И волны споют колыбельную

Звонкий смех ребенка не могли приглушить даже суровые волны, которые изо всех сил старались это сделать, но стихия оказалась слабее этого человеческого феномена. Смех был настолько заразителен, что даже хмурое солнце, лениво закрывавшееся от мира людей пушистыми тучами, выглянуло посмотреть, что это там случилось, а, выглянув, не удержалось и улыбнулось, напугав те самые тучи, которые стадом белых барашков испуганно унеслись прочь, с осуждением поглядывая на девочку. Все было так хорошо, так идеально, что даже не верилось, что в этом мире, переполненном жестокостью и человеческой ненавистью, может быть такой уголок счастья. И, тем более, детского счастья. Внезапно ребенок вскрикнул, упал на песок и схватился за ножку. По раскрасневшимся от быстрого бега щекам побежали тоненькие соленые ручейки, на смену смеху пришли громкие всхлипы. Девочка частенько бегала босиком по берегу моря, но сегодня впервые на её пути оказалась ракушка, которой удалось порезать пятку малышки. Если вы думаете, что ребенок плакал от боли, то немного ошибаетесь: на самом деле девочка просто не знала, как теперь доберется домой, потому что на раненную ногу становиться было больно, а на одной до дома не допрыгаешь, потому что лачуга старого рыбака Тома Кресты находилась на самой окраине поселка. Наверное, придется выбрать смешанный вариант: немножко на одной ноге, чуть-чуть ползком, а можно, в крайнем случае, перекатываться. Поморщившись от боли, девочка встала и уж было приготовилась к прыжку, но голос незнакомого мальчика остановил её: — Почему ты плачешь? Девочка, надув губки, утерла ладошкой слезы и ответила: — Вовсе я не плачу. Я не маленькая, чтобы плакать. Из уст шестилетней девочки подобное утверждение звучит смешно, но восьмилетний мальчик даже не думал смеяться, потому что папа всегда говорил ему, что люди, скрывающие свою боль от других, — сильные. Паренек подумал, что сейчас девочка именно скрывает свою боль. А мама учила мальчика помогать всем, даже незнакомым, поэтому и сейчас хорошо воспитанный сын любящих родителей предложил малышке свою помощь: — Я вижу, что ты не можешь идти. Даже стоишь с трудом. Поранилась? Я могу довести тебя до дома. Девочка опустила головку, шмыгнула носом и тихонько сказала, словно стыдилась своих слов: — Хорошо, только дедушка говорит, что нельзя принимать помощь от незнакомцев. — А я не незнакомец, — не растерялся мальчик. — Я Финник. — А я Энни, — девочка подняла голову и с нерешительностью посмотрела на мальчика. — Видишь, мы уже знакомы. Теперь давай, опирайся на мое плечо, и пойдем к тебе домой. Только поскорее, потому что мама не разрешает мне гулять на улице допоздна. Говорит, что меня съест морское чудовище со щупальцами вместо рук, которое ночью выходит на сушу и охотится на непослушных детей. — Конечно, — девочка кивнула головой и положила ладошку на плечо мальчика. — Я тоже слышала про это чудовище. Дети боятся его так же, как взрослые Игр. Только я не понимаю, почему они их боятся, ведь туда отправляются только дети. А еще это Игры, а играть всегда весело, ведь правда? — Да, правда, наверное. Но пока я не видел ни одних Игр, — кивнул мальчик и сделал первый шаг. — Я тоже. Но уже хочу там побывать, — прощебетала Энни, неуверенно переставляя больную ногу. — И я. Как бы море ни старалось заглушить эти смелые и по-детски наивные фразы, но желания детей уже были услышаны, а желаниям, как известно, свойственно исполняться. *** — Ох, как тебя так угораздило, Энни? — покачал головой человек с длинной, как у Нептуна, бородой, осматривающий место пореза. — Эхе-хе, детишки, бинтов у нас нету. Придется тряпочкой перевязывать. Старик встал и вышел во двор, а через минуту вернулся с ведром воды и снова подошел к девочке, которая сидела на низенькой кровати и с