в стене

Чимину страшно. Солнце давно убежало за линию горизонта, и длинная стрелка на часах с навязчивым тиканьем медленно ползла к двенадцати. Комнату заполняла непроглядная тьма. На старых пружинистых кроватях крепким сном спали мальчишки лет шестнадцати – восемнадцати – воспитанники приюта Миншу-Хауса. Несмотря на то, что он уже взрослый парень, Чимин до противных мурашек по коже боялся ночей. Ночь – время, когда оживают все, даже самые нелепые, страхи и сомнения. Ночью древнее здание приюта оживает, смешивая реальность и легенды в запутанный клубок. Днем… о, днем, все намного проще. Днем ты смеешься над собственной мнительностью, списывая ночную реальность на игру чересчур буйного воображения. Днем все кажется простым и несерьезным. Звуки – всего лишь звуки. Тени – всего лишь тени. Но стоит лишь первым звездам робко выглянуть на небосклон, как в памяти оживают сюжеты страшных сказок со счастливым концом и не очень, заставляя сердце биться чаще, а ладони противно потеть от липкого страха. Ночную тишину прорезал надсадный кашель с кровати в углу. Чимин кашлял так, что глаза начали слезиться, а в горле болезненно запершило. Только стакан воды помог утихомирить приступ, и Чимин уложился на бок, укутываясь в одеяло так, чтобы наружу выглядывал лишь нос. Вот уже неделю Чимин мучился от простуды, которую он умудрился подхватить в разгар лета. Парнишка горестно вздохнул: порой он не мог уснуть из-за надоедливых приступов кашля, когда кажется, что легкие вот-вот вылетят наружу, а еще управительница грозилась отправить его в изолятор, потому что он заразный. Заразный. Странный. Не от мира сего. Так шепчутся за спиной Чимина другие дети, но паренек уже привык. Слава богу, к нему не пристают и не издеваются, как над Тэхеном, например. Вот тому действительно не повезло: то постель землей закидают, то на завтраке тарелку опрокинут, то толкнут «нечаянно». А к Чимину никто, даже Хосок, не пристает. Чимин чувствовал: за ним исподтишка следят десятки глаз – взгляды любопытные и немножко... испуганные? Но Чимину все равно. Ему вообще много чего все равно с того дня, как ушел Юнги. Очередной приступ кашля заставил паренька согнуться пополам. Чимин кашлял так долго и хрипло, что разбудил Сокджина – самого старшего из их группы. – Чимин? – на лоб парня легла прохладная ладонь. – Мне сходить за сестрой? Чимин отрицательно мотнул головой и потянулся к стакану с водой. Кашель удалось подавить с трудом. – Все хорошо, – прохрипел мальчик, и Сокджин, подозрительно хмурясь, все же вернулся на свою кровать. Чимин нырнул под одеяло и прижал колени к груди. Стыдно признаться, но ему страшно. Чимин знал: в их приюте творится что-то странное. Он чувствовал кожей это неловкое ощущение чего-то ненормального... чего? Стрелка на часах с громким тиканьем достигла цифры двенадцать, и спальню наполнил мелодичный звон. Будто по сигналу комнату залил свет – тучи расступились, и на небе во всей красе появилась полная луна. Кто-то поморщился, кто-то недовольно завозился во сне, но ни один мальчик не проснулся. Чимин обхватил колени руками и громко засопел: под одеялом жарко и воздуха не хватает, но он держится до последнего. Хотя и здесь, под одеялом, Чимин не чувствовал себя в безопасности. Даже сейчас он ощущал на себя пристальный взгляд, от которого хотелось почесать между лопатками. Кому еще, кроме больного испуганного мальчишки, не спится в полночь? Кого еще тревожат ночные шорохи и желтый свет равнодушного бельма луны? Чимин осторожно приподнял одеяло, приглядываясь и щурясь, и замер. Страх липким холодным потоком заструился по спине, когда мальчик увидел большую черную кошку, сидевшую на подоконнике. Иди, мальчик, погладь кисоньку, чего же ты? Нет! Чимин нырнул обратно под одеяло и отвернулся к стене. Если бы только Юнги был рядом... ~~~ – Сокджин, у кого-то из приютских есть кошка? Сокджин посмотрел на Чимина с презрительным удивлением. – Нет, конечно, нам запрещено держать животных, и ты прекрасно это знаешь. А чего спрашиваешь? Чимин поджал губы и опустил голову, рассматривая свой скромный завтрак. – Просто... – паренек оглянулся, высматривая, не подслушивают ли их. В Миншу-Хаусе время завтрака, ребята за длинными столами уплетали скудные порции, и никому нет дела до пары мальчишек и их наверняка незатейливых разговоров. – Что просто? – настойчиво повторил Сокджин. – Просто... Мне кажется, я вижу кошку. – Чимин прочистил горло и исправился: – Видел. Ночью. На окне. Здоровая такая. Черная. – Далась вам эта кошка, – сердито перебил его Сокджин. – У нас кошек нет. С тех пор как твой дружок ушел, так и нет. От упоминания о дружке настроение Чимина упало ниже плинтуса. Юнги не был его дружком. Юнги просто был – неотъемлемая часть Миншу-Хауса в целом и жизни Чимина в частности. И Юнги действительно очень любил кошек, особенно черных. Таких, которые вот уже вторую неделю мерещились Чимину по ночам. Сокджин уже собрался вставать и относить свою миску, когда Чимина осенило. – Постой, – он дернул парня за рукав. – Ты сказал «нам»? А что... Кто-то еще видел кошку? Сокджин хмурился и медлил, но Чимин держал его крепко и ждал ответа. – Да чудак этот, Тэхен, хотел кошку завести. Говорит, ошивается тут одна. Бредни это все, – сердито бросил старший и, грубо вырвав рукав из цепкого захвата, ушел. Чимин проводил парня взглядом. Он снова уткнулся в свою миску и вяло поковырял рис палочками. Значит, Тэхен тоже видел эту кошку... А то, что они с Тэхеном имели в виду одно и тоже животное, Чимин не сомневался. Странно. Ощущение ворочалось на дне желудка и отдавало противным предчувствием. Странно... и жутковато. Мерный гул из мальчишечьих голосов и звяканья посуды прервал удивлённый крик: – Смотрите, смотрите! Наш