Пути к бегству отрезаны

Утро добрым не бывает. Кто это сказал, был чертовски прав. Я молился всем Богам и моим мозгам, чтобы я не оказался последним. Но чего сидеть на кровати, когда меня ждет вкусный завтрак. Даже если я и провалюсь, то хоть поем нормально. И чего же я так боюсь, спросите вы? Я учусь в школе для гениев. Хоть это заведение и называется школой, но тут учатся люди всех возрастов. Мы создаем, открываем, анализируем и тратим кучу времени в своих личных лабораториях. Я, конечно же, не исключение. Однако в этой «школе» есть правила. Например, первые десять человек, стоявшие на вершине списка, могут брать к себе подопечных, которых держали, как, грубо говоря, рабов. Кто-то, возможно, возмутится, но на самом деле это очень выгодно. Во-первых, это касалось авторитета – тебя начнут уважать и избегать, даже не рискуя тронуть. Во-вторых, твой «старший» может помочь тебе с твоими работами или программами (смотря в какой специализации ты шаришь). В-третьих, ты можешь не волноваться о своем будущем, если продержишься до самого конца, так как тебя могут отправить на стажировку в элитную компанию вместе со старшим. Но было одно НО! Все, за исключением одного, стоящие на вершине списка, имели весьма скверные характеры. С такими не уживешься, поэтому многие не выдерживают и уходят, но уже навсегда. Исключением же является мой, как бы нереально это не звучало, лучший друг, который стоял на самом первом месте. Хэпин вполне соответствовал своему имени. Вечно улыбающийся, очень добрый и мягкий омега, который никогда не отказывает в помощи. Естественно, что за такого милашку сразу началась война, в которой победителем вышел Вито – он был на восьмом месте, - разорвав всех своих противников на кусочки. Теперь они, как настоящая пара голубков, ни на кого не обращали внимания. И, конечно, это меня не радовало, так как Хэпин был моим единственным лучшим другом, хоть такого рода отношения в нашей школе запрещены. Директор нашей святыни, которую я скромно называю тюрьмой, категорически против дружбы и любви между учениками и работниками. Между нами должно быть лишь соперничество, на что всем было глубоко плевать. Конечно, все друг с другом соревновались, но любовь просочилась даже в это непробиваемое место. А вообще здесь было довольно неплохо. Здесь нам платили, хотя деньги все равно переводились на счета родителей, за наш тяжкий труд, кормили бесплатно, предоставляли крышу над головой. Надо было лишь оставаться лучшим среди лучших. Тех, кто сползал на самый низ, прогоняли с позором, и этот неудачник не смог бы найти работу по специальности. Разве что мусорщиком. И поэтому-то я и молился, чтобы этим самым «неудачником» не оказался я сам, так как в прошлом месяце я еле остановился на предпоследнем месте в длиннющем списке. В этот раз мог оказаться и последним. Конечно, я мог бы попросить Хэпина взять меня в подопечные, но дело в том, что наш безумный директор, для которого любовь была чем-то непонятным, провозгласил, что подопечные должны принадлежать к разным полам. То есть, если старший был альфой, то подопечный должен быть омегой. А так как Хэпин такой же омега, как и я, то мой план с треском проваливается, держась за руку с угаснувшей надеждой. Можно было попросить Вито взять меня в подопечные, но я лучше в мусорщики пойду, чем его о чем-либо попрошу. Дело в том, что я категорически был против того, чтобы мой милый Хэпин с ним встречался, о чем он, естественно, знал. У нас с ним тоже война, которая ведется до сих пор. Да, я ревную к Хэпину, даже если он и омега. Все равно он мой лучший друг! Причем единственный в этой огромной тюрьме, которая вытянулась до ста шестидесяти этажей. Ладно, надо просто перестать волноваться, иначе я так остатки своих мозгов растеряю. Одеваюсь во все черное, так как сегодня день Вселенского траура (так я называю конец месяца, в котором и вывешивается этот самый список с результатами набранных баллов), спускаюсь на лифте до первого этажа. Школа находилась рядом со зданием, где мы обитаем, поэтому я довольно быстро добрался. С Хэпином я уже давно не хожу, так как его загребает Вито, будь