Never again

Я помню её. Я помню тончайший аромат, который издавала её бархатистая кожа. Клянусь, я никогда не прикасался ни к чему более нежному, мягкому, и шелковистому, чем её тело. Ни одна, даже самая изящная ткань, не идёт в сравнение с её по-детски утончёнными ладонями. Ничто не могло превзойти то тепло, исходящее от её тела в сочетании с лёгким ненавязчивым ароматом масла арганы и мускатного ореха. Она была идеальна во всём – от стройной фигуры, хрупкой как хрусталь до всегда широко распахнутых серых глаз с каким-то живым блеском. Она бредила жизнью, о да, она была одержима ею. Сама она была неотъемлемой частью этого бренного мира, и, казалось, будто всё вокруг теряло краски, едва её бурное сознание уступало место глубокому цветному сну. Все её составляющие были непорочными, безупречными, кристально чистыми. Она сама была ангелом во плоти. Порой мне даже казалось, что я вижу крылья за её спиной. Особенно часто это происходило в моменты, когда она с головой увлекалась новым занятием, будь то рисование урбанистического пейзажа, или же чтение до безумия интересной ей книги. Всё в ней кричало о том, что мне невероятно повезло, когда я встретил её. А вот ей… Ухмыляюсь. Привычка скалиться появилась у меня во время нашей первой серьёзной ссоры. Она всегда умела развести пламя из совершенно безобидной искры, в этом был её талант. Она знала, на что нажать, чтоб довести меня до кипения, а ведь я на самом деле страшен в гневе, чем она и удачно пользовалась. Сучка. Та ещё дрянь. Господи, как она любила играть на моих нервах. Наблюдать за тем, как я сначала пропускаю её колкие слова мимо ушей, а затем начинаю заводиться. Как белеют косточки на моих кулаках, когда сжимаю их со всей силы. Лишь бы удержаться, не разозлиться, не наговорить целую кучу никому ненужной чепухи, ведущей к разрыву отношений. Но больше всего ей нравилось, когда я, в порыве бешенства бил кулаком стену в миллиметре от её головы, чтоб хоть как-то избавиться от переполняющего меня негатива. В этот момент она снова становилась собой, и в её глазах я читал удивление и даже лёгкий испуг. Она боялась злого меня. Она боялась, что я всё-таки уйду, и больше никогда не вернусь к ней. Наверное именно поэтому она делала всё возможное для того, чтоб я остался рядом с ней. А ведь задобрить изначально меня было так легко. Я был настолько непридирчив, что с удовольствием принимал всё, что она мне предлагала – от лёгкого невесомого поцелуя, до горячего откровенного секса на ночной террасе. И плевать, что кто-то увидит, единственное, что имело значение в тот момент – её удовольствие. Мне нравилось наблюдать за её мимикой – сначала лёгкая ухмылка с едва заметными ямочками в щеках, плавно перерастающая в дерзкую улыбку самоуверенной кошки. О да, она любила чувствовать себя главной, и порой ей это удавалось, но лишь когда я позволял это. Бедная девочка считала, что способна контролировать меня, но есть кое-что, чего она не знала обо мне и уже не узнает – никто не в состоянии овладеть мной без моего согласия. Сколько девушек до неё пытались это сделать и всё тщетно. Я никогда не привязываюсь к людям. И всё было бы просто замечательно, если бы эта глупышка была мне под стать – независимой карьеристкой, нуждающейся в случайных встречах. Мне нравилось играть ею, как игрушкой. А почему, собственно, как? Она была моей любимой куклой, говорящей, делающей всё, что и как я скажу. Моей задачей было лишь дёрнуть за нужную нить: раз и её рот открывается, два и она признаётся мне в любви. Наивная, глупая, тупая Барби. Ей было невдомек, что от неё я хотел только одного – быть всегда там, где нужно мне в подходящее мне время. И всё шло бы как по маслу, если бы она не совершила огромнейшую ошибку в своей жизни – стала зависимой мной. Сначала это казалось даже забавным – её несмелые попытки дозвониться, когда я нахожусь в нескольких кварталах от дома, наслаждаясь компанией друзей. Первые СМС и вовсе вызывали у меня самодовольный смех. Беспокоится. Боится. Или же заботится? Мне всегда было наплевать на всех, кроме самого себя. Затягиваюсь сигаретой, пропуская дым намного глубже собственных лёгких. Он попадает в моё подсознание, туда, где хранится прошлое. Становится смешно от того, как она свято верила в нас, даже не подозревая о том, что я изначально оградил своё будущее от её. Её мозги были настолько малы, что их хватало исключительно на существование, не говоря о столь серьёзных вещах, как мысли. Она жила мечтой и упрямо верила в то, что мы будем непременно вместе. Верчу в руках её любимый брелок от ключей – всё, что осталось у меня от неё на память. Разве, расставаясь с человеком, нашей основной задачей является регулярное напоминание о себе? Я никогда не собирался жениться на ней. Она же, дура, не верила, что носить обручальное кольцо, подаренное мной, ей не суждено. Что ж, это её проблемы… были до тех пор, пока её страх одиночества не стал невыносимым. Он охватил её полностью. Видимо, её светлая головушка сообразила, что от неё, кроме беспрекословного