сад! Мальчишки бросились к окну. Из столовой был виден приютский сад, в котором воспитанники слонялись без дела по вечерам или играли в послеобеденные часы отдыха. Сейчас же на каждом дереве, кустике, лавочке расселись крупные черные вороны. Птицы облепили даже чугунные статуи животных, которые уже успели накалиться на утреннем летнем солнце. – А ну по местам, живо! Окрик дежурного вернул парней на места. Мальчишки снова загудели, на этот раз громче и взволнованнее. Такие нашествия случались уже не первый раз. Вороны темной тучей проносились над приютом, оглушая обитателей громким карканьем и хлопаньем крыльев; вороны врезались в окна и падали на тротуар; вороны залетали в комнаты и совершенно не боялись присутствующих там людей. Чимин не участвовал в общем обсуждении. Он молча доел свой завтрак и отнес тарелку. Уже выходя из столовой, он резко обернулся и встретился взглядом с Тэхеном. Парень дрожал и был белее мела. ~~~ Если бы Чимин был кинорежиссером, то он бы сказал, что Миншу-Хаус – идеальная локация для съёмки фильма ужасов. Такого банального доброго ужастика с тайнами, ключами и перепуганной главной героиней, которую непременно красиво убивают в конце. Древнее кирпичное здание так и навевало мрачные мысли о чем-то таинственном и потустороннем, и широкий зеленый сад вокруг дома только усиливал дурное впечатление. Люди недоумевали: и как могло прийти в голову устроить в таком неприглядном месте приют для мальчиков-сирот? Чимин не знал, считать ли ему приют Миншу-Хаус благословением или проклятием. С одной стороны, он избежал ужасной участи тысяч мальчишек-бродяг, о которой он знал не понаслышке. Однажды Чимин cбежал из приюта – выждал, когда на вахте будет сидеть подслеповатая старушка, и ночью удрал, перемахнув через забор. К утру он добрался до города, где продержался неделю, прося милостыню и ночуя на задних дворах постоялых домов, под поломанными навесами, а то и просто на голой земле. Он видел больных и голодных изможденных детей. Видел юных мальчиков, совсем еще крошек – некоторые даже младше его – которые зарабатывали себе на пропитание проституцией. Некоторые возвращались побитыми, изнасилованными и без денег. Некоторые не возвращались вообще. Через неделю мальчик не выдержал «свободной» жизни и позорно вернулся. К удивлению Чимина, его даже не избили – только лишили ужина. Да, приют давал сытую и относительно спокойную жизнь. Чимин знал, что когда он подрастет, ему дадут комнатку в общежитии и простую работу, не требующую образования и особых навыков. А чего еще может желать сирота без гроша за душой? Система щедро предлагала иллюзию заботы, но плата была слишком дорогой. Зависимость. Беспомощность. Подчинение. Одиночество. Чимин был совершенно одинок. Его сторонились. Когда он подходил к какой-то компании, разговоры стихали, и мальчишки старались разойтись по сторонам. По негласному правилу в столовой он всегда сидел один, занимая место с самого края стола у окна. Стул рядом с ним пустовал и на занятиях во время учебы, и в мастерской, где парни работали летом. Возможно, виной этому был сам Чимин, когда раньше, еще ребенком, делился с парнями во время ночных посиделок своими снами. О, ему было о чем рассказать. В его сновидениях время выворачивалось наизнанку, расщеплялось на прошлое, настоящее и будущее, которые золотыми нитями то переплетались причудливым узором, то неслись сквозь вселенную своими путями. Сначала ребята посмеивались, считая рассказы младшего об удивительных реальностях выдумками. Но позже недоверчивые взгляды сменились удивленными, а где-то глубоко внутри подсознания начал зарождаться страх. То самое неприятное чувство, которое едва заметно зудит под кожей, но в котором упрямо не хочешь себе признаваться. Чимин понял: никто не видит таких удивительных снов, как он. Тогда же пришло осознание: он немного… другой. А люди боятся того, что отличается от обыденности. Боятся страха. Боятся и не признают. Чимин был очень одинок... пока не познакомился с Юнги. Юнги был из мальчишек постарше. Он, в отличии от других, был единственным, кто легко и спокойно признавал в Чимине своего. Точнее, не признавал различий. Порой Чимин удивлялся, почему они сблизились так поздно. Наверное, за время своего негласного изгнания из нормального общества Чимин просто-напросто забыл, что людям тоже можно доверять. Их объединяло нечто большее, чем просто дружба. Долгие разговоры, презрительная ненависть ко всем догмам из категории «так принято» и короткие поцелуи в укромных уголках. Рядом с Юнги Чимин чувствовал себя спокойно. Умиротворённо. В безопасности. У них не было стадий знакомства, сближения и прочей ерунды. Однажды (на следующее утро после возвращения Чимина) Юнги молча подсел к парню за завтраком. Привыкший все время находиться в одиночестве Чимин с удивлением отметил, что он вовсе не возражает против присутствия этого молчаливого бледного парня. Юнги подал голос только тогда, когда их стол опустел. – Знаешь, иногда я задыхаюсь в этой чертовой клетке. Чимин утвердительно кивнул. Он думал точно так же. Они встретились еще раз в тот же день у деревянной поленницы в дальней части парка. Ноги будто сами несли Чимина в самый глухой уголок, куда редко кто заходил из мальчишек. И он совершенно не удивился, обнаружив там Юнги. – Привет, – улыбнулся Юнги и пригласительным жестом похлопал рядом с собой по полену. – Привет, – Чимин улыбнулся и уселся рядом. Они говорили весь вечер и всю ночь напролет, пока их не хватился дежурный. С той поры Чимин не чувствовал себя одиноким. Юнги появился в его жизни, вгрызался и врастал в него, пока они не превратились в одно удивительно сплетенное целое. – Мы – это чертовски здорово, – говорил Юнги. И Чимин был совершенно