ужасом ожидала лечения, но смелости ей добавлял новый знакомый, которому стоило немалых усилий решиться рискнуть и не прийти домой вовремя. Паренек вздрагивал от любого шороха, доносившегося с улицы, беспокоившись, что это то самое злое чудовище, но держался мальчик стойко, чтобы не показаться жалким трусом. — Давай для начала промоем ранку. Никаких осколков ракушки, к счастью, там нет. Вытаскивать не надо, значит, больно не будет. Только водичкой помою, чтоб дядя микроб туда не забрался, а потом тряпочкой замотаю вместо бинта. Эхе-хе, Энни, под ноги глядеть надо. Достаточно сильно ты поранилась. Девочка просто кивала, опасливо поглядывая на ведро с водой. Даже на расстоянии в несколько метров чувствуется, что она больно уж холодная, но Энни твердо решила выдержать весь процесс лечения и даже не заплакать, а старик уже приступил к промыванию. Прикосновение холодной, даже до ужаса ледяной тряпки заставило девочку вздрогнуть, на что дед не обратил никакого внимания. Когда пятка уже была замотана чистой белой тряпочкой, девочка облегченно вздохнула и даже попробовала самостоятельно встать, но это у неё не получилось. Боль была не такой уж сильной, но от кучи пережитых страхов Энни показалось, что электрический заряд прошел по всему её телу. Девочка не знала, что такое электрический заряд, но представляла, что это что-то злое и кусающееся. Осознав, что подняться на ноги сейчас не получится, девочка просто посмотрела на своего помощника и сказала: — Спасибо большое. Прости, тебе придется добираться до дома одному. Надеюсь, по дороге тебе не встретится то чудовище, а если даже и встретится, ты его победишь, потому что ты очень смелый. Мальчик гордо вскинул голову, давая понять, что он готов сразиться с любыми монстрами, потому что не трус какой-то, а настоящий воин. — Ты тоже очень смелая. И не плакса, как многие девчонки. Тебе больно, а ты не плачешь, да. Когда нога не будет болеть, приходи к нам играть. Я попрошу мальчишек взять тебя к нам в компанию. У меня даже мячик есть. Глазки девочки засияли. Она готова была прямо сейчас вскочить с кровати и побежать играть с мальчиками, с которыми обязательно бы подружилась. У Энни мало друзей, играть совсем не с кем, а у Финника, тем более, есть мячик. — Обязательно, Финник. А ты будешь со мной дружить? — Конечно, если ты будешь дружить со мной, — улыбнулся мальчик. — Ура! — захлопала в ладоши девочка. — Теперь мы друзья. — А сейчас я побегу домой, потому что мама ругаться будет. — Конечно, — кивнула Энни. — Осторожнее, не попадись чудовищу. — Ни за что! — засмеялся мальчик и понесся к двери. Уставшая за долгий день и счастливая по самые уши, Энни быстро уснула, радуясь, что у неё появился друг, который не боится никого и ничего в целом свете, а еще умеет играть с мячиком и зовет её в мальчишескую компанию. Дедушка принес старенькое одеяло и укрыл им маленькую внучку, которая уже видела цветной сон об огромной птице, которая взмахивала своими огромными крыльями, касаясь ватных облаков, и направлялась в далекую страну, где живут только счастливые дети. Маленькая девочка сидела на спине этой птицы и звонко смеялась, потому что облака щекотали её, а ветер развивал длинные волосы. Обе путешественницы неслись навстречу приключениям. А седоволосый старик не спал, а чинил огромную сеть, потому что от этой сети зависело, будет ли у Энни завтра еда. На самом деле, Тима с трудом можно было назвать стариком, если судить по годам: ему всего сорок пять. Но жизнь так потрепала этого человека, что выглядел он ужасно старым, хоть и крепким. Он лишился всех родственников, оставшись только с малышкой Энни. Жена Тима скончалась рано от какой-то болезни, лечение которой оказалось не по зубам семейству, где только появилась милая малышка, отец которой вовсе сбежал в неизвестном