***
- Ты радуешь нас, хоть и последний нечистый все-таки не выжил, - пожилой мужчина, облаченный в красную накидку поверх белоснежных одеяний, добродушно улыбнулся, неспешно ступая по пестрому ковру. Лу шел наравне с ним, задумчиво кусая нижнюю губу и смотря перед собой. В длинном светлом коридоре витал терпкий аромат благовоний, сквозь расписные стекла витражных окон пробивался мягкий свет, кружа в своих объятьях танцующие пылинки. – Его тело было уничтожено, душа очистилась. Я думаю, что он сумел обрести покой. - Вы действительно верите в это, падре? – экзорцист перевел колкий взгляд на собеседника, задавая вопрос чисто из вежливости, прекрасно зная ответ наперед. – Вы думаете, что у него была душа? Священник только пожал плечами, и в руках его неожиданно оказался небольшой бархатный мешочек. Предмет звякнул, острый слух охотника тут же различил звон серебра. - У каждого живого существа имеется душа. И грешники, и праведники едины в своем естестве и начинании, - мешочек перекочевал к охотнику, будучи спрятанным во внутреннем кармане черного плаща, который тот так и не удосужился снять. Падре внезапно нахмурился, вспомнив что-то отнюдь не приятное, и заговорил более серьезно и вкрадчиво. – Тебе все же не стоило стрелять в церкви. Храм Святой Марии был построен сравнительно недавно и не должен был быть осквернен так скоро. С другой стороны, ты поступил, как всегда, правильно, не дав злодею покрыть невинной кровью святые стены. Но... - монах выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями. – Жаль, что ты не смог привезти его живым. Наши люди могли бы выяснить у него дальнейшие планы баронов с помощью сыворотки правды. Хань едва сдержал ехидную усмешку, не позволив эмоциям отразиться на лице. Королевская семья вампиров, то бишь Кровавые бароны, являлась главной целью Ватикана уже несколько тысяч лет. Большинство нечистых получали приказы именно от них, и "рыцари" Святого престола считали своим долгом найти и уничтожить корень зла, дабы наконец искоренить всю нежить навсегда. Но никто даже не задумывался, что так называемых королей никто и никогда не видел, а большинство рассказов о них основывались на детских страшных сказках и легендах. Проще говоря, гарантировать существования баронов никто не мог, да и глупо было полагать, что вся нечисть, которой, кстати говоря, в мире было не мало, позволяет собой потакать и пользоваться, как оружием, существами, воюющими с Богом. У зла нет хозяев. Оно само способно завладеть тем, кем только пожелает. - Считаю, что в этот раз я просто не захотел долго возиться. К тому же, толку от него все равно бы не было. Новообращенные очень агрессивны, от них нелегко чего-либо добиться, они не слушают и не слышат, - вздохнул Лу, потирая запястья. Ему не терпелось вернуться в трактир, где он остановился, и отдохнуть, хотя бы ненадолго прийти в себя. Мышцы тела ощутимо ныли, и в голове начинал сгущаться туман. По сути, он сделал достаточно, чтобы заслужить бутылку чего-нибудь пьянящего и уносящего куда подальше. Когда священник вывел его из раздумий, в голосе его проскальзывали разочарование и некая грусть, плохо скрываемые будничным тоном. - Конечно, ты прав. В любом случае, теперь мы не сможем ничего изменить. На все воля Божия. Где-то вдалеке раздалось эхо. Оно звучало отдаленно, но будто поднималось из-под земли, стремительно приближаясь и возносясь вверх. Звук казался призрачным, оторванным от реальности, и мраморные стены отвечали ему молчанием, словно прислушиваясь. Экзорциста передернуло, и он содрогнулся от холодка, пробежавшего по спине. Противное липкое чувство заставило зажмуриться в попытках сдержать порыв скорее унести отсюда ноги. - Молитвы, - блаженно