Кома

— Гокудера-кун, Гокудера-кун. Тсуна с ужасом смотрит на бледное высушенное лицо своего друга. Его дрожащие пальцы с избитыми в кровь костяшками судорожно скользят по телу Гокудеры, хватаясь за складки одежды, словно стоит отпустить, и он потеряет самое дорогое, что есть в его жизни. Но ни мольбы, ни просьбы Тсуны, даже его едва сдерживаемые слезы, не могут вернуть в мир реальной жизни Гокудеру. Он лежит с плотно закрытыми глазами, а его губы слегка приоткрыты, как у рыбы, выброшенной на берег из теплого ласкающего водоема. Десятый отрывает руку от футболки своего верного подчиненного, и его взгляд тупо приковывается к алой липкой жиже на белых ладонях. Кровью было пропитано всё: одежда лежащего, почва вокруг, да и сам десятый в этих жалких попытках привести раненного в чувства перепачкался. Стоит ли говорить, что всё это не привело ни к какому результату? Время медленно текло, словно потоки алой крови, стекающие из обширной рваной раны на груди сероволосого. — Гокудера, ты ведь не умер? Ответа не последовало, да и разве можно на него надеяться? Взгляд Тсуны скользил по всей местности, следуя за мыслью, отчаянно ищущей пути к спасению друга. Зацепка! Тсунаёши никогда не любил такой трудный, скучный и бесполезный до этого времени предмет как ОБЖ. Он часто мог делать вид, что слушает, а сам спокойно думал о Гокудере, Мукуро, Реборне, да о всех. Но обрывки фраз учителей сохранились в его памяти. Вот и сейчас перед его взором предстала картина лежащего без чувств на песке человека, а сверху склоняется какая-то девушка и делает тому искусственное дыхание. И он помнил, что после этого «мертвый» оказывался живым, вставал и благодарил спасительницу. Фильм о первой помощи ему запомнился, наверное, потому что там была хорошая музыка. И почему бы сейчас не попробовать, ведь его драгоценный Гокудера умирает, если уже не… Нет, даже думать об этом нельзя! От таких противных мыслей тело босса начинало корежится в судороге. Тсуна расположил свои руки возле головы подчиненного, уперся локтями в землю и медленно наклонился. Он никогда не ощущал лицо Гокудеры так близко, ему казалось, что это слишком, слишком близко. Что это что-то запретное, но такое желанное. Так близко. На щеках Тсуны появился румянец, становившийся с каждым сокращающимся миллиметром ярче. «Теперь главное сделать всё правильно. Держись, Гокудера-кун», — думал про себя парень. Глубокий вдох, и его губы касаются губ лежащего, он пытается вдохнуть в лёгкие раненого живительный кислород, делая резкие рывки грудью, чем-то напоминая в этот момент насос. Во рту Тсуна ощутил металлический привкус, слегка солоноватый, напоминавший чем-то море, только потом он осознал, что это была кровь. Пролежав так максимально долго, он оторвался от друга и с надеждой в больших глазах взглянул на тело. Гокудера не пошевелился. Казалось, что ничего не произошло, лишь Тсуна раскраснелся, и печально было видеть, как последние следы какой-то уверенности стираются с его лица. Тут он услышал какие-то шаги, и чьи-то голоса вдалеке. Явно незнакомые, но если это друзья, то они помогут донести Гокудеру до больницы. А если враги, то он умрет, защищая тело друга, и будет биться до последней капли крови, как сражался за него его верный подчиненный. Взвалив тело взрослого парня на себя, Тсуна слегка пошатнулся, его стало мутить, но решимость спасти друга заставила его двигаться по направлению голосов.

***

Белые стены больничного коридора с обшарпанной местами штукатуркой, чаще всего у потолка, давили на сидевшего тут паренька. Белый халат был накинут на плечи, локти соприкоснулись с коленями, а пальцы переплелись в замок, подпирающий опущенную голову. В глазах была пустота, будто пьянящая дымка заволокла их, как белый туман, пробирающийся в голову и создающий иллюзию неизбежного конца. Лампочка, привинченная к стене, мигала, издавая противный, режущий слух, стрекочущий звук, отчего всё тело напрягалось. Изредка Тсуна поглядывал на плотно закрытую дверь в ожидании чего-то. Так прошел час, два, три. Послышался щелчок, и дверь отворилась. В коридор ввалился потный в белых халате и маске мужчина, явно доктор. На его руках были зелёные перчатки, и он нервно дергал за каждый резиновый палец, облегающий его настоящие пальцы. Стоило ему лишь сделать пару шагов, как к нему подскочил сидевший парень и, схватив за руки, яростно тряхнул, так что тот вытянулся в струну. — Как? Как он? — буквально прокричал Тсуна, смотря прямо в глаза хирурга. — Тише, молодой человек, с вашим другом всё хорошо, — по голосу врач больше говорил с душевнобольным. Но Тсуну не обмануть, он лишь крепче сжал руки врача, кажется теряя контроль над телом, и ровно, с паузами, возникшими от волнения, произнес: — Что с ним? Как он? Врач вздохнул. Но этот юноша от него не отстанет, поэтому ему пришлось сказать следующее: — Мистер Гокудера в коме. Его состояние ужасное, шансов, что он выберется, нет. Нет, даже такого Тсуна не ожидал, он отпустил врача, сделал шаг назад, а потом еще один и упал на стул, запустив пальцы в волосы и начав шептать дрожащими, пересохшими губами. — К-как в ком-ме? Он не мог поверить в это, просто не хотел. Но осознание того, что Гокудера ещё жив, это осознание этого факта, пришедшее так внезапно, подтолкнуло вскочить и, кивнув врачу, произнести спокойным голосом: — Спасибо вам доктор, я вам очень благодарен. Тсуна знал, что скоро его выгонят, санитарные часы и прочее, и по этой причине ему пришлось развернуться и пойти прочь.