направлении. Поначалу мать горевала, потом, кажется, смирилась, по крайней мере, все так думали, а на самом деле это было другое, более ужасное явление, заставившее девушку ночью убежать из дома, наплевав на громкий плач малышки. Утром её нашли на берегу моря, за пару часов изменившуюся до неузнаваемости. Что-то дремавшее в сознании наконец вырвалось наружу. Женщина перестала отличать реальность от выдумки, стала совершать странные поступки, часто бормотала что-то бессвязное. В конце концов, в один солнечный день её тело обнаружили на берегу моря. Тим нелегко принял известие о смерти дочери, а тем более напугала его причина. Старик знал, что такое частенько передается по наследству, просто по-разному проявляется. Его жена тоже была слегка не в себе, но настолько далеко все не заходило. Теперь старик, чинивший огромную сеть, с беспокойством поглядывал на внучку. Он уже давно пообещал себе сделать все возможное, чтобы несчастья обходили ребенка стороной и ни в коем случае не проснулась болезнь, которая могла передаться и этому милому существу, улыбающемуся даже во сне. *** — Можно с вами? — Энни крикнула мальчишкам что есть мочи, чтобы её тонкий голосок не потонул в гаме играющих. — Мы девчонок не берем, — хмыкнул рыжий мальчишка, скрестив руки на груди. — Энни! — радостный крик Финника заставил всех с недоумением посмотреть на него, а потом и на прибывшую девчонку. — Иди к нам играть, — мальчик махнул рукой, призывая девочку не слушать рыжего и присоединиться к игре. — Ты её знаешь? — это единственное, что после минутной паузы выпалил другой паренек, высокий и худой, как щепка. — Мы не берем девчонок, — пришел в себя и рыжий. — Они все плаксы. И играть не умеют. — Я вовсе не плакса, — покачала головой Энни. — А играть научусь. Честно-честно. Финнику надоело уговаривать друзей принять в игру его новую знакомую, поэтому мальчик просто подошел к ней, взял за руку и потащил за собой, а остальным сказал, приведя Энни в самый центр компании: — Я сказал, что она будет играть с нами. Если вы не согласитесь, я заберу свой мяч, и мы с Энни пойдем играть в другое место. Спорить мальчуганы не стали, но все равно недовольно поглядывали на девочку во время игры и хмыкали, как только та делала что-то не так. Но Финник не обращал на них внимания. Он терпеливо объяснял девочке правила, показывал, как надо по мячу бить, шикал на мальчишек, когда те пытались пустить в сторону нового игрока какую-нибудь очередную насмешку. Сначала Энни чувствовала себя неуютно, но своими действиями Финник давал ей понять, что бояться нечего, а шуточек от мальчишек становилось все меньше, потому что девочка быстро научилась игре, и ошибки исчезли. Спустя какое-то время даже рыжий задира перестал дуться, и Энни поняла, что теперь её приняли в эту компанию. Вечер наступил как-то слишком быстро. Понемногу мальчишек становилось все меньше и меньше, потому что все боялись того самого чудовища. Когда солнце почти закатилось за горизонт, остались только Энни и Финник. Мальчик взял мяч в руки и предложил девочке проводить её до дома, чтобы, если что, вдвоем сражаться с опасным монстром. Взявшись за руки, дети шагали по улице, а возвращающиеся с работы рыбаки и женщины, высматривающие в окнах своих мужей, не могли сдержать улыбки, настолько мило выглядели эти двое. Кто-то перешептывался, пытаясь вспомнить, что это за девочка. В отличие от Финника, Энни почти никто не знал. Мальчик и девочка не замечали улыбок и взглядов взрослых. Дети придумывали, как будут сражаться с чудовищем, а за ними длинным шлейфом тянулись улыбки и обрывки фраз: «Эх, чудесное детство!», «Посмотрите, как мило они держатся за руки!», «Неужели у кого-то хватает совести убивать детство!» А кто-то просто плакал, вспоминая своих детей, за смертью которых их заставили наблюдать на экране.