согласен. Он доверял старшему безоговорочно. Юнги всегда выслушивал все его, даже самые бредовые мысли, и непременно поддерживал. Никогда, даже в шутку, Чимин не слышал от него ну ты, мелкий или да брось, что за глупости. Сидя в обнимку в укромных уголках, младший делился самыми сокровенными переживаниями. – Мне кажется, я слышу их мысли, – говорил Чимин. – Мне кажется, скоро что-то случится, – говорил Чимин. – Мне кажется, ты знаешь про меня больше, чем я сам, – говорил Чимин. Юнги улыбался, лохматил волосы мальчишки и рассказывал ему о Недалеком мире, в котором находится большинство людей и в котором этому большинству вполне уютно. Но есть немногие, которым сказочно повезло (или не посчастливилось) дотрагиваться до границ Недалекого мира, натягивая тонкую пленку, заглядывая туда, где ощущения выходят за пределы человеческих. В какой-то момент голос Юнги становился предельно серьезным, и он говорил: – Мы – это не просто так. После этого старший отказывался продолжать и переводил разговор на более приземленные и близкие нормальному обществу темы. Постепенно Чимин окончательно доверился старшему. А вот у Юнги были секреты, которыми он не спешил делиться. Чимин не настаивал. Захочет – расскажет. Ему было достаточно, что они понимают друг друга с полуслова. А иногда и без них, общаясь сосредоточенной тишиной и быстрыми взглядами. Непонятна была Чимину страсть старшего к кошкам. Юнги просто обожал этих животных и умудрялся находить их в самых неожиданных местах. Нередко Чимин заставал Юнги в парке или даже в классах или комнате с урчащим комочком на руках. На вопрос, чем так привлекают парня кошки, Юнги, немного подумав, ответил: – Все от кошки лишь кожа ее. Понимаешь, Чимин, кошки несут в себе древнюю магию. Да, я верю в это, – добавил он, встретив недоверчивый взгляд. – Люди всегда боялись кошек. Уничтожали. Не доверяли. А я их люблю. И они любят меня. Правда? Громкое урчание было ему ответом. Любовь к кошкам была не самой странной чертой Юнги. Как и Чимин, парень был одиночкой. Но, не смотря на все его странности, его никто не трогал, в отличии от Тэхена. Тэхен был местным чудаком. Половина обитателей приюта считала его гением, половина – сумасшедшим. Учился парень прилежно, но не проявлял никаких инициатив, что не давало ему выйти в ряды блестящих учеников. Зато Тэхен мог в любой момент цитировать по памяти трактаты Лао Цзи или же рассказывать наизусть прочитанную пять минут назад книгу. Учителя шептались «не от мира сего», но ничего не предпринимали даже тогда, когда Тэхен ходил весь в ссадинах и синяках. Хрупкий и беззащитный парень был идеальной жертвой, поэтому именно на нем ребята срывали свою злость. Злость от страха. Злость от бессилия. Тэхена боялись. Было в этой боязни что-то болезненное. Но парню, казалось, было глубоко плевать. Юнги и Тэхен относились к друг другу с подозрительной настороженностью. Юнги заговорил о Тэхене с Чимином лишь однажды. – Он что-то знает, – процедил старший, когда они сидели в их любимом месте у поленницы. Точнее, сидел один Юнги, а Чимин бессовестно развалился на бревне, уложив голову старшему на колени. – Кто? – Чимин приподнялся, привлекая внимание парня. Юнги кивнул в строну Тэхена, который умостился в беседке с очередной книгой. – Рыжий этот... Он что-то знает. Вычитал в своих книжонках. – Юнги умолк. – О Недалеком мире? – полюбопытствовал Чимин, заглядывая старшему в лицо. Юнги молча кивнул. До отбоя они не произнесли ни слова. Тэхена боялись и недолюбливали, а вот к Чимину ребята относились с каким-то болезненным уважением. Лишь однажды... Однажды главный заводила и хулиган приюта Намджун посягнул на неприкасаемость парня. Это случилось в столовой. Чимин как раз относил пустую посуду к мойке, когда Намджун якобы случайно опрокинул на него тарелку с супом. Чимин болезненно зашипел, чувствуя, как горячая жижа обжигает кожу. Столовая взорвалась издевательским смехом. Но куда больше, чем испорченные брюки, досадила Чимину реакция Юнги. Точнее, ее отсутствие. Парень даже не пошевелился, когда обиженный Чимин пронесся к выходу. Только, кажется, побледнел еще больше. Происшествие случилось в обед. До вечера Чимина преследовали язвительные комментарии, подколы, толчки и пинки. Только вот на утро уже никто не смеялся, потому что Намджун исчез. Учительница дрожащим голосом объявила, что парня забрали родственники. Но мальчишки перешептывались, что на рассвете за Намджуном приезжали люди из города. Говорили, что лицо парня было перекошено от ужаса. Ходил слух, что Намджун находится в лечебнице для душевнобольных. Чимину было плевать. Куда больше его волновала пропажа Юнги. С того злосчастного обеда парень как сквозь землю провалился. Были каникулы, поэтому его не хватились учителя, да и дежурные смотрели на все сквозь пальцы. Юнги объявился через неделю – зашел в комнату, где с другими ребятами жил Чимин. Чимин только ахнул, увидев исхудавшего парня с черной кошкой на руках. – Где ты был? – спросил Чимин, когда парень завалился на кровать. Ответом послужило кошачье мурлыканье. – Намджун... Это твоих рук дело? – снова урчание. Чимин уже отчаялся получить ответ, когда Юнги подал голос. – Нет, – парень помолчал и поправился: – Не совсем. – Но зачем?.. – попытался было спросить Чимин. Но его перебили. – Чшш, – Юнги осторожно спустил кошку на пол и сел рядом с младшим. – Есть куда более важные вещи, Мин. В тот день они впервые занялись любовью. Чимин все еще помнит, как болели губы от поцелуев и бешено стучало сердце от страха быть пойманными, но гораздо больше – от болезненного желания. А через месяц Юнги исчез. Учителя записали парня в список сбежавших и… забыли. О нем не вспоминали во время учебы, на праздниках или в случайных