Потерянный (Тихий Холм)

Вязкую и угрюмую тишь неприятно прорезает металлическое поскрипывание. Что-то покачивается впереди в белых клочьях тумана… и скрипит. Сухо, мерзко… И до отвращения знакомо… Не сбавляю шага, не поворачиваю назад – теперь уже бесполезно… Подошвы касаются асфальта, но шаги жадно глушит туман… Ещё несколько шагов, и из серого марева впереди проступает покосившийся железный столб, с перекладины которого свешивается на цепи прямоугольный щит с названием населённого пункта. С заунывным металлическим скрипом он вяло покачивается. Вперёд-назад, вперёд-назад… В полном безветрии покачивается, притягивая взор, словно маятник в руке гипнотизёра… Вот только последнего здесь не было. Или всё-таки был?.. От такого предположения по спине пробегает холодок… Почти привычный. В который раз иду мимо проклятого указателя и не могу не всматриваться в его ржавую облезлую поверхность, безрезультатно силясь прочесть название города, но коррозия полностью поглотила буквы. Пусть… Перевожу взгляд на разбитый асфальт и натыкаюсь взором на запылённый осколок зеркала… Вспоминаю, что в прошлый раз (а может, это было давно) рухнул перед этим столбом на колени и закричал, отчаянно требуя от ржавого щита надо мной ответа… Или ответов… Но он лишь равнодушно поскрипывал, не обращая на мои мольбы внимания… Затем, я заметил осколок зеркала и машинально поднял его, взглянул на своё отражение, рассматривая лицо… которого у меня не оказалось! Просто мутное пятно, лишённое родных черт… От ужаса с губ сорвался отчаянный вопль, рука отшвырнула осколок стекла, разбивая его, с насмешливым звяканьем, на множество частей… Но вот сейчас оно лежит целое, словно хочет, чтобы я снова взглянул в него… Не дождётся! Больше ничему тут не верю! Вспоминаю, что тогда кинулся прочь… Но убежать так и не смог. До сих пор… Снова сделал попытку обрести свободу, но Город не желает меня отпускать, вновь проведя по кругу… Прекрасно знаю, куда ведёт, окаймлённая кустами дорога: в Его объятья! А Его туман всего лишь немой страж, который сопровождает повсюду, окружая коконом неизвестности… А может - забвения… Бреду – уже без цели – просто вперёд, словно робот, переставляя ноги… Только вперёд. Ибо чувствую, помню, что назад – прочь из Города – путь мне отрезан. И похоже, навечно… Стоит мне только пройти мимо проклятого ржавого щита со стёршимся названием, как асфальт впереди обрывается в бездонную пропасть, в глубине которой клубится туман… Однажды, в отчаянии, прыгнул туда, ища спасения в смерти… Но не обрёл желаемое. Ибо там – в глубине за белёсым туманом – оказалась тьма! Непроглядная, злая… Помню, как летел в пустоту, но после того, как тело поглотил мрак – память отказала. Город снова издевается надо мной! Не даёт вспомнить прошлое… И что произошло там внизу… за непроглядной тьмой… в Его сердце?.. Содрогаюсь, ибо вспоминаю пережитые там ощущения. Боль! Непереносимая, мучительная, рвущая тело, ибо она идёт… изнутри?! Тело передергивает от призраков памяти. В ужасе гоню мысли прочь, не желая вспоминать причину тех кошмарных страданий… И снова привычно оказываюсь в пустоте собственной души… Пусть лучше – холод бесчувствия, чем эта пытка… Может, Город всё же проявил милосердие, забрав мою память?.. Ржавые поскрипывания за спиной постепенно гаснут в тумане, но теперь их приглушённый скрип напоминает смех. Или плач. Или плачущий смех… Угрюмо бреду вперёд по серому полотну асфальта сквозь грязную дымку тумана, пытаясь безрезультатно вспомнить кто я такой и почему оказался здесь. Или точнее – за что... Впереди из тумана начинают проступать углы трёхэтажных домов с тусклыми тёмными окнами, которые мёртвым взором равнодушно взирают на пустынную улицу. Людей здесь так и не встретил… Или сейчас просто не помню об этом. Хотя слышал их голоса, когда блуждал по туманным улицам или мрачным коридорам домов… Слух улавливал порою шорох шагов, смех или плач, а иногда и далёкие крики, полные боли и ужаса, от которых тело покрывалось липким холодным потом… А однажды в своих отчаянных блужданиях мне случайно удалось расслышать чей-то приглушённый разговор, доносившийся из-за двери одной из квартир. Очень