Имена

«Пороки свойственны человеку» - говорила Нэна, мешая красной ложечкой чай – Женщина-яд с глазами Сёрена Кьеркегора Ложечка бьет поверхность узорчатого фарфора, Нэна смеется, топя в бурой жиже доллар И выходит в окно, где призывно гудит трамвай. Нэна сидит на крыше и шевелИт губами, глухо рассказывая, будто во рту тряпье: «Девочка, вспомни мозайки в базИлике Нотр-Даме». Я вспоминаю Нэну в розовом сарафане, Нэна кусает губы, задерживая дыханье. Женщина-яд прекрасна, хоть тело ее - вранье… Нэнаа… Нэна звенит на кухне кубиком льда в стакане, духами перекрывая горький кадаверин. «Стань моей лучшей частью, стань моим настоящим, - Нэна мурлычет в ухо, - мы не сыграем в ящик». Я, не слушая, путаюсь в ее волосах блестящих. Нэна вздыхает горько и в руки берет графин. Нэна стреляет в тЕни, считая щелчки затвора. Плавно давит на спуск, безУдержно хохоча: «В полночь восьмого мая в двери скребется свора, Собачья слюна ядовита, глаза – огни светофора. Будь молчаливой, Будда, и возвращайся снова». Нэна гремит дверями, а мне вызывать врача. Нэна стоит с оружием перед моей кроватью, нервно пальцем сдавя рычажок курка. Женщина-яд с улыбкой с привкусом мышьяка Смеется, бросая купюры в бурую лужу у кабака. Нэна плачет каплями мокрого табака, Вспоминая, как я сжимала губами дуло в ожиданье глухого щелчка И шептала с азартной улыбкой: «Мы играем с тобой, Сатана».