Ветер

Вялая и притоптанная трава усыпана миллионами маленьких жемчужинок росы, на которых энергично прыгают солнечные зайчики. Маленькие маргаритки осуждающе качают своими бело-розовыми головками, а прохладный утренний ветер танцует в воздухе, разнося их нежный аромат и цепляясь за ветви разлогой кроны дуба. Вдалеке слышен заводной смех детишек, напоминающий звон колокольчиков. Они незатейливо играют, хлюпая обувью в грязных лужицах после вчерашнего дождя. Мне спокойно. Я люблю такие весенние деньки – едва ощутимая прохлада обволакивает тело, солнце несильно припекает макушку, а я просто прихожу сюда, к «Милым костям», и думаю о чем-то далеком, мечтаю, вспоминаю… Прошел целый год. Целых триста шестьдесят пять дней, но ни в один из них я не могла не вспомнить Огастуса Уотерса. Странно, но я не захлебываюсь в рыданиях каждую ночь, не хожу на его могилу каждый день. Я просто живу с неотъемлемым чувством, что вот-вот он позвонит и прокричит в трубку такое привычное «Хейзел Грейс». Что мы снова попадем в то таинственное третье пространство. Но ни в один из трехсот шестидесяти пяти дней я так и не дождалась… Жмурясь от палящих лучей, смотрю на небо: ватные облака проплывают по нежно-голубому покрывалу, иногда закрывая наглое солнце. На секунду представляю, что эти пушистые свертки - души людей, уплывающие в неизвестность. Когда-то и я стану таким облаком и буду сыпать на землю теплые жидкие капельки своих неисполнившихся надежд и желаний о будущем, а в лужах, как сейчас, будут прыгать и играть маленькие дети. Быть может, сейчас надо мной белоснежной тучкой летит Огастус... Нет, он улетел уже давно. Тогда почему же... почему же я так остро ощущаю его рядом? Непроизвольно кладу ладонь на шероховатую поверхность пледа рядом, туда, где когда-то сидел он, и легонько сжимаю. Позволяю себе закрыть глаза и нырнуть в сладкий вихрь воспоминаний. – Нет, Огастус, я больше не хочу, – виновато улыбаюсь я, поправляя канюлю. – Ну, пожалуйста, Хейзел, ты не представляешь, сколько усилий мне стояло сделать их для тебя! – он демонстративно хмурится и жалостливо смотрит, прикладывая ладонь к груди, словно хочет показать, с какой любовью он делал эти черствые бутерброды. Я лишь тихонько хихикаю, качая головой. – Ты только представь. Ранее утро, а Огастус Уотерс уже на пути в супермаркет. Он, не жалея сил, вступает в поиски лучшего голландского сыра, лучшего хлеба, – он говорит с такой наигранной воодушевленной интонацией, что я закатываю глаза, продолжая улыбаться, – и лучших – прости уж, мексиканских – помидор. Представь, как этот отчаянно смелый парень нарезает все эти великолепные продукты, думая о своей даме сердца Хейзел Грейс Ланкастер, – при этих словах я невольно краснею, – и складывает лучшие бутерброды. - Ладно, отчаянно смелый парень Огастус Уотерс, я съем еще один «лучший», - стараюсь повторить его интонацию, - бутерброд. Он довольно улыбается и протягивает мне очередной треугольный кусочек хлеба, укрытый дольками томатов и тоненькими ломтиками сыра. - Будешь? – Гас берет пакет, разливает ярко оранжевый апельсиновый сок в два пластиковых стаканчика и один из них подает мне. – Давай же выпьем за кулинарный талант Огастуса Уотерса! – нарочито громко восклицает он. - Какая скромность, - отвечаю, не переставая мягко улыбаться, и поднимаю свой стаканчик. – Ладно? – в ответ глухая тишина. – Ладно? – выкрикиваю в самое лицо Гаса, отчаянно требуя ответа. - С тобой все в порядке? - Что? – резко открываю глаза и замечаю маленькую девочку с темными кудряшками, чей тоненький голосок вывел меня из видения. – Да, милая, все хорошо, - выдавливаю из себя улыбку, кое-как стирая ладонью тяжелые капли пота со лба и тяжело вздыхая. Девочка делает энергичный кивок и вприпрыжку бежит к другим детям, лазающим по костям скелета. Теперь мне кажется, что воздух стал слишком холодным, а лучи пекут слишком горячо. Картинки из странного видения все еще крутятся в голове, и от этого чувство ощущения его рядом увеличивается. Мне кажется, что я все еще слышу те знакомые звонкие нотки его смеха, но... это всего лишь тихий шепот назойливого ветра. Мне кажется, что вот он снова тянет ко мне руки, чтобы легко обнять, но... это лишь прохладные порывы, оплетающие плечи. Я потираю виски подушками пальцев, пытаясь заглушить все еще болезненно стучащее в голове «Ладно?», на которое так и не дождалась ответа. - Ладно, - неожиданно слышу возле самого уха, настолько тихо, что это похоже, скорее, на шуршание сухих осенних листьев. Испуганно оглядываюсь, пытаясь найти источник этого звука, а в душе тлеют остатки глупой надежды, но… Но это, оказывается, всего лишь свист того же ветра, щекочущий кожу…