он проклят. В холле, у длиннющей стены, на которой уже вывесили список, толпились и толкались люди, желая узнать, на каком они месте. Я встал с краю, чтобы мою скромную персону не раздавили в этой толпе. Однако меня все-таки затянуло в водоворот людей, из которого оказалось не так просто выбраться. Ну, раз уж я уже в эпицентре, то почему бы не рискнуть и не пробраться к самому списку. Пробравшись-таки через всю эту толпу, я начал лезть к концу, так как был уверен, что мое имя окажется где-то там. И каково же было мое удивление, когда я оказался прав. Лучше б эта способность проявлялась в проводимых тестах, а не на моем будущем. В самом конце этого дрянного списка было мое имя – Никс Риз. Значит, угадал я с цветом. Сегодня все-таки день Вселенского траура именно для меня, а не для какого-то другого. От горя, вперемешку с счастьем, меня отвлекли странные возгласы. Те, кто стояли в начале списка, перешептывались и были чему-то удивлены и даже напуганы. Опа, что-то интересное? Пробираюсь к началу списка, хоть мне там особо делать нечего. Смотрю на первую строчку, где ожидал увидеть имя Хэпина, который уже четыре года держался на вершине, но чуть не сдох от переполнявших меня чувств. Имя друга было на втором месте, а на первом было имя совсем другого человека – Дмитрий Милани, с которым за все свое пребывание здесь, я заговорил всего один раз. Это было шесть лет назад, когда меня из обычной школы отправили сюда. Мне было тринадцать, и я мало что понимал в этой жизни. Просто я был немного умней своих сверстников, поэтому меня отправили в школу для гениев, которая показалась мне тогда, не поверите, раем на Земле-матушке. Здесь было все. Здесь сбылись все мои мечты. Здесь я мог делать все, что только душеньке моей угодно. НО! Я был слишком глуп и наивен тогда, раз не замечал одного: здесь всегда царило одиночество. Так как лаборатории были отдельные для каждого, то общаться мы могли лишь с роботами, которые анализируют твое состояние и передают наверх результаты, а там уже готовили для тебя индивидуальный тест, опираясь на твои умственные возможности. Да, мне тогда это определенно нравилось, но повторюсь: я был тогда очень глуп. Но не об этом речь. С этим человеком, стоявшим сейчас на самой вершине, я встретился в кабинете директора. Тот что-то ему впаривал тогда, не припомню даже, что он говорил, но Милани был расстроен и готов был вот-вот расплакаться. Я, естественно, как добродушный малыш, не мыслящий в нужное русло, начал защищать мальчика, который оказался всего на год меня старше, от злого директора, которого не обрадовало такое мое поведение. Когда он начал орать на нас, то я просто схватил Диму за руку и потащил из кабинета. — Почему ты не дал ему отпор? Он же на тебя кричал! – возмущался я тогда, на что парень посмотрел на меня своими удивительно большими голубыми глазами. — А ты разве не боишься? – прошептал он и смущенно на меня посмотрел. — А чего бояться этого Злодиолуса? – я директора до сих пор так называю, кстати. – Он же тебя не убьет! — Но у меня худший балл. Я в самом конце списка, и если я не поднимусь, то меня исключат! И на этом мои воспоминания обрываются. Я не помнил ни того, что я ему сказал, ни того, что произошло после. Просто помню, что сперва он был грустным, а потом счастливо улыбался. И еще помню его до невозможности большие голубые глаза, которые, впрочем, уже не такие большие. И из того мальчика, который был моего роста, он вырос во взрослого мужчину-альфу, которого все, почему-то, старались избегать. Но после того случая, мы с ним никогда не разговаривали, хоть неоднократно и пересекались. Тогда я глубоко вдыхал его притягательный запах и смотрел на удаляющуюся широкую спину. Да-да, как и все остальные омеги, я был его тайным поклонником, хоть и наполовину, так как меня отношения никогда особо не привлекали. Я даже не мог понять тогда, что чувствую к нему на самом деле. Любовь? Тягу? Просто симпатию? Да хрен его знает, я никогда на этом не зацикливался. Но вот я стою перед списком, меня резко одергивают, я вылетаю за пределы толпы. — Черт, кто посмел? Я поднял голову. В меня вперились