исполнения всех моих прихотей, мне больше ничего не надо. И она решила попытаться удержать меня. А зря… Снова улыбаюсь, облизывая губы. В то время она была наиболее раскрепощённой. Все мои фантазии осуществлялись – от врача и пациентки до господина и рабыни. Мне прощалось всё – от особенно сильных шлепков по её телу до придушивания. Мне нравилось контролировать её – доводить до исступления для того, чтоб заново возвращать к жизни поцелуями. Она упивалась мной, регулярно повторяя мне это по поводу и без. Бесит, когда меня пытаются загнать в тупик никому не нужными признаниями. И всё же мне повезло с ней – до меня у неё не было серьёзных отношений, так что я подоспел как раз вовремя, выглядев её милое лицо среди толпы пьяных рож в одном из ресторанов. Никогда не любил общественных заведений. Предпочитал спокойно поесть, выпить дома – намного лучшая перспектива, нежели то и дело отмахиваться от перебравшего алкоголя ублюдка за соседним столиком. Знакомство с ней ничего не стоило – всего лишь пара-тройка коктейлей, названия которых слишком преувеличивали эффект самого напитка, стандартный комплимент про красивые глаза и улыбку, и девчонка растаяла. Да, глаза, как же. - Извини, я немного нервничаю, редко приходится бывать в подобных заведениях, - пролепетала она, теребя прядь непослушных вьющихся волос. Дурёха считала, что мне был интересен смысл её бормотания себе под нос. Мне было плевать на её образование, опыт работы, чёрт возьми, в конце-концов, мы не на собеседовании! Хотя… - Ты знаешь, здесь очень громко играет музыка, мне кажется, лучше если мы найдём местечко потише этого. – Смотрю ей прямо в глаза спокойным взглядом. Ни капли лукавости, желания раздеть и отыметь. Всего лишь едва уловимый интерес. Долго ждать не пришлось – девчонка немного поколебалась и согласилась уехать. Бинго! Наживка клюнула. Всегда клюёт, я ведь знаю, как выкрутить ситуацию себе в пользу. Волнение не покидало её ни на минуту – она постоянно нервно ёрзала на сидении, пытаясь найти более скромную позу, то и дело поправляя платье. Я же, как истинный джентльмен пытался не замечать происходящего, чтоб не смущать её ещё больше. Помнится, в тот момент, я был уверен в том, что она девственница и уже готовился к тому, что сегодня меня продинамят. Но каково было моё удивление, когда после предложения поехать ко мне она согласилась. - Послушай, если ты считаешь это неправильным, и тебе неловко, всё в порядке, я просто отвезу тебя домой… - Я бы продолжил стандартную заученную фразу, которой пользовался в подобных ситуациях, но тут она заткнула меня поцелуем. Признаюсь, немного растерялся, но ненадолго – мозг вовремя отключился, оставив в качестве последнего импульса мысль о том, что она хорошо целуется. Не могу сказать, что это была лучшая ночь в моей жизни, но и полным фиаско её назвать тоже нельзя. Недостаточная опытность проявлялась в том, как она пыталась разобраться с моей рубашкой, затем как её пальцы комкали простынь, вместо того, чтоб уцепиться мне в спину. Она пыталась контролировать себя, но и это длилось недолго – в итоге её тело сдалось, и она смогла расслабиться, получив свою часть удовольствия. Единственное, что зацепило меня в ней, это её глаза – сразу же после секса она посмотрела на меня, и я заметил какой-то странный блеск, что-то, что пока оставалось загадкой для меня. Это было похоже на триумф, как после получения награды за победу в соревнованиях, вот только был ли я призом? Тем самым, за который нужно бороться? Бедняга ведь даже и не представляла, во что ввязалась. Я мог бы оставить её в покое, и забыть о её существовании, но не сделал этого. Что-то в ней привлекало меня, хотя, если бы вы спросили, что именно, вряд ли я смог назвать хотя бы одну черту. Она была совершенно не моим типажом, но, в то же время, я никогда не ограничивал себя условными идеалами. По большей части, мне было всё равно – только физиология, и не более того. Да и она была не против, даже наоборот – едва стоило позвонить ей на следующий вечер, как голос в трубке из какого-то сонного моментально преобразился в веселый с нотами изумления. Естественно, она удивилась. Удивился даже я своему собственному поступку. Я сделал её домашней кошкой. Приручил, прикормив с рук парочкой дорогих подарков, прекрасно зная, насколько она в восторге от рисования. Даже комнату отвёл на её мастерскую. Конечно, не за просто так. Это стоило ей ежедневного исполнения моих желаний и прихотей, что, в прочем, не перечило ей. Сначала я удивлялся такой её особенности – безропотного подчинения, а потом привык. Это и стало началом её же конца. Мне никогда не приходилось напрягаться ради достижения цели. - Том, мне не нравится, что ты начал пропадать на ночь, куда ты уходишь? Что случилось? - Вопрос, сначала казавшимся тупиковым, вскоре стал обычным, не требующим ответа. Мне наплевать на её волнение. Её задача – обеспечить уют в доме, приготовить еду и не отказывать мне в сексе, вне зависимости, когда я этого захочу. Всё остальное – не мои