разговорах. Как и о том факте, что вместе с Юнги исчезли и все кошки из всей округи. По крайней мере, никто не видел ни одну... до тех пор, пока спустя полгода в Миншу-Хаусе не стали твориться странные вещи. ~~~ – Чимин, вынуждена сообщить тебе, что мы переводим тебя в изолятор, – дежурная учительница в сопровождении обеспокоенного Сокджина стояла у кровати, на которой скрутился кашляющий парень. Чимину было плохо. Последние дни он температурил. А еще парня донимали кошмары. Уже неделю Чимину снился Юнги. Или же кто-то очень похожий на него, потому что Юнги никогда не был таким бледным... и никогда не плакал. – Помоги мне, – умолял Юнги, протягивая руки к Чимину. – Я задыхаюсь в этой чертовой клетке. Помоги мне... Вокруг них клубился густой серый туман, но парень знал: там, за этим туманом пульсирует незыблемая пустота, черная дыра в границе Недалекого мира. Стоит лишь протянуть руку – и ты спасен… или погиб. Чимин хотел крикнуть, ответить, что сейчас он все сделает, но его горло будто парализовали. Ноги не двигались, руки сковали цементом. Отчаяние струилось по венам, неся за собой холодные иглы страха и липкое удушье. Чимин стоял и беспомощно смотрел, как Юнги исчезал в надвигающемся тумане. А потом он начинал задыхаться сам. Парень просыпался от очередных приступов кашля, а сегодня ночью его губы окрасились красным. Именно поэтому медсестра приняла решение перевести паренька в изолятор. Крошечная комнатка находилась в северном крыле Миншу-Хауса. Нельзя сказать, что в огромном старинном здании было достаточно места – управители все время жаловались на нехватку комнат и рабочих помещений. Но почему-то этот коридор в северном крыле все обходили стороной. Тяжелые двери, замки которых не отпирали уже десятки лет, надежно закрывали пустые комнаты. Лишь несколько лет назад по причине крайней необходимости в самом ближнем к выходу помещении устроили изолятор для больных мальчишек. Сейчас он пустовал – летом болеть не хотел никто. Поэтому, отметая все протесты парня, Чимина в тот же день переселили в отдаленную комнатушку. Когда учитель закрыл за собой дверь, Чимину захотелось расплакаться. Это временно, пытался утешить себя парень. Он скоро выздоровеет и вернется ко всем остальным. Как больного, Чимина освободили от утренней работы в мастерских, участия в зарядке и прочее. Даже еду ему приносила медсестра. Парень обвел глазами помещение, в котором ему предстояло провести минимум неделю. Кто-то считал попадание в изолятор везением и был по-своему прав. Не в пример общим комнатам, здесь был отдельный душ и туалет. Кирпичные стены были увешаны картинками из детских журналов. Вполне комфортные условия, если забыть о том, что за стеной уже много лет не ступала человеческая нога. Чимин замер на кровати, прислушиваясь к шорохам и скрипам древнего здания. Поскрипывали половицы, ветки деревьев противно царапали окна. Где-то вдалеке глухо каркнул ворон. Как ни напрягал слух Чимин, но он не услышал ни одного слабого отголоска человеческого присутствия. Убедив себя, что ему все мерещится от дурного настроения с утра, Чимин перевел взгляд на подоконник и почувствовал, как ноги прирастают к земле: на него смотрела большая черная кошка. Точь-в-точь такая же, которую он так часто видел у Юнги на руках. ~~~ – Помоги мне, – Юнги тянул к нему руки, пробираясь сквозь туман. – Помоги мне... Чимин пытался сказать, что он рад бы помочь, но не может, ибо таковы законы этого сна. Чимин пытался – и в итоге оставался на месте, глядя, как Юнги исчезает в тумане. – Помоги мне, – голос Юнги пробирал до костей, и Чимин чувствовал, как накатывает знакомое удушье. Усилием воли парень проснулся и сел на постели. В ушах все еще звенел голос Юнги, а перед глазами плыли клубы ядовитого тумана. Чимин зажмурился, протер глаза и окончательно проснулся. Но голос не исчез. – Помоги мне... – звучало так явно, что казалось, будто парень стоит у Чимина за спиной. Чимин обернулся, но никого не увидел. – Юнги..? – дрожащим от страха голосом несмело спросил парень. – Помоги мне... Чимин встал, пытаясь определить источник голоса. Он прошлепал босыми ногами к центру комнаты и прислушался. За окном шуршала листва и скрипели ветки. В коридоре послышался легкий топот и царапанье крысиных лапок. – Помоги мне... Звали справа. Чимин прошлепал к стене и приложил ухо к кирпичной поверхности. – Помоги мне... Сомнений не было. Голос Юнги звал его на помощь в стене. Чимин постучал по стенке. – Эй. Юнги, это ты? – Помоги мне... ~~~ Чимин проснулся от того, что солнце било в глаза. Он в непонимании оглядывался, не соображая, почему он не у себя в кровати, а скрутился на жестком полу. Взгляд упал на стену, и Чимин разом все вспомнил. Он неловко извернулся, прижимаясь ухом к стене. Затекшие мышцы тут же отозвались тягучей болью. – Помоги мне... – звучало так призрачно, что можно было принять за эхо собственных мыслей. Но Чимин был уверен, что слышит. – Держись, – прошептал парень. – Я помогу тебе. Целый день Чимин ломал голову над произошедшим. Все было слишком нереальным, слишком жутким. Просто слишком. Он впадал в отчаяние и утверждал, что ему просто мерещится. – Замолчи, замолчи, – плакал Чимин, закрывая уши руками. У него снова поднялась температура, и он пару раз засыпал. История повторялась: Юнги тянул к нему руки и просил о помощи, Чимин просыпался, но голос никуда не девался. Призрачный и еле слышный, он молил снова и снова в стене. Чимин с нетерпением ждал прихода медсестры, которая приносила ему еду и лекарства. Когда в замке повернулся ключ, Чимин юркнул на кровать и прижал ладошки к груди, пытаясь успокоить обезумевшее сердце. Что будет, когда женщина услышит этот голос? – Как ты тут? – медсестра поставила на стул поднос