голубые глаза, которые были до невозможности холодны. Это был тот самый лучший ученик, набравший высокий балл. Только вот какого хрена, собственно говоря? — Ты издеваешься? – прошипел он, снова грубо хватая меня за руку и таща к лестнице, по которой мы начали подниматься. Не знаю почему, но я вообще не сопротивлялся. Как дурак стал улыбаться, все больше вдыхая приятный аромат, исходящий от альфы. Меня даже ненароком посетила мысль о том, что этот мужчина может быть моей Истинной парой. Ага, губу закатай, неудачник. Его Великолепие никогда не обратит на тебя внимание. Даже внешностью мы очень отличаемся! Дмитрий Милани – брюнет с обворожительными голубыми глазами и белоснежной кожей. Он был на голову выше меня, хоть и такой же худощавый. Но это его скорее красило. Он один из лучших в этой школе, и большая половина омег просто текут лишь вдохнув его, никем не тронутый, аромат. Но все равно его многие избегали, хотя я никак не мог понять из-за чего. Совсем другое дело я. Никс Риз – девятнадцать лет отроду. В отличие от альфы, я был бесцветен в прямом смысле этого слова. Пепельные волосы, красные глаза, бледен, словно поганка, тощий дистрофик и к тому же самый худший ученик школы для гениев. Но, даже обладая такой специфической внешностью, я не был альбиносом, коим меня многие считали. Просто необратимая генная мутация, которая приключилась со мной, когда я согласился стать добровольцем в опытах, которые проводил Хэпин. Друг, конечно, был против, но я все равно подписался. Он, кажется, создал вакцину от какой-то не опасной, но очень неприятной болезни. Естественно, меня этой болезнью заразили, а потом ввели вакцину. Даже вспоминать не хочу, в каких муках я там крутился. В итоге, из сероглазого шатена я стал красноглазым пепельноволосым. Но что-то я отвлекся. И куда он меня тащит? Блин, у меня, кажись, паранойя, раз я думаю, что он тащит меня к себе, чтобы сотворить со мной то, чего не делал никто. Ну ты и извращенец, Никс! Скорее всего, он хочет меня избить, а не предаться со мной наслаждению. Но вот только за что? И на что он так сильно злится? — Эм, а что я… — Заткнись и иди, - грубо перебил он меня, на что я только стал отпираться. — Если ты не объяснишь мне… И не успел я договорить, как почувствовал, что земля уходит из-под ног. Нет, конечно же, она не могла вот так уйти, а вот я мог. Дима подхватил меня на руки и понес в сторону лабораторий. Хм, на этом этаже я никогда не бывал. Он, кажется, создает новейшие лечебные препараты. Да-да, что-то припоминаю из рассказов Хэпина, который восхищался умом и сообразительностью Милани, хоть тот и находился на одиннадцатом месте совсем недавно. Но вот мы дошли до одной из белых дверей. Дима коснулся рукой до пластины, которая сканировала отпечатки пальцев, и потянул на себя дверь. Тут же запищала сигнализация, которую он тут же вырубил, введя запрограммированный код. Да-да, в этой школе система охраны похлеще чем в Правительстве. — Чем ты думал? – он подошел ко мне вплотную, отчего я весь сжался. — Не понимаю, о чем ты, - пропищал я, двинувшись назад. Но только это было бесполезно, так как из комнаты мне не выбраться, если хозяин лаборатории не введет код активации. — Ты оказался на последнем месте! Ты в самом низу! – неожиданно заорал он, на что я нервно подпрыгнул. – Ты хочешь все разрушить? – я не понимал, что он несет, поэтому молчал и смотрел на него, не решаясь задать элементарный вопрос: «О чем ты говоришь?». — Эм… - замялся я, ежась под холодным взглядом голубых глаз. – Я не совсем понимаю… — Что значит, не понимаешь? – кажись, я разозлил его еще больше. – Ты же сам говорил, что… - и он осекся. Мы молчали пару минут, пока мне это не надоело. Я вообще на редкость нетерпеливый человек. — Так что… ты хотел сказать? – робко спросил я, стараясь не выводить альфу из себя еще больше. — Ничего. Тебя вызывают к директору, - сообщил он, вводя на панели код активации, благодаря которому открылась дверь. – Иди, - толкнул он меня в спину. А когда я уже вышел, дверь захлопнулась прямо перед моим носом. И что это было? Ладно, что бы то ни было, но надо подняться к