изрек падре, чуть разведя руки в стороны. – Как прекрасны слова Господа. В них так много света, что они переполняют нас, освобождая и изгоняя из нас грехи наши. Хань не желал соглашаться с этим, но вынужден был молчать каждый раз, когда речь заходила о молитвах. Ничего подобного он не испытывал никогда в своей жизни и едва ли мог сказать, что взывания к Богу делали его душу светлее и чище. Ведь с каждым убитым существом, с каждой отнятой им жизнью все в нем словно становилось на оттенок грязнее и темнее. И черноту эту не смогли бы смыть и тысячи голосов, читающих молитвы. Неужели убийца, относящийся к свое работе, как к должному, достоин хоть капли света? Даже будучи прямым посланником Господа, его левой рукой, рыцарем, избавляющим землю от скверны, сейчас и всегда, все время, он чувствовал себя чужим в храме Святого престола, в самом центре Ватикана. Ирония сжигала его изнутри: несмотря на дела свои и поступки врата рая были для него заперты на сотню замков. Что уж говорить про ад, опустевший по его милости: все черти вступили с ним в бой. А он не имел права не принять вызов. Уж лучше участь грешника, чем скучный покой праведника. - Я вынужден покинуть вас, - охотник учтиво поклонился, намереваясь наконец покинуть это место. Сил оставалось катастрофически мало, их могло и не хватить на обратный путь. - Не смею тебя задерживать, сын мой, - священник похлопал молодого человека по плечу. Лу уверенно и чересчур быстро зашагал в сторону широкой винтовой лестницы. Черная грубая ткань его одежды заметно контрастировала с окружающей обстановкой, четко выделяя его фигуру на фоне белого мрамора. Весь его образ казался неприемлемым и вызывающим для обители святых, могло померещиться, что все в храме застывало и боязливо тускнело, в надежде, что он поскорее исчезнет, перестав омрачать пространство своей ужасающей аурой. - Послушай, - вдруг окликнул падре. Экзорцист в недоумении оглянулся и столкнулся с обеспокоенным взглядом пожилого мужчины. Тот помедлил, будто взвешивая все "за" и "против". Спустя мгновение он все же немного неуверенно заговорил. – Я вижу тьму в твоем сердце. Она не покинула его, не решилась оставить. Ты прожил с нами столько лет, полностью изменившись и став другим человеком. Столько пережил, познал, испробовал. Но я по-прежнему вижу преследующую тебя тень прошлого, – мужчина сокрушенно покачал головой. – Ты слишком ценен для нас. Не теряй разум и свое сердце, даже если придется убивать еще чаще, чем раньше. Хань слушал внимательно и поражался проницательности наставника. Ему стоило бы привыкнуть к подобному, но он неизменно удивлялся, постоянно зарекаясь более никогда не позволять "читать" себя. Не каждому приятно, когда лезут в самую душу. - Оставьте предрассудки и беспочвенные страхи, - в серых глазах охотника сверкнула сталь. – Я еще успею исполнить свой долг прежде, чем потеряю себя. Черная фигура исчезла, и пространство тут же посветлело, как бы облегченно вздыхая, сбрасывая гнетущее ощущение. Но воздух еще долго сотрясало эхо удаляющихся шагов, отчего появлялась зловещая недосказанность.***
Лу никак не ожидал встретить на втором ярусе храма, где молитвы слышались четче всего, а аромат благовоний и воска щипал и щекотал ноздри, своих коллег. В небольшом помещении с алтарным выступом, заполненным скрипучими стульями и парой столов, практически не было света. Видимость обеспечивали только свечи, половина из которых, видимо, давно потухла, поэтому повсюду царил таинственных полумрак. - Веселый денек, не та-а-ак ли? – протянул Сехун, сидевший на одном из стульев. Хань мельком глянул на шатена и по привычке перекрестился, увидев распятие. Брюнет, пристроившийся за