с едой и пощупала лоб парня. – Температуришь? Нехорошо. Ешь, после еды еще одну настойку выпьешь… Женщина продолжала что-то говорить, но от шока Чимин не воспринимал услышанное. Медсестра вела себя как ни в чем не бывало. Когда она собиралась уходить, мальчик решился окликнуть ее: – Простите… – Ммм? – женщина обернулась. Чимин вдохнул и задал волнующий его вопрос: – А вы не слышите? – Что? – женщина непонимающе хмурила брови, и Чимин убедился: отчаянный вопль о помощи был предназначен только ему. – Ничего, – буркнул разочарованный паренек и отвернулся к окну. Сестра вздохнула: – Да ты бредишь. Бедняжка… Ничего, компресс с уксусом сделаем, и все пройдет. Звука закрывшейся двери Чимин не слышал. В ушах звенело: – Помоги мне… ~~~ – Что тебе от меня нужно? Что ты хочешь? – кричал Чимин, размазывая слезы по щекам. Шел третий день его заточения в изоляторе. Парень послушно глотал настои и чаи, терпел горячие банки и компрессы. Но болезнь никак не желала отступать. Зато вопли в стене с каждым днем становились все громче и громче. Чимин не верил, что их никто не слышит. Может, его просто разыгрывают. По ночам голос был таким громким, что, казалось, мог разбудить весь Миншу-Хаус. – Я не знаю, что делать! Ты ушел, вот и оставь меня в покое! Тебя вообще здесь нет, – на последнем слове Чимин упал на кровать и горько заплакал. Юнги звал его на помощь, а он не может ничего сделать. Парень вообще не был уверен, реально ли происходящее, или же это плод его измученного болезнью сознания. Хотя в глубине души он давно знал ответ. Успокоившись, Чимин вытащил из тумбочки отвертку, которую когда-то давно стащил из мастерской. Он подошел к стене, откуда доносились вопли, и поскреб между кирпичами. Цементный раствор был старый и легко поддавался. На пол упали серые крошки. Чимин поскреб еще. Снова крошки. Разозлившись, Чимин ударил по серой прослойке. На этот раз к ногам свалился целый кусок цемента. Парень продолжил свое странное занятие, попутно размышляя о том, как и куда он будет убирать мусор и вообще маскировать свою ночную работу. С каждым новым ударом его не покидало ощущение: правильно, все правильно. Уверенность будто просочилась сквозь стены и сидела на кровати, махая ногами и безмолвно подбадривая паренька. – Я вытащу тебя, – прошептал Чимин. И продолжил свою странную работу. ~~~ Спустя неделю ночные старания Чимина были вознаграждены четырьмя вытащенными кирпичами. Парень легко доставал их и ставил на место перед рассветом. Он работал по ночам, когда колокол сообщал об отбое. Цементную крошку прятал под тумбочку, запихивая ее далеко под стену. Несмотря на то, что в изоляторе Чимин находился далеко не впервые, он совершенно не обращал внимания на огромную толщину стены между комнатами. Да и кому было до того дело? Но сейчас это расстояние волновало его куда больше, чем раньше. Удивительно, но с каждым новым расшатанным кирпичом Чимин чувствовал себя на капельку лучше. Все реже накатывали раздирающие приступы кашля. Кошмары перестали быть кошмарами и превращались в обычные сны. В ночь, когда парень вытащил первый кирпич, ему даже удалось кончиком пальца дотронуться до Юнги, прежде чем он исчез в тумане. Чимин все еще продолжал называть парня из сна Юнги, хотя подсознание твердило: не он. Кто-то другой. Кто-то, не менее важный. Кто-то, пришедший из-за границы Недалекого мира. Сегодня состояние Чимина улучшилось настолько, что медсестра милостиво разрешила парню выйти к остальным ребятам в парк после обеда. – Только маску не снимай, – предупредила женщина, повязывая на лицо парню марлевую защиту. – Ты заразный. Чимин только кивнул. Ему не терпелось выйти наружу, чтобы отдохнуть от надоевших стен и въевшегося во все поверхности отчаяния. Медсестра полагала, что парнишка хочет повидаться с ребятами, и была в чем-то права. Чимину действительно очень нужно было поговорить… кое с кем. – Тэхен! Эй, Тэхен! Чимин долго разыскивал парня, пока не обнаружил того сидящим на бревне около поленницы. В памяти некстати всплыли картинки их с Юнги посиделок в этом тайном местечке. Чимин помотал головой, отбрасывая воспоминания, и поспешил к рыжеволосому. – Тэхен, мне нужно поговорить с тобой. – Я знаю, – Тэхен спокойно отложил книгу в сторону и вопросительно уставился на парня. – Говори. Чимин был сбит с толку. Он ожидал чего угодно: долгих уговоров, страха, молчания, но никак не того, что задерганный всеми парень легко и быстро пойдет с ним на контакт. Чимин неловко подергал повязку, пытаясь собраться с мыслями. – Понимаешь… – Да сними ты ее, – перебил его Тэхен, кивая на марлевую ткань. Чимин потупился. – Я заразный. – Не для меня, – невесело улыбнулся Тэхен и, поднявшись, осторожно развязал веревочки, снимая повязку с оцепеневшего парня. – Так о чем ты хотел меня спросить? – Эээ… – Чимину было сложно собрать предложения в голове. Мимолетные касания парня неожиданно выбивали из колеи. Никто не подходил к нему так близко, кроме Юнги. Мысли метались испуганными крысами, путая логические нити и цепочки. Тэхен с улыбкой наблюдал за сбитым с толку парнем и неожиданно хрипло рассмеялся. – Забавный, такой забавный… Тэхен все смеялся, пока Чимин наконец не взял себя в руки и не вспомнил о важной цели. – Все, Тэхен, тихо. Ну серьезно, перестань… Тэхен скоро умолк и всем своим видом показал, что готов внимательно слушать. – Понимаешь, я сейчас… ну, болею и… меня перевели… эээ… – В изолятор, – с улыбкой бодро подсказал Тэхен запинающемуся парню. – Да. И мне там… эээ… у меня температура, и я… эээ… – Плохо сплю по ночам, – снова закончил за Чимина Тэхен. В уголках карих глаз брюнету показалась издевка, и парень взорвался. – Да ты издеваешься что ли?! Тэхен вмиг посерьезнел и покачал головой. – Нет. Просто