Четырехлистный клевер, подарок на Рождество и Круциатус

Альбус Дамблдор познакомился с Геллертом Грин-де-Вальдом, когда им обоим было по пятнадцать лет. Это произошло летом, по возвращению Альбуса из Хогвартса домой. В тот день оба Дамблдора, что окончили пятый и четвертый год соответственно, неспешно шагали по заросшей тропинке, соединявшую железнодорожную станцию и Годриковую Впадину. Туда они переехали после случившегося с Арианой. Тропинка пролегала вдоль широкого поля подсолнухов, что начинали цвести только в середине августа, сейчас же это было просто зеленое поле восходящих светло-зеленых стеблей, что неспешно колыхались под свежим, летним ветерком. Солнце светило как-то устало и непринужденно. - Профессор Берингттон жаловался на тебя, - начал Альбус, смотря на брата, что шагал впереди. По окончании учебы многие профессора говорили, что младший Дамблдор никогда не сможет достигнуть уровня старшего. Аллу это было больно слышать, но еще больнее было осознавать то, что Аберфорт сам прекрасно знал позицию учителей, и ничего не хотел менять. Альбусу не нравилось постоянно вычитывать его, он смирился с позицией брата, но порой младший Дамблдор совершал уж очень опрометчивые поступки. Кроме того, Алл старался быть для него не только братом, а и наставником и другом. - И что на этот раз не подошло этому старому сварливому деду? – Аберфорт обернулся к брату, вздернул бровь и прикрыв глаза от яркого солнца. - Вместо того, чтобы превратить сосуд в крысу ты превратил его в козу, - сердито бросил Алл. - И что? - Задание было трансфигурировать в крысу, - доходчиво объяснил старший Дамблдор, складывая руки на груди. - Подумаешь крыса, зато в козу никто не превратил. Альбус вздохнул и еле сдержался от того, дабы не закатить глаза от глупых высказываний его младшего брата. Аберфорт был весьма способным парнем, но почему-то всегда делал все по-своему. - Если хочешь, мы можем позаниматься… - Брат, - Аберфорт снова к нему обернулся, - знаешь, в чем разница между нами. Алл замолчал и внимательно посмотрел на юношу. - Я делаю так, как сам считаю нужным, ты же – то, что от тебя ждут. - То что я прилежно учусь, еще не значит что я делаю так, как того хотят другие. Аберфорт устало вздохнул и улыбнулся уголками губ. - Я превратил сосуд в козу, не потому что не знаю верного заклинания, - он отвел волосы с лица, - я это сделал, потому что сам захотел. Альбус замолчал, он не очень понимал позицию брата. Конечно, хорошо, что ты знаешь и другие сложные заклинания Трансфигурации, но неужели так трудно выполнить поставленное задание? Алл не любил спорить с братом, да и порой это казалось бессмысленным. Ближе к вечеру, того же дня, старший Дамблдор решил отправиться в сад. Ему необходимо было найти несколько цветков четырехлистного клевера для одного интересного зелья. Он присел на корточки и стал внимательно присматриваться к зелени на земле, солнце не спеша клонилось к западу, окрашивая поле подсолнухов в красно-оранжевый цвет и бросая длинные лучи на землю, создавая тем самым причудливые тени. - Ты не это ищешь? – раздался неподалеку чей-то приятный голос, Альбус удивленно поднял голову и посмотрел на говорившего. Перед ним стоял высокий, приятной наружности юноша, с милой улыбкой на лице, протягивая ему в руке четырехлистный клевер. - Да, - ответил Дамблдор кивая, он не ожидал здесь, в такое время, кого-то встретить. И был уверен - этого юношу он видит впервые. - Варишь зелье? – с любопытством спросил он, наклоняясь ближе. Альбус удивился, не многие здесь знали, что его семья – волшебники. - Не бойся, я тоже, - юноша кивнул и негромко рассмеялся. – Меня зовут Геллерт Грин-де-Вальд, - он протянул гриффиндорцу руку для приветствия. Парень был статным, может даже слегка самоуверенным и с весьма привлекательными чертами лица, что не могли оставить равнодушным собеседника. - Я не боюсь, - ответил Альбус. Он был лишь удивлен, и явно не боялся этого обаятельного юношу. - Я Альбус Дамблдор, - представился он, тоже протягивая руку. Улыбка Геллерта стала еще шире, и тогда Алл впервые заметил, что глаза его нового знакомого тоже были голубого цвета, хотя и в свете заходящего солнца казались темно-карими. Он был одет в дорожный сюртук коричневого цвета и в руке держал небольшой чемодан. - Тебе помочь? – спросил Альбус, что уже готов был предложить показать городок юному волшебнику, что так неожиданно предстал перед ним сегодня. Геллерт удивился, но потом, сообразив, что Алл говорит о том, чтобы показать дорогу – уверенно кивнул. - Так значит ты к тете? – переспросил Альбус, шагая вымощенной улочкой Годриковой Впадины. - Да, к Батильде Бэгшот, - ответил Грин-де-Вальд, с интересом осматривая окрестности. – Приехал погостить на лето. - Ясно, - кивнул гриффиндорец, неподалеку зажглись первые уличные фонари. - Так что за зелье ты варишь? – поинтересовался Геллерт, все с тем же интересом смотря на нового знакомого. - Древний рецепт «Оживляющего Бальзама». - Интересно, наверное. - Если хочешь, можешь присоединиться, – предложил Альбус, тоже смотря на юношу. Тот улыбнулся. - Да, с радостью, - согласился Грин-де-Вальд. - Дом мадам Бэгшот за углом, увидишь сразу, у нее зеленые ставни, - проговорил Альбус, показывая вдаль. - Ладно, тогда до завтра. Спасибо, - поблагодарил его Геллерт и, не спеша направился в том направлении. Альбус смотрел ему в след, пока фигура не исчезла за поворотом. Может, конечно, и было весьма не благоразумно приглашать незнакомца в дом для готовки зелья в первый же день знакомства, но гриффиндорец так был обрадован тем, что кто-то тоже интересуется зельями, что был готов с этим человеком даже жить вместе. К тому же очень скоро этот юноша завоевал симпатию почти всего поселка, включая и семью Альбуса. Геллерт Грин-де-Вальд оказался не только красивым, но и весьма умным и начитанным. Он знал заклинания, которых не знал Альбус. Он умел логически мыслить и разделял мнения о том, что магия должна служить и помогать магам, а магглорожденные такие же волшебники как и чистокровные. Он был весьма удивлен, узнав, что Альбус полукровка. - Никогда бы не подумал, - как-то произнес он, когда оба волшебника бродили по небольшому лесу в поисках лечебных трав. - Почему? – искренне удивился Алл. - Ну, ты выглядишь, как чистокровный аристократ, - со смешком ответил тот. Дамблдор удивился. - Тоже самое могу сказать и о тебе, - ответил он. - Правда? – теперь удивился Геллерт. - А ты не…, - замялся Альбус. - Да нет, я чистокровный, - улыбнулся Грин-де-Вальд и ускорил шаг. Никому никогда прежде не удавалось смутить Альбуса Дамблдора, юный маг так был шокирован этим, что не сразу заметил, что уже был очарован недавним знакомым. Очень скоро Геллерт сознался, что его исключили из Дурмстранга, причину этого странного исключения он не называл, но Алл и не пытался узнать, и сейчас он гостит у своей тетушки, пока не придумает, что делать дальше. Общаясь почти каждый день, Гелл (так сокращенно называл его гриффиндорец) открывал для Альбуса новый мир - мир учебы в другой стране и знакомства с другими традициями и людьми. Геллерт всегда рассказывал интересно, всегда высказывал свое мнение, или как бы он поступил в том или ином случае, и всегда интересовался мнением Альбуса. Наконец-то у гриффиндорца появился настоящий друг, человек с которым ему было интересно, и у которого он мог многому научиться. Человек, который понимал его с полуслова и хотел его, Дамблдора, дружбы. Познакомив Геллерта с братом, Альбус надеялся, что и младший гриффиндорец сможет оценить умения и познания его нового друга. Но Аберфорт не попадал под очарование юного мага и считал Грин-де-Вальда не более чем задавакой, хвастуном и выскочкой. Как-то, он попытался высказать свою позицию брату, на что Алл ответил: - Я не заставляю и тебя с ним дружить, но мне с Геллом интересно и он чуть ли не единственный кто понимает меня! Аберфорт хотел было что-то возразить, но промолчал, он тоже не любил спорить с братом и решил, что Алл разберется сам. Впервые он видел, как его брат был так увлечен кем-то, и посчитал, что в таком состоянии его никто не переубедит в обратном. Он же, Аберфорт, решил безмолвствовать, дабы Альбус смог сам увидеть напрочь испорченность юного волшебника, которую, как считал младший из сыновей, он увидел. Дни летели незаметно, приближалась осень, и впервые с ее приближением Альбус не хотел возвращаться в школу. - Что ты будешь делать? – как-то спросил он у Грин-де-Вальда, когда оба юных мага лежали на траве небольшой лужайки в зарослях кустарников не далеко от дома и наблюдали мириады горящих звезд, что раскинулись перед ними на далеком темно-синем бархате небосвода. - Тетя уговаривает меня отправиться в Вильфьорд, - ответил Гелл, касаясь темно-каштановых длинных волос его нового друга. - Куда? – заинтересовано спросил Алл, устремляя свой взгляд на юношу. - Далеко от сюда, - начал Геллерт тоном рассказчика, - в бескрайней снежной пустыне находится магическая академия, что согласилась принять меня с нового учебного года. - И где находится эта академия? – с интересом спросил Альбус, напрочь позабыв о звездном небе, и развернувшись в пол-оборота, смотрел на почти идеальное лицо своего друга. Он уже смирился с тем, что его влекло к этому волшебнику, и было ли это вызвано его внешней красотой или талантом и