заботы. - Милый, куда ты снова исчез? Я скучала… - переминается с ноги на ногу в дверном проёме, когда я, ведомый алкогольным угаром, тщетно пытаюсь закрыть входную дверь. - Том, да сколько можно, кто это?! – Кусает губы до крови в очередной истерике, видя меня, лапающего незнакомку с неизвестным мне именем у неё на глазах. - Не нравится? Не смотри, - ухмыляюсь, и, даже не глядя на эту припадочную, зажимаю очередную подружку на ночь в коридоре нашего дома. Надолго её не хватило – наивная собрала свои вещи и вылетела из квартиры, забыв закрыть за собой дверь. Плевать, об этом я позабочусь завтра. Или не позабочусь. Ой, да какая к чёрту разница, что с ней? Уверен, ничего криминального не произойдёт – поплачет в платок и вернётся, как ни в чём не бывало. Я не в ответе за ту, которую приручил. Каким же было моё удивление, когда ни на следующее утро, ни через неделю она не вернулась. Признаюсь, не ожидал подобных выходок с её стороны. Недооценил, однако. Но и звонить первым не собирался. Просто ждал того момента, когда она вернётся, с глазами, полными вины и искреннего сожаления и обещаниями сделать всё, что захочу, лишь бы только не бросал её. Она вернулась не сразу. Ждать пришлось около двух недель, прежде чем она начала звонить мне, робко бросая трубку, едва я приму вызов. Затем наступило молчание и тяжёлое дыхание в трубку, когда я всё-таки отвечал на звонок и лишь спустя ещё некоторое время я уловил аромат её духов в спальне. Была здесь. Привезла вещи обратно. Но что-то в её запахе изменилось – раньше приторно-сладкий, вдруг стал каким-то резким и свежим. Будто и не она вовсе. Она встретила меня на кухне – как всегда, обычная домашняя одежда, волосы, собраны в высокий хвост, но что-то в её поведении говорило о переменах в ней… Я до последнего не мог понять, что с ней не так, даже блеск в её глазах стал каким-то нездоровым. Казалось, она сошла с ума. Я с опаской попробовал приготовленную ею еду, которую она подала мне на тарелке из нового набора посуды, - не припомню, чтоб я его покупал. - Всё в порядке? – Скорее бросаю в её сторону, нежели произношу хоть с каплей каких-либо чувств. Она не заслужила нормального обращения с собой. - Да, конечно, - натянуто улыбается, обнимает и вплотную прижимается своим телом к моей спине, что невероятно бесит меня, и она прекрасно знает это. Молча разнимаю её руки, сжимая тонкие запястья сильнее обычного. Не успеваю освободиться от её цепких объятий, как она тут же оказывается у меня на коленях. - Ты ведь скучал? – Шепчет мне на ухо, не переставая как-то странно ухмыляться. Не придаю значения её словам, всё ещё пытаясь избавиться от её компании. Я ненавижу, когда кто-то играет против моих правил. - Уйди. – Шикнул на неё, когда пытается поцеловать меня. Я не в настроении, а это значит, что ей лучше послушаться, нежели заглаживать свою вину позже. Театрально закатывает глаза и оставляет меня наедине, кинув в меня кухонным полотенцем. А это она зря… Поднимаюсь и следую за ней, чтоб в очередной раз проучить – как всегда, стоит ей выйти из-под моего контроля, она тут же начинает вытворять всё, что ей заблагорассудится, а ведь мы так не договаривались… она ускоряет шаг и через несколько секунд это уже преследование на уровне гепарда, охотящегося за антилопой, вот только в этот раз последней не повезёт спастись бегством. Сношу с одного сильного удара дверь, ведущей в спальню, и мне в нос ударяет сильный запах гнили. Тут же прикрыв нос рукой, пытаюсь найти источник вони, чем оказываются трупы дохлых крыс на нашей кровати. Крысы?! - Не нравится? Не смотри. – Выкрикивает она, прежде чем, заливаясь хриплым смехом, убежать из комнаты. Решив навести порядок посредством её вины в комнате позже, выхожу из помещения. Маленькая дрянь решила поиграть на моих нервах. Фыркаю, недоумевая от такой её выходки, всем нутром чувствуя, что это ещё далеко не конец… выбегаю вслед за ней, и теряю в темноте комнат её силуэт. Странно… как странно, что крышу ей снесло только сейчас, другие не выдерживали и недели. Услышав странный звук в импровизированной домашней студии, спешу туда, чертыхаясь и матерясь, на чём свет стоит. Если это то, что я думаю, не позавидую этой ненормальной. Влетаю в комнату, откуда доносился звук трескающегося дерева и замираю в гневном недоумении – мозг отказывался воспринимать и верить в увиденное – эта дрянь решила разделаться с моей гитарой! Самой старой! С которой мы и победили в первом конкурсе! Неся какой-то нечленораздельный бред, перехватываю её руки, отбрасывая в сторону острый нож, которым она принялась разрезать ремни инструмента, не обращая внимания на несвязный поток слов и звуков, которые вырывались из её поганого рта. Если бы это было последней каплей, но, видимо, её истерика лишь только начиналась, набирала обороты. Вот только моё терпение исчерпалось. Схватив её за талию, тащу вон из комнаты в коридор. Бесполезно пытается вырваться, даже не подозревая о том, насколько я разозлен. Я в бешенстве, не в состоянии адекватно оценивать