я знаю. Весь запал Чимина сразу пропал, когда парень увидел, что тот не шутит. Чимин прищурился и уточнил: – Как много ты знаешь? – Все, – просто ответил Тэхен и, чуть помедлив, добавил: – Почти все. Чимин молчал, переваривая скудную информацию. Видя замешательство собеседника, Тэхен вздохнул и силой усадил парня на свое место. – Судя по всему, говорить придется мне. Да не бойся ты, – раздраженно бросил рыжеволосый, встретив испуганный взгляд. – Я не думаю, что ты сошел с ума или бредишь от температуры. К собственному удивлению, Чимин понял, что верит. Заструившийся по венам адреналин улетучился. Что-то подсказывало пареньку, что Тэхену можно доверять. Он все делает правильно. Тэхен внимательно следил за эмоциями на лице брюнета. Увидев, как морщины на лбу разгладились, а уголки губ приподнялись в едва заметной улыбке, он продолжил: – Ты сейчас живешь в единственной жилой комнате крайнего коридора северного крыла в изоляторе, верно? – Чимин согласно кивнул. – И тебе кажется, что там происходит что-то необычное, так? – Мне не кажется, – прошептал Чимин. Сообразив, что Тэхен его не услышал, он повторил громко и уверенно: – Мне не кажется. – И?.. Чимин пожевал губу в нерешительности. – Я слышу голос. – И?... Да господи ты боже мой, неужто мне придется все клещами из тебя вытягивать! – Тэхен раздраженно возвел руки к небу. Только после этого Чимина словно прорвало: – Тэхен, это Юнги. Юнги, он зовет меня на помощь. Он там, в стене, понимаешь? Он зовет меня, он просит, и это так громко, что мне не верится, что этого больше никто не слышит. И он мне снится, каждую ночь снится, и тоже просит, и плачет… Тэхен спокойно выслушал эмоциональный сбивчивый рассказ. На лице парня не было ни малейшего признака удивления. – Ты уверен, что это именно Юнги? – Д-да… – неуверенно ответил Чимин, но увидев ироничный взгляд, осекся. – Нет. Это не он. Это кто-то, очень похожий на Юнги, но не он. – Так я и думал, – Тэхен поднялся с бревна и принялся ходить взад-вперед. – Эээ… – Чшш, – сердито буркнул Тэхен. – Я пытаюсь понять, как тебе все объяснить. Чимин послушно умолк, укладывая в голове новые факты. Тэхена ни капельки не поразило его признание. Даже больше, Тэхен, оказывается, знает куда больше его самого. Неприметный чудаковатый Тэхен в одночасье стал ниточкой света в Недалеком мире, которую Чимин не собирался отпускать. Через пару минут Тэхен прекратил беготню и встал перед парнем. – Дорогой мой Чимин, что известно тебе об истории славного Миншу-Хауса, под укрытием древних стен коего мы находимся? Брюнет недоверчиво покосился на менторский тон парня. Он напрягся, пытаясь собрать обрывки скудных познаний об их приюте. – Ну… Эээ... Ему очень много лет. – Сколько? Чимин замялся. – Сто? – Не попал, – прокомментировал Тэхен и с легким чувством собственного достоинства продолжил: – Да будет тебе известно, мой дорогой друг, что зданию Миншу-Хауса больше двух с половиной сотен лет. – Ничего себе, – восхищенно присвистнул Чимин. Он знал, что здание очень древнее – об этом им напоминали на каждом более-менее серьезном мероприятии, но и не подозревал о столь большом возрасте. – Именно, – подтвердил Тэхен. – За столь длительный срок Миншу-Хаус испытал немало приключений. Но каждый раз восставал, как бы ни банально не звучало, из руин. Капитальному ремонту подверглись все части здания, кроме… – Тэхен вопросительно посмотрел на Чимина, ожидая ответа. – Северного крыла, – прошептал парень. – Абсолютно верно. Миншу-Хаус достраивали и перестраивали, так что дом потерял свой прежний облик еще при первом владельце. Кстати, о нем. Удивишь меня своими знаниями биографии основателя Миншу-Хауса? – Эээ… – Чимин начал порядком подуставать от внезапного экскурса в историю. – Его звали Мин… Мин… эээ… – Мин Кто-то Там, – оборвал мучения парня Тэхен. – Его имя нас совершенно не интересует. Мин Кто-то Там обладал сказочно огромным состоянием и сказочно скверной репутацией. Дабы очистить свою персону от грязных сплетен, Мин Кто-то Там в один прекрасный день решил потратить часть своих несметных богатств на создание приюта для несчастных мальчиков-сирот. И чтобы убедить общественность, что намерения его чисты, Мин Кто-то Там отдал на воспитание в этот приют даже своего собственного сына, – Тэхен оторвался от увлекательной проповеди и уставился на Чимина. – Я кое-что упустил. Не хочешь меня ни о чем спросить? Чимин, чья голова уже гудела от преизбытка информации, помотал головой. Тэхен разочарованно вздохнул. – Ну ты и балда. И почему тебя выбрали? Ты забыл меня спросить, что же так испортило репутацию достопочтенного господина Мина Кого-то Там. Сердце моментально ускорило свой бег, а в памяти начали всплывать обрывки ночных разговоров между мальчишками. То самое время после отбоя, когда парни собираются в тесный кружок на одной из кроватей, позволяя себе от души поговорить о кое-чем запретном и не очень приличном. В частности, о ненормальных наклонностях основателя Миншу-Хауса. – Он был геем, – сказал Чимин скорее самому себе, чем ожидавшему ответа парню. – В яблочко! – просиял Тэхен. – И мало того, что геем, господин Мин Кто-то Там прослыл еще и презренным педофилом. А самые злые языки утверждали, что богатый мужчина испытывает совсем не отеческие чувства к своему – какой ужас! – сыну, которого все называли… – Тэхен снова вопросительно взглянул на Чимина, но встретив полное недоумение, закончил: – Его прозвали Шуга. Прозвище приклеилось к нему намертво, вытеснив данное при рождении имя. Мин Шуга – именно так вписали в реестр нового воспитанника, и именно в честь него назван приют. Вот только незадача: в документах Мин Шуга числился, но в Миншу-Хаусе его никто не видел. Почти. Тэхен умолк. Чимин усиленно пытался