Цветок мальвы

КОНЕЦ ОТНОШЕНИЙ И НЕРАСКРЫТОЕ ДЕЛО

      Было уже достаточно поздно, и Юи написала письмо брату, в котором сообщала лишь о своем намерении остаться в клане Нара, опустив подробности о травме. Хоть ее медицинские техники легко вылечивали подобного рода раны, какое-то время ногу необходимо было держать в полном покое, а визит в клан можно спокойно оправдать радушием их главы и близкой дружбой с его дочкой, не говоря уже о сыне. Она не хотела лишний раз волновать Тобираму, а потому умолчала об истинных причинах, да и самом факте ее «неуклюжести», к тому же если вопрос о нападении и в самом деле касался того, о ком думали они с Ишимару, это могло принять политический оборот, подводящим под удар верхушку клана Сенджу. С другой стороны Тобирама так или иначе узнал бы все, это было лишь вопросом времени. И все же раскрывать подобные сведения в письме могло быть опасно, такие вопросы следовало обсуждать исключительно при личной встрече.       Даже несмотря на обезболивающие, спала Юи в ту ночь очень неспокойно, что и неудивительно после событий вчерашнего дня. Наступать на ногу было по-прежнему больно, но уже не так как вчера, поэтому девушка предприняла попытку самостоятельно спуститься к завтраку. В гостях клана Нара она была тем еще завсегдатаем и знала здесь, казалось, уже каждый уголок. Члены клана были всегда к ней очень радушны, в особенности семья Ишимару, родители которого не скрывали своего желания сосватать ныне единственного сына за столь благородную во всех смыслах девушку.       Спускаясь к завтраку, Юи готова была увидеть кого угодно, но точно не незваного гостя. Его кожа, казалось, была бледнее, чем обычно, на лбу четко прослеживались глубокие морщины, особенно та, что была меж черными нахмуренными бровями. Мужчина даже не обратил внимание на ее появление, смиряя убийственным взглядом ее вчерашнего спасителя.       — Спокойно, — в сдающимся жесте поднимая руки, произнес Нара. Как ни странно его голос был напрочь лишен свойственной этому человеку усмешки; похоже его собеседник более чем серьезен в своих намерениях. — Давай все обсудим без рукоприкладства.       — Что она здесь делает? — ровно пробасил ледяной голос, казавшийся спокойным.       — Что ты здесь делаешь? — справедливо заметила стоящая на лестнице девушка.       Он никогда не видел ее с распущенными волосами, разве что в прошлой их жизни. Платиновые пряди рассыпались по плечам. Их крупные волны создавали иллюзию пышности, сравнимую разве что с львиной гривой. Было более чем очевидно, что Юи только встала с кровати: растрепанная, босая, в спальной рубахе ниже колена. «И она может представать перед ним в таком виде?» — думал он, терзаемый завистью и возмущением. Будь у него возможность каждое утро созерцать такую картину, он бы был самым счастливым мужчиной на свете. Строгая и красивая. Такой взгляд мог бы пригвоздить к месту от страха, но шиноби словно не замечал его, увлеченный созерцанием самой девушки. Его взгляд скользнул по ней сверху вниз, буквально на мгновение задержавших на голых ступнях, заставивших его нервно сглотнуть. Узкие, с тонкими длинными пальчиками — очень изящные. И все же какая дерзость заявляться к мужчинам в таком виде! Да, плотная рубаха висела на ней мешком, не просвечивая и скрывая изгибы женского тела, ключиц и тех было не разглядеть. И все же она была чертовски соблазнительна даже в столь нелепом виде. Или же это просто он видел ее такой?       Молчание затянулось. Бросая взгляды то на на нее, то на шиноби, Ишимару почти сразу почувствовал себя лишним и поспешил оставить жаркую парочку наедине. К слову, никто из них даже не заметил, как он ушел. Напряжение повисло в воздухе и казалось таким явным, что его можно было резать ножем. Мадара был в ярости. Пусть его лицо сохраняло прежнюю невозмутимость, Юи, казалось, чувствовала это кожей. В голове даже мелькнула мысль, что он вот-вот набросится на нее и задушит голыми руками, но стоило вниманию Учиха полностью переключится на ее персону, всепоглощающая ярость сменилась обычным раздражением. Очевидно, весь его гнев был адресован Ишимару, по крайней мере большая его часть.       