Злодиолусу, поставить отпечатки на заявлении и попросить хотя бы работы. Если откажет, то пойду искать свое счастье на помойке. Блин, но все же, что ему было от меня нужно? Я ж не только нетерпеливый, но еще и до жути любопытный. Черт, я так хочу узнать, из-за чего он так злился, что теперь даже уйти спокойно не смогу. Да и вообще, мне теперь даже из этой тюряги уходить не хочется! Хотя грезил этим четыре года! Ладно. Все равно мы с ним больше не встретимся. Он, наверное, перепутал меня с кем-то, хоть он этого и не мог сделать, так как у каждого омеги свой запах. Омег ни с кем невозможно перепутать. Разве что с их парами, ведь альфы метят своих омег, передавая тем самым часть своего запаха, чтобы другие руки не распускали. Так я иногда путаю запах Хэпина, который пропитан Вито. Вот ведь сволочина эдакая, пометил моего милашку. Ну, ничего, мы с ним больше никогда не увидимся. С этого дня кончается мой школьный путь и начинается новая жизнь в роли мусорщика. А что, я совсем не против. Это, конечно, не антивирусы создавать, но тоже ничего. Да, я компьютерный гений, хотя таких у нас, в XXV веке, завались, как говорится. Просто я немного лучше остальных, но намного хуже гениев. Дойдя до последнего сто шестидесятого этажа, я поставил руку на панель, чтобы убедить компьютер в том, что я самый что ни на есть настоящий Никс Риз. — Здравствуйте, Злоди… кхем… Валентин Йоханович, - чуть не проговорился я, хотя он даже не заметил этого. — Результаты видел? – спросил он, даже не предложив мне присесть. — Да. — И что ты думаешь? — Думаю, что вы могли бы найти мне работу, - без разрешения уселся я напротив директорского стола. — Не пойдет, дитя, - сказал он, словно я состою в какой-то секте, а он там человек, указывающий путь в Истину. — Ладно, - просто ответил я, так как на это особо не рассчитывал. – Где мне поставить отпечаток? — Вот тут, - Злодиолус подал мне пластинку, на которой было что-то написано. Я, естественно, прочитал от и до. Но вот что меня удивило… — Но это же не заявление об отчислении! — Какой ты внимательный, - съязвил директор. – Это заявление о том, что ты становишься подопечным Дмитрия Милани. И как я только на это согласился? – уже себе под нос пробурчал он. — Но как же… - до меня что-то не доходит. – Я же того… в самом конце. И как же… - Что-то я туплю неимоверно. Ну, это естественно. Даже я не ожидал такого вот подвоха. — Просто заткнись и сделай отпечаток на панели. Поблагодари своего спасителя, а то я бы тебя отчислил. С этого дня ты будешь проходить курсы для подопечных. Конечно, тебе будет многое сходить с рук, так как ты станешь младшим самого лучшего ученика, но не забывай, если он тебя оставит, то ты быстро вылетишь из школы! — Понял. Понял. Не дурак, – сказал я, чуть ли не пятясь назад. Но у меня был выбор. Я мог и не ставить отпечаток пальца на заявлении, так как чует моя жопа, что-то здесь неладно. Зачем ему меня спасать от участи мусорщика? Ему меня жаль? И почему он набросился на меня недавно? Я что-то вообще не понимаю, в чем здесь дело. Но так как я до жути любопытен, то ломаться не стал. Поставил отпечаток и передал панельку обратно директору. — Хоть ваши лаборатории и на разных этажах, но ты должен будешь проводить с ним все перемены. А теперь иди к нему и получи первый приказ, - совсем не скрывая ухмылки, отправил меня Злодиолус. Ладно, приказы не приказы, а узнать хочется. Какие у него мотивы? Чего он добивается? Что ему от меня понадобилось? Я ж сейчас серьезно буду думать, что у него ко мне чувства! Спустившись на нужный этаж, я нажал на панель. Дверь открылась, я прошествовал внутрь, хотя совсем недавно был выгнан отсюда. — Так ты сделал отпечаток… - облегченно выдохнул он, из-за чего мое сердце защемило. Нет, ну я же серьезно сейчас буду думать о том, что я ему нравлюсь! — Да. Но почему? Зачем ты это сделал? – спросил я, переминаясь с ноги на ногу. — Я же пообещал, - прошептал он, казалось, у самого уха. – Но ты свое обещание не сдержал. Так что мне ничего не оставалось, кроме как самому сделать из тебя подопечного, хотя все должно было быть наоборот, - а вот теперь его горячие дыхание