – Спасибо. – Внезапно взгляд упал на газету. Я заморгал. Дата не изменилась. Потёр глаза – никакого эффекта. - Эй, парень, ты чего это? – Старик встревоженно посмотрел на меня. - Это сегодняшняя газета? – Внезапно сиплым голосом спросил я - Даже не сомневайся! Старина Френки торгует только свежими товарами! Посмотри, ещё краска не высохла. Эй! Парень, ты чего? Случилось что-то? Я неверяще смотрел на дату. 10 марта 1995. Попятившись, я через силу улыбнулся: - Всё хорошо…Всё просто в порядке…- Не знаю, кого я больше успокаивал: продавца или себя, однако, шёпотом я потрясённо сказал – Этого просто не может быть! Так не бывает! Резко повернувшись, я побежал вперёд, не обращая внимания, на крик старика мне вслед. Остановился я лишь тогда, когда упёрся в тупик. В бессилии посмотрев по сторонам, я крикнул: - ТВОЮ МАТЬ! - В животе опять жалобно заурчало, и мне пришлось вспомнить наставления Френки по поводу кафе. Сидя в уютном зале и поглощая ароматный пирог с черникой, я размышлял о том, что со мной случилось. Официантка до сих пор странно косится на меня, вероятно ожидая, что я сейчас начну кидаться вилками или ещё чем-нибудь, ведь первый вопрос, который я ей задал, был о том, какое сегодня число и год. Итак, как не прискорбно признавать, но я попал в прошлое. Что мне делать, если я ещё даже не родился, я не знал. Чёрт! Безысходность какая-то! Я в отчаянии посмотрел по сторонам. Рассказать кому-то? А кто мне поверит? Сразу же отдадут в психбольницу! Да, я бы сам ни за что не поверил, если бы не участвовал во всём этом сумашествии! Вот бы отец посмеялся надо мной, узнав, что я такой же неудачник, как и он. Стоп! Отец! Мне надо найти его! Точно, Томми, ты просто гений! Быстро съев пирог и кинув на стол купюру, я выбежал из кафе и побежал в сторону дома. Однако, чем ближе я подходил к своей улице, тем неуверенней становился мой шаг. Итак, ну, предположим, я встречу его и что дальше? Что я ему скажу? «Привет, я твой сын?». Он пошлёт меня и будет прав. Я бы тоже послал самого себя. А вообще, сколько ему сейчас? Семнадцать? Или около того? Я расхохотался от собственного бессилия. Пока я думал над всем этим, ноги сами принесли меня к дому. Точнее, к тому месту, где должен быть наш дом. На месте нашего дома стоял…пустырь! - Твою жеж! – В отчаянии крикнул я на всю улицу. – ФАК! И что мне теперь делать?! ЧТО?! – Я в отчаянии пнул ногой какой-то камушек. Где же мне теперь тебя искать, Вильгельм Каулитц?! Так. Надо успокоиться. Не время паниковать, Том. Я вытащил сигареты, которые лежали у меня в кармане ещё со вчерашнего дня, и чудом переместившиеся со мной во времени, и закурил. Итак, что я вообще знаю об отце и его семье? Конечно, как и в любой семье, у нас были свои скелеты в шкафу, но иногда мне казалось, что их слишком много. Про своих родителей он не любил рассказывать, лишь вскользь упоминая о том, что они умерли, когда ему было 18. Про свою мать я тоже почти не знаю ничего, лишь то, что она была смертельно больна и умерла через месяц после родов. От неё остался лишь портрет, сделанный папой. Анна Остин. И всё. Однажды, отец пришёл с работы в мрачном расположении духа, и, выпив бутылку вина, долго рассказывал мне о том, каким хорошим человеком она была. Единственным преданным другом, который не бросил его даже после того злополучного удара, когда ему сломали карьеру художника, переломав пальцы на обеих руках. Вроде как она ещё очень хотела ребёнка, но из-за болезни не могла найти себе парня, и тогда мой папа решил исполнить её