Юи сделала шаг, спускаясь еще на одну ступеньку и совершенно позабыв о том, что опускается на больную ногу. Это тут же отобразилось на ее лице, заставляя поморщиться и прикрыть веки. Открыть глаза девушку заставили теплые руки на своей талии. Юи и понять ничего не успела, как ее усадили на комод, что стоял возде лестницы. Комод был невысоким, поэтому лица молодых людей оставались практически на одном уровне, с учетом того, что Мадаре приходилось опираться о него, тем самым не позволяя девушке и двинуться с места. Как будто она могла это сделать под таким взглядом. В сознании невольно всплыла сцена, как он помогал ей слезть с верного рысака. Тогда жар его рук заставил ее вздрогнуть, а черные очи — провалиться в их бездну. В ту секунду меж ними проскочила та самая искра, превратившаяся в пламя. И зачем Юи вспомнила это?       Гнев, ревность и желание слились в его душе в одно всепожирающие чувство, волной накрывавшее его сознание и сносившее к черту весь самоконтроль. Он слишком долго сдерживался. И потому любой, даже малейший повод мог заставить этот лед вспыхнуть, влеча за собою какое-то непостижимое безумие. Он сжал ткань на ее талии, прижимая девушку к себе насколько это было возможно, и, воспользовавшись ее замешательством позволил себе то, чего желал так давно. Пусть это не продлится долго, и она оттолкнет его в ту же секунду, возненавидит его еще больше — Мадара не думал ни о чем, в голове не было ни единой мысли, но все его существо желало ее. Поцелуй был грубым, жестким. Мужчина ясно дал понять, что пресечет любое сопротивление, но насладиться этой женщиной, пусть это и будет недолго. Однако к большому удивлению Учиха, ему ответили. Пусть очень робко и едва ощутимо, но ответили. Очевидно, что они оба словили то наваждение. Вдыхая тот наэлектризованный, пропитанный гневом и страстью воздух, невозможно было не поддаться.       Юи никогда не признается в том, но ее отчаянно манили те опасность и могущество, что источал одним своим видом Учиха Мадара. Она летела, словно мотылек на огонь, не понимая почему, просто ослепленная им в те минуты, словно находилась под каким-то гипнозом. Ей хотелось подчиниться, позволить ему делать с ней все, что он только захочет, лишь бы чувствовать жар его тела, его дыхания. Сознание отключилось, стоило только почувствовать его губы. Как же она скучала по ним! Но опять же никогда не признает этого факта.       Ей нравилось чувствовать себя с ним слабой, его это возбуждало. Он требовал (ментально) полного подчинения, она при этом только сгорала от желания. Его губы помнили каждый миллиметр ее тела, каждый стон, что когда-то ловили с ее губ. Им довелось провести вместе всего одну ночь, прежде чем расстаться на долгие пять лет, но после нее ни одна женщина не могла доставить ему то эмоциональное удовольствие, которое он испытал с юной Сенджу.       Страсть захватила его, не давая и шанса природному рационализму. Он так долго желал ее, и сейчас, когда она ему впервые ответила, не мог остановиться. Нежностью с его стороны и не пахло, но Юи это даже нравилось. Хотя, будем честными, в тот момент Мадаре было все равно до ее желаний. Он пил ее, словно заплутавший в пустыне путник, и не мог утолить своей жажды. Все на свете отошло на второй план. Мужчина уже не контролировал себя в своем желании. Запустив руку под рубашку, он коснулся внутренней стороны бедра, заставляя девушку вздрогнуть, и это сильнее распалило его. Чувствовать, как она дрожит в его руках от едва ощутимого касания, ловить каждый ее вздох. Мадара чуть разлепил веки, желая видеть ее реакцию. Как ожидалось, Юи не владела собой от охватившего ее желания и растворялась в его сомнительных ласках, не отдавая себе в том