чувствовалось на шее и ухе, из-за чего хотелось отпрянуть, но я не смел. — Ты про что? – спросил я, из-за чего он дернулся. Посмотрев на него, я решительно отвернулся, так как он, кажись, был зол. — Ты не помнишь? Не помнишь нашего обещания? – шипел он, сильно хватая меня за руку. – Ты с кем-нибудь сцеплялся? – вдруг задал он совершенно левый вопрос, из-за которого у меня по телу мурашки пробежали. — Нет, - дрожу всем телом, явственно ощущая нарастающее возбуждение. Он так близко ко мне, его запах дурманит сознание, я даже не могу здраво мыслить. — Ты даже не помнишь нашего обещания, а я… - он отстранился, а я было потянулся за ним, но быстро одернулся. – Иди в свою лабораторию. Приходи на большой перемене, - сказал он, снова оставляя меня за дверью. И что это было? Ну, ладно. Я все равно должен узнать, что это за обещание такое, которое я успел забыть. И всю неделю я обхаживал альфу, пытаясь разузнать обо всем, но он молчал. Так я ведь просто так не сдамся! — Что с тобой происходит? Ты стал таким странным, когда согласился быть подопечным мистера Милани, - спросил Хэпин, который в кои-то веки решил меня проведать. — А что не так? – спросил я. — Говорю же, странным ты стал. Ни на кого не обращаешь внимания, забросил работу, бегаешь к нему на каждой перемене! – возмущался друг. — Хм, это прям как ты, когда начал встречаться с Вито, - задумчиво пробубнил я под нос. Хэпин, естественно, это услышал. — Только не говори мне… Неужели? – а я закивал. — Только это односторонне, - а вот теперь стало грустно. Я, конечно, понял, что чертово влечение к альфе не просто так. Я не как остальные омеги, я не восхищался им, а просто любил. Мне было достаточно находиться рядом с ним, вдыхать его невинный запах, мечтать о том, чтобы он меня пометил, чтобы все вдыхали его аромат с меня, чтобы все знали, что он мой. Но вот только он, похоже, этих чувств не разделяет, хоть иногда и пялился откровенно. — А чего не признаешься? – спросил тем временем Хэпин, даже не подозревая, что взболтнул глупость. — С ума сошел? Чтобы он отменил контракт, и я так и не узнал бы об обещании, что дал ему шесть лет назад? Или даже больше? – воскликнул я. Сердце заколотилось с бешеной скоростью. — Обещание? – переспросил Хэпин. — Ага. Только я не помню какое. А вот он помнит, - пожаловался я другу, который задумчиво потянул: — А чего не спросишь? — Всю неделю гонялся за ним! Выпрашивал, молил сказать, унижался! Все без толку, - поник я. — М-да, - ответил омега, так как ему самому нечего было сказать. – М-да, - повторил он. Мы молча посидели минуты три от силы, пока я не встал и не попрощался с другом. Надо идти обратно в лабораторию. Хоть старый проект доделаю, а то ведь снова окажусь на последнем месте. В отличие от Димы, который создавал лечебные препараты от различных болезней, я создавал антивирусные программы и блоки. Сейчас, когда компьютеры стали частью нашей жизни, появляется много преступников, которые вводят вирусы в роботов. Для этого я создаю антивирусные программы, которые потом покупают нуждающиеся в них люди. Таким образом, я и деньги зарабатываю, и людей спасаю. Но доделать я не успел. Прозвенел последний звонок, оповещающий о том, что всем гениям пора в общагу, отдыхать и набираться сил. Но только один дебил, в лице Великого меня, спустился в лабораторию, из которой, слава богу, не успел выйти Дима. — Ты чего? – спросил он, явно удивляясь моему внезапному появлению. — Я пришел спросить. Все о том же, - сказал я, толкая альфу в грудь, чтобы он зашел обратно в комнату. Он не сопротивлялся, лишь глаза его стали из светло-голубых темно-синими. — Нам не о чем говорить. Я уже все… — Прекрати так себя вести! – не выдержал я. – Ты прям как ребенок. Неужели так трудно напомнить мне? Я же так стараюсь, а ты… - я вдруг разозлился. И чего унижаюсь перед ним? Да, мне жутко интересно, но вот ползать в ногах я не собираюсь. – Ладно. Не важно. Пусть. Выпусти меня, я сейчас же пойду к Злодиолусу и попрошу его отменить контракт, - сказал я, не решаясь взглянуть альфе в глаза. — Злоди…олус? – повторил он. — Ну, то есть к директору. Открывай, короче, - сказал