знаниями Альбус не знал, но и разбираться особо не хотел. - Она находится в Гренландии, - со вздохом ответил Гелл, - где у тетушки есть знакомый преподаватель. - Никогда не слышал о такой школе, - засомневался гриффиндорец, всматриваясь в голубые глаза бывшего ученика Дурмтсранга. - И много ты знаешь магических учебных заведений? – в полуулыбке спросил Грин-де-Вальд, обращая свой взгляд на юного волшебника, и все еще продолжая касаться мягкого шелка его волос. Почему-то они ему безумно нравились, и это именно он уговорил Альбуса не стричься. Алл опустил глаза. - Академия носит название «Вильфьорд», что в переводе с датского означает белый (снежный) фьорд. Завтра могу показать тебе брошюру, там красиво, - Гелл, начал пропускать небольшие пряди Альбусовых волос сквозь свои тонкие пальцы, ощущая их мягкость. – У тебя такие красивые волосы, - шепотом проговорил он. Дамблдор быстро бросил взгляд на Геллерта и в тот же миг покраснел, и хотя он не раз слышал этот комплимент от своего друга, сегодня слова Грин-де-Вальда были произнесены с каким-то трепетом и восхищением, что заставило сердце гриффиндорца биться быстрее. Жаль, что сгущавшиеся сумерки не позволили Геллу наблюдать столь чудную картину. Чуть ли не впервые в жизни бывший ученик Дурмтсранга встретил человека, который был готов разделять его идеалы, более того, поддерживал его. Сейчас Грин-де-Вальд чувствовал в юном Альбусе сильное плечо и поддержку, и он не хотел терять его. А еще он не мог не увидеть, что хотя они с Альбусом были одногодки, его друг выглядел более хрупко, нежели он сам. И Гелл был бы дураком, не заметь, каким красивым являлся гриффиндорец. В последний день августа, Альбус решил наведаться к Геллу, он безумно не хотел уезжать, но и Грин-де-Вальд не мог остаться. - Когда у тебя поезд? – спросил бывший ученик Дурмтсранга, когда оба юных мага вышли на крыльцо его дома. - Завтра, в полдень, - ответил тоскливо Альбус. - Не огорчайся, мы же расстаемся не навсегда. Дамблдор улыбнулся и кивнул. - Напишешь мне, как приедешь? – попросил он - Конечно, - согласился гриффиндорец. – Ты тоже мне напиши. Школьные дни тянулись бесконечно долго, и уже в первую неделю Альбус успел заскучать по своему другу. Совы летели тоже долго, да и писать он не хотел слишком много. Геллерт в своих письмах всегда интересовался у Дамблдора: как учеба, как преподаватели, справляется ли Алл, все ли у него хорошо. А в последнем так вообще спросил: остались ли его волосы такими же прекрасными? Дамблдор спрятал письмо в ящик стола, напрочь игнорируя последнюю строчку письма, и поправляя собственную шевелюру, прямые пряди которой были затянуты в тугой хвост. Аберфорт считал это не практичным, но Альбус не стал отрицать, что ему тоже нравились его длинные темные волосы. Как-то на днях он сфотографировался для школьной газеты, в этом году его выбрали старостой, и сейчас на столе пред ним красовалась черно-белая его собственная колдография в полный рост в мантии Гриффиндора со значком старосты на груди. Альбус хотел ее отправить Геллерту, но сомневался, не будет ли это выглядеть слишком фамильярно. Он часто представлял, как Грин-де-Вальд сидит в собственной спальне, за окнами которой бушует почти вечная вьюга и пишет доклад, или просто читает. Ему нравилось мечтать о таких вот событиях, так гриффиндорец чувствовал себя ближе к другу. Через некоторое время он начал замечать, что думает о Геллерте почти все время. Все его мысли так или иначе были связаны с красивым, высоким юношей. Даже Аберфорт как-то высказался об этом брату, и тогда, кажется, впервые, Альбус задумался: а не влюбился ли он? Ведь одно дело дружить с ребятами, весело проводить время, играть, учится; а совсем другое – так сильно хотеть увидеть одного человека, что становилось больно даже физически. Альбус был уверен, что ни к кому из учеников Гриффиндора, да вообще Хогвартса, или к нескольким знакомым из Лондона он не чувствовал ничего подобного, как то, что происходило в его душе при воспоминании о юном волшебнике - Грин-де-Вальде. Странным было и то, что он влюбился в парня, конечно, он не думал, что каждый окружающий его волшебник весьма привлекательный в «этом» смысле, его интересовал только Геллерт. И то, что ему, Альбусу, понравился парень – казалось вполне естественным и даже правильным. - Вот черт, - ругнулся он, ложась на кровать в своей комнате. – Интересно, а что ответит Гелл, узнав, что я в него влюбился? – гриффиндорец рассмеялся своему же вопросу, и больше решил к нему не возвращаться. Было болезненно думать, что тот его проигнорирует. Середина теплого октября сменилась холодными, дождливыми днями. Началась серьезная учеба, к которой прибавились еще и обязанности старосты и Альбус начал задыхаться. От него постоянно требовали высоких результатов, превосходства во всем, его просили дополнительно заниматься с младшекурсниками Гриффиндора, помогать с расписанием для учеников страшных курсов, патрулировать коридоры, следить за дисциплиной и быть просто неотразимо прилежным. Почему-то все напрочь забыли, что он ученик. А ему, Альбусу, хотелось просто поговорить с кем-то, рассказать, что он просто человек, а не Мерлин всемогущий, и что он устал. Как-то он не выдержал и написал письмо Геллерту, рассказывая о своих переживаниях и впервые жалуясь на несовершенство школьной системы, говоря о том, что если ему представиться возможность стать директором – заменит большинство глупых правил. Гриффиндорец уже было запечатал письмо, как ему на глаза попалась собственная колдография, та самая, из назначения старостой. И в прорыве дикого желания он все-таки решившись, вложил ее вместе с пухленьким письмом, что состояло из трех исписанных пергаментов, и отправил с сипухой. Ответ долго не приходил, и гриффиндорец уже было отчаялся, что письмо потерялось, или у Геллерта нет времени, или он, Альбус, настолько его «достал», что юноша теперь его игнорирует. Но в середине ноября, зайдя в свою комнату, Дамблдор обнаружил не менее толстый конверт на своей кровати и прямиком бросился его читать вслух: - Здравствуй дорогой Альбус! – гласила первая строка письма. - Я безумно рад, что ты решил поделиться со мной своими переживаниями. Единственное, что я могу сделать на таком далеком от тебя расстоянии, это поддержать тебя морально и, о Один, как же хочу тебя обнять, - Альбус шумно выдохнул. – Прошу не расстраивайся. Я знаю, что от тебя требуется не мало, ибо теперь ты у нас староста. Позволь сказать, что я очень горжусь этим. Но это не значит, что ты должен загонять себя до полусмерти, угождая другим. Я хочу, чтобы ты немного расслабился и насладился жизнью. Учеба в Дурмстранге дала мне многое, но она не научила меня отдыхать, здесь же, в Вильфьорде, я, чувствуя себя, не поверишь, на своем месте, – гриффиндорец улыбнулся. – Я постепенно для себя начинаю открывать скандинавскую культуру, их обычаи и языки. Кстати ты знал, что здесь в почете длинные волосы, что являются знаком свободного мужчины, я счастлив, что ты все-таки решил не стричься. Твоя колдография – прямое этому доказательство. Позволь заметить, что ты выглядишь великолепно, и дело здесь вовсе не в гриффиндорской мантии и значке старосты. Я высылаю тебе свою колдографию в костюме Видара, одного из божеств скандинавского пантеона, надеюсь, тебе понравится. И еще, знаю, может сейчас не время спрашивать, но что ты планируешь на Рождество? – Альбус задумался. – Если нет особых планов, то я приглашаю тебя на неделю погостить у меня в Вильфьорде, надеюсь, ты согласишься. С наилучшими пожеланиями, твой верный друг Геллерт Грин-де-Вальд. – Дамблдор достал из конверта небольшую колдографию, на которой в полный рост возвышался Гелл. Его красивая фигура была облачена в железные доспехи, поблескивающее в свете факелов, на кожаном поясе весел меч с широким лезвием и обут он был в железный башмак. Складывалось ощущение, что это сам Видар спустился с Вальгаллы дабы защитить свой народ, будучи готовым сражаться и преодолевать любые препятствия проявляя благородный риск, если потребуется. Альбус восхитился очарованием и силой, что веяла от юного мага. Грин-де-Вальд улыбался уголками губ, скрестив руки на груди, его светлые волосы слегка касались плеч, а глаза были немного прищурены. Гриффиндорец долго думал, стоит ли ему соглашаться на предложение друга. Все-таки Рождество всегда было для юного мага семейным праздником, и пусть его семья далеко не идеальна, но он любит ее. С другой же стороны – Аллу безумно хотелось увидеть Геллерта, он невыносимо тосковал по нему, и такой возможностью не был готов пренебречь. Ноябрь неспешно сменился декабрем, и у Дамблдора больше не было возможности игнорировать просьбу хорошего друга. Он написал Грин-де-Вальду письмо, где благодарил его за поддержку, восхищался статной фигурой волшебника и величественным образом, в котором он пребывал на колдографии и давал свое согласия на приезд, но с одним условием: на Рождество он отправится назад, в Лондон. Геллерт незамедлительно ответил, что согласен, хотя и не имел достаточно желания отпускать Альбуса прямо на Рождество. Вильфьордец порекомендовал уже заранее заказать билеты на корабль (ибо только таким, не магическим, способом можно было добраться до академии), и с нетерпением ждал гриффиндорца. Сообщив семье о своем решении на первую половину