отчета. Учиха победно усмехнулся, все также не прерывая поцелуй. Кусал ее губы в отместку за все то время, когда она его безнаказанно дразнила, зачастую сама того не осознавая. С силой сжимал бедро, тем самым вырывая из девичьей груди тихий стон не то боли, не то наслаждения. «Значит, тебе нравится это. Хорошо», — это и в самом деле была хорошая новость, учитывая его желания. Порой переполненный любовью и страстью, он хотел ее треснуть. Не понятно, откуда были корни этого желания, но оно было. И тот факт, что девушке, очевидно неосознанно, нравилось легкое насилие, только добавлял ей лишний плюсик в глазах Мадары. Оторвавшись от ее губ, он припал к шее, прекрасно помня, что это место было едва ли не основной эрогенной зоной Юи. Ее дыхание ускорилось, стало глубже и прерывистей, девушка закусила губу, подавляя новый стон, но вышло плохо. Он целовал, кусал и, если последнее делал слишком сильно, проводил языком по истерзанной коже, точно успокаивая. Жадно вдыхал аромат волос, продолжая целовать за ушком и чуть больно посасывая мочку. Юи не заметила, как в непреодолимом желании быть ближе раздвинула ноги, но не столько в плане физической близости, как таковой, сколько в стремлении почувствовать его всем телом, как при объятьях. Мадара вновь поцеловал ее и на этот раз «ответ» девушки был более очевиден. Она не пыталась перехватить инициативу, даже если бы хотела этого, то не смогла бы. Волна жара накрыла их обоих, становилось трудно дышать. Юи не помнила, когда успела обнять его шею и запустить руку в мягкие волосы, проходя по коже ногтями и сжимая пряди на затылке. От ее действий по спине Мадары пробежали мурашки. Он провел ладонью по внутренней стороне бедра, раздвигая ее ноги шире, и коснулся промежности. Последние отрезвило девушку, словно ушат ледяной воды, и не успел мужчина пойти дальше, минуя половые губы, она остановила его, вцепившись в предплечье мертвой хваткой.       Их взгляды встретились: жесткий и опьяненный его, ее боязливый, но решительный.       — Мы в чужом доме, — голос Юи предательски дрогнул. Сейчас она казалась такой безвольной и слабой, что должна была показаться Мадаре ничтожеством, ведь он призирал таких людей, но вопреки этому правилу мужчина млел, когда Сенджу была такой, и не мог ни в чем отказать ей.       Он долго и выразительно смотрел на нее, прежде чем отступить и подать руку, дабы девушка смогла безболезненно спуститься. Юи видела, что он был не в себе, хоть и вел себя, словно ничего и не произошло. Вскоре Учиха заговорил с ней:       — Расскажешь, что произошло? — ровно произнес он, наливая себе воды из стоявшего на столе кувшина, после чего залпом осушил целый стакан.       Юи не знала, можно ли ему доверять. Тем более, что Ишимару просил не распространяться об этой истории: враг мог узнать об этом, и тогда об отсрочке, что он дал девушке, можно забыть. Того, что уже Нара знал о случившимся во всех подробностях, хватало, чтобы убрать юную Сенджу уже сегодня.       — Я занималась контролем чакры в лесу. Когда возвращалась, упала и выбила колено, — безлико перечисляла она все события. — Вставила его, потеряла сознание от боли, очнулась уже здесь. Написала братьям, что останусь в клане Нара. Это не вызвало бы вопросов даже у Тобирамы, как никак я хорошо общаюсь с сестрой Ишимару.       Стоило Юи упомянуть это имя, как оно отозвалось уколом ревности:       — И с ним тоже, — заметил Мадара.       — Да, — дерзко произнесла она, смиряя Учиха строгим взглядом. — И что с того? — но встретившись с его злыми глазами тут же стушевалась, боясь повторения того, что произошло меж ними минуту назад. — Он мой хороший друг, — Сенджу будто оправдывалась.       — Настолько хороший, что ты выходишь к нему чуть ли не голая, — не скрывал своего негодования Учиха, — даже футано* не удосужилась надеть.       