сложить в голове полученную информацию, но у него не получалось. Мальчики, педофилы, сплетни – все смешалось в голове, и в этой путанице совершенно не находилось ответа на главный интересующий Чимина вопрос: почему он слышит вопли о помощи. – Я не понимаю… – Ты не понимаешь, – подтвердил Тэхен. – И никто не понимает. Никто не понял, куда исчез симпатичный сын господина Мина Кого-то Там. Чимин перебил парня: – Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне и голосу в стене. – Самое прямое, – Тэхен снова принялся ходить взад-вперед. – Факты кончились, и мы переносимся в область легенд и догадок. Или же, – Тэхен невесело ухмыльнулся, – за границы Недалекого мира. – Откуда..? – Чшш! – сердито прервал Тэхен. – Включай соображалку, наконец. Достопочтенный Мин Кто-то Там был тем еще мерзавцем. На его душе много грехов, но самый отвратительный – это плотские мечты о собственном сыне, которые старый извращенец решил воплотить в реальность. Но Мин Шуга с презрением и ужасом отверг нечестивое предложение. Не знающий отказа Мин Кто-то Там пришел в ярость и отправил непокорного сына в приют… еще до его открытия. – В смысле? – Ты никогда не задумывался, почему между изолятором и первой комнатой такая толстая стена? Чимин сморщил нос. – Задумывался. Сегодня. Тэхен молчал, пока Чимина не осенила ужасная догадка. – Постой, ты что… – Не я, а достопочтенный мерзавец Мин Кто-то Там. Взбешённый отказом отец приказал замуровать непокорного паренька в стене. Казалось, Тэхена разом покинули все силы. Опустошенный, он почти свалился на бревно. Было видно, с каким трудом давались ему эти слова. Будто что-то (или кто-то) не давал ему говорить. Через время Тэхен продолжил, но голос его звучало тихо и глухо. – Миншу-Хаус стоит на невинной крови, Чимин. Корни этого милого обычая уходят в древность. Язычники замуровывали в стены домов мелких животных, чаще всего котов, веря, что смерть несчастного животного принесет дому удачу. Именно так объяснял Мин Кто-то Там строителям свою ужасную прихоть. Но мешочек с золотыми монетками послужил куда более веским аргументом. Так или иначе, но много лет назад юный Мин Шуга в последний раз увидел лучи солнца, пока оно не скрылось за кирпичной кладкой. Именно его голос ты слышишь, Чимин. Именно Мин Шуга взывает к тебе в твоих снах. Предание гласит, что однажды молодой наследник захочет вырваться из чертовой клетки. Тэхен умолк. Чимин медленно пытался переварить услышанное. Мозг отказывался принимать информацию. Выдумки, все выдумки, сплетни старых одиноких баб, страшилки для детей… Но подсознание гадко хихикало, и леденящий паршивый голосок подсознания заявлял: правда, все чистая правда – от первого до последнего слова. Чимин шумно выдохнул. Внезапно он осознал, что во время рассказа забыл как дышать. Спасительный кислород наполнил легкие, помогая парню вернуться в действительность. Чимин попытался подняться и тут же завалился обратно: ноги дрожали. Кажется, вернулась температура. Сердце сбилось на ненормальную аритмию, грозясь разбить клетку ребер. Клетка, чертова клетка… Знаешь, иногда я задыхаюсь в этой чертовой клетке. Чимин осторожно поднялся, не обращая внимания на затекшие мышцы. Он осторожно потряс за плечо измученного Тэхена. – Откуда… откуда ты это знаешь? Чимин скорее отгадал, чем увидел усмешку парня. – Не тебе одному удалось заглянуть за границы Недалекого мира. И знаешь, – Тэхен поднял голову, и его щеки блестели от слез, – я этому совсем не рад. – Почему я? – прошептал Чимин. Тэхен молчал. – Почему я?! – Разве он не сказал тебе? – устало удивился рыжеволосый. – Вы двое были так близки… Мин Юнги – прямой наследник основателя Миншу-Хауса. Чимину показалось, что мир вокруг пошатнулся. – Но… как? Тэхен пожал плечами. – Переселение душ? Карма? Загробная жизнь? Решай сам, Чимин. Этого мне не известно. Вороны, кошки, крики… Это может означать только одно: призрак Мин Шуги очень устал быть в заточении и хочет на волю. – Мы должны помочь ему, – казалось, будто кто-то шевелит губами помимо воли Чимина. – Выбраться. Тэхен покачал головой. – Ему уже не помочь. Это всего лишь призрак, Чимин. Юнги ушел, и он уйдет. Успокоится, когда придёт его время. Это всего лишь легенда, Чимин. – Нет. Почти рассеявшаяся уверенность Чимина резко вернулась, принеся с собой волны энергии. Шок и ужас медленно вытеснялись, минуя стадии признания и понимания. Чимин впитывал новое знание, как губка, почти физически ощущая процесс. Правда, все правда. И он все делает правильно. – Я помогу ему, – твердо заявил Чимин. Парень впервые оглянулся вокруг и с ужасом понял, что уже стемнело. Сколько они говорили? Два часа? Три? Больше? Сколько времени потребовалось Чимину, чтобы раскрыть все пазлы и связать их воедино? Как бы там ни было, ему нужно спешить. Чимин еще раз потряс парня за плечо. – Ты как? – Я в порядке, – заверил Тэхен. – Просто он… не хотел, чтобы ты это знал. – Кто? – Неважно, – Тэхен махнул рукой и легонько толкнул Чимина. – Иди. Ты знаешь, все что тебе нужно. И не делай глупостей. Проваливай… оставь меня в покое. ~~~ – Помоги мне… – Да помогаю, помогаю, видишь? Чимин уже привык время от времени отвечать умолявшему его голосу, пока расшатывал кирпичи. С того дня, когда он узнал, что именно ждет его в стене, прошло четыре ночи. Расшатывать кирпичи стало намного легче. Чимин чувствовал, что его работе вот-вот придёт конец. Хотя в ту ночь он не вытащил ни единого кирпича. В ту ночь он еле добрался до комнаты. Бурлящая в нем энергия иссякла так же резко, как и появилась. Вместо этого осознание ледяными пальцами схватило парня за глотку. «Я не готов к этой правде», – стучало в голове парня. Иногда он начинал плакать, обвиняя Юнги. Иногда кричал на голос в стене, умоляя