***

Прошло три месяца. Каждый день жизни Тсуны был одинаковый, такой же как сейчас. Будильник прозвонил семь утра, и Тсуна встал. На одевание ему хватило пяти минут, а после он подошел к зеркалу. На него смотрел худой, истощенный паренек с большими черными мешками под глазами, лицо будто сделано из мрамора, такое белое, явно, что он стал мало бывать на солнце, да и просто на улице. Собравшись, он вышел из дому и направился знакомой дорогой к больнице. Зайдя внутрь, идет по знакомому коридору, поднимается по лестнице на второй этаж и заходит внутрь белой комнаты. Он уже знает, что там. Как и всегда на кровати среди множества приборов лежит его дорогой друг. Его лицо спокойно, без всяких лишних эмоций, кажется, он спит, и ему снится что-то тихое, мирное, как озеро. Тсуна мог днями сидеть у его кровати, рассказывая, что было в школе, смеясь и вспоминая, то как они познакомились. Он сидел там, пока врач не прогонял его. Но в этот раз всё было не так. Придя к знакомой палате «12», Тсуна обнаружил запертую дверь. На его лице тут же выступил холодный пот, а рука скользнула по дверной ручке. «Неужели Гокудера-кун умер?!», — спрашивал себя он, собираясь уже бежать к врачам, но шаги, раздавшиеся недалеко от парня, прервали его порыв. — У меня для Вас радостная новость. Ваш друг очнулся! — врач широко улыбался, без натяжки, по-доброму и искренне. — Очнулся?! Что?! Когда?! — мысль о выходе Гокудеры-куна из комы уже потеряла свою важность, она стала забываться, а тут так резко, внезапно всё произошло. А самое главное, он в это время похоже спал. — Очнулся, да ещё и говорил. Вечно повторял ваше имя, молодой человек, и звал Вас. — Где? Где он? — без всяких предисловий Тсуна прервал монолог врача, даже забыв про вежливость, в его глазах стала появляться какая-то живость, потерянная в тот вечер, когда ему сообщили о коме. — Сорок третья пала… — Спасибо, доктор. Прямо как в тот вечер, но на этот раз Тсуна был счастлив, он побежал прямо к этому номеру, его будто сам воздух нес туда, подгоняя со спины, и через какие-то секунды он уже распахнул дверь в палату. — Гокудера-кун, — прокричал Тсуна, как только вбежал внутрь. Гокудера и правда был тут, настоящий и живой. Его глаза были открыты, и как только он услышал голос своего Джудайме, он повернул голову и выдавил слабую улыбку. Сколько же сил потребовалось ему, чтобы сделать это. Но стоило ему осмотреть своего босса, точнее то, что осталось от него, как на его лицо набежала тень. Он понял, что заставило Тсуну так измениться, что привело его к этому отвратному состоянию, опасному для жизни. И он стал тут же про себя покрывать свой поступок всеми словами. Почему? Почему он не смог раньше прийти в себя, что же он за помощник такой. Но не успел он додумать свою вину, как почувствовал что-то теплое на плече. На его лице появился румянец. Рука его босса нежно трепала того по плечу, а сам Тсуна улыбался. Он не улыбался так никому, только Гокудере он мог доверить её. И Гокудера хранил её отклик в самом сердце, в тепле и под защитой. — Не вини себя Гокудера-кун, ты сделал всё, что мог. И ты молодец, знаешь, никто лучше тебя не смог бы справиться. Тсуна говорил спокойно, но его голос дрожал, но это был не страх и не волнение, счастье что ли? Ему хотелось успокоить своего подчиненного, он почувствовал себя как-то старше, сильнее, он почувствовал, что это он помог Гокудере вернуться с того света. — Гокудера–кун, больше никогда, ты слышишь меня, никогда не закрывай меня своим телом. Считай, что это приказ. Гокудера слегка удивленно взглянул на Джудайме, а потом кивнул, молча держа скрещенными пальцы, а значит, он снова и снова будет бросаться под вражеские атаки, лишь бы защитить самое дорогое, что у него есть.