я, переминаясь с ноги на ногу. — Ты все-таки помнишь. Нашу первую встречу? – спросил он. — Встречу помню, а вот обещание не помню, - пожал плечами я. — Тогда сядь. Я тебе расскажу. — С чего такая перемена? – в чем подвох? — Я думал, что ты меня совсем не помнишь. Даже нашу первую встречу, - ответил он. – Ты тогда меня утешил, ведь я был на самом последнем месте, прям как ты сейчас. Мне грозили отчислением, но дали второй шанс, так как у меня неплохо получалось создавать лекарства. Только из-за того, что ты мне тогда сказал, я начал пробираться на вершину, - сказал он. — И что же я сказал? – я как истукан пялился на красивое лицо альфы, чувствуя, что снова возбуждаюсь. — Ты сказал, что если я продержусь, то ты сделаешь меня своим подопечным, и мне не придется волноваться об отчислении. Знаешь, хоть ты и омега, но выглядел тогда очень… эффектно, - сказал он, беря мои руки в свои. – Помнишь это? – но я замотал головой. Нет, не помню. – Но все равно, я держался изо всех сил. Мне стоило огромных усилий, чтобы не попасть в десятку лучших. Но когда ты оказался в самом низу, то мне пришлось за месяц подняться до первого места. Это было не так тяжело, ведь я все это время специально делал ошибки в тестах. Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоило уговорить Злодиолуса, - я почему-то заулыбался. — Стоп! Ты всего за месяц из обычного списка встал на вершину? Стал самым лучшим из самых лучших? – спросил я, не веря собственным ушам. — Да. Из-за нашего обещания я не хотел попадать в основной список, но как видишь, - он снова пожал плечами. — Но зачем? Даже если б я сделал тебя своим подопечным… - я буквально задыхался от запаха альфы, а он, похоже, от моего, так как уже шумно дышал. — И почему все омеги такие глупые, - скорее не спрашивал, а утверждал он, притягивая меня к себе и прикасаясь к моим губам своими. – Если ты и после этого что-нибудь спросишь, то я тебя прибью. И не успел я ответить, что не против, как он углубил поцелуй, проникая языком, проходя по зубам, лаская мой чувствительный язык. Не скажу, что никогда не целовался, но вот прям ТАК… Вот прям так никогда! Я чувствовал себя бревном, так как все никак не мог ответить на столь страстный и собственнический поцелуй. И уже чувствовал терпкий запах, дурманящий мой разум, как он повалил меня на диван, прижимая руки по краям. Не то, чтобы это меня испугало, но я все-таки струхнул, так как, в свои девятнадцать лет, я не имел ни малейшего опыта. — Боишься? – спросил он хрипловатым от возбуждения голосом, отчего мурашки расползлись по всему моему горячему телу. — Немного, - приуменьшил я, хотя внутри все тряслось от страха и от нарастающего возбуждения. – Но… если ты хочешь… у меня течка только через две недели, - сказал я, смущенно отворачиваясь от Димы, который тут же повернул голову обратно к себе. — Это можно легко исправить, - сказал он, смотря на меня темно-синими глазами, полными страсти и вожделения, как и у меня. — Что ты имеешь в виду? – спросил я, когда альфа потянулся к шкафу, в котором находились различного рода колбочки и ампулы. — Этот препарат вызывает мгновенную течку. Я создал его достаточно давно, так что его уже выкупила одна крупная компания, - томно прошептал он мне на ухо, из-за чего я чуть не кончил. Я принял таблетку, даже не сомневаясь в способностях Димы. Сперва я ничего не почувствовал, но потом мое тело стало чувствительней, и я чувствовал, как горячая вязкая смазка скапливается внутри меня, чуть вырываясь наружу. Дима тем временем стянул с меня серые брюки, коснувшись трусов. — Нет, постой, - сжался я. – Ты тоже… разденься. И мне было так стыдно, что описать словами не возможно. В любом случае, одежда Димы полетела вниз, как и моя оставшаяся. Он неторопливо провел рукой по чувствительным соскам, начал ласкать ртом мою шею, ставя смачный засос. Другой рукой он проводил по животу, пересчитывая выпирающие ребра. Его горячее дыхание скользило по коже, все больше возбуждая меня, доводя до высшей точки. И я бы даже кончил, не коснувшись члена, если бы он не сжал его у основания, интимным шепотом говоря: — Еще рано. От