заткнуться и оставить его в покое. Парень забылся беспокойным сном только под утро, обнимая мокрую от слез подушку. Правда, Юнги (Шуга, подсказало сознание гаденьким голоском) ему не приснился. Вместо этого Чимин прижимался лопатками к холодной стене, а перед его глазами рядами вставали кирпичи, навсегда закрывая Недалекий мир. Чимин проснулся от удушья. Он несколько минут испуганно комкал простыни, пока не понял, что все в порядке, он в постели, его никто не замуровывает. Крики в стене по-прежнему наполняли комнату. На следующую ночь он продолжил работу. Время близилось к рассвету, когда отвертка выскользнула у Чимина из пальцев и провалилась в пустоту. Парень услышал, как инструмент жалобно звякнул, ударившись о кирпичи. Приехали. Чем ему теперь работать? Чимин настолько расстроился, что не сразу заметил, как в комнате воцарилась тишина. Парень прислушался. Ни звука. Не трещали цикад, не завывал ветер… и голос в стене тоже утих. – Эй, – Чимин тихонько позвал, не так ожидая ответа, как для того, чтобы услышать хоть что-нибудь. Собственный голос прозвучал неестественно громко, от чего парень вздрогнул. Он прочистил горло и позвал еще раз: – Юнги?.. Шуга? Тишина. Чимин подошел к развороченной стене и пригляделся к отверстию. Он наугад всунул руку и с удивлением заметил, что та прошла дальше локтя. – Ты где? Парень шарил ладонью, но пальцы хватали лишь пустоту. Наконец Чимин нащупал что-то… нечто, что не было ни обломком кирпича, ни куском цемента. – Боже мой… Чимин дернул руку, не замечая, как оцарапалась кожа о края отверстия. Он зажмурился, боясь различить в сумраке череп с пустыми глазницами или обломки желтой кости. Кровь шумела в ушах, руки дрожали. Парень почувствовал, как волоски на коже встают дыбом. Чимин беспомощно сполз по стене, игнорируя тот факт, что он весь испачкался в цементной пыли. – Все, – прошептал он, не открывая глаз. – Я все сделал. Уходи, Шуга, или как тебя там… И снова тишина. Чимин сжался в комочек, обняв колени, и скрутился у стены. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Чувства разом нахлынули на него, когда об ногу парня потерлось что-то живое… что-то пушистое и теплое. Чимин только чудом не заорал на весь приют, когда ему в руку ткнулся мокрый нос. Парню не нужно было открывать глаза, чтобы увидеть его обладателя: черная кошка забралась к нему под бок и уютно замурлыкала. – А ты ей нравишься. А вот тут Чимин не выдержал. Ему показалось, что от его крика задрожали стены. Но в ответ послышался смех. Смех, который Чимин так хорошо знал. Смех, который Чимин любил. Парень приоткрыл глаза, зная, что увидит сквозь сплетенные ресницы. На его кровати сидел Юнги, скрестив ноги в лодыжках, и заливисто хохотал. То есть кто-то, похожий на Юнги. Кто-то, пришедший из стены из-за границы Недалекого мира. – Шуга. Меня зовут Шуга, – насмеявшись, подтвердил парень. Он встал с кровати, но Чимин не услышал ни скрипа пружин, ни шороха простыней. Шуга прошелся по комнате, оглядываясь вокруг. – Так вот он какой, – прошептал призрак. – Приют в мою честь. Шуга перевел взгляд на свои руки и принялся разглядывать длинные узловатые пальцы. Чимин завороженно следил за парнем, краем сознания отмечая то, что он спокойно видел сквозь силуэт. Шуга повернулся к дрожащему парню. – Чимин, верно? Брюнет кивнул, сомневаясь, сможет ли он произнести хоть слово. Сможет ли он вообще когда-нибудь говорить. – Спасибо, Чимин. Ты славный парень, – Шуга улыбнулся, от чего у Чимина по спине побежали отвратительные мурашки. Ибо это была улыбка Юнги, голос Юнги, лицо Юнги. Это был Юнги, но чужой и потусторонний. Юнги, которому было не место в Недалеком мире. После недолгого молчания Шуга продолжил: – Он запер меня. Он думал, что запер меня в Недалеком мире. Но как же он был неправ. Я ждал, и я дождался. И у меня есть подарок для тебя. Чимин все еще молча ловил каждое слово парня. Голос обманчиво ласкал и усыплял брюнета, притуплял все чувства, кроме щемящей грусти за Юнги. Шуга подошел совсем близко. – Ты ведь думаешь о Юнги, верно? – Он жив? Звуки. Слова. Язык ворочался с невероятным трудом, в горле образовалась настоящая Сахара. На короткий вопрос ушел жалкий остаток сил. Шуга прищурился. – Жив. Живее всех живых. – Он здесь? Шуга засмеялся. – Ты имеешь в виду Недалёкий мир? Да. Ему нужно было уйти, понимаешь? Он, кстати, очень ждет тебя, Чимин. Юнги, знаешь ли, тоже очень славный парень. Вставай. Чимин глубоко вдохнул и закашлялся от попавшей в горло цементной пыли. Под боком завозилась кошка, недовольная тем, что ее потревожили. Касания живого существа придали Чимину сил и словно вернули в реальность. Парень медленно встал, моргнул несколько раз. Шуга терпеливо ждал, наблюдая за каждым движением. – Нет, я не галлюцинация, – со смехом сказал он, заметив колебание парня. – Собирайся. «Куда?», – чуть было не спросил Чимин. Слишком много вопросов. Слишком много ответов. Слишком много для одного маленького Чимина. Слишком много для Недалекого мира. Куда? Разумеется, он знал. И, разумеется, он давно был готов идти. ~~~ Тэхен молча смотрел из окна, как Чимин с рюкзаком на плече крадется к ограде. Время от времени парень останавливался, ежась от предрассветного холода, и переговаривался с кем-то, невидимым для глаз Тэхена. Рыжеволосый хмыкнул и задернул шторку. Значит, страшные сказки оказались правдой. Что ж, если признаться себе честно, он давно это знал. Завтра в приюте поднимется переполох – не из-за пропажи очередного паренька, а из-за развороченной стены и страшной находки в ней. Тэхен был уверен, что мало кто и вспомнит о сбежавшем. Да и за пределами приюта никому не будет дела до черноволосого мальчишки, что с рюкзаком за плечами спешит по своим делам. Пусть идет.