обрадовавшись, попытался попасть внутрь, но дверь оказалась заперта на висячий замок, и я оказался не в силах не только выбить её, но даже докричаться до говорящих! Они меня почему-то не слышали! В отчаянии, не придумав ничего умнее, кинулся искать ключ от двери. Когда нашёл его и попал внутрь, то в удивлении замер на пороге. Квартира оказалась пуста, а окна и ещё одна дверь были наглухо заколочены, так что люди могли выйти только через тот вход, который я открыл снаружи… Город просто посмеялся надо мной… Но я тогда не привык к его насмешкам и пытался в разобраться в переплетении улиц, найти… чего-то… или кого-то?.. Да, я кого-то здесь ищу! Кого-то дорогого мне и необходимого… Я звал, метался по туманным улицам и мрачным чревам зданий, освещая себе путь тусклым фонариком, рисовал карты, прокладывал маршрут, чтобы не заплутать и отыскать свою цель… Но всё же заблудился… Теперь, похоже, окончательно и безнадежно… И не у кого спросить дороги. Ибо со мной говорят, только молча: обрывками странных писем и чужих дневников, надписями на стенах мелом, маркером или кровью, но смысл фраз безумен и только повергает в смятение… На меня накатывает отчаяние… Мне не сбежать… Почему Ты не отпустишь меня? Почему?! Что я Тебе сделал? ЧТО?! А если я не Городу причинил зло?.. От последней мысли душа леденеет. Тогда – кому?.. Внутри всё сжимает горечь и боль. НЕ ВСПОМИНАТЬ!!! Но стало поздно… Улица медленно начинает темнеть, не предвещая ничего хорошего. Туман стремительно отступает, увеличивая обзор. Теперь отчетливо вижу разбитую витрину в доме напротив и забитую досками дверь… А потом опускается ночь, и всё поглощает мрак… Становится страшно: чувствую, что находиться на улице небезопасно, и инстинкт гонит к ближайшему строению. Под ногами уже не асфальт, а металлические ржавые плиты, меж щелей которых колышится что-то далёкое и рыжее, напоминая пламя… Доковылял до ближайшего здания, окна которого зловеще налились чернотой, а стены прямо на глазах покрыли бурые потёки. Это больница?! Ненавижу лечебницы!!! Окна на первом этаже наглухо забраны металлическими ставнями, кидаюсь к двери. Но её здесь нет! Вместо привычных деревянных створок проход затягивает толстая плёнка из алой влажной плоти. Не хочу туда! Но в конце улицы раздаются гулкие шаги и чьё-то жалобное подвывание, от которого кровь стынет в жилах. Вот с источником этих звуков мне встречаться точно не стоит. Делаю шаг в жуткий проход. Плоть принимает в себя, обволакивает и утягивает внутрь (раньше не получалось так легко проходить через неё – наверное, Город всё же пошёл мне на уступки). На миг оказываюсь в кромешном мраке, но вскоре получается различить железные ступени, уходящие вверх. Направляюсь к ним, ступаю на ржавые перекладины и поднимаюсь, сам не зная, где окажусь. Уже уяснил, что здесь внешние размеры здания вовсе не влияют на его внутренние объёмы и строение может оказаться намного больше, чем ты предположил вначале… Поднимаюсь по ступеням и оказываюсь в маленьком холле. Окон здесь нет. А на месте регистратуры там, где должна быть деревянная стойка – вижу прутья решётки, огораживающие четверть помещения, напоминая камеру, вот только без двери. Внутри клетки стоит человек в белом халате. Недвижимо. С надеждой, подхожу ближе и с разочарованием понимаю, что это всего лишь манекен миловидной девушки. Глаза её оказались проткнуты, а из ран медленно сочится тёмная кровь, по пластмассовым щекам сбегая на белоснежное одеяние, пачкая его жутковатыми потёками... Отшатываюсь от неприятного зрелища. Медсестра плачет кровавыми слезами, словно жалея своего умершего пациента… Отчего-то захотелось всплакнуть вместе с ней… Её горечь утраты была почти моей собственной! Но почему?! Пячусь от грустного манекена, стоящего за ржавыми прутами решётки, не в силах отвести от него взгляда, пока не упираюсь спиной в стену. Взгляд медсестры с укором пронзает меня, заставляя невольно ощутить чувство вины. Не выдерживаю и ныряю в коридор, конец которого теряется во мраке. По обеим сторонам палаты. Все двери закрыты. Почему-то очень рад этому. Тороплюсь, желая, как можно быстрее преодолеть длинный коридор. Нахождение в