Последнее было явно лишним. Юи вспыхнула от гнева и смущения, становясь почти красной от переполняющих чувств:       — Ну…знаешь, — она задыхалась от возмущения, если бы не эпизод предшествовавший этому разговору, то тут же влепила Мадаре звонкую пощечину. — Это уже слишком!       — Рад, что ты это понимаешь, — ядовито произнес он, источая сарказм.       — Ты…ты…ты, — преисполненная стыда, гнева, горечи и обиды, Сенджу не могла найти слов. Глаза защипало от стоящих в них слез, как раз в тот момент, когда мужчина обернулся, смиряя высокомерным взглядом, но стоило заметить ее выражение, он тут же сменился растерянным. Из-за подавляемых девушкой рыданий сдавило легкие, и, чтобы сказать хоть что-то и при этом не разреветься у него на глазах, пришлось делать неимоверное усилие: — Ненавижу, — выдохнула она едва слышно.       И с этим словом мир Мадары затрещал по швам. Надежда на примирение разбилась также, как тот многострадальный кушин об стену, который мужчина в гневе смахнул со стола, стоило Юи убежать обратно в спальню. Идиот. Ему в пору было злиться на кого угодно, но только не на нее, он и сам это понимал прекрасно. Ишимару — вот по кому чесались кулаки, но злоба и ослепившая его ревность заставили мужчину обидеть ту, кого он хотел защищать больше жизни.       Послышались торопливые шаги, и вскоре на звон посуды примчался Ишимару.       — В чем дело? — взволнованно произнес он, как оказался схвачен за грудки. Мадара был настолько неприветлив и резок, что не рассчитал силы, и от удара о стену Нара получил не только синяки на спине, но и разбитый затылок.       — Я предупреждал тебя держаться от нее подальше?       — По-твоему, — сипел он настолько, насколько позволяла сжимавшая его горло рука, — я должен был бросить ее?       — О, нет, — прошипел Учиха, борясь с желанием свернуть этому бедолаге шею, — ты должен был помочь, — с пониманием произнес он, — и провести ночь в одной спальне, разумеется.       — Она тебе сказала? — удивленно произнес он. Естественно Ишимару не мог оставить Юи одну, после того как ей угрожали.       — Нет, — как ни в чем не бывало сказал Учиха. — Ты мне сказал, — и еще больше сжал пальцы.       — Дай объяснить, — сипел он на последних остатках воздуха. Лицо Нара приобретало синий оттенок.       Мадара неожиданно отпустил его, вынуждая Ишимару упасть к своим ногам и рефлекторно схватиться за шею. «Псих», — убедился он, в неподдельном ужасе косясь в сторону Учиха. И пугала его далеко не дьявольская сила, о которой уже чуть ли не легенды ходили, а та вспыльчивость и бескомпромиссность, когда дело касалось той женщины.       — Мне даже интересно, — выплюнул мужчина, пощадив не столько из интереса или того, что находился в доме и на земле Нара, сколько из-за Юи, считавшей это отребье своим лучшим другом.       — Каким, — не своим голосом начал он и откашлялся, — каким нужно быть идиотом, чтобы уводить у тебя женщину, — риторически произнес он, — ревнивый ты осел? — даже не смотря на свое положение, Ишимару был зол. Все же его чуть не убили за благое дело.       — Полегче на поворотах, — оскалился Мадара, хоть и принял тот факт, что здравый смысл в словах Нара все же присутствует. Учиха красноречиво дал понять всем мужчинам Конохи, и Ишимару в частности, чтобы не приближались к Юи и на километр. Даже число ее пациентов и то поредело в связи с этим, никто не желал попадаться под горячую руку Учиха Мадары.       Ишимару прикинул сложившуюся ситуацию и понял, что утаивать что либо от такого человека, все равно что вскрыть себе горло. Тем более что ни Мадара, ни даже кто либо из его клана не был подозреваемым, не говоря уже о том, что мужчина производил впечатление более чем умного и надежного человека.       — Прошлым вечером на Юи напали, — поднимаясь на ноги, серьезно проговорил Нара. — Ничего серьезного, хотели только напугать, так что можно считать, что Юи и в самом деле сама навернулась. Поэтому, — он акцентировал внимание на этом слове, — я остался с ней ночью.       — Что хотели? — ровно произнес шиноби, игнорируя последнюю фразу. Ишимару фыркнул, но все же ответил.       — Чтобы она сымитировала свою смерть и покинула Коноху. Срок неделя, в противном случае…       — Понятно, — бросил он и смирил Ишимару привычно колючим взглядом. — Я разберусь с этим, а вы не вмешивайтесь.       — Не ты один хочешь защитить ее, — справедливо заметил Нара, тем самым нарываясь на новую порцию «нежностей». — Хочешь помочь — пожалуйста, но что-то мне подсказывает, что Юи не захочет видеть тебя рядом с собой, даже в качестве защитника. А ровно сидеть на одном месте ей не пристало, сам знаешь. Помогая ей, я смогу не только раскрыть это дело, но и в случае чего защитить Юи. Поэтому важно, чтобы я оставаться рядом с ней, хочется тебе этого или нет.       Мадара не нашел достойных аргументов, чтобы оспорить его слова, поэтому спросил:       — А зачем тебе вообще расследовать это дело?       — Не поверишь, — заговорчески прошептал Нара, а в голос уже заключил: — скучно.       Учиха вопросительно изогнул бровь. С другой стороны этот Нара всегда казался ему странным, так что ничего удивительного в его словах шиноби не видел.       — И как успехи? — с сомнением вопросил он, скрещивая на груди руки. — Есть подозреваемые?       — Представь себе, — в тон ему произнес Ишимару.       — И кто же?       — Ну самый очевидный это конечно Хакидзава, — Нара хотел рассказать подробнее, но Мадара прервал его на полуслове.       — Нет, — безапелляционно выдал мужчина.       Его тон показался Ишимару излишне самоуверенным, и потому он решил уточнить.       — И почему же? — с интересом произнес мужчина, копируя позу своего собеседника.       Мадара открыл глаза, стреляя в того пронзительным и суровым взглядом, способным пригвоздить к месту:       — Не посмеет, — хлестко выдал он и, смягчив тон, пояснил: — На приеме по случаю прибытия Узумаки Мито мне довелось поставить его на место.       Ишимару невольно сглотнул, потирая шею: «Да уж, представляю».       — Из-за Юи? — осторожно уточнил Нара и вновь встретился с его неприветливыми глазами, по коже пробежал холодок.       — Верно, — нехотя отозвался Учиха. Он и сам понимал, что эта женщина слишком сильно влияет на него, особенно в последнее время, и сподвигает его на неоднозначные поступки. Хотя Хакидзава в тот раз в самом деле преступил все известные нормы приличия, не факт, что Мадара так же вступился за честь любой другой девушки, даже учитывая всю свою неприязнь к этому мерзопакостному старику-Сенджу. — Кто-то еще?       — Да, — без удовольствия произнес шиноби, и Учиха напрягся. — Возможно это касается Узумаки Мито. Не скажу, что она лично наняла того головореза, возможно кто-то из ее окружения.       — У Юи была стычка с Мито?       — Не то чтобы, — протянул Ишимару, — но у них достаточно напряженные отношения. Тем более что Хакидзава всеми правдами и неправдами старается добиться брака Хаширмы с этой Мито, да и Сенджу не сказать, чтобы очень против. Смотрит на нее, как придурок.       — Что, больший чем обычно?       Нара не сдержал веселой усмешки:       — Чуть больше.       — Ну и какой Мито прок, если Юи исчезнет? — резонно вопросил Мадара, всем своим видом демонстрируя свои сомнения по поводу этой версии.       — Почем мне знать? Понятия не имею, что они не поделили, и насколько серьезна их вражда. Возможно, что и вовсе несерьезна. — Он будто и сам не верил, что это могла быть Узумаки, но говоря следующее, его тон стал куда более значимым: — Оно известно наверняка: либо наниматель имеет отношение к одному из влиятельных кланов, иные бы не посмели, либо он полнейший идиот. Учиха исключились сразу, ибо все мы знаем твое отношение к Юи, — Мадара на этих словах нахмурился, — Узумаки — это рабочая версия.       — Остаются идиоты, — размышлял вслух Учиха, смотря куда-то вне пространства и времени.       Ишимару не вполне понял, о чем он, но заметил по переменившемуся взгляду шиноби, что у него родилась версия.