происходящее, поэтому всё, что случилось следом является тайной для меня самого до сих пор – никто никогда настолько не выводил меня из себя. Помню лишь как она попробовала поранить меня тем самым ножом, достать который ей помогла её же гибкость. Неблагодарная дрянь - никогда не ценила всего, что я делал для неё – от мелких однодневных букетов цветов до возможности жить со мной под одной крышей. Вскрикиваю от сильной боли в руке – острие ножа впилось в мышцы, пробираясь достаточно глубоко не только для сильного кровотечения, но и нарушения работы кисти. Мне противопоказано травмировать их, ведь игра на гитаре – моя жизнь. - Твою мать! – Хватаю её за волосы и, прижав всем телом к стене, хватаю за шею. Обычное придушивание, придуманное для того, чтоб успокоить её за считанные секунды, перерастает в минуты. Мозг настолько пропитан гневом, что отказывается воспринимать хрипы, исходящие из её горла. До тех пор, пока её тело не ослабевает, а сама она не превращается в тряпичную куклу – играй, делай, что угодно, теперь она уж точно не против. Отхожу от неё на несколько шагов назад, глядя на себя, как будто в первый раз. И что теперь? Для пущей уверенности подхожу к ней, и пытаюсь нащупать пульс. Тишина. Моя послушная игрушка умерла из-за меня же. Ну и чёрт с ней. Решил закурить – это всегда помогало мне сосредоточиться и включить логику. Куда спрятать тело и деться самому? Внезапное моё исчезновение из города станет подозрительным, меня начнут искать, едва только найдут труп. Лучше всего обеспечить себе алиби, благо, хоть с этим не будет проблем, - ребята прикроют. Достаточно соврать что-то очередное романтично-сопливое, и Билл поведётся на то, что я вдруг решил сделать сюрприз своей, прости Господи, девушке. Решено, нужно действовать. Заворачиваю её тело в пакет для мусора и, забросив в багажник машины, увожу за пределы города. Свалка, пара лишних, полных отходов мешков сверху, и готово. Дело сделано, а это значит, мир может вздохнуть на одну миллиардную легче. Ухмыляюсь собственной находчивости, сажусь в машину и еду обратно домой. Всё казалось слишком простым и элементарным для исполнения. Не думал, что так легко можно избавиться от человека, истинной занозы в заднице. Что ж, в пору искать замену, совершенно адекватную, при чём. Пребывая в достаточно хорошем расположении духа, включаю радио, сразу же подлавливая пальцами ритм какого-то нового хита. И только через несколько секунд до меня доходит, что это была её любимая песня. Настроение моментально портится, заставляя сознание воспроизвести картинки столь ещё свежего прошлого. Всё это больше не имеет никакого значения, и чем раньше я это пойму, тем будет лучше. Фыркаю, концентрируя своё внимание на дороге – нужно быть предельно осторожным, нельзя привлекать внимание полицейских, только тотальный самоконтроль и спокойствие. Останавливаюсь на светофоре, и медленно выдыхаю. Нужно продумать план дальнейших действий. Алиби. Кто может обеспечить мне прикрытие с минимальными объяснениями и истериками? Резко разворачиваю автомобиль в противоположном направлении и еду к той, которую не так давно приводил к себе домой. Хельга. Красивая и глупая. Что ещё может быть лучше? Смеюсь над собственными мыслями: «эй, парень, да ты ещё тот Джеймс Бонд». И действительно, у меня есть всё необходимое для того, чтоб эта красотка вновь повисла на моей шее. Помня её страсть к белому порошку, заезжаю в неблагополучный район города. Встреча с дилером, несколько шуршащих купюр и моё алиби у меня в руках. Идеально. Чёрт возьми, это твой день, Том. Сегодня всё складывается именно так, как ты этого хочешь, за исключением мелких неурядиц, но с кем не бывает? Несколько минут, и дверь открывает стройная жгущая брюнетка. Ничего индивидуального – прокаченная силиконом внешность, и полное отсутствие интеллекта на лицо. То, что нужно. - Милый, привет, а я и не надеялась больше тебя увидеть, - фальшиво томно произносит, призывно закусывая губу. - Хватит ходить вокруг да около, детка, - не ожидая разрешения, прохожу в её дом. – По-моему, мы неплохо оторвались в прошлый раз, может, повторим? – Пошло ухмыляюсь, демонстрируя пакетик порошка. Её лицо озаряется довольной улыбкой, сродни той, когда маленькому ребёнку покупают самую вкусную конфету. Несколько секунд и я оказываюсь в просторной гостиной, ожидая свою порцию виски. Девчонка делает всё сама – мне остаётся лишь сидеть и наблюдать за тем, как задирается и так до неприличия короткое платье на ней. Хотя, кто бы говорил о приличии… - За что выпьем? – Поворачивается ко мне, усаживаясь на стол, забрасывая одну ногу на другую. Что-что, а ноги у неё действительно шикарные. - За начало новой жизни, - улыбаясь, приподнимаю бокал, невербально салютируя ей. Девчонка залпом выпивает бокал крепкого алкоголя, я же всего лишь немного отпиваю, внимательно наблюдая за каждым её жестом – отставила опустошенный бокал на стол, встала, и, прогнувшись в спине, демонстрируя себя в своём лучшем ракурсе, спокойно втягивает дорожку наркоты. Готово. Плюс