каникул отправиться в Гренландию, Кендра, мать Альбуса, сразу же ответила категорическим отказом. Она настаивала, чтобы Дамблдор вернулся на каникулы домой, мотивируя это тем, что Ариана скучает по нему, и ей, Кендре, нужна помощь. Альбус должен был признать, что доводы матери были весьма неоспоримыми, поэтому он, пообещав ей приехать на само Рождество и еще неделю после этого провести в Годриковой Впадине, Кендра, скрипя сердцем, согласилась. Да и то, наверное, только от того, что Альбус так восхвалял Вильфьорд и говорил о том, что ему представилась уникальная возможность посетить чудесный остров, изучить новые заклинания и рецепты новых зелий, тем самым подняв свой рейтинг в Хогвартсе (хотя, куда было уже его поднимать). Гриффиндорец был так взволнован разрешением матери, что незамедлительно написал ответ Геллерту. Тот пообещал встретить Дамблдора в Рейкьявике восемнадцатого числа. Именно из порта столицы Ирландии отправлялся трехмачтовой клипер, что принадлежал магической академии Гренландии. Алл попрощался с братом прося передать привет Ариане, и усадив Аберфорта на Хогвартс-Экспресс, отправился собирать вещи. Никогда прежде он не чувствовал такого предвкушения от предстоящей поездки, и навеяно оно было отнюдь не красотами Гренландии, которые в деталях описывал Грин-де-Вальд и которые так хотел увидеть гриффиндорец, а и предвкушением от предстоящей встречи. Альбусу казалось, что это будет чудесное пред Рождество, впервые проведенное вдали от семьи. Он подхватил под руку чемодан и, взяв горсть летучего пороха, мысленно попрощавшись со школой, отправился в Рейкьявик, где они с Геллертом договорились встретиться. Морская столица встретила Дамблдора мелким дождем и пасмурной погодой. Туман медленно стелился вдоль доков, и было слышно только бьющиеся об камень морские волны и далекий крик чаек. Неподалеку от огромных торговых суден, что Альбус не так часто встречал, он увидел пришвартованный в двадцати ярдах красно-черный корпус трехмачтового клипера с белыми парусами, на которых был изображен герб Вильфьорда. Дамблдор видел его раньше, в письмах, которые писал Гелл. Паруса медленно трепетали от дуновения прибережного бриза, а маги и волшебники, в дивных мантиях, не спеша занимали свои каюты. - Привет, - негромко прозвучало над ухом гриффиндорца, и тот обернулся удивленно восклицая: - Геллерт!? - и с неудержимой радостью бросился на шею юноше, что был так не похож на привычного для Альбуса Грин-де-Вальда. На нем была теплая мантия темно-синего цвета с драпировкой из золотистой парчи с национальным рисунком у теплого воротника, длинные штаны того же оттенка и красивые ботинки из светло-серой шерсти, перевязанные кожаными ремешками. Из-под теплой, светло-синей шапки с золотистой драпировкой выглядывали непослушные русые волосы. - Мерлин, ты выглядишь как Скандинавский Бог, - восхитился Алл, стараясь запомнить каждую деталь его дивного наряда. - Я рад, что тебе нравится, - с легкой триумфальной улыбкой ответил Грин-де-Вальд. Оно и не странно, вильфьордец несколько часов выбирал подходящий наряд, дабы удивить своего друга. - Ты подрос, - добавил он, касаясь темных прядей Альбусовых волос, что выглядывали из-под капюшона его мантии. Гриффиндорец покраснел и опустил взгляд. – Пойдем быстрее, иначе опоздаем, - поторопил его Геллерт, подхватывая чемодан ученика Хогвартса и направляясь к красивому кораблю. - Спасибо, что встретил меня, - отозвался Алл, когда клипер покинул границы Рейкьявика и на полных парусах, заколдованных заклинанием, плыл в направлении Вильфорда. - Не за что, - ответил Гелл, набрасывая на плечи Альбуса шерстяную накидку темно-серого цвета. – Боюсь, ты не привык к такой погоде. Дамблдор благодарно кивнул и схватил руками в перчатках теплую накидку, и хотя Геллерт предупреждал его брать теплые вещи, Альбус не мог представить, что замерзнет. Он наблюдал, как солнце медленно клонится к западу, окрашивая зеленоватую воду Атлантики в медный цвет, тучи отступали на восток. - Обычный маггловский клипер может развивать скорость не больше двадцати узлов. Клипер же Вильфьорда достигает пятидесяти узлов, - восхищался Грин-де-Вальд, смотря на друга. – Они используют магию, дабы облегчить корабли и создать ветер, что способен дуть во все паруса. - Я еще никогда не видел столь прекрасного клипера, - с не меньшим восхищением произнес Альбус, поворачиваясь к другу. Геллерт улыбнулся и, положив свою руку поверх Дамблдоровои, что покоилась на деревянном релинге, произнес: - Я очень рад, что ты смог приехать, - проговорил вильфьордец так, чтобы это мог услышать только Алл, сердце которого начало биться сильнее. Он поднял взгляд и увидел в голубых глазах своего друга нежность, смешанную с желанием, что немало удивило гриффиндорца. - Да я мог и сам добраться до академии, - запинаясь, проговорил Дамблдор, в его горле образовался ком из смешанных эмоций, что он сейчас чувствовал. - Я просто хотел рассказать тебе о красотах Гренландии и обратить твое внимание на мелкие но, несомненно, важные детали. А еще я сильно соскучился, - с улыбкой ответил Грин-де-Вальд и посмотрел на запад. - И сколько нам плыть? – решил отвлечься Алл, позволив холодному ветру охладить его горячее дыхание, что было вызвано близостью Грин-де-Вальда. - Даже при пятидесяти узлах расстояние все равно остается большим, - Геллерт заступил Альбуса от сильного порыва ветра. – Завтра после обеда мы уже будем в Вильфьорде. Пошли в каюту, становится холоднее. Честно говоря, гриффиндорец не хотел уходить по нескольким причинам: во-первых, здесь было прохладно, что позволяло достаточно быстро остудить краснеющие от лёгких и настойчивых прикосновений Гела щеки. Во-вторых, на палубе они были не одни, и, в-третьих – каюта-то у них была общая, и Альбус просто не представлял, как сможет провести ночь в компании юного волшебника, весьма привлекательно, высокого, статного, очаровательного, умного юного волшебника, в которого, небезызвестный ученик Хогвартса был влюблен. Сегодняшняя встреча в порту это лишний раз доказала, и Дамблдор просто не знал, как ему следует поступить. А пока его голову мучили мысли о том самом объекте его новоиспеченной любви, этот самый объект, Геллерт Грин-де-Вальд, с воодушевлением и легким любопытством наблюдал за Альбусом, который боролся сам с собой. Гелл давно уже начал подозревать, что его чувства к милому гриффиндорцу переросли во что-то большее. Была ли это любовь, вряд ли, а вот легкая влюбленность – вполне. Это чувство полностью захватило вильфрьодца, и он хотел, во что бы то ни стало, сделать Альбуса своим. Он понимал, что найти такого человека, как Дамблдор, со всеми его навыками, острым умом, находчивостью и умением нестандартно мыслить – были равны нулю. И Геллерт, давно мечтавший о власти, не видел более подходящего кандидата на роль «королевы» нежели Альбуса. Великобританец был для него не только другом и единомышленником, он был равной частью и Грин-де-Вальда, как бы странно это не звучало. Поэтому последний хотел применить любые методы, дабы добиться полной благосклонности гриффиндорца. И следующим шагом было привязать этого самого гриффиндорца. А что привяжет человека больше, нежели любовь? - О чем ты думаешь? – с улыбкой поинтересовался Геллерт, заглядывая в голубые глаза его гостя. - Об Аберфорте, - ответил Алл. - Почему? - улыбка угасла с красивого лица. - Я еще никогда не проводил Рождество вдали от дома, поэтому он немного расстроен, - Альбус поплотнее закутался в мантию. Геллерт взял его руку и, показав на каюты, потянул гриффиндорца в помещение. - Не переживай, я уверен, он поймет тебя, - ласкового ответил Грин-де-Вальд, открывая деревянные двери перед юношей. В их каюте оказалось довольно тепло и ярко от керосиновых ламп, что колыхались, как только клипер налетал на волну. - Тебе нужно отдохнуть, - с тоном знатока проговорил вильфьордец, усаживая Дамблдора на свободную кровать. – Сейчас я принесу тебе ужин, а ты расслабься. На протяжении этой недели ты не ученик Гриффиндора, не староста, не надежда учителей и семьи, ты просто молодой волшебник согласившиеся на прекрасное путешествие и я буду исполнять все твои просьбы. Альбус рассмеялся. - Прям все? – спросил он, снимая мантию. - Конечно, - серьезно проговорил Геллерт, но его выдавали смешинки в глубоких голубых глазах. – Я скоро, - бросил он, направляясь на кухню. Ужин оказался скромным, но очень вкусным. Его разбавляли веселые беседы Гелла на отвлеченные теми из его новой школьной жизни. И Альбус успел заметить, что его друг стал более жизнерадостным, чем летом, а еще он не мог не увидеть, что от Грин-де-Вальда веяло уверенностью, силой и северной магией. После ужина ребята еще некоторое время провели в разговорах теперь уже о школьной жизни Дамблдора. Казалось, им не хватит времени наговориться, и тогда Геллерт решил ложиться, дабы с утра не пропустить красивый восход уже зимнего солнца и берега Гренландии, устеленные золотистыми лучами. Альбус долго не мог уснуть, пытаясь устроиться поудобнее в кровати. Гриффиндорец не привык к качке и, хотя с этой небольшой проблемой он готов был примериться, но вот присутствие к маленькой каюте еще и его симпатии только усложняло дело. Алл повернул голову в левую сторону, где всего лишь в четырех футах от него мирно спал Геллерт, и до боли закусил нижнюю