желание, в результате чего родился я. Память услужливо напомнила все те слова, что я сказал ему перед тем, как сбежать из дома: «Заткнись! Ненавижу тебя! Ты сломал мне всю жизнь, чёртов неудачник! Я ещё удивляюсь, как это моя мамочка согласилась лечь с тобой в постель, тряпка! Наверное, ты приплатил ей за то, чтобы лишиться девственности!» В голове зашумело. Как я мог?! Как я мог сказать ему ТАКОЕ?! Идиот! Мудак! Чёртов придурок! Сердце пропустило пару ударов, и я в отчаянии прошептал: - Прости меня…помоги мне! – Я в отчаянии отбросил сигарету и побрёл прочь от пустыря. Будущее мне казалось размытым и призрачным. Я потерял всё, что имел. Предал отца – единственного близкого мне человека. Очнулся я, стоя перед собственной школой, куда меня привели ноги, пока я занимался душевным мазохизмом. Оглядев новенькое здание, поблёскивающее чистыми окнами, я не мог не отметить, что во времена моего отца, она выглядела более презентабельно, чем сейчас. Школа…я потеребил пирс в губе, задумавшись. Городок у нас небольшой, и в нём есть лишь одна школа, в которой на данный момент и обучается мой отец! Я – гений! Спустя полчаса я сидел у кабинета директрисы. Надо же! Оказывается, Смит всегда была директрисой! Сколько же ей, интересно, лет? Секретарь что-то печатала на машинке – огромный металлический монстр, издающий цокающие звуки. Неужели, в нашем сраном городишке нет ни одного компьютера? Я улыбнулся. Коммутатор неприятно затрещал, и спустя минуту, меня пропустили в кабинет. Оглядывая жуткие обои в цветочек, я перевёл взгляд на миссис Смит. Женщина неопределённого возраста, с жуткой причёской и прежней обречённостью в глазах. - Здравствуйте. Я ваш новый ученик. Я приехал совсем недавно, родители пока разбираются с недвижимостью, документы и всё такое…- Я опустил глаза вниз, изображая скромника. Ровно полчаса потребовалось мне на то, чтобы уговорить директрису позволить мне обучаться в школе без документов, которые «привезут буквально со дня на день». Заполнив необходимые формуляры у секретаря, я получил листок с расписанием, ключ от шкафчика и направление в библиотеку. - Добро пожаловать в школу Хэрингтона, мистер Трюмпер.- Будничным тоном сказала секретарь. Пришлось взять фамилию, которую я прочитал на листовке у входа в школу. Ведь два Каулитца вызовут подозрение. Что ж. ужасный день заканчивается вполне неплохо! Выходя из школы, я был практически счастлив. Завтра я начну поиски своего отца, а потом…потом, я надеюсь, что найду способ вернуться в своё время! Осталось лишь найти себе ночлег. Выйдя из школы, я надеялся лишь на то, что Якобсон уже начал сдавать свои вонючие трейлеры по тридцатке за неделю. Подойдя к нужному месту, я восславил всех богов оптом, увидев стоящие в ряд небольшие трейлеры. Сам Якобсон – толстый лысый еврейчик – нашёлся сразу. Без лишних вопросов, он забрал мои тридцать баксов, протянув мне ключ с ободранным брелоком. - Добро пожаловать в Ад, малыш. – Рассмеялся он, показывая мне ряд жёлтых, кривых зубов. Молча забрав ключи, я нашёл свой трейлер под номером 8, и вошёл внутрь. Что ж. Вполне нормально. Кровать и небольшой душ есть, а остальное мне и не нужно. Я не рассчитываю провести в 95 году дольше недели. …Утро встретило меня писком будильника и криками из соседнего трейлера. Сначала я даже не понял, почему у нас дома так кричат, но проснувшись окончательно, я вспомнил всё. Чуда не произошло, и я по-прежнему в прошлом. Быстрый душ, пара завалявшихся, видимо от прошлых хозяев, чёрствых печений с пакетиком