этого я возбудился еще сильней, что дальше просто некуда. Его рука скользнула к анусу, из которого вытекала смазка. Он медленно ввел один палец, вскоре прибавляя второй. А я еле себя сдерживал, чтобы не дернуться подальше, так как было довольно… дискомфортно. Он больше не мог терпеть этой мучительной боли, сжал мои бедра до синяков, пристроился между моих ног, что-то шепча и ласково целуя, на что я не обращал никакого внимания. Меня внезапно начал бить сильный озноб. Я уже было свалил все на таблетки, но это оказалось еще хуже: я нервничал. И нервничал я настолько, что мне даже стыдно от этого становилось. — Успокойся, - шептал он в самое ухо, медленно вводя в меня головку. – Расслабься. А я не мог, как бы ни старался. Мне было не то, чтобы больно, просто страшно. А страх сковывает так, что ты просто ничего не можешь с этим сделать. Но Дима не обращал внимания, лаская чувствительные уши, кусая шею, ставя метку того, что я принадлежу только ему. И это определенно меня успокоило и даже как-то приободрило, так как альфа довольно резко вошел до конца. Из моей груди вырвался тихий протяжный стон, когда он начал двигаться. Я положил руки ему на плечи, но непроизвольно сжал их, вонзая короткие ногти в кожу Димы, который от этого дернулся вперед. — Прости, - просипел я, убирая руки. Но он, наоборот, притянул меня ближе, ставя руки обратно на свои плечи. – Если тебе так легче, то делай все, что вздумается. Оставь на мне отметки и доказательство того, что я тоже принадлежу тебе, как и ты мне, - хрипло сказал он, кажется, увеличиваясь внутри меня и двигаясь также медленно, но теперь проникая глубже и сильнее толкаясь вперед, от чего в глазах вспыхивали белые блики. Я приподнялся на локтях, хоть это и стоило мне огромных усилий, так как тело абсолютно меня не слушалось. Дима посмотрел на меня с недоумением, пока не догадался, чего я требовал. Он сразу же, не церемонясь и не сдерживаясь, притянул меня к себе и поцеловал так грубо, но одновременно и страстно, что у меня закружилась голова. Я только и успел, что потянуть Милани за собой, отвечая на собственнический поцелуй. Он был несдержан. Проникал так быстро и грубо, что я даже потерял чувство ритма. Я будто двигался ему навстречу, а в один миг просто лежал, ничего не предпринимая. Дима все взял на себя, не давая мне доминировать хоть в чем-то. Даже целовал он меня только тогда, когда сам того желал. И с одной стороны меня это дико возбуждало, но с другой немного раздражало, так как я тоже хотел доставить ему удовольствие. Толчки становились все сильнее, мои стоны разносились по пустой лаборатории, в которой находились лишь мы вдвоем. Слабые, прерывистые хрипы слышались с его стороны. Альфа уже был на пределе, вбивая свою плоть в меня, наклоняясь для поцелуя, но снова становясь на локти. А я мучился от жажды и жары. Мое тело горело, требовало ласк, но больше всего я хотел разрядки, которая почти, но не до конца, накрыла меня. И он будто прочитал мои мысли, прикоснулся к набухшему члену и стал двигать рукой, в такт своим толчкам. И когда Дима кончал, он лишь выгнулся, выдохнув мое имя, в последний раз дернулся, заполняя меня горячей спермой, сцепляясь со мной. А когда я отошел от бурного оргазма, так запаниковал, что сделал нам обоим лишь больно. — Тш-ш-ш, - приставил он средний палец к моим губам. – Ты же помнишь, что ты мой, а я твой. И все, что принадлежит мне, все это твое. И все, что принадлежит тебе, все это мое. Ты уже решил, поэтому… Пути к бегству отрезаны, - прошептал он в губы, а потом поцеловал так нежно, что я чуть не кончил во второй раз. — Но сцепка… - и все же, паника меня не покидала. — Я же сказал, что пути к бегству отрезаны. И только сейчас до меня дошло, что он готов на все, даже на сцепку, чтобы привязать меня к себе. Хотелось кричать, что я и так стал его, возможно, еще тогда, шесть лет назад. Но я промолчал, смотря в эти темно-синие глаза, которые неотрывно разглядывали меня, вгоняя в еще большую краску. — Да, пути к бегству отрезаны, - согласился я, кусая Диму за шею, ставя свою метку, чтобы больше ни одна омега даже не взглянула на МОЕГО альфу.