столом, активно перебирал какие-то бумаги, нервно стуча по деревянной поверхности перстнем на указательном пальце. Он обернулся, кивнув в знак приветствия, и вновь вернулся к своему занятию. – Отдохнуть бы. У меня уже колени трясутся. - К дождю, - с усмешкой буркнул Бэкхен, внимательно изучая записи. Лу подавил приступ раздражения, снова обращаясь к помощи хладнокровия. - От чего ты устал? От просиживания задницы в седле или таскания мешков? – охотник скинул с себя надоевший плащ, оставаясь в кожаных обтягивающих штанах и рубашке. Дышать стало намного легче. - Мы только зря их покупали, - недовольно фыркнул Се, закинув ногу на ногу. – Ты гонял нас по всему западу Италии из-за этого упыря! А инкуба того отпустил, между прочим. За него бы неплохо заплатили. - Из-за этого, как ты выразился, упыря смертность в тех районах повысилась на пять процентов, - деловито произнес Бэк. Он сосредоточенно всматривался в один из листков, силясь прочитать написанное. – Теперь там более или менее чисто, если не считать выдуманных местными жителями русалок. Шатен расхохотался, запрокидывая голову и хлопая себя по вышеупомянутым коленям. - Просто постоялые дворы потеряли много шлюх из-за инкубов, вот они и выдали желаемое за действительное – в этом вся сущность человека! - Молчал бы, - Хань пренебрежительно скривился. Роясь в дорожной сумке, он наконец нашел флягу с водой. После нескольких глотков Лу почувствовал себя чуть лучше, но слабость никуда не делась. Ему срочно требовался сон или хотя бы мягкая поверхность, на которой можно было бы расслабиться. Несколько недель скачек и боев явно не пошли ему на пользу. - Кстати, - неожиданно воскликнул Бэкхен, хватая двумя пальцами слегка потрепанный конверт. Печать на нем почти стерлась, и отличить замысловатые узоры от букв было невозможно. – Тебе пришло письмо, Лу. Не знаю, от кого, но шло явно издалека. Хань тут же бросился к брюнету, выхватывая конверт и распечатывая его. Он прекрасно знал, от кого пришло письмо, ведь только этот человек знал его адрес и был единственным, кто вообще писал ему. К тому же, с прочтением этих писем нельзя было затягивать: он ждал их с дьявольским нетерпением. Сердце в груди бешено забилось, когда глаза охотника различили чуть кривоватый почерк. С каждой строчкой, с каждым словом все внутри начинало трепетать, и невероятное тепло просто переполняло, грозясь вот-вот вырваться наружу. Лу с большим трудом придал спокойствие выражению лица, невзирая на то, что его начинало заметно потряхивать. "К тому времени, как ты получишь мое письмо, я уже наверняка буду пересекать границу Италии с Австрией. Путь мой лежит через множество равнин и гор - тех препятствий, которые силятся остановить меня и моих людей. Но наша встреча неминуема, мой друг, хотя бы потому, что этого пожелали звезды. Я знаю, что тебя злит моя якобы безосновательная вера в могущество небес, но это вполне простительно, ввиду наших с тобой различных вероисповеданий. Однако, я стремлюсь донести до тебя радостную новость. Получив от тебя определенные указания, я незамедлительно приступил к делу. Поиски длились несколько недель и грозились оказаться тщетными, но судьба была благосклонна, чем я и воспользовался. Спустя несколько дней мои люди обнаружили зацепку, и тот, кого ты ищешь уже ни один год, был найден. Мы шли по горячим следам, тем самым заставляя его убегать от нас в ту сторону, в которую и требовалось. Я буду гнать его до самой границы, прямиком в твои объятия. Прошу, не упусти такой шанс. Второй раз так удачно заманить его в ловушку уже не получится. Надеюсь скоро увидеть тебя и выпить вместе с тобой, вспоминая былые спокойные времена. Жди вестей и не теряй бдительности, мой