Солнце не с той стороны

Сегодня среда? Отлично, ведь это его день рождения... Вокруг удивительно спокойно, и он еле слышно выдыхает, чувствуя прохладу утра. И ему хочется раствориться. Раствориться в приступе янтарного рассвета, взлететь над землей, как в каком-нибудь фантастическом фильме, раствориться в чем-то упоительно-успокаивающем, почувствовать себя Джейн, тонущей в приятно-холодных, ласкающих кожу и таких опасных волнах Эфира... Вот только... он и так растворен. Растворен в том, чего не принимает, не принимал и, наверное, никогда не сможет принять. Он растворен в своих кошмарах, которые с каждой ночью приобретают еще более расплывчатую грань, превращаются из реалистичных снов в документальное кино о его жизни вне сознания. Он растворен в своем страхе, отчаянии, понимании, что не сможет ничего изменить. Он растворен в одиночестве собственного проклятия, которое каждый раз, смеясь, будто злодей из какого-нибудь мультика «Картун Нетворк», подсовывает ему такие картинки, от которых хочется захлебнуться в водовороте событий, происходящих вокруг. Хотя, может быть, ему просто так кажется. Ему кажется, что он раздвоен, распилен на две половины – ту, которая не дает спокойно думать и даже дышать, и вторую, которая отчаянно пытается выкарабкаться из-под гнета первой. Так что сейчас ему просто... Ему просто хочется выпасть из окна, чтобы больше не слетать с катушек, спрашивая себя, что он делал прошлой ночью в лесу, и почему его руки по локоть в крови, или почему неожиданно он выплевывает в раковину чье-то ухо. Ему хочется навсегда уснуть, так легко, словно под чарами, хочется забыть все, что он помнит сейчас, уничтожить то, что так красочно смешалось с его воспоминаниями и фантазией, породив что-то очень и очень плохое. «Видишь? Теперь ты видишь?..» Он вздрогнул от воспоминания и прикрыл глаза. Ему хочется спокойствия, которое он потерял, пытаясь спасти другим жизни. Но свою жизнь ему уже не спасти. И сейчас, смотря пустым взглядом в потолок, он хочет... Он хочет вернуть прошлое. Где не было этих частых приключений с маньяками-убийцами, не было сеансов с психотерапевтом. Не было споров с собой и чувством самосохранения. Ему хочется в прошлое, такое мягкое, нежное, не запятнанное еще красно-багряными пятнами крови, не утопленное еще в лужах тайн, растекающихся вместе с пространством под ногами. Ему хочется раствориться. Раствориться в лучах янтарно-рыжего рассвета, первого, которое он увидел за несколько месяцев. Хотя, возможно, ему это кажется, может быть, это очередной из его снов, но... Хочется верить, что это не так. Он поднимается с кровати и облегченно выдыхает, не обнаруживая себя с запачканными руками или ногами. Только футболка насквозь мокрая, но так бывает каждую ночь – постоянный жар не дает спокойно уснуть и проснуться. Он подходит к раковине на кухне, стараясь не задевать углы, дверные косяки и бог знает что, спокойно, медленно открывает кран и облегченно улыбается, приподнимая устало уголки губ, чувствуя мокрую прохладу на руках. Ополоснув лицо, он вытирает руки о лежащее рядом полотенце и, подойдя к окну, опирается на подоконник. Первые лучи солнца только-только осветили горизонт, и ему совершенно наплевать на то, что он ловит себя на мысли, что солнце обычно восходит с другой стороны его дома. Да, он уже понимает, что это сон – не слышно визга собак, просыпающихся обычно вместе с хозяином... Да и обстановка кажется ему другой – откуда взялся большой стол у окна, да и он не помнил, куда подевалась тумба у кровати. Но сейчас единственное, о чем он может думать – это о том, как же сильно он любит этот сон – спокойный, даже чересчур спокойный... Но пусть так. Он молча садится на подоконник, чуть отодвигая стол в сторону, прижимает колени к груди, обхватывая их руками и любуется первыми лучами солнца, восходящего не с той стороны дома. И ему хочется раствориться в этом сне, чтобы не возвращаться «на землю», туда, где его ждет что-то очень страшное и плохое. Он уверен в этом. Может быть, это подарок от Бога, который оставил занятие рушить потолки на головы прихожан и решил наконец-то ему помочь? Он не знал ответа на этот вопрос. Но знал, что, продолжая сидеть на подоконнике, наблюдая за солнцем, он чувствовал себя по-настоящему счастливым, таким, каким не был очень и очень давно. Мужчина, стоящий напротив своего нового произведения искусства, спокойно вытер нож, запятнанный кровью, о тряпку, и, улыбнувшись куда-то в пустоту, еле слышно выдохнул с бледным клубком пара: - С днем рождения, Уилл Грэм.