больнице тяготит. Надеюсь выбраться из здания с другой стороны - с чёрного хода. Но быстро идти не выходит: ноги почему-то отказываются сойти на бег, а шаги выходят вялыми и медленными. Появляется ощущение, что бреду во сне. Конец коридора не желает приближаться, даря жуткое ощущение, что я завис в его середине. А потом понимаю, что этот коридор мне знаком. Очень знаком. Потому что бывал здесь раньше. Многократно и всегда из чувства долга – с натянутой улыбкой на губах. Было тягостно находиться здесь... в прошлой – нормальной - жизни. Вот только почему?.. Со вздохом ощущаю запах духов – знакомый до боли и когда-то приятный, но потом начавший вызывать у меня отвращение… Сейчас от него становится дурно. Останавливаюсь, не в силах продолжить движение, и попытаюсь с трудом сдержать мучительные воспоминания… Но Город со страстью палача желает, чтобы я вспомнил… Снова… Конечно, я знаю этот аромат, который сделался для меня удушающим. Он обволакивает мозг, заставляя душу корчиться в агонии воспоминаний… Я не хотел! Честно! Я совершил это из жалости! Милосердия! Вдруг, из палаты напротив, доносится тихая песня. Нежная и печальная, она заставляет подойти к закрытой двери и замереть на пороге. Поет девушка, но слов не могу различить. Может, потому что не хочу этого. Не желаю входить в палату, но и отойти не в силах. Мнусь у порога, мучаясь от знакомой мелодии и хуже того – голоса… ЕЁ голоса! Но это же невозможно! Она давно умерла! Мэри… Имя всплывает в памяти резко и мучительно, не принеся облегчения, а лишь заставляя с горечью выдохнуть. Захотелось заткнуть уши, но руки не слушаются. Так что просто оседаю на пол. Под дверь, у которой когда-то стоял, собираясь с духом, и теребя в пальцах дешёвый букет… Мэри! Прекрати! Не пой больше! Я не хочу слышать твой голос! Мне БОЛЬНО!!! Но пение не прекращается – оно пронзает душу насквозь, и я не в силах закрыться от него, убежать. Голос жены становится всё более нежным и любящим и режет меня, словно зазубренным ножом. Я же любил тебя! ЛЮБИЛ!.. Произношение в прошедшем времени бесценного когда-то чувства, вдруг накрывает меня волной тяжкой вины… За что мне эти муки? За что?! Я же хотел, как лучше! Я не виноват! Это всё её болезнь! Я пытался её спасти! Правда! Нанимал лучших врачей! Мы объехали всю страну… Но… Смерть оказалась сильнее… Смерть! Болезнь! Это они убили её! Они… - Но именно ты нанёс последний удар, - вдруг холодно констатирует сухой голос откуда-то за спиной. Вздрагиваю и оглядываюсь. Передо мной возвышается та самая медсестра-манекен и кровавыми дырами глаз пригвождает меня к полу. Пластмассовые губы не шевелятся. Но знаю, что фраза принадлежала именно ей. Карающая фраза. Вжимаюсь спиной в косяк, но спрятаться в палате нет даже в мыслях… Пусть передо мной лучше будет этот живой манекен, чем моя мёртвая жена… Фигура замирает и с немым укором взирает на меня… Почему она ТАК смотрит?! Я же хотел, как лучше! Мэри всё равно бы умерла! Но просто дольше и мучительнее. Я избавил ЕЁ от страданий! Я сделал ЭТО только для НЕЁ!!! - Только для СЕБЯ, - жёстко произносит манекен, не разжимая губ. Или эта фраза раздалась в моей голове?! НЕЕЕТ!!! Пение в палате, вдруг, резко прекращается, а затем из-за двери раздается смех. Безумный, насмешливый, жестокий. Моей жены. Она смеется надо мной. Над моей слабостью… И подлостью… Получилось только виновато заскулить и отползти от двери. Пошатываясь, поднимаюсь на ноги, мечтая убежать, как можно дальше отсюда! Если позволит Город… Ковыляю прочь, боясь оглянуться… - Я одобряю твоё решение, - с довольной усмешкой раздается за спиной. – Значит, мы ещё поиграем… Резко оглядываюсь. За спиной - прутья решётки, а манекен исчез. Двери всех палат теперь распахнуты, а в той, что лежит Мэри горит свет – рыжий и дрожащий, словно от пламени свечей… Вдруг, понимаю, что совершил ошибку. В который раз… Снова убежал, вместо того, чтобы войти… Но не от жены бегу, а от СЕБЯ! Предпочитаю трусливо прятаться, нежели взглянуть в глаза своему страху… Мэри, которую я когда-то так безумно любил… А потом… убил… Чтобы самому не страдать! А моё милосердие – лишь красивое прикрытие для эгоизма… Ну