растворимого кофе, и вот уже я иду в школу, прихватив пару учебников. Школа встретила меня привычным шумом в коридоре, снующими туда-сюда учениками, среди которых я никак не мог разглядеть отца. Мало того, я понятия не имел, как он может выглядеть. Наверняка, такой же худой и с жутким хвостиком. Войдя в класс, я сел за последнюю парту и с тоской уставился в окно. Мне не место в этом мире! Я не хочу быть тут! - Эй, Каулитц, посторонись, мразь! – Услышав знакомую фамилию, я повернул голову и замер. Огромный, но уже начинающий толстеть, рыжеволосый парень, отпихнул щуплого подростка, отчего тот с трудом устоял на ногах. Отец! Так вот каким он был! Я смотрел на то, как худенький паренёк в жутких мешковатых одеждах, шёл по классу, опустив голову. Длинные волосы скрывали его лицо, однако, сама походка не оставляла сомнений, что это он – Вильгельм Каулитц. Мой отец. Пройдя мимо меня, Билл сел за соседнюю парту, вытаскивая учебник. Не глядя ни на кого, он спокойно дожидался начала урока. Когда в класс зашла учительница и поздоровалась со всеми, началось самое ужасное: - Итак, класс, сегодня прежде, чем начать урок, я хочу, чтобы мы все познакомились с новым учеником, который будет оканчивать нашу школу, наравне со всеми вами. Итак, Томас Трюмпер, выйдите к доске и расскажите нам о себе. Все тут же обернулись, глядя на меня как на девятое чудо света. Пройдя к доске под пристальными взглядами, я сказал: - Привет, меня зовут… Томас Трюмпер и я ваш новый ученик. – Я слышал, как зашептались девчонки, и видел, как переглянулись парни. Учительница решила подбодрить меня: - А чем ты увлекаешься, Том? Расскажи, ведь это поможет тебе найти новых друзей. Вот же стерва! Я мысленно послал её куда подальше, но лишь пожал плечами: - Ну, я играю в баскетбол, немного в бейсбол, увлекаюсь компьютерными играми… Я видел, что во время моего небольшого выступления, Билл ни разу не поднял от учебника голову. Маленький забитый мальчишка. Сердце невольно сжалось от боли. Наконец, экзекуция с вопросами закончилась, и я сел на место. Урок начался. Под монотонное объяснение каких-то формул, я шёпотом сказал отцу: - Привет. Меня зовут Том, а тебя? – Билл вздрогнул, как будто его ударило током, и недоумённо посмотрел на меня. Видимо, он даже не поверил, что я спрашиваю именно у него, потому что как-то судорожно повертел головой и лишь когда убедился, что я обращаюсь именно к нему, тихо сказал: - Вильгельм. Билл. Так, контакт налажен! Я мысленно потирал руки. Улыбнувшись, я сказал: - Очень приятно, Билл. – В ответ я получил лишь неуверенный кивок головой. Перемена была ужасна! Мои новые «одноклассники» буквально окружили меня со всех сторон, спрашивая о том, откуда я, почему так странно выгляжу, кто мои родители. Еле вырвавшись от назойливых учеников, я стал искать взглядом отца. Он стоял в углу, читая учебник. Я улыбнулся и уже собирался подойти к нему, как внезапно появившийся рыжий парень, выхватил учебник из рук папы. - Отдай, Норман.- Спокойно попросил Билл, на что получил оплеуху. Норман…где-то я уже слышал это имя…я нахмурился. Услужливая память и тут помогла мне с ответом: «Каулитц, или ты заставишь немедленно своё отродье просить у нас прощение, или ты будешь собирать бутылки в этом городе, продавая свой никчёмный зад, потому что тебя тут не примут даже драить туалеты! Или ты забыл, что бывает с теми, кто стоит у меня на пути, а, Билли? Забыл про то, что случилось 25 мая, м?» Точно! А я всё думал, кого он мне напоминает? Патрика Робертса! Значит, этот мудак и есть отец мудака-младшего?! Теперь понятно, в кого пошёл сынок. Такой же придурок, как и его папаша! - Отстань от него, мразь! – Я перехватил руку Нормана прежде, чем он отвесил ещё одну оплеуху моему отцу. Ох, не зря же я ходил в секцию айкидо целых два года! Вывернув руку Робертсу, я спокойно взял у него учебник, передавая его Биллу. Отпихнув рыжего, я прошипел – Ещё раз увижу тебя рядом с ним, сломаю руки! Норман посмотрел на меня изподлобья, и ринулся вперёд, как разъярённый бык, однако, я был готов к этому. Неповоротливый противник быстро выдохнулся, отчего я спокойно уложил его отдохнуть, под удивлённые возгласы учеников. - Билл, ты в порядке? – Я встревоженно посмотрел на бледно-зелёного отца, который, казалось, сейчас грохнется в обморок от шока. Схватив его за руку, я потащил его в сторону чердака. Как и в 2014, хлипкий замок открылся легко, стоило мне слегка поковырять его скрепкой. Впихнув отца на крышу, я закрыл дверь и сказал: - Эй, Билл, очнись ты уже! – Взяв парня за костлявые плечики, я слегка встряхнул его – Всё кончилось! Этот урод больше не будет доставать тебя! Парень перевёл на меня изумлённый взгляд карих глаз: слегка раскосые, с длинными ресницами, они были бы уместней на девчачьем лице. - Спасибо…- еле слышный шёпот и благодарная улыбка – Ты первый, кто заступился за меня.- Билл покусал нижнюю губу – Почему ты это сделал? Я улыбнулся: «Потому что ты мой отец!», однако, вслух сказал: - Потому что Робертс полный кретин! - Ответом мне послужила робкая улыбка, от которой лицо парня буквально засветилось изнутри. Апрель, 1995 Pov Билл Никогда не думал, что мои последние месяцы в школе будут такими счастливыми! У меня появился друг! Такой же друг, как моя соседка Анна, которая из-за своей болезни, не могла посещать школу. Теперь я был не один. С Томом мне было спокойней переносить тяжесть учёбы, и даже Норман Робертс – мой кошмар ещё с детского сада – не казался мне уже больше таким страшным. Мой Томми легко защищал меня от нападков рыжеволосого громилы. Всё чаще я ловлю себя на мысли, что в компании Томаса я чувствую себя уютно. Можно сказать, что он один из немногих, с кем я могу быть самим собой. Именно ему я раскрыл свою тайну о том, что хочу быть художником, и я был очень счастлив тому, что он не рассмеялся, а, наоборот, поддержал меня! Всё свободное время я провожу рядом с ним. Он такой странный, и порой говорит вещи, которые пугают меня, но чаще всего мы просто разговариваем на разные темы. А ещё он очень храбрый. В конце марта он признался мне, что никаких родителей в этом городе у него нет, и что он живёт ОДИН в трейлере, за который ему нечем платить. Я с радостью пригласил его пожить у себя, предупредив, что у меня, конечно, не весть какие условия, но всё-таки крышу над головой я могу ему предоставить абсолютно бесплатно. С тех же пор мы делим одну комнату на двоих, благодаря чему я могу не боятся вечно пьяных родителей и иметь возможность болтать перед сном о всяких вещах. Не боюсь сказать, что впервые за 17 лет я счастлив по-настоящему. Май, 1995 Pov Том Никогда бы не подумал, что мой отец окажется таким…Великолепный собеседник, увлекающаяся разносторонняя натура. Оказывается, он просто великолепно рисует! Нет, я, конечно, знал, что он хотел быть художником, но никогда не думал о том, что у него талант. В этом я смог убедиться сам, когда он в шутку нарисовал карандашом набросок моего портрета. Несколько минут я восхищённо любовался его рисунком, а потом, осторожно сложив его, спрятал в своих вещах. Если первое время я ещё надеялся, что смогу вернуться домой, то с каждым новым прожитым днём я всё больше и больше в этом сомневаюсь. Поначалу, от осознания этого факта мне хотелось выть от тоски и крушить всё на свете, то сейчас я, наверное, просто смирился с этим. Надо жить дальше, какой бы тяжёлый путь мне не предстоял. Мы с Биллом много говорили о нашем будущем. Он мечтал стать художником, а я…приходилось врать, что меня привлекает архитектура. В тот день, когда я сказал ему это, счастья отца не было границ. - Томми, раз ты хочешь стать архитектором, то мы можем поступить в одну Академию! – Глазёнки Билла загорелись, а я улыбнулся. Вот точно, как ребёнок. Наивный и доверчивый. – А хочешь, я помогу тебе с рисунком? У меня соседка, мисс Остин когда-то преподавала рисование у нас в школе, так я могу попросить её, чтобы она помогла и тебе тоже! Я напрягся. Знакомая фамилия. - Остин? У неё есть дочь Анна? – Я закусил губу, в ожидании посмотрев на отца. - Да! Анна – моя лучшая подруга. Откуда ты её знаешь? – Билл удивлённо приоткрыл рот. - Ну, ты же сам рассказывал мне о ней! Забыл? – Я улыбнулся через силу и сказал – Было бы просто здорово, если бы мисс Остин помогла и мне. После этого разговора, Билл повёл меня к соседке. Постучавшись в дверь, он стал ждать, когда нам откроют. Я заметно нервничал. - Не бойся, это очень хорошие люди и ты им обязательно понравишься. – Папа, мягко улыбаясь, погладил меня по руке. Открывшая нам женщина, крепко обняла и расцеловала в щёки Билла, и посмотрела на меня. - Амалия, это Томас – мой друг. Помните, я рассказывал вам о нём? - Конечно, проходите, молодые люди. Сейчас будем пить чай. – Моя бабушка широко улыбнулась нам, впуская нас в дом. Я думал, что увидев маму, которую я не видел никогда в жизни, лишусь сознания. Маленькая худенькая девушка с нездоровым цветом лица, поздоровалась со мной и обняла Билла. Красивая даже в своей болезни. Глядя на то, как она улыбается моему отцу, я понял, что Анна влюблена в него. Я был счастлив видеть своих родителей вместе, ведь я никогда их вдвоём не видел. Даже не верилось, что спустя какое-то время девушка умрёт, родив младенца. - Томас, простите меня за назойливость, - Амалия наложила мне в тарелку очередной кусок ароматного пирога – Мы с вами нигде не встречались? У вас очень знакомые черты лица…Может, я знаю ваших родителей? Они местные? Я похолодел от страха. Неужели, моя собственная бабушка узнала во мне черты лица своей дочери?! Пока я размышлял над ответом, Билл рассмеялся: - Тётя Амалия, ну, откуда вы можете знать Тома? Он приехал в наш город месяц назад! А родители…Том сам по себе, правда? – Парень улыбнулся мне, а я в ответ закивал как китайский болванчик. Женщина так пристально разглядывала моё лицо, что мне стало не по себе. Однако, вскоре она улыбнулась: - Простите меня, Томас, просто я, как и все бывшие и нынешние художники, имею очень хорошую память на лица. Ваши черты лица кажутся мне неуловимо знакомыми. Вероятно, я ошибаюсь. Простите ещё раз глупую старуху за бестактность. Мы тут же стали уверять женщину, что она вовсе не старуха, вскоре разговор перетёк в другие плоскости и больше о моём сходстве или похожести никто не заикался. 25 мая, 1995 Pov Билл …- Ну, что, урод, вот мы и встретились! – Услышав до боли знакомый голос, я похолодел. - Норман…-прошептал я, крепко сжимая руку Анны. Чёрт! Ну, почему именно сегодня?! Ведь день так прекрасно начался! Сегодня Анне исполнилось 17. Мы с Томом разработали целую программу по развлечению девушки. Ещё накануне, вытряхнув мою копилку и стащив у вечно пьяной матери пару баксов, мы распланировали каждый цент, чтобы порадовать девушку. Купили цветы, рассчитали каждый цент на мороженное, сладкую вату и колесо обозрение. И вот теперь наткнулись на этого отморозка и его компанию. Я беспокойно посмотрел по сторонам: Том ушёл за сладкой ватой для нас троих, вокруг никого, потому что, увлёкшись беседой с девушкой, я свернул ни на ту дорожку, отчего мы сейчас находимся в удалении от центра парка, а, следовательно, и от людей тоже. Тише, Билли, не паникуй! - Билли, это твои друзья? – Наивно спросила меня Анна. Норман и его дружки заржали: - Друзья? Сучка, ты всерьёз считаешь, что мы бы стали водиться с таким отродьем, как Каулитц? Анна попятилась, а я…тихим, но твёрдым голосом сказал: - Да, пошёл ты, Робертс. Ты и твои тупые друзья. – Я сам опешил от того, что только что сказал, но страх за жизнь и здоровье девушки, так доверчиво жавшейся ко мне, был сильнее. Сердце колотилось как бешенное, я ведь не тупица, и понимаю, что одному мне не справиться даже с Норманом, не то, что с его двумя верзилами-друзьями. Робертс зло сощурил глаза и нарочито ленивым голосом сказал: - Ты покойник, Каултиц. - Как в замедленной съёмке я вижу летящий на меня кулак, размером с небольшую тыкву. Анна закричала, когда я свалился на асфальт. - Помогите! Кто-нибудь! – В отчаянии крикнула девушка, заламывая руки. - Заткнись, сука! - Зло крикнул Норман, отпихивая её от меня, отчего она упала на траву. - Не трогай её, мразь! – Новый удар и перед глазами завертелись звёздочки от боли. Робертс пихнул меня под рёбра кроссовком, отчего я перекатился на спину, раскинув руки. Наступив на кисть ногой, он с силой вдавил её в землю: - Рисовать любишь, да? Посмотрим, что ты нарисуешь, когда я переломаю тебе все пальцы! – Сквозь боль я слышал отчаянные крики Анны – Кайл, да заткни ты эту сучку уже! – Рявкнул парень своему другу. – Ну, что, Билли, приступим? – Сумашедшая улыбка, больше похожая на оскал. Всё. Некуда бежать. Никто нам не поможет. Анна…только бы они не причинили ей вреда! Внезапный крик заставил меня вздрогнуть: - ОТВАЛИ ОТ НЕГО, ЖИРНАЯ СКОТИНА! Томми…я почувствовал, как давление на мою руку прекратилось. Pov Том «25 мая…25 мая…25 мая…» - чем ближе этот день календаря, тем не спокойнее мне становится. Интересно, откуда у меня эта навзячивая мысль, что именно в этот день произойдёт что-то ужасное?! День как день. Ну, за исключением, что именно в этот день у моей мамы день рождение. Уже накануне мы с Биллом обговорили подарок для неё. Надо же, почти как муж и сын, устраивающие сюрприз для любимой супруги и матери! Хоть с утра и непогодилось, но к полудню выглянуло солнце, и мы повели Анну в парк. Девушка очень хотела покататься на колесе обозрения. Гуляя и много шутя, мы бродили по парку. Видимо, многих отпугнули тучи на небе, потому что на удивление, народу в парке было очень мало. - Анна, Билл, вы пока погуляйте, а я сбегаю за сладкой ватой. Встретимся у колеса обозрения! – Я улыбнулся, подмигнув влюблённым, и поспешил удалиться. Пусть пообщаются. Купив ваты на троих, я уже с пять минут жду влюблённую парочку. Неужели они так заболтались, что забыли про меня? Я улыбнулся. А вдруг что-то случилось? Червячок страха забрался в сердце. Я посмотрел по сторонам и пошёл искать их. Отойдя на приличное расстояние от основных дорожек, я услышал крики. Сердце пропустило удар: без сомнения, кричала Анна. - Помогите! Кто-нибудь! – Отбросив сладкую вату в сторону, я побежал на крик. Проплутав среди кустов, я выскочил на поляну, и похолодел от ужаса. Билл лежит на земле, на его руке стоит ногой Норман, угрожая переломать ему пальцы! Анну держат дружки Робертса, и даже отсюда видно, как текут слёзы по её щекам, и как искажается лицо Билла от боли. - ОТВАЛИ ОТ НЕГО, ЖИРНАЯ СКОТИНА! – Со всей силы лёгких кричу я. Это привлекает Нормана, который отходит от Билла и направляется ко мне с глумливой улыбочкой: - А вот и третий! А я-то всё думал, где наш малыш Томми – предводитель неудачников. - Пошёл к чёрту, мразь! – Выплёвываю я ему в лицо и тут же бью с размаху, целясь в челюсть. Дальше всё происходило как в фильме, который включили на быструю перемотку. Выпад – удар – выпад – удар. Мы дрались с Робертсом не на жизнь, а насмерть. Казалось, что даже природа замерла в ожидании исхода этого поединка. И вот уже Норман лежит на земле поверженный, а я, прихрамывая иду в сторону Билла, как внезапно начался ливень. Молнии сменялись раскатом грома. Я поднял лицо, подставляя его каплям дождя и чувствуя, как он смывает мою кровь и охлаждает будущие синяки. Как же хорошо! Улыбнувшись разбитыми губами, я не сразу понял, что мне кричит Билл. Гром покрывает все звуки, кажется, что там, на небесах, кто-то бьёт огромным черпаком по железному тазу. Внезапно поднявшийся ветер, доносит до меня крик Анны: - Том…сзади! – Я удивлённо поворачиваю голову, и мой бок пронзает адская боль. Не менее окровавленный и мокрый Робертс, с какой-то дьявольской улыбкой на разбитых губах, пятится назад. В свете полыхающих молний я вижу, как моя толстовка начинает пропитываться кровью, а в месте, где сосредоточена боль, торчит рукоять ножа. Отчаянный, животный крик Анны перекликается с криком Билла, когда я начинаю медленно оседать на землю. Я вижу, как в ужасе разбегаются друзья Нормана, а он сам в шоковом состоянии смотрит на свои руки, красные от крови. - Том. Томми…- прохладные ладошки девушки, вытирают грязь и кровь с моего лица. – Билл, помоги мне! – Она отрывает кусок от своей юбки, в то время как отец пытается зажать рану на боку. Я вижу его бледное, перепуганное лицо и улыбаюсь. Закашлявшись, легко отстраняю дрожащую руку от своего бока, который горит просто огнём. - Не надо…прости меня…- сверкает молния, а после оглушающе взрывается гром, отчего, кажется, даже земля дрожит, как при землетрясении. Поморщившись, я закрыл глаза. Устал…как же я устал…хочется лишь одного: спать… - Я люблю вас…- уже на грани забытья шепчу я. ЭПИЛОГ - Том! Томми, спускайся скорей! – Настойчивый голос зовёт меня. Открываю глаза и, сладко потянувшись, вскакиваю с кровати. Великолепный день! Часы показывают 8 утра. Выходя из своей комнаты, спускаюсь на второй этаж нашего роскошного, но не менее уютного особняка. - Смотри, как тебе подарок для нашей мамы? – Отец срывает ткань с полотна, и я вижу картину. Наша семья: я, мама, папа и бабушка Амалия. Такие счастливые… Невольно улыбаюсь и киваю ему: - Просто великолепно! Я уверен, что маме понравится твой подарок на юбилей вашей свадьбы. Кстати, ты поставил автограф? Ведь это картина самого Вильгельма Каулитца – знаменитейшего художника всех времён и народов! - Да, ну тебя, балабол! – Отец легонько толкает меня в плечо, а потом, обняв за плечи, ерошит мои волосы. - Мальчики мои, как же я рада видеть вас счастливыми! – Вошедшая Анна крепко целует нас по очереди. Глядя на счастливых, буквально светящихся от любви, родителей, я улыбаюсь: - Пап, мам, я вас так сильно люблю. КОНЕЦ