дорогой друг. С почтением и пожеланием скорейшего воссоединения старых друзей, Хуан ЦзыТао. “ Хань не знал, как ему вести себя в данный момент. Хотелось смеяться и громко кричать, но позволить себе такое он не мог. Дыхание участилось настолько, что думать было тяжело, необходимо было просто сесть, ведь ноги предательски подкашивались. Охотник осторожно присел на ближайший стул, смахивая дрожащей рукой со лба капельки пота. Глаза продолжали лихорадочно пробегать взглядом по строчкам, в сотый раз перечитывая отдельные слова. Не верилось. В это просто не верилось. Было даже страшно подумать. Страшно, но и чертовски радостно. Казалось самым настоящим осквернением размышлять о подобном здесь, в Ватикане. Но справиться с таким шквалом эмоций было почти нереально. Лу, сколько себя помнил, ненавидел нечистых. Одна лишь мысль о том, что какая-нибудь нежить сейчас извращает или же истязает невинного человека, приводила его в бешенство. Наверное, именно из-за желания уничтожать всякую нечисть его приняли в Священную академию, обучив всему тому, что должен знать охотник. Для него было огромным счастьем убивать тех, кто заслуживал не просто смерти, а невыносимых мук, и стремления священников очищать нечистых живыми он не воспринимал. Но одно существо в целом мире вызывало в нем неописуемую бурю чувств, ничуть не пробуждая к нему отвращение, а совсем наоборот – Хань восхищался. Восторгался, сходил с ума, терзая себя мыслями, что все это неправильно. Что так не должно быть, ведь он – охотник, а тот, чей прекраснейший образ беспокоит его по ночам, – добыча. Но природные устои рухнули, и добыча поменялась местами с охотником, но вовсе не так, как предполагалось. Теперь Лу в тайне от всех и даже от Бога мечтал, чтобы его захватили в чарующий плен, а, может быть, даже и растерзали на кусочки, прожигая испепеляющим взглядом. Хань – единственный экзорцист, влюбившийся в демона. В телесного демона Сухо, самого коварного и беспощадного, настоящего монстра, великолепного во всем: начиная с внешности, присущей развратному юноше, и заканчивая черной, грешной, кошмарно прекрасной душой, жаждущей крови невинных людишек. Эта темная тайна и царила в прежде светлом, чистом сердце. И избавиться от нее было невозможно. Нельзя сердцу приказывать. Бесполезно. - Что-то серьезное? – Лу вздрогнул, возвращаясь в реальность. Только сейчас он заметил стоящего неподалеку человека в сером плаще, с которым и разговаривал Бэкхен. - Одержимая, - вымолвил слуга с поразительным спокойствием. – В семье аптекаря. Его дом находится неподалеку от конюшен. Вопросительные взгляды обратились в сторону Ханя. Что-то подсказывало ему, что отдохнуть сегодня все-таки не удастся. - Хорошо, - выдохнул охотник, комкая письмо и пряча его в кармане штанов. Он прошел к своей сумке, закидывая ее на плечо, попутно доставая плащ и обращаясь к Сехуну. – Возьми с собой арбалет. - Зачем его тащить? Пару сфер со святой водой, молитва и, в крайнем случае, чеснок. Ну, так, мало ли. И все... - Не болтай, а делай, - не терпящим возражений тоном резко перебил Лу. Се зло засопел, но возражать не стал, послушно захватив с собой нужную вещь. - Дай хоть денег. На обратном пути хочу осушить все, что будет, до дна. Охотник молча кинул ему тот самый мешочек с серебром, безразлично отмечая, что шатен и одной бутылки бренди не выпьет: его вывернет на изнанку после третьего же стакана. Проверено. - Меня подождите! – засуетился Бэк, в охапку сгребая все бумажки, одновременно пытаясь взять сумку. Он, кряхтя, сложил все в кожаную папку, на бегу объясняя что-то слуге. Хань только покачал головой, незаметно для всех закатив глаза. Кажется, он начинает привыкать работать втроем.