почему я понимаю ЭТО так поздно?! Я бы теперь шагнул к ней в палату, но на пути возникли ржавые прутья… Несправедливо! Зачем ты заставляешь меня страдать, Город?! Снова и снова… Даже помнится, что я встречался здесь с Мэри! И может быть не раз – но Ты не отпустил меня тогда… Не отпустил теперь! Хотя сейчас – за дело… Или и в прошлые разы я ошибся в чём-то?.. Тогда скажи, что Тебе нужно? ЧТО?! Тишина в ответ… Мэри больше не смеётся. И не поёт. Только тепло горит в её палате свет и пригласительно освещает коридор… И вдруг понимаю… О боги, я до сих пор ЛЮБЛЮ тебя, Мэри! Люблю… Я проклял сам себя твоим убийством… С горечью утыкаюсь лбом в холодный прут решётки. Я до сих пор не могу тебя забыть… И это не Город мучает меня, а я сам устроил себе пытку. Сам! Ибо до сих пор виню себя в твоей смерти. Хоть и не единожды делал постыдные попытки избавиться от своей совести. Но не вышло… И не выйдет… Никогда… Мэри, солнышко моё, прости меня… Я знаю ты не слышишь, но я так больше не могу… Ещё одно такое «путешествие» не выдержу… Я сойду с ума! Я устал блуждать в тёмных коридорах собственного сознания! Пусть это будет лучше… Город! Улицы, бары и парки, отель и озеро, но только не мои воспоминания!!! Пусть лучше Город станет моим мучителем, но не я сам… Так легче… Ведь тогда я стану всего лишь жертвой, а не… Свет в палате внезапно гаснет, погружая коридор в зловещий мрак. Ещё один круг моих страданий замкнулся. А новый пока не наступил. Ибо его может начать только… Палач. Вспомнив о жутком существе в железном колпаке, мои ноги мгновенно становятся ватными. Прижимаюсь к решётке всем телом, чтобы не упасть. Встречи с ним не предвещают ничего хорошего. А они всегда случаются. И сейчас наше свидание неизбежно произойдёт. Но может в этот раз удастся спрятаться? А в прошлые разы не выходило… С трудом отлипаю от решётки и ковыляю прочь по обшарпанному полу, надеясь покинуть здание. Коридор поворачивает налево. В полу, вдоль правой стены, чернеет дыра – похоже, её кто-то вырыл… Становится не по себе от такого предположения. Да ещё и надпись над ней чёрными буквами гласит: «Тебе – туда», и нарисованная стрелка вниз - не внушает оптимизма. Осторожно двигаюсь вперёд по коридору, с опаской прохожу по кромке целого пола, и только перейдя на другую сторону, позволяю себе перевести дух. Однажды меня уже утаскивали в подобную дыру по неосторожности… Что потом со мной стало – не хочу вспоминать… Хотя память в этот короткий промежуток - между окончанием и началом моего личного круга страданий - возвращается полностью, сохраняя воспоминания всех блужданий, кроме встреч с Палачами (точнее того, что случается после)… Я за это благодарен Городу… Хоть неизвестность никогда не доставляла мне удовольствия, в этом же случае она меня устраивает… Вдруг до меня доносятся торопливые шаги из-за поворота коридора впереди. Замираю. Кто-то приближается. Но чувствую, что это не ОНИ. Здешние обитатели передвигаются иначе… И тем более незнакомец не мог быть Палачом. Тот появлялся слишком неожиданно и никогда не торопился… Любопытство погнало вперёд. Как же хочу, чтобы он оказался живым человеком! Как же мечтаю найти подтверждение, что здесь не один и всё это не плод моего больного воображения! Если бы случилась такая встреча, то мы вместе смогли бы разобраться, что это за проклятое место, куда нас угораздило попасть, и отыскали б выход… Вот луч белого света выныривает из-за угла коридора, озаряет противоположную стену с облупившейся пожелтевшей краской. Это человек! Только у него может быть фонарик! Но все же решаю проявить осторожность и останавливаюсь. Шагаю в ближайшую палату, дверь которой оказывается распахнута. Затем осторожно выглядываю в коридор. Уже чувствую радость от предвкушении встречи… Ещё секунда, и из-за поворота показывается молодой парень с растрёпанной копной тёмных волос. На нем на распашку накинута солдатская куртка, а в нагрудном кармане ярко светит небольшой фонарик. На мгновение он напоминает мне себя, когда я так же плутал по проклятым коридорам. Интересно, что он тут делает? Любопытство и радость от вида живого человека заставляет забыть об осторожности и обрадовано шагