Все будет хорошо

      Пустынные коридоры агентства, не заполненные вечно спешащими куда-то людьми – зрелище более чем редкое. Особенно вечером, когда жизнь здесь кипит сильнее, чем днем.       Поэтому он невольно замедляет шаги, прислушиваясь к мягкому шороху, издаваемому его новыми белыми кедами. Взгляд цепляется за ярко-желтые шнурки, и он так и идет, смотря под ноги и слушая мерные звуки.       Домой идти не хотелось. Пустая квартира в центре города уже давно его не радовала. Он усмехнулся, вспомнив свой первый восторг по случаю покупки тогда еще нового жилья. Сколько лет прошло с тех пор? Пять? Десять? Он устал считать. Годы работы притупили в нем чувство времени. Да и вообще какие-либо настоящие чувства. Он мастерски умел улыбаться на камеру, плакать, когда нужно, злиться, когда скажут...       Но, несмотря на это, сердце все же пропускает удар, когда он приближается к гримерке, которой сегодня должны были пользоваться KAT-TUN. Повинуясь внезапному порыву, не думая о том, что он делает, тихонько приоткрывает дверь, стараясь не нарушить тишину, царящую вокруг.       Как и следовало ожидать, внутри было пусто – парни закончили работу еще часа два назад, так что он мог не опасаться, что его кто-нибудь застанет здесь.       А, собственно, что он ожидал здесь увидеть? Или кого?       Медленно прохаживаясь вдоль столиков, заваленных всевозможным хламом, он отмечал детали, видимые ему одному. Стафф еще не прибрался здесь, что значит, скорее всего, что дело еще не закончено. Утром гримерная снова наполнится народом, который уберет все ненужное, оставив предметы, необходимые для продолжения работы.       Вот этот столик, на котором аккуратной стопкой лежат какие-то бумаги, наверняка принадлежит Накамару. Следом за ним может быть столик Каменаши, они с Юичи часто обсуждают различные нюансы, пока готовятся. Да и каких-то баночек, тюбиков на этом столике больше, чем на остальных.       Он хмыкнул, подумав, что насчет этого фанаты правы – Казуя следит за своей внешностью пристальнее любой девушки.       Следующее рабочее место, видимо, было отведено Тагучи. Он не мог определить, почему он так решил, но что-то неуловимо указывало именно на такой расклад.       Подойдя к другому столику, он остановился в раздумьях. Внимательно осмотрел то, что на нем находилось. Здесь точно был Уэда, вне всяких сомнений. Упаковками от закусок можно было даже выложить надпись: «Здесь был Уэда».       Он подавил приступ веселья, продвигаясь дальше, к стойкам с костюмами. Он всегда поражался изобретательности стилистов. Все эти яркие павлиньи расцветки в сочетании с безумным дизайном часто заставляли смеяться всех вокруг.       Выделив среди разнообразия тряпок знакомую вещицу, подошел ближе, едва не зарываясь носом в костюм. Это его наряд. Он сам видел его сегодня в этом.       Воспоминание о парне, облаченном в данный предмет гардероба, вызвало нежную улыбку.       Вдруг из коридора послышались шаги. Он насторожился. Никого же не было! И почему он раньше не услышал? Судя по всему, люди шли в сторону именно этого помещения.       Не зная, что делать, он в панике сильнее пригнулся, спрятавшись среди костюмов. Зачем он это вообще сделал, так и осталось загадкой. Он вполне мог и не прятаться. Они все друг ко другу заходили периодически, обмениваясь парой фраз. Коллеги же. Иметь друзей вне агентства посчастливилось не каждому, поэтому сохранять хорошие отношения здесь было чем-то вроде внутренней потребности. Мог бы остаться стоять на месте, и когда они войдут, натянуть на лицо свою фирменную улыбку, извиниться за то, что он не там, где ему сейчас положено быть, обменяться несколькими дежурными фразами о погоде, работе, и уйти. Тихо, без лишних движений, слушая шорох, издаваемый его новыми белыми кедами с желтыми шнурками.       Но вместо этого он лишь затаил дыхание, следя за приближением шагов. Затем услышал голоса. Говоривших было двое. Видимо, они о чем-то спорили, хотя и приглушенно, не повышая голоса. Но их выдавали интонации, некая напряженность.       Шаги приблизились, кто-то открыл дверь и вошел внутрь. Второй зашел следом, щелкнул замок.       - Я же просил, не ходи за мной.       Сердце подпрыгнуло в груди, радость заполнила все внутри. Это он! Снова раздались шаги, затем громкие шорохи, что-то упало. Он не мог понять, что происходит, но и выглянуть не мог. Осталось только ждать, пока они закончат с тем, зачем пришли, и потихоньку выбраться из здания, и...       То, что прервало его мысли, ему не понравилось. Так, что он сжал в кулаке расшитую бисером ткань одного из костюмов. Может, ему показалось?       - Не нужно. Не здесь.       Больно, словно раздирает изнутри. Вдох. Выдох. Вдох.       Слышно, как он сопротивляется. Затем затихает.       Звуки влажных поцелуев, шорох одежды. Вздохи, постепенно перерастающие в стоны.       Вскрики, режущие душу.       - Нет...       Кто это сказал? Чей едва слышный выдох?       Поздно. Все кончено.       Шорох ткани, натягиваемой на тело. Уверенные шаги, к двери, щелчок замка, шаги в коридоре.       Один ушел.       Он осторожно пытается выглянуть из-за вороха одежды, которая уже стала порядком раздражать.       Водя пальцем по зеркалу, Уэда стоит у своего столика. На нем только спущенные до колен штаны. Спина влажно поблескивает в свете лампы. Красноватые следы от пальцев, грубо сжимавших кожу несколькими минутами ранее.       Тихий вздох сожаления. Но Уэда все равно его слышит, и, не торопясь, словно движения причиняют ему невыносимую боль, натягивает брюки. Затем так же не спеша оборачивается и аккуратно опирается задом о столик, слегка скривившись.       Увидев того, кто за ним подглядывал, равнодушно окидывает взглядом, силясь поднять уголок губ в ухмылке.       Но в глубине глаз – боль. Он это точно знает. Поэтому выскальзывает из гримерки, не говоря ни слова.       Спустя несколько секунд показывается и Татсуя, уже в накинутой на тело рубашке, застегнутой только на одну пуговицу.       Он ловит его за рукав и тянет за собой к выходу, взглядом уткнувшись в свои новые белые кеды. Шнурок на одном из них развязался и при быстрой ходьбе смешно подпрыгивает, но он не снижает темп.       Уэда не сопротивляется. Молча идет чуть позади, насколько позволяет вытянутый рукав.       Так они добираются до стоянки, на которой стоит его автомобиль. Он останавливается, открывая дверцу, взглядом приглашая Татсую садиться. Тот, понимающе хмыкнув, забирается в машину, снова скривившись, когда опускается на сидение.       Всю дорогу они молчат. Да и что тут скажешь?       В квартире в центре города он несет Уэду на руках, бережно укладывает в ванную, наполненную едва теплой водой. Парень, прошипев что-то сквозь зубы, зажмуривает глаза, а вскоре расслабляется.       Но он не дает ему слишком долго лежать в воде. Заварив на кухне чай из трав, он снова возвращается, и, взяв мочалку, помогает Татсуе смыть с себя все. Всю боль, все отвращение к себе, всю безысходность. Осознание того, что этого не изменить.       И он расслабляется. На этот раз по-настоящему. Чувствуя, как тот нежно его касается, стараясь не причинять лишней боли. И это вызывает на губах Уэды слабую улыбку. Настоящую улыбку.       - Рё.       Глаза резко распахиваются. Татсуя тянется к нему всем телом, жадно прижимается губами к губам.       Он не в силах отстраниться. Он так долго этого ждал. Но... Не здесь, не сейчас, не так.       - Татсуя.       Недоумение в глазах. Разве не за этим привез?       - Нет.       От облегчения щиплет в глазах, и Уэда отворачивается. Может ли он ему доверять?       - Все будет хорошо. Доверься мне.       В его объятиях тепло. И хочется верить, что все будет так, как он и сказал. И он верит. С ним точно все будет хорошо.