губу. Он мог протянуть руку и достать до руки Грин-де-Вальда, что сейчас свисала с кровати. Гриффиндорец долго смотрел на красивое, умиротворенно лицо юного мага и под успокаивающие звуки морских волн все-таки уснул. Еще до рассвета его разбудил Гелл и, попросив одеться потеплее, сопроводил на палубу. В предрассветном полумраке, который разбавлял свет от керосиновых фонарей, виднелся далекий небосвод, а на востоке зарели первые лучи восходящего солнца. Никогда еще Альбусу не приходилось видеть столь завораживающей картины. Он подошел ближе к релингу и, облокотившись на него, начал наблюдать морской пейзаж, что открылся перед ним, словно только что вышедшая из-под кисти умелого художника картина. Геллерт, оперся своими руками о грубо-вытесанный релинг таким образом, что Дамблдор оказался зажатым между высоким юношей и холодным деревом. - Красиво, не правда ли? – поинтересовался Грин-де-Вальд, шепча на ухо гриффиндорцу. - Да, - согласился он, еще не понимая в какой щепетильной ситуации оказался. - Мне посчастливилось наблюдать такую картину почти каждое утро, - Алл обернулся к говорившему. – Окна моей комнаты выходят на восток, правда солнце поднимается уже над белыми вершинами фьорда, но все равно красиво. - В гриффиндорской башне, солнце восходит со стороны Темного Леса. Я бы тоже хотел, чтобы ты это увидел, - задумчиво проговорил Алл, все еще наблюдая рассвет, где из морской глади начали пробиваться первые яркие лучи восходящего солнца. - Знаешь, в Вильфьорде есть традиция, - продолжал Гелл, уже положив свои руки поверх рук Дамблдора, и легко сжал, - каждый год, начиная с двадцать первого декабря, они празднуют день Йоль - праздник зимнего солнцестояния. И есть традиция, что в этот день ты должен быть не один - ведь тогда ты остаешься наедине с мертвыми и духами Иного Мира. - Интересно, - проговорил Альбус, разворачиваясь к Грин-де-Вальду, дабы солнечные лучи не слепили его. - А еще этот день называют «днем судьбы», - он замолчал и посмотрел на прошедшего мимо юнгу, что увлеченно напевал себе под нос. - А почему? – заинтересовано спросил Алл, чувствуя легкий дискомфорт от того, что столь желанный человек находился сейчас совсем рядом. - Об этом ты узнаешь уже двадцать первого, - ускользнул от ответа Геллерт и посмотрел в голубые глаза гриффиндорца. Альбус не выдержал столь пронзительного взгляда и опустил голову, рассматривая сделанную вручную муфту, что ему предложил вильфьордец. - Давай позавтракаем, - с легкой улыбкой предложил Грин-де-Вальд и оба мага направились на кухню. Поевши, волшебники рассказывали об интересных заклинаниях и зельях, что им удалось выучить за тот период, что они не виделись. Альбус был действительно счастлив, хоть и слегка смущен обходительностью друга. И, как и говорил Гелл, ближе к обеду их клипер зашел в устье самого большого в мире фьорда. Гриффиндорец не мог оторвать взгляд от маленькой деревушки Скорсбисунн, первого поселения, что он увидел. Она располагался на пологом берегу, который был покрыт кое-где снегом. Этот городок пестрил яркими стенами домов, что были окрашены в разные цвета радуги. Их небольшой корабль умело вилял между льдинами и небольшими айсбергами, вода здесь была необыкновенно спокойной, цвета яркой лазури. - Нравится? – спросил Гелл, когда Альбус засмотрелся на морскую гладь. - Да, - с восторгом ответил он, словно ребенок, получивший конфету. - Я рад, - улыбаясь, произнес Грин-де-Вальд, - но посмотри лучше сюда, - он указал на склоны, что становились все выше и круче и вдали Дамблдор заметил белые флаги с гербом Вильфьорда. - Как красиво, - проговорил он, наблюдая, как очертания магической академии становились все четче. - Это одна из самых высоких точек с этой стороны фьорда, - проговорил Гелл. – Ее высота больше четырех тысяч футов и колеблется в зависимости от высоты снега. Перед гриффиндорцем красовался огромный замок, он напомнил Аллу сказочную романскую крепость, и особенностью этой крепости было то, что она была выбита в скале. Конечно, Хогвартс выглядел более монументально, ибо это было отдельное здание. Но Вильфьорд казался просто нереальным: здесь были узкие башни с маленькими окнами-бойницами, небольшие балконы, увенчанные каменными перилами, открытые террасы, которые поддерживали закрученные колонны, и аркбутаны, чудно подчеркивающие высоту множества окон. Все это было причудливо вписано в, казавшиеся сказочными, стены замка, и Альбус был уверен, что построить такое дивное здание были способны только волшебники.* Замок был облицован белым кирпичом, дабы выделятся на фоне серо-коричневой скалы, и, естественно, скрыт от маггловских глаз. Небольшой трехмачтовый клипер в сравнении с огромностью замка, выглядел игрушечным, что не мешало ему умело пришвартоваться в небольшом порту академии. Сойдя на деревянный помост, Альбус запрокинул голову почти до неба, чтобы оценить всю красоту и величия что изучал «Белый Фьорд» и максимально запечатлеть его в памяти. - У тебя еще будет время насмотреться, - с улыбкой произнес Геллерт, неся чемодан вверх по каменной лестнице до входа в замок. Зайдя в просторный холл, перовое, что увидел гриффиндорец, была огромна, порядка тринадцати футов, каменная статуя. В фигуре юного, но подтянутого мужчины, Альбус легко узнал скандинавского бога – Видара, и дело здесь было совсем не в том, что статуя была в одном башмаке, легенду которого Гелл уже успел поведать Дамблдору. А в том, что Алл смотрел на колдографию вильфьордца столько раз, что образ как и юного волшебника в которого он был влюблен, так и скандинавского бога, слишком отчетливо въелись в память. - Академия построена именно в честь этого, самого не приметного бога, - проговорил Грин-де-Вальд, тоже смотря на статую. – Его единственным предназначением было убыть Фенрира, остальную же часть времени он проводил в лесу, в уединении. – Альбус посмотрел на Вильфьордца. – Так же и Академия – ее предназначение воспитать умных и сильных магов, но в час войны, она может стать надежным убежищем и предоставить защиту, - гриффиндорец видел, как сильно Гелл восхищался школой и этим мыслям он невольно улыбнулся. - Посмотри на потолок, - предложил Грин-де-Вальд, и Альбус послушался его совета. Перед ним красовался заоблачный свод, усеянный миллионами камешков мозаики, что составляли общую картину битвы Видара и Фенрира. В разрисованный стрельчатый свод были врезаны богато украшенные резьбой створчатые арки, что вели в присоединенные помещения*. - Вон там, - показал Гелл, - находится столовая зала. А здесь, - он показал по правую руку – библиотека. Мимо них прошли несколько учеников, с интересом поглядывая на гриффиндорца. - Насколько я понял, это твой друг, - со стороны столового зала вышел невысокий юноша в длинной мантии с чудною окантовкою, немного напоминая ту, что Алл видел на Геллерте. - Верно ты понимаешь, - отозвался Грин-де-Вальд и поприветствовал юношу. - Альбус, познакомься, это Эрик Бьоркман, - проговорил он, - а это, - он показал на гриффиндорца, - Альбус Дамблдор, мой хороший друг. - Мы о тебе наслышаны, - ответил Эрик, поправляя воротник мантии. - Он у нас вроде старосты, - пояснил Гелл. - Приятно познакомится, - Алл протянул руку. - И мне, - ответил парень. - Ладно, пошли в комнату, - настаивал Геллерт, беря чемодан Альбуса. Грин-де-Вальд почему-то чувствовал ревность, он вообще хотел, чтобы Альбус общался только с ним, улыбался только ему, и обнимал только его. - Еще увидимся, - попрощался тот. - Я вижу, ты тоже весьма популярен, - произнес Алл, как только ребята переступили порог спальни. - Наверное, - дернул плечами вильфьордец. – Ты не проголодался? – спросил он, оставляя чемодан возле шкафа, - обед начнется только через час. Дамблдор стоял возле стенда, за стеклянной витриной которого возвышалось несколько наград и медалей. На одной из них было выгравировано имя его друга. - Я и не знал, что ты получил награду за лучший напиток «Живой Смерти», - с легким восхищением, дабы не выдать истинного волнения, проговорил гриффиндорец. - Да, - замялся Грин-де-Вальд, - не хотел хвастаться. - На самом деле, его распирало от желания еще в октябре рассказать об этом Альбусу, но посчитав, что вот таким образом, он произведет большее впечатление – он промолчал – и не ошибся, Алл был восхищен. - Скромничаешь? – спросил с наигранным любопытством ученик Хогвартса. - Пытаюсь произвести неизгладимое впечатление, - ответил тот. - Тебе удалось, - произнес Альбус, оборачиваясь к стенду. - Подумаешь, зелье. У тебя, наверное, куча наград, - Геллерт подошел впритык к гриффиндорцу, Дамблдор слышал его дыхание возле правого уха и видел отражение в витрине стенда. - Да нет, - ответил он, заметно нервничая. - Ну и пусть, - Гелл сделал еще шаг ближе, - для меня ты все равно лучший, - проговорил с гордостью он и Альбус к нему обернулся заметно краснея. Грин-де-Вальд коснулся его подбородка и приподнял, заставляя Альбуса смотреть в глаза вильфьорда (он был на голову выше). - У нас так мало времени побыть вместе, - нежно прошептал он, смотря в голубе глаза лучшего друга. Сердце Алла забилось быстрее, а пульс ускорился, он уже не мог отвести взгляда от светлых и таких любимых глаз. - Гелл! – раздался громкий голос, - ты не видел моей накидки? – в комнату ввалился коренастый парень с темно-рыжей шевелюрой, и по-хозяйски