один к моей заключительной истории, гарантирующей преспокойную жизнь. Единственное, в чём знала толк Хельга – это секс. Даже будучи накаченной наркотой, она умело пользовалась собственным опытом, доставляя удовольствие раз за разом. Отлично. Люди, знающие толк в своём призвании, всегда вызывали у меня уважение. *** Дни летели за днями, мир возвращался на круги своя, не сводя с ума своей нелогичностью и неорганизованностью. Всё должно быть расставлено по полочкам. Как иначе жить и планировать что-либо? Не смотря на явную безнаказанность, я всё же продолжал сохранять предельную осторожность во всём – вёл себя как обычно, не вызывая подозрений опозданиями на репетицию, или же вовсе запись новой песни, вовремя сдавал нужный материал, заваливал Хельгу подарками. И всё было бы просто замечательно, если бы не дурацкие смс, приходящие на мой номер с завидной частотой. Полный бред какой-то зануды, не имеющей другого занятия, кроме как доставать меня. Сначала это и вовсе было смешно – первое такое сообщение поступило как раз в тот момент, когда я, завтракая, просматривал новости. Тело всё-таки нашли и опознали. Чёрт. Все планы летят к чертям собачьим – вместо того чтоб расслабиться этими выходными, придётся попотеть. Я не должен вызвать никаких подозрений. Трель мобильного, несколько заученных до автоматизма движений пальцами и моему взору предстал текст: «Испугался?» Номер не определен, узнать, кто отправитель невозможно. Не заморачиваясь, удаляю его, и уезжаю в студию. «Я всё знаю» - получил следом. «Тебе конец, Каулитц» - даже моя фамилия в тексте не напугала меня. Неудивительно, - моё имя всегда на слуху. «Шах и мат» - терпение и вовсе лопнуло, поэтому отключаю телефон. Ненавижу, когда кто-то пытается вставить своих пять копеек в мои планы на ближайшее будущее. Репетиция так и не состоялась – Билл в очередной раз продемонстрировал себя во всей красе, будучи в препоганом расположении духа и я, во избежание конфликта, уехал домой. Пусть сами купаются в своём гневе. Сегодня мне необходим отдых для того, чтоб в очередной раз обдумать свои следующие шаги. Заехал по дороге в придорожную кофейную, где всегда со знанием дела готовили отличный латте. Помнится, здесь я был завсегдатаем вместе со своей предыдущей игрушкой. Ей нравилось бывать везде, главное, чтоб это место было связано со мной. Обрывки фраз вырывают меня из цепи воспоминаний: «Да-да, я тоже об этом слышала. Какой изверг мог так поступить? Наверняка маньяк…» Едва сдерживаюсь, чтоб не засмеяться вголос. Маньяк, да, как же. Все бы были такими, как я. Взмах длинных волос, заинтересованный взгляд серых глаз вызывают у меня секундный ступор – нереальное сходство с… да нет, быть этого не может, бред. Отмахиваюсь от своих мыслей, переводя взгляд в окно. Не сдерживаюсь и снова смотрю в ту сторону, где только что видел до боли знакомый силуэт, но нет, показалось. Не допив кофе, оставляю чаевые на столике и продолжаю путь домой. Хочется просто лечь на кровать и смотреть в потолок, думая. Да, определённо, тишина это то, что мне сейчас нужно. Мысленно отметив идею о вечере без лишней суеты, открываю дверь квартиры, но вдруг задеваю что-то ногой. Мой приехавший заказ, наконец-то. Подхватываю посылку и захожу внутрь, на ходу снимая клейкую ленту и проверяя данные заказа на упаковке. Всё верно, уже давно ждал именно эту кепку – шикарное пополнение моей коллекции. Открываю коробку и тут же недовольно отбрасываю её в дальний угол комнаты. Чёртов курьер, опять что-то напутал с документами! Вместо нужных инструментов, я получил… Подхожу и снова заглядываю внутрь. Погодите-ка, где-то я уже видел этот шарф… напрягаю память, пытаясь вспомнить, и это венчается успехом: он принадлежал ей. Но как он здесь оказался? Во второй раз отбрасываю коробку от себя так, будто она полна спор сибирской язвы. Какого хрена? Это уже вовсе не смешно… И едва я надумал разобраться с осточертелой деталью одежды, как в мою дверь постучали. - Гер Том Каулитц? – На пороге стояли двое парней крепкого телосложения. Их взгляды тут же зацепились за недовольную гримасу на моём лице, которую я не успел сменить на спокойный интерес. - Да, это я, чем могу быть полезен? – Всё так же пытаюсь не выдавать своего минутного замешательства. - Мы из полиции, у нас есть несколько вопросов, касательно фройлин Циммерман. Мы можем войти? Чёртовы детективы, чтоб их… - Да, конечно, проходите. – Пытаюсь по-тихому затолкать долбанную тару подальше под диван. - Затеяли обновления гардероба? – Один из них кивает на ту самую посылку. Чёрт. - Да нет, просто курьер ошибся заказом. Не столь важно. Чем я могу вам помочь? Один из них заходит внутрь комнаты, ощупывая липким взглядом каждый миллиметр гостиной, что не может не напрягать меня. В сотый раз прокручиваю мысленно детали того вечера – следов не должно быть… Наклонившись, с помощью салфетки вытягивает шарф из коробки, следом из которой выпадает записка. - Ты помнишь её, Том? Запомни, это последнее что ты увидишь на свободе. - Детективы, а в