открыв дверцу шкафа начал перебирать одежду и вещи. Альбус отпрыгнул от Гелла, словно их застали за чем-то постыдным, и принялся рассматривать вид за окном. Геллерт не совсем понял реакцию друга. - Так, Йокки, не лучше ли тебе искать СВОИ вещи в СВОЕЙ комнате, - сделал ударение весьма рассерженный вильфьордец. - Да нет, - как ни в чем не бывало, ответил вошедший, - ее одалживал Крисс, поэтому она должна быть здесь, - Йокки выглянул из-за дверцы шкафа, и впервые заметил в комнате еще одного человека. - Ой! – вскрикнул он, поняв, что, наверное, помешал беседе. - Альбус познакомься, - устало произнес Геллерт и Дамблдор к нему обернулся, - это Йокки, мой одноклассник. - Привет! – радостно воскликнул коренастый вильфьордец. - Наконец-то увидел тебя лично, - он подошел ближе к Аллу и сжал его тонкую ладонь в своих обоих крепких. – А ты действительно красивый, - подытожил он, осматривая гриффиндорца с ног до головы. Альбусу стало немного неуютно. - Так, Йокки, давай на выход! – грозно проговорил Грин-де-Вальд, оттаскивая соседа от друга. - Ладно, - обижено проговорил тот, - еще увидимся Альбус, - с улыбкой проговорил темно-рыжей вильфьордец и покинул комнату. - Какие здесь приветливые ученики, - Алл тоже улыбнулся. - И хотя этот коренастый прав – ты действительно симпатичный, не смей с ним заигрывать, - предупредил он Дамблдора, а потом сообразил, как это, наверное, глупо звучало со стороны. Гриффиндорец удивился, но произнес: - Не буду, - он опустил голову. - Мне нравится другой человек, - полушепотом проговорил он. Альбус еще никогда не был так счастлив. В течении всего времени, что он проводил в Вильфьорде за ним ухаживал Гелл, проводил экскурсии и показывал самые загадочные и привлекательные места замка. Дамблдор даже забыл о бремени обязанностей, что окружили его, когда он был в Хогвартсе. Ему казалось, что все это осталось далеко позади: в устье фьорда Скорсби, или еще дальше, в порту туманного Рейкьявика. Сейчас же Алл чувствовал себя словно в сказке, в прямом смысле этого слова. Все в Вильфьорде напоминало дивное Рождество, что так отличалось от привычного для него, лондонского. - Ты вроде обещал мне рассказать более детально о традиции двадцать первого числа, - с улыбкой напомнил гриффиндорец, когда они с Грин-де-Вальдом медленно шагали по заснеженной терассе. С нее открывался умопомрачительный вид на соседнюю снежную пустыню и далекую синеву плескающейся водной глади Атлантики. – Сегодня ведь двадцать первое, - Альбус посмотрел на Геллерта, что мило ему улыбался. - Хорошо, - согласился он, – я хотел тебе рассказать эту историю именно сегодня, ибо она очень символическая. Как ты знаешь, сегодняшняя ночь самая длинная в году. – Альбус кивнул, - сегодняшний день считают «днем судьбы» все, что сказано и сделано до захода солнца, определяет все события наступившего года, - Дамблдор с удивлением посмотрел на друга. - И ты веришь в это? – спросил он. - Я во многое что верю, Алл, - Гелл посмотрел на гриффиндорца. – Верю, что мы сами делаем нашу судьбу и действия подтверждает силу слов, - Альбус засмеялся. – И верю в здравый смысл. Гриффиндорец посмотрел в другую сторону. - Так вот, - продолжал Грин-де-Вальд. - Считается, что нет более верных знамений, чем те, что были явлены во время этой ночи, и самые сильные слова - те, что сказаны в эту ночь, - Дамблдор напрягся, он почему-то впервые подумал о своем будущим, о том, что его ждет по окончанию Хогварса. О том, что будет с его чувствами к Грин-де-Вальду. - Вот так, - Гелл поправил воротник своей мантии и устремил взгляд в сторону запада. Они стояли оба, наблюдая красоты северной тихой пустыни, и молчали, каждый думая о своем. - Давай осуществим кругосветное путешествие, - с воодушевлением проговорил Геллерт, заглядывая в голубые глаза лучшего друга. Альбус улыбнулся уголками губ, поражаясь, как Грин-де-Вальду удавалось «читать» его собственные мысли. - Давай, - согласился он, тоже смотря на друга. - Только мы вдвоем. Объедем Америку, Бразилию и Чили. А потом направимся в песчаные пустыни Африки, искать зеленый оазис…, - Гелл продолжал, мысленно направляясь в далекие страны и жестами описывая их красоты, Альбус наблюдал за ним, понимая, что действительно хотел увидеть все это своими глазами. А еще он безумно хотел, чтобы и Геллерт был с ним в те моменты. Он не позволял себе мечтать, о том, что его друг ответить на его, Алла, чувства. Но в такие моменты, как сейчас, эти мысли возрождались в его голове с новой силой и невиданной прежде надеждой. Сочельник приближался, кажется, с удвоенной скоростью и до Дамблдорого отъезда оставалось всего два дня. После ужина оба друга поспешили в комнату Геллерта, отдать друг другу подарки и зажечь рождественскую свечу. В такой способ можно загадать желание и оно обязательно сбудется. - Вот, - Альбус протянул Геллерту завернутый в разноцветную бумагу сверток. Грин-де-Вальд с улыбкой открыл его и обнаружил книгу. Сначала подарок его немного разочаровал. Ну кто на Рождество дарит книги? Но посмотрев на обложку более внимательно, он заметил, насколько подарок Альбуса был для него, Геллерта, ценен. - Ты нашел ее! – с восхищением в голосе проговорил вильфьордец, полностью распаковывая книгу. Дамблдор кивнул, наблюдая за чудной реакцией своего друга. - Но как? – поражался он. - Ну, это было сложно, - сознался Алл, но он просто не мог не достать ее. После того, как Геллерт изложил ярое желание иметь эту книгу в своей коллекции, гриффиндорец перерыл все книжные в Лондоне, а потом еще и в других городах Великобритании, и чего же ему стоило ее приобрести, только Мерлин знает. Но Дамблдор не жалел ни потраченных сил, ни денег на ее покупку, ибо книга была действительно уникальной вещицей. - Спасибо, - благодарно произнес Гелл, и с невообразимой радостью обнял своего друга. – Огромное тебе спасибо, Алл, ты лучший, - проговорил он на ухо не менее довольному гриффиндорцу, сердце которого, принялось колотиться сильнее. - Мой подарок в сравнении с этим, просто мусор, - сознался он честно, протягивая ему конверт с зачарованными перьями. Но Альбусу было все равно, даже если Грин-де-Вальд и подарит ему уголек, это будет самый дорогой уголек в мире. - Уверен, это не так, - произнес Дамблдор, всматриваясь в синеву глаз лучшего друга. Честно говоря, Гелл не знал, что подарить Аллу, конечно у него было несколько идей, но все это было не то. Дело было в том, что его друг никогда четко не говорил ему, Геллерту, что он хочет, и вильфьордец уже было отчаялся, как вдруг его голову посетила одна замечательная, но очень рискованная мысль. Что окончательно подтвердилась, как только Альбус приехал в Вильфьорд. Гелл не был дураком, может иногда он прикидывался таковым, но только из корыстных мотивов, и сейчас он четко видел, что Альбус был к нему не равнодушен, это укрепило его собственные планы, на счет юного волшебника и подстегнуло действовать. Ведь ничто так не привяжет к тебе человека, как любовь. Что ж, а проявление ее в физическом виде только укрепит эту привязанность. Мысль провести ночь с парнем нисколько не пугала статного вильфьордца. Кроме того, объект, которым он собирался обладать, тоже был ему весьма не безразличен. Хотя он и скрывал это крайне умело. - Пойдем, - Геллерт отложил книгу на небольшой столик и, беря Альбуса за руку, не позволяя тому, раскрыть конверт, повел в сторону кровати. Они остановились возле огромного полога и Гелл медленно провел рукой по так полюбившемся ему волосах друга. – Ты знаешь, что очень красив, - начал он ласковым тоном, медленно касаясь подбородка гриффиндора длинными пальцами. Альбус покраснел и отвел взгляд. – Я говорю это не потому, что ты мой друг, а потому что это правда, - полушепотом продолжал вильфьордец, а потом наклонился к уху Дамблдора и прошептал с еле заметной страстью: - Я хочу провести с тобой ночь. Альбус вздрогнул, будучи полностью поглощенный словами Грин-де-Вальда. Он даже забыл, что нужно вдохнуть, когда полностью сконцентрировался на словах своего друга. Геллерт, не теряя драгоценного времени и не давая Альбусу возможности очнуться (хотя гриффиндорец и не собирался) проделал маленькую дорожку из поцелуев от уха Алла к подбородку, изучая тем самым его изгиб. Алл наклонился в другую сторону, подставляя свою шею под шквал из нежных поцелуев и глубоко дыша, прикрыл глаза. Он уже не соображал, что происходит, и войди сейчас в комнату кто либо, Альбус бы не смог остановится. Сейчас им овладело такое долгожданное желание быть с Геллертом, что казалось ничто, и никто не способен этому помешать. Грин-де-Вальд тем временем скользнул своей ладонью по левой руке Алла, поднимаясь все выше и легким движением «заставил» его присесть на диван. В этот момент он увидел, как голубые глаза гриффиндорца застилало желание и это ему, Геллу, понравилось. Он медленно уложил Альбуса на кровать и взмахом волшебной палочки, извлеченной из кармана, убрал его одежду. Гриффиндорец лежал перед ним обнаженный и с легким непониманием смотрел на Геллерта. Конечно, он был готов к происходящему, но все равно ощущение немалого стыда отобразилось на юном лице. Гелл это заметил и стал еще с большей страстью исследовать взглядом нагое тело. Альбус задышал быстрее, не в силах сопротивляются этому соблазняющему взгляду. Вильфьордец решил действовать, он медленно наклонился к Аллу, все еще смотря в голубые глаза и мимолетно улыбаясь, легко коснулся его губами, поцеловав. Альбус прикрыл глаза, наслаждаясь долгожданным, первым поцелуем. Он длился, кажется, вечность, хотя вряд ли бы он смог столько времени таить вздох. Мягкие губы Грин-де-Вальда с умением терзали его собственные, и эта сладкая пытка приносила неведомое ранее наслаждение. Они отстранились друг от друга, как только в легких закончился воздух. Гелл нехотя оторвался от сладких губ своего друга и переместился на его шею, попутно касаясь языком острого подбородка и скользя языком под кадык, а потом все ниже, спускаясь к груди, что вздымалась от частого дыхания, и оставляя алые отметины на девственном теле гриффиндорца. Когда Геллерт не спеша, словно спрашивая разрешения, коснулся своими губами его соска, Алл непроизвольно застонал, сжимая в руках простыни. Алл никогда бы не подумал, что это настолько приятно. Здравый смысл начал покидать его, а на смену пришло всепоглощающее желание и дикая страсть, что с каждым умелым движением Геллерта только нарастала. Гелл улыбнулся, увидев долгожданную реакцию, и продолжил ласкать Альбуса. Гриффиндорец закусил нижнюю губу, дабы удержать стоны. Он сгорал от стыда, и не хотел, чтобы Грин-де-Вальд видел это, чувствовал, как он, Дамблдор, сейчас уязвим, и Мерлин, как ему хорошо. - Не надо, - прошептал Гелл, наклоняясь к уху Альбуса. - Я хочу все слышать. Алл открыл глаза и затуманенным взглядом посмотрел на своего любовника. В голубых глазах Геллерта сейчас так явно читалась страсть и желание, те чувства что испытывал и он, и страх вместе со стыдом отступили на второй план. Вильфьордец еще раз поцеловал Альбуса и снова начала проделывать дорожку с мягких и нежных поцелуев, вдоль всего тела юного мага, опускаясь все ниже и преднамеренно игнорируя самое желанное место. Алл уже задыхался от наслаждения, он сжимал простыни с такой силой, что собственные ногти впивались в кожу даже через ткань. Он хотел, чтобы Геллерту было также хорошо, как и ему, но он не знал, как надо вести себя и что сделать. И хотя на первый взгляд могло показаться, что это только он, Альбус, получает удовольствие, Грин-де-Вальд тоже был весьма возбужден, и сейчас единственным его желанием было доставить удовольствие самому дорогому для него человеку. Волшебнику, что сейчас так изнемогал от его поцелуев и ласк. Везде где его, Альбуса, касался бывший ученик Дурмтстранга, кожа словно горела, ему становилось жарко и хотелось большего. - Гелл, прошу, - прохрипел он, смотря на вильфьордца умоляющим взглядом. Алл желал, что бы тот наконец-то коснулся его. Геллерт заметя состояние друга, наклонился к его уху и прошептал спрашивая: - Ты действительно этого хочешь? Эти слова немного отрезвили Альбуса, он шире открыл глаза и посмотрел на юного мага. Взгляд северного волшебника хоть и выражал желание, также он спрашивал разрешения. «Мы зашли так далеко, а ты еще не уверен?», - подумал Алл, касаясь своей рукой его мягкой щеки и улыбаясь уголками губ, проговорил: - Да, - и посмотрел на Грин-де-Вальд таким томным взглядом, на который был только способен. После этого ответа любые преграды исчезли для Геллерта и он с каким-то диким желанием набросился на тело Альбуса, не забывая при этом быть нежным. Он снова проделал дорожку из поцелуев, остановившись на сосках и немного дольше лаская их, до тех пор, пока Алл начал метаться в постели требуя большего, потом спустился к пупку, а пальцами коснулся разгоряченной плоти Алла, тот выгнулся ему на встречу, попутно давая услышать своему любовнику гортанный стон наслаждения, что слетел с приоткрытых губ. Гелл легко скользил рукой по члену Альбуса, при этом, не отрывая страстного взгляда от лица гриффиндорца. Северный маг поднялся к лицу Алла, рукой продолжая касаться влажной плоти, и на ухо прошептал: - Я люблю тебя. Эти слова возымели на Альбуса нужный эффект и его тут же накрыла волна наслаждения. Он затрясся, ловя ртом воздух и, не открывая глаз, опустился на постель. Грудь его все еще вздымалась от тяжелого дыхания, а по телу скользила дрожь, явно не от холода. Гелл посмотрел на свою испачканную ладонь. - Это еще не все, - заверил он Альбуса, - сейчас тебе будет еще приятнее. Он легко перевернул гриффиндорца на грудь и нежно коснулся пальцем входа в сейчас такое податливое тело. - Расслабься, - прошептал ласково Гелл и медленно протиснулся пальцем в горячую плоть. Альбус напрягся, ему не было больно, всего лишь слегка неприятно, может, сказывалось недавние наслаждение, от которого он еще не очнулся, но боли он не чувствовал. Гелл снова коснулся члена своего любовника, и это заставило Альбуса полностью расслабиться. Через несколько минут гриффиндорец уже сам вилял бедрами, побуждая Грин-де-Вальд продолжать. Геллерт вставил еще один палец, на сей раз Алл тоже не почувствовал дискомфорта, и тогда Гелл добавил еще один. Альбус застонал, сжимая простыни и напрягаясь, он ощутил, как все его эмоции и чувства сейчас были сосредоточены только на тех местах, где его касался вильфьордец. - Тебе больно? – обеспокоенно спросил Геллерт, замедляя темп и нежно касаясь языком края уха Дамблдора. - Нет, - коротко ответил гриффиндорец, оборачиваясь к нему. - Прошу, быстрее. Вильфьордец улыбнулся и решил больше не продолжать сладостную пытку, наверное, от того, что сам еле сдерживался и, вытащив пальцы, направил свой член во вход в тело любовника. - Алл, сейчас будет немного больно, - ласково предупредил его Гелл, поддерживая легкое тело, но Альбус не слышал, он хотел, чтобы Геллерт поскорее вошел в него. Резкая боль сразу сменилась другим чувством. Чувством наполненности и совершенства. Гриффиндорец в тот момент еще успел подумать о том, как все-таки сильно он любит Геллерта, и с какой отдачей тот готов любить его. Грин-де-Вальд не спеша двигался в податливом теле, одной рукой скользя по мягким ягодицам, а второй касаясь напряженной плоти любовника, и давая ему привыкнуть к новым ощущениям. Гриффиндорец тоже старался доставить удовольствие любовнику, не зная, что Геллерт был в шаге от того, чтобы не потерять сознание от нарастающего наслаждения. Он ускорил тем и Альбус снова выгнулся ему навстречу, гриффиндорец запрокинул голову стараясь увидеть Гелла, и тот, поняв действие любовника, наклонился к нему ближе. Алл заметил на лице у юного мага капельки пота, разгоряченное дыхание, что вырывалось с приоткрытых губ и глаза затуманенные страстью и желанием. Гелл поцеловал его и, отстранившись на секунду, прошептал: - Я люблю тебя, Альбус, - этих слов было достаточно для гриффиндорца, и его снова накрыла волна невиданного ранее наслаждения, а через секунду к нему присоединился Геллерт тоже сокрушаемый сильным оргазмом. Оба любовника повалились на кровать, тяжело дыша. Так они пролежали минут с десять, восстанавливая дыхание и приходя в себя. Вильфьордец притянул измученного Алла к себе и уложил на грудь, попутно укрывая его. И когда уже Гелл был готов провалиться в сон, нахлынувший так внезапно от дикой усталость и невиданной ранее удовлетворенности, Альбус прошептал: - Я тоже люблю тебя. Гелл благодарно улыбнулся, и напоследок попросив Сьёфн быть к нему благосклонной – все-таки уснул. Он проснулся от того, что настойчивые лучи восходящего солнца проникали в комнату и скользили по юному лицу. Грин-де-Вальд моргнул несколько раз, приходя в себя и садясь в кровати, он заметил, что Альбус сидел возле камина, закутавшись в его, Геллерта, мантию и наблюдал за игрой языков пламени, что плясали в решетке старого камина. «Он, наверное, все еще обнаженный», - подумал Геллерт, поднимаясь с кровати, и прогоняя страстные мысли на счет юного тела, теперь уже его любовника. - С Рождеством, – ласково проговорил он, садясь позади Альбуса, и обнимая его. Гриффиндорец напрягся, но услышав любимый голос, расслабился в надежных объятьях Гелла, опираясь на юношу. – Как спалось? – поинтересовался он, вдыхая аромат Альбусового шампуня и наслаждаясь мягкостью его волос. - Хорошо, - с хрипотцой ответит тот, и Грин-де-Вальд вспомнил, с какой страстью Алл стонал в его объятьях. - Мне тоже, - ответил он, - очень хорошо. Дамблдор снова покраснел, пытаясь прикрыться мантией, но Геллерт прервал его попытку. - Тебе понравилось? – спросил он, заглядывая в ясные глаза гриффиндорца. Тот опустил взгляд. - Что мне понравилось, а что нет, ты и сам знаешь, - прошептал он. Геллерт улыбнулся. - Я, правда, люблю тебя, Альбус, - проговорил он, притягивая гриффиндорца ближе и целуя его. - Я тоже люблю тебя. После обеда, когда небольшой красный клипер с белыми парусами показался в устье фьорда, Альбус и Геллерт стояли на маленьком деревянном причале не в силах разомкнуть руки. - Может, ты все-таки останешься? – снова спросил Грин-де-Вальд, всматриваясь в голубые глаза Дамблдора и касаясь своим холодным лбом его лба. - Я не могу, - снова ответил Алл, он и вправду не мог. В Годриковой Впадине его ждала семья, он не мог оставить их на Рождество. - Ну и почему время летит так быстро? – взвыл вильфьордец, всматриваясь в небо. - Мы ведь расстаемся не навсегда, - Альбус коснулся своими теплыми ладонями холодных Гелловых щек. – Я напишу тебе, - пообещал он. Клипер приблизился настолько, что стали заметны матросы на палубе. Грин-де-Вальд сильнее сжал Дамблдорову ладонь. - Я люблю тебя, - прошептал он и мимолетно коснулся его губ. - И я тебя. Когда парусник скрылся за изгибами фьорда, Геллерт успел подумать, что хоть он и сумел привязать Альбуса, и связь эта была весьма ощутимой, гриффиндорец никогда не предаст свою семью. Поэтому Грин-де-Вальд решил, никогда не ставить Алла перед выбором, ибо исход будет не в его пользу. Дни снова потянулись, словно монотонная череда сменявших друг друга закатов и рассветов. Ничто не могло сравниться с зимней сказкой Вильфьорда. А когда пришло время возвращаться в Хогвартс, Альбус поник окончательно. Учеба не приносила ему былого наслаждения, а единственное что он хотел, это увидеть Геллерта. Они переписывались, но этого грифффиндорцу катастрофически не хватало. Он снова стал задыхаться в каменных стенах любимого замка. Холодный февраль сменил теплый март, а за ним и апрель. Весна уже вовсю хозяйничала в Англии, и эти дни казались Альбусу еще противнее, нежели зимой. Очередное письмо Грин-де-Вальда временно развеяло то одинокое отчаяние, что Алл чувствовал, но с каждым днем, оно нарастало с огромной силой. Геллерт писал много, в основном описывая их будущее путешествие, от чего сердце Дамблдора начинало биться с новой силой, и он заставлял себя закончить год. Закончить этот учебный год и начать наконец-то жить так как хотел того сам. На дворе разгуливал жаркий май и Алл не покладая рук готовился к экзаменам. И вот когда последний из них был позади, он с неимоверным предвкушением собирался на Хогвартс-Экспресс. В тот день было неимоверно жарко, и Дамблдор приоткрыв окно, радостно собирал чемодан. - Можно? – в комнату вошел профессор Берингттон и не спеша подошел к Альбусу, осматривая окружающее убранство спальни. Он заходил сюда довольно редко, но сегодняшний день был особенным, и как бы старому профессору не хотелось – долг он должен был исполнить. - Конечно, - с улыбкой проговорил гриффиндорец, оставляя свои вещи. - Альбус, - начал серьезно преподаватель и несмело сжал его плечо, подойдя ближе. Юный волшебник с удивлением посмотрел на учителя, и улыбка угасла с лица гриффиндорца. – Твоя мать, погибла, - сдержано проговорил он, решив не откладывать неизбежное. И хотя мистер Берингттон не отличался особой тактичностью или непринужденным пониманием, следует отдать ему должное, Алл бы не смог воспринять эту новость трезво, если бы она была завуалирована словесными штампами приличия. Дамблдор застыл. - Что? – переспросил он, не веря услышанному. В первую минуту ему показалось, что он ослышался, что это просто жара так на него влияет, но серьезность и какое-то нелепое сострадание, что было на лице преподавателя, заставило Альбуса принять его слова. - Вот, - профессор протянул ему письмо из Годриковой Впадины и присел на кровать, протирая лоб платком. Алл последовал его примеру, садясь на кровать, и взяв письмо протянутое учителем, яро открыл конверт, извлекая содержимое. Мадам Бэгшот писала бегло, рассказывая основные события вчерашнего дня. Несчастный случай – так она назвала произошедшее, историю которого она досконально не знала. Пожилая волшебница искренне сочувствовала Альбусу и предлагала свою поддержку в любое время. Дочитав письмо, гриффиндорец несколько раз моргнул, прогоняя непрошеные слезы и стараясь сохранить маломальскую хладнокровность. - Мне очень жаль, - проговорил мистер Берингттон с неподдельным сожалением, наблюдая за реакцией любимого ученика. Он понимал, что, скорее всего, Альбус не вернется в школу, что было невосполнимой утратой и для самого преподавателя. – Если хочешь, я могу поговорить в Аберфортом. - Спасибо, нет, - отказался Дамблдор, сжимая письмо. Осознание того, что сегодня его детство закончилась, а вместе с ним все те планы, что он строил, и все те мечты, о которых посмел думать - болезненно резало душу, словно Непростительное Заклятье, от которого он теперь никогда не сможет избавиться. Аберфорт рыдал у него на плече всю дорогу домой, и Алл, стараясь продумать план дальнейшей жизни, легко гладил его по волосам. Он понимал, что сам не имеет права опускать руки, он сможет побыть слабым, но не сейчас, не в это время. Ариана не помнила о случившемся, и это облегчало ее участь. Мадам Бэгшот согласилась молчать о правдивости событий того дня, искренне сожалея, что не могла помочь братьям. От опеки Министерства их спасло только чудо в виде исполнения семнадцати Альбусу двумя днями ранее. - Что мы будем делать? – спросил после похорон младший Дамблдор, ставя чашку на кухонный стол, его гнетущее настроение пугало Алла, но любой их разговор заканчивался ссорой. - Первоначально, чтобы не случилось, ты должен продолжить учебу в Хогвартсе, - староста Гриффиндора настаивал на этом. - Я не оставлю Ариану! - Послушай, - проговорил устало Алл, и поднял глаза на брата. – Я позабочусь о ней. - Ты, как же. - Тебя что-то не устраивает? - Ты даже на Рождество приехал под вечер, а через несколько дней уехал в Хогвартс, да и сейчас ты вернулся только из-за матери. Если бы она была жива, тебя бы и след простыл. Ариана даже лица твоего не помнит… - Хватит! – прервал его Альбус, стуча кулаком о лакированную поверхность стола. - Если ты думаешь, что сможет позаботиться о сестре, то ошибаешься. - Аберфорт. - Ты хотел уехать с этим напыщенным павлином, так и поезжай, я сам о ней позабочусь. Альбус присел за стол, упустив голову на руки. - Я так и думал, - бросил младший гриффиндорец и поспешил в комнату сестры. Несколько дней назад Алл написал вильфьордрцу о случившемся, и Гелл обещал, как только закончиться учеба – приехать. Сложно описать то, что чувствовал Дамблдор, проживая день ото дня, не видя Грин-де-Вальда, постоянно ссорясь с Аберфортом и не решаясь зайти в комнату к сестре. Но в тот день, когда Гелл все-таки приехал, Альбус наконец-то позволил себе побить слабым. Он с какой-то дикой необходимостью бросился к нему на шею, совсем позабыв, что на станции есть и другие волшебники, и что их могут неправильно понять. Геллерт проявил небывалую тактичность, искренне посочувствовав утрате, что пережил лучший друг, и предложил остаться на ближайшее время в Годриковой Впадине. - Я не знаю, что мне делать с Аберфортом, - сознался Алл, когда они вместе с Грин-де-Вальдом шагали к дому гриффиндорца. - О чем ты? – не понял его Гелл. - Он настаивает на том, чтобы остаться с Арианой и ухаживать за ней, - ответил Альбус, смотря на вильфьордца. - Ну так пусть и остается, - Геллерт искренне не понимал рвения Дамблдора ухаживать за больной сестрой. Он вообще много не понимал того, что шло в разрез с его собственными желаниями. - Я не могу позволить этого Аберфорту, - резко запротестовал гриффиндорец, поражаясь реакции дорогого человека. – Я не могу допустить, чтобы он бросил учебу. - Но если он сам так этого хочет. Кто еще сможет позаботиться об Ариане лучше него? – удивился вильфьордец. Алл замолчал, размышляя над словами друга, но, сколько бы он не думал, ни как не мог понять, что хотя и Гелл являлся единственным ребенком в семье, неужели ему было настолько чуждо чувство братской любви и заботы. Это открытие настолько удивило юного волшебника, что неволей заставило его пересмотреть свое мнение о северном маге, которого он любил. Под вечер, расположив вещи вильфьордца в гостевой комнате, Альбус спустился на кухню подать ужин. Геллерт выразил безоговорочное желание остаться в доме Дамблдоров, за что гриффиндорец был ему весьма благодарен. Аберфорт наотрез отказывался даже садиться за один стол с Грин-де-Вальдом. Почему-то за последнее время легкая неприязнь к этому красивому юноше переросла в настоящую злобу, и Алл никак не мог понять причину столь неподобающего поведения своего брата. Его раздумья прервала сипуха, что весьма настойчиво стучала клювом в оконное стекло, и если бы не ее стук, гриффиндорец так бы и не заметил птицу, что была не заметна из-за сгущавшегося сумрака летнего вечера. Письмо было адресовано Геллерту, и Альбус отложив его, принялся накрывать на стол. Когда с вечерней трапезой было покончено, хозяин дома протянул своему другу конверт и принялся убирать со стола. Алл не сразу обратил внимание на адресата послания и уж тем более герб школы, что был изображен с другой стороны конверта. Закончив собирать тарелки, Дамблдор поднял глаза на Гелла и увидел, как искренне радостно просияло лицо его хорошего друга. Грин-де-Вальд быстро пробежался взглядом по строчкам письма и, закончив читать, спрятал его в кармане брюк, посмотрев на ничего не понимающего Алла. - Это от одного моего друга из Дурмстранга, - ответил он. - Хорошие новости? – решил предположить гриффиндорец, ставя тарелки в умывальник. - Весьма, - радостно ответил Геллерт. Альбус обернулся к нему. - Мне нужно будет уехать, - резко ответил Гелл, уже с серьезным выражением, решив сообщить эту новость без использования глупых завуалированных фраз. - Куда? – удивился Алл. - В Дурмстранг. Гриффиндорец перевел дыхание. - Зачем? – спросил он. Геллерт поднялся с места. - Это очень важно, письмо касается одного из древних артефактов. Дамблдор свел брови, абсолютно ничего не понимая. - И когда, - он замялся, - тебе нужно будет уехать? - Думаю завтра или послезавтра. Альбус замолчал, будучи пораженным этими словами. - Увы, я не знаю, когда смогу вернуться, - прискорбно ответил Грин-де-Вальд, пытаясь придать лицу извиняющий вид. - Ты ведь сейчас не серьезно? – переспросил гриффиндорец, в душе все еще надеясь, что это шутка, весьма глупая и не уместная шутка. Но выражение лица его друга, что не менялось, лишь подтвердило, что вильфьордец был абсолютно серьезен. - И-и, ты, собираешься меня оставить? – с непониманием и препинанием проговорил Алл, глубоко поражаясь той легкой безответственности, что сейчас исходила от северного мага. Грин-де-Вальд не интересовался его мнением, он ставил Альбуса перед фактом, и это ранило гриффиндорца, пожалуй, больше всего. - Нет, конечно, - попытался исправить ситуацию Гелл, - я приеду, как только смогу. - И это может быть через месяц или через полгода, - добавил Дамблдор и, оставляя кухонные принадлежности, покинул кухню. Следующее утро, как и ночь, он пытался проанализировать поведение лучшего друга, но вразумительного ответа так и не смог отыскать. Геллерт же успел пожалеть о своем скоропоспешном решении, что он изложил Альбусу накануне. Но подумав, что прошлое не исправишь, решил уговорить гриффиндорца отправиться с ним. - Алл, послушай, - начал он с утра, подойдя к другу, что сидел за столом, ковыряясь вилкой в яичнице. Дамблдор поднял на него утомленный взгляд. - Я знаю, что мое решение показалось тебе вчера слегка неуместным, но я хочу… - Не уместным! – встрепенулся Альбус, совсем не понимая Грин-де-Вальда. Вильфьордец удивился такой неожиданной реакции. Но плотина, которая сдерживала все эмоции гриффиндорца, дала брешь с последними словами его друга. – Больше всего на свете я хотел, чтобы ты поддержал меня. Я не позволял себе даже расплакаться, чтобы быть сильным ради брата и сестры. Я так надеялся, что когда ты будешь рядом, я наконец-то смогу побыть слабым и рассказать тебе о своих переживаниях. Я думал, что ты поймешь меня, - с горечью проговорил Альбус, смотря в такие любимые глаза волшебника напротив. Хотя сейчас этот взгляд и казался совсем для него чужым. - Я поддерживаю тебя, Алл, и разделяю твою утрату. Но вспомни, пожалуйста, о том, что мы обещали друг другу, во что верили, что хотели сделать. - Я это прекрасно помню. Но у меня есть долг и я не могу оставить свою семью ради этого. Геллерт покачал головой. Хоть он и обещал никогда не ставить Альбуса перед выбором, но и пожертвовать столь явной перспективой - иметь один из Даров Смерть - вильфьордец был явно не готов. Зато он был готов пожертвовать Аллом, и эта мысли удивила его самого. - Альбус, я сочувствую твоему горю и хочу остаться, но один мой знакомый с Дурмстранга написал мне, что возможно там находится Бузиновая палочка, понимаешь! – глаза Гелла горели от предвкушения иметь столь ценный артефакт, и это была его последняя попытка вразумить, как он думал, гриффиндорца. - Что? – не веря услышанному, переспросил Дамблдор. Понимание того, что какая-то призрачная вещь дороже Геллу, нежели он, Альбус, больно резанула сердце и отчаяние накатило на Алла с новой силой. Геллерт подошел поближе. - Понимаешь, это уникальная возможность добыть ее. - Сейчас!? - Потом может быть поздно. - А как же я? - Альбус, я люблю тебя, и это ничего не изменит. Но сейчас я должен отправиться в Дурмтсранг. - Геллерт, сейчас больше всего на свете мне нужна твоя поддержка и внимание, а ты хочешь оставить меня? – Дамблдор просто отказывался верить. Куда делся тот заботливый, милый вильфьордец которого он знал там, в Гренландии? Что с ним стало? У Гелла кончились аргументы, да и этот нелепый разговор и явное противостояние друга ему уже порядком надоело. Безусловно, он понимал, что может потерять пускай не самого дорогого человека, но очень важного. Но перспективы что открывались перед ним, планы на будущее, казались ему куда важнее. С гриффиндорцем он сможет найти контакты и позднее, главное сейчас убедить его, что важность этой поездки оправдается уже совсем скоро. На самом деле Грин-де-Вальда не волновала столь внезапная кончина Кендры Дамблдор и суматоха, что возникла после этого. Геллерта даже не волновало подавленное состояние грифиндорца. Более того, последние несколько месяцев он начал понимать, что вся та влюбленность, что он испытывал к Альбусу, была не более чем восхищением его умениям и силой, а еще нелепая зависть, от того, что Дамблдор был намного успешнее. Конечно, обо все этом он не собирался говорить гриффиндорцу, хотя и безумно хотел продемонстрировать ему всю силу, на которую был способен для достижения собственных целей. Геллерт уже собирался что-то ответить, как в комнате появился Аберфорт. - Что, строите планы? – спросил он, бросая взгляд полный презрения на «парочку». - Прошу, не начинай, - устало ответил Альбус, который сейчас желал услышать любые вразумительные доводы со стороны вильфьордца. - Не начинать чего? – поинтересовался въедливо Аберфорт, прищуривая глаза. - Я никак не могу понять твоего поведения, - вмешался Геллерт, позабыв об Алле и полностью сосредотачиваясь на этом маленьком паршивце, что уже успел поднадоесть ему своим гнусным поведением. - Не напрягайся, не всем это дано. Грин-де-Вальд вздернул бровь, борясь с нарастающей злостью и легким отвращением. - Я здесь из-за твоего брата, и как не прискорбно это тебе осознавать, но я его поддерживаю. - Конечно, на остальных тебе все равно наплевать, - не остался в долгу Аберфорт, складывая руки на груди. - Аберфорт, - Альбус подался вперед. - Что ж, забирай его и езжайте отсюда подальше! - Аберфорт! - Вы друг друга стоите, - младший Дамблдор уже собирался уходить, но обернулся. – А знаешь, за что его исключили из Дурмтсарнга? – он посмотрел на Алла, а потом перевел взгляд на Геллерта. – Он применил Непростительное к ученику. Альбус затаил дыхание и взглянул на Грин-де-Вальда, поверить в слова брата он не решался. - Да, да, - продолжал младший из гриффиндорцев. - Замолчи! - бросил Гелл, сжимая руки в кулаки. – Ты и половины не знаешь. Не смей говорить своим поганым ртом о том, чего не поминаешь! - И что ты мне сделаешь!? – Аберфорт был зол не меньше вильфьордца. - Не провоцируй меня! - Да ты просто слабак, - бросил младший Дамблдор. Рука Грин-де-Вальда действовала словно самостоятельно, мгновенно оголив древко палочки, волшебник направил ее на гриффиндорца. - Геллерт, прекрати, - пришедший в себя Альбус бросился к другу. - Ты ничего мне не сделаешь – ты слабак, - Аберфорт уже сам не понимал, что руководит им больше – злость на брата, или желание доказать ему же, что он, Аберфорт, сможет справиться со всем сам. Как только Грин-де-Вальд осознал слова младшего Дамблдора, из его палочки вылетело безмолвное заклинание, которое Альбус узнал молниеносно – это был Круциатус. События что происходили после этого, Альбус словно наблюдал со стороны. Он отчетливо помнил выражения лица своего любимого человека, и с какой злостью и отвращением он, направляя палочку на Аберфорта, выпускает Непростительное, так легко и обыденно. Как Аберфорт падает на пол и корчится в агонии страшной боли. Как с комнаты выбегает Ариана, что, наверное, услышала крики, и бросается к Геллу. Как он, Альбус, вытаскивает палочку и бросает обезоруживающее заклятье в Грин-де-Вальда. Как тот ставит блок и легко отражает атаку. Как Аберфот вытаскивая палочку, выпускает сноп искр Ступефая в Геллерта. Как Ариана бросается защитить брата и всплеск ее магии. А потом все померкло, вспышки прекратились, и время словно замедлило ход. Алл помнил только бездыханное тело сестры на полу, безжалостный крик Аберфорта и стук об пол палочки Геллерта. Отчаяние и страх в глазах теперь уже чужого для него человека. Альбус отказывался верить в происходящее. Как, как всего лишь за несколько недель его распланированная, радостная, безмятежная жизнь превратилась в этот страшный кошмар? Как его мать посмела умереть – бросив его, Алла, одного? Как Гелл, человек, которого он безмерно любил, мог отказаться от него? Как Аберфорт не мог понять, что теперь Альбусу надо будет обо всем заботиться? Но больше всего гриффиндорец боялся думать о том, что это могло его заклинание убить собственную сестру. Это бремя страха он пронесет через всю жизнь, будучи не способен с ним справиться. Похороны прошли тихо и почти незаметно. В тот день стояла знойная жара, но на небе начали сгущаться тучи – предвестники первой в этом году летней грозы. Мадам Бэгшот искренне сочувствовала Альбусу, в последнее время он только и видел, что сочувствие на ее лице. После процессии она что-то говорила ему, сжимая своей худой рукой его юношеское плечо, Алл успел уловить только то, что она бегло рассказала о Геллерте, который уехал на рассвете и возвращаться, видимо, не собирался. Аберфорт так и не заговорил с братом, после смерти сестры, он даже не смотрел на старшего Дамблдора. Алл пытался поговорить с ним после церемонии, но тот лишь отмахнулся, Альбус схватил его за руку, но младший из гриффиндорцев развернувшись, с силой ударил его. Алл помнил разбитый нос и металлический вкус на губах. Он так отчаялся, что даже не мог подняться с земли, на которую упал, не ожидая такой реакции от брата. Аберфорт лишь бросил мстительный, как показалось старосте взгляд, и удалился. Гриффиндорец еще долго сжимал в ладонях сухую землю, даже не пытаясь остановить кровь, что медленно стекала по подбородку и капала на свежую могилу. К этим неспешным каплям присоединились более настойчивые, дождевые. *Автор вдохновлялся Нойшванштайном