чём, собственно, дело? – Пытаюсь выпутаться из так уже порядком накипевшей ситуации. - Том Каулитц, вы подозреваетесь в убийстве Амелии Циммерман. Всё, что вы скажете в своё оправдание может и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката… - На моих запястья закрылись браслеты. Что бы сейчас я не сказал, это ничего не изменит. Меня поймали. Ничего, теперь главное выбраться из этого дерьма. Не противостою аресту, прекрасно зная, что так могу лишь усугубить ситуацию. Спокойно позволяю детективам вывести меня из дома, следую за ними в машину, краем глаза замечая какой-то силуэт в спортивном костюме с капюшоном на голове. Человек отдал мне честь, приставив два пальца ко лбу, и скрылся, как только я захотел рассмотреть его получше. Что за? Меня привезли в участок, предупредив заранее о том, как и когда будет проводиться допрос. Я не дурак и запугать стандартной игрой в хорошего - плохого полицейского у них не получится. - У меня есть алиби. – Смотрю на детектива, задающего мне очередной дурацкий вопрос. Идиоты, неужели они не понимают, что у них ничего нет против меня? Ухмыляюсь собственным мыслям, не позволяя мимике измениться. Сейчас нужно быть предельно осторожным – каждый звук может сыграть в плохую шутку. - И какое же у вас объяснение найденным отпечаткам ваших пальцев на теле погибшей? Попал. Как я мог забыть об этой грёбанной мелочи?! - Я купил ей новую подвеску, помогал надеть её. Естественно, там останутся мои отпечатки. – Фыркнул, поражаясь такой тупости детективов. Вот только не тупица ли я, что проглядел такую мелочь? - А что с вашей рукой? – Кивает на перебинтованную кисть. - Попал на особо нарванного папарацци вчера, пришлось проучить его немного. – Соврал, не моргнув глазом. Куда я подевал тот нож? - Как давно вы состояли в отношениях с фройлин Амелией? – Тематика вопросов менялась с молниеносной скоростью, всё для того чтоб запутать меня и добить неожиданностью. - Около года. – Пожал плечами, смотря детективу прямо в глаза. Выключить все эмоции, не спешить отвечать, обдумать всё, прежде чем говорить. - Где вы были в вечер, когда была убита ваша девушка? – Детектив хладнокровно посмотрел на меня, изучая моё лицо. В очередной раз почувствовал себя под прицелом камер. - Я приехал домой с работы около семи вечера, привёз ей подарок. Он ей не понравился и она закатила истерику. Это было её фишкой – устраивать скандалы по поводу и без. Ну мы поссорились, и я уехал. К другой. Что было дальше я не знаю. – Веду себя по-максимуму естественно, выражая лёгкое сочувствие по поводу ссоры. Допрос казался тотальным абсурдом. Не раз хотелось рассмеяться от тупости детективов, считающих, что смогут так просто вывести меня на чистую воду. Ну уж нет, я крепкий орешек, меня так просто не расколоть. Моей уверенности в себе достаточно, чтоб убить все их доказательства. Тупицы и не подозревают о том, сколько во мне актёрского мастерства. Не вытянув из меня ничего интересного, оставляют в покое. Вот и славно. Ещё какой-то час и приедет мой адвокат. К тому времени все их улики будут либо уничтожены, либо их окажется недостаточно для того, чтоб засудить меня. Приятно работать с профессионалами. Сев просто на пол, и прижавшись спиной к стене, в очередной раз анализирую своё поведение и ответы. Нет, я вёл себя достойно, а это значит, мой психологический портрет будет отменным. Я ведь знаю что находится там, за затемнённым окном комнаты допроса. - Том Каулитц, прибыл ваш адвокат. – Полицейский вывел меня из задумчивости. Чёрт, терпеть не могу, когда кто-то отвлекает. Прохожу несколько поворотов коридора вместе с моим надзирателем и захожу в помещение, отличное от того, в котором я был в предыдущий раз. С меня снимают наручники, давая тем самым некое подобие свободы. Отлично, так-то лучше. Потираю запястья, немного разминаю их и чувствую себя более уверенно. Сейчас меня отсюда вытащат. Не сдерживаюсь от самодовольной улыбки – ты красавец, Каулитц, всегда выходишь из любой передряги сухим из воды. Дверь открывается, и я уже был готов поприветствовать своего спасителя, как застыл посреди комнаты в недоумении – я не знаю той женщины, стоящей напротив меня. - Кто вы? Где мой адвокат? – Обращаюсь к своей посетительнице. Мой вопрос лишь вызывает лёгкую улыбку на её утончённом лице. - Ну здравствуй, Том. Не знала, что мы с тобой познакомимся именно в таких условиях. Хотя, я никогда не сомневалась в том, что ты тот ещё засранец. – Хрипло смеётся, отодвигая стул и садясь на него, поддерживая идеальную осанку. Её волосы собраны в аккуратный хвост, всё в её виде безупречно – от белоснежного воротника рубашки до отлично выглаженного брючного костюма классического кроя. - Я не намерен с вами разговаривать, и требую встречи со своим правозащитником. – Надменно поднимаю голову, тем самым показывая своё превосходство над ней. Что она может мне сделать? Хрупкая, её кожа настолько бледная, что через неё проступают вены. Наверняка её сдувает сквозняком от открытого окна, куда ей зариться на меня? Вместо ответа, она лишь ухмыляется, и в её улыбке я замечаю что-то похожее с… - Помнишь этот момент? Как вы тогда победили? – Она протягивает мне какой-то снимок и, не дождавшись что я возьму его, кладёт на стол. – Ты был так горд собой, приписав чужой триумф себе, любимому. Сколько самолюбования и гордости было в тебе тогда. А ты помнишь, благодаря кому вы обрели известность? Чью мелодию ты позорно украл, выставив за своё творчество? – Её глаза презренно сузились, выражая всю ненависть и злость, кипящих в ней. - Что за бред вы несёте? Кто вы? - Посмотри сюда! – Она сорвалась на ноги, подошла ко мне и тыкнула под нос фотографией. – Ваш первый конкурс, сделавший из тебя звезду! Тебя, и ещё шайку твоих друзей-малолеток! Вспомни, чей материал ты использовал! Разрушитель человеческих жизней. – Последние слова она выплюнула, словно яд, мне в лицо. Решив покончить раз и навсегда с тем бредом, который она несла, всё-таки обращаю внимание на фото. На ней изображены мы, теперь больше известны как Tokio Hotel, но на тот момент мы были ещё Devilish. Рядом с нами наши конкуренты – ребята из другой группы, соревнующиеся с нами. Мы обошли их, заняв первое место, они же были вторыми. - Что вы хотите этим сказать? Мы честно заслужили победу, всё соответствовало правилам конкурса… Она не даёт мне договорить – её смех из хриплого перерастает в какой-то истеричный, более напоминая лай собаки. И всё же, где я видел эту улыбку? - Честно, как же… Ты украл идею моего сына. Украл то, чем он зарабатывал себе на жизнь в то время, как ты купался в неком подобии популярности. – Женщина уничтожающе посмотрела на меня. Будь я трусом, я бы уже провалился сквозь землю от гнева, бурлящего в её взгляде. – Помнишь его, м?! Смотрю на лицо парня, где-то нашего возраста, стоящего рядом со мной на снимке. Да, я вспомнил, они соревновались с нами, но чего хочет от меня эта ненормальная? - Что вам нужно? – спокойно отвечаю, упрямо глядя на неё. Она не дождётся моего раскаяния, даже если я прекрасно понимаю, о чём она. - Мне нужен мой сын. Живым и здоровым. А не его останки в земле. – Её глаза засияли нездоровым блеском. – Ты хотя бы знаешь, что после вашей победы он покончил с собой? Ты хоть знаешь, как он бредил выигрышем? Тебе известно, что в последние дни голосования он не спал сутками, переживал, надеялся? И что же сделал ты? Ты взял его идею, и позорно замаскировал под свою! Вы победили, а всё из-за чего? Благодаря случаю! Вы выступили первыми, и тебя даже никто не заподозрил в плагиате, его же освистали за схожесть в игре с тобой! Ну как, греет тебя такая слава, ничтожество? Клянусь, будь она повыше, ей бы удалось выковырять мне глаза. Вот оно значит что… - Я советую тебе сдаться, и не строить из себя героя-любовника более. Ты ничего человеческого из себя не представляешь. Ровным счётом ничего, Каулитц. Ты обрёл популярность, а я потеряла собственного сына. Если в тебе осталась хоть доля совести, признайся во всём, и понеси наказание. Если же нет, твоя жизнь превратится в ад, это я тебе обещаю. – На её лице не осталось и следа гнева. Лишь только глубокая грусть, настолько всеохватывающая, что я сам почувствовал её прикосновение к себе. - В чём мне признаваться? В том, что я просто более удачливый, чем ваш сынок-нюня? Кто мешал ему создать что-то другое, раз он такой гений-психопат? – преспокойно смотрю на неё, осознавая, что ей не победить меня, пусть даже если сейчас она завалит меня на стол и изобьет до полусмерти. - Ты лишил меня единственного сына, а мою дочь брата! Ты моральный урод, тебе не место среди нормальных людей. Запомни, ты ещё будешь умолять меня о пощаде… Она собралась уже уходить, как вдруг повернулась ко мне лицом и, приставив два пальца ко лбу, отдала мне честь. Точно как и… твою мать! Налетаю на неё, хватая за плечи и прижимаю к стене. От моего спокойствия не осталось и следа, ведь эта дрянь виновата во всём! Вот кто испоганил мне последний год жизни! Вот с чьей подачи мне пришлось терпеть ту ненормальную! - Это ведь ты?! Признайся, чёрт тебя дери! – Прикладываю ею о стену, чтоб выбить из этого находчивого кукловода хотя бы слово, вместо этой дурацкой самодовольной ухмылки. Она на минуту морщится от боли, но в следующую же секунду начинает заливисто смеяться, победоносно глядя на меня. - Ты понял, теперь ты всё понял, Томми. Дрянь! Хватаю её за шею, чтоб задушить эту гадюку просто здесь и сейчас. Вот кто лишил меня покоя и заставил оказаться здесь. Женщина даже не пытается вырваться, лишь только накрывает мои руки своими, и шипит: - Тебе конец, Каулитц. Зарычав, усиливаю хватку, желая прикончить её как можно быстрее, чтоб не слышать всего накопившегося в её поганой башке. Не успеваю – в комнату влетают двое полицейских и, заломав руки за моей спиной, оттаскивают от неё. Падаю на колени, пытаясь вырваться, но понимаю, что сдал самого себя с потрохами. - Чёртова тварь! Ненормальная! – От досады толкаю в сторону одного из полицейских. Это лишь вызывает очередную ухмылку на её лице. *** Суд прошёл как в тумане. Были допрошены все свидетели, и доказательства играли против меня. Как бы адвокат не пытался оградить меня, защитить, всё перечёркивало моё нападение на ту сумасшедшую в комнате для посетителей. С ненавистью смотрю на неё, пока та сидит рядом с судьёй, давая присягу о лишь правдивых показаниях. - Всё началось с конкурса Star Search, на который был отправлен мой сын. Он готовился месяцами, пропадая в гараже вместе со своими ребятами, придумывая новые и новые мелодии для их выступления. Боже, как горели его глаза… Он бредил победой, каждый раз вторя о том, что купит мне виллу где-нибудь заграницей на их первый серьёзный гонорар. – Женщина улыбнулась, закусив губу. - Ответственный момент настал. Ганс, моё дитя, выступал вторым, и каждая мелочь была отшлифована до глянцевого блеска. Он знал куда повернуться, что сказать, даже малейший жест натренировал перед зеркалом. Как я им гордилась… Он был моим миром, единственным напоминанием о его покойном отце. Знаете, он когда концентрировался, на его лбу появлялась морщинка, точно как и у моего мужа. Всё в нём напоминало мне о прошлом, и наверное поэтому я так ценила и любила его. - Фрау Циммерман, пожалуйста, ближе к сути дела. – Перебил её судья. - Да-да, так вот, мой сын победил бы, если бы не этот Каулитц и его шайка друзей-плагиаторов. – Она уничтожающе посмотрела на меня. – Они украли идею, и выставили её за свою. В итоге, они выиграли, а Ганс… - Маленькая, едва заметная слеза скатилась по её щеке. – Он покончил с собой в тот же вечер, его сил не хватило пережить этот позор. Автора-гения обвинили в том, что он украл свою же идею. – Она горько усмехнулась. - Правда ли, что у вас была дочь, которая в итоге начала встречаться с подсудимым? – Голос подал мой адвокат, после того как рассказ женщины был окончен. - Да, и, чёрт возьми, знала бы я, что произойдёт с ней, никогда бы в жизни не позволила встречаться с этим чудовищем. У него нет ничего святого. Само определение «жизнь человека» ему неизвестно. - Фрау Циммерман, какова вероятность того, что вы подослали фройлин Амелию к моему подзащитному, пытаясь тем самым отомстить ему за смерть гер Ганса? Женщина презрительно прищурилась, а затем залилась смехом. Всё в её поведении говорило о том, что она сошла с ума. - Вы всерьёз считаете, что я смогла бы поступить так с собственной дочерью? - Со слов соседей, ваши дети никогда не были дружны, всё время враждовали между собой, а после того, как ваш сын покончил с собой, вы и вовсе обвинили в этом дочь. Точно, как и гер Каулитца, в прочем. - Бред. – Она отмахнулась от этих слов как от назойливой мухи. - У нас есть неоспоримые доказательства вашей причастности к смерти фройлин Амелии Циммерман. Включили монитор, и вскоре всем присутствующим в зале продемонстрировали видео, на котором была запечатлена ближайшая подруга матери Амелии, рассказывающая о том, как фрау Циммерман с детства вторила ей о том, что я виноват во всех грехах – от смерти её брата до того, что они живут, едва выводя концы с концами. Я не мог поверить во всё сказанное – как может любящая мать готовить собственного ребёнка к мести с самого детства? Почему именно Амелия, а не она сама? Как можно объяснить тот факт, что с дня на день, из ночи в ночь, Амелия жила с ненавистным ей человеком, то есть, мной, и всё это ради исполнения маразматического плана возмездия её матери? Что заставляло Амелию выполнять все прихоти своей ненормальной мамаши, если та то и дело винила и её в смерти брата? Бред. Мотаю головой, отказываясь воспринимать и анализировать услышанное. Мне было наплевать на всё, что происходило дальше – даже свой вердикт я слушал в пол-уха. Так или иначе, мне светит просидеть за решёткой не один год, а этому Наполеону в юбке наверняка присудят принудительное психиатрическое лечение. Вот только за что девчонка поплатилась жизнью? Едва ли не впервые в жизни мне стало жаль ещё кого-то помимо самого себя. Бедняга. Я считал её своей марионеткой, а, как оказалось, ею управляло как минимум два человека. И всё это ради глупой бессмысленной смерти. Это ли называется материнским инстинктом – отправлять собственного ребёнка на верную кончину? Стоило ли это моего гнева и потребительского отношения? Как я и думал, меня заключат за решёткой, а ненормальная мамаша вряд ли вообще увидит белый свет после дозы разноцветных таблеток. Мало кто выживает в наших психиатрических больницах, и она не исключение. Её идеальный план рухнул в одночасье, точно как и моя уверенность в безнаказанности. Что ж, оказывается не всё в этом мире подчинено мне. Далеко не всё. Есть над чем работать. Горько усмехаюсь от собственных мыслей, садясь в полицейскую машину. Теперь у меня впереди достаточно времени, чтоб переосмыслить всё произошедшее. Плевать. Так или иначе, моё заключение, поможет держаться мне на плаву некоторое время. Чёрный пиар, тоже пиар, как не крути. Её жизнь не стоила ненормального, хоть и хорошо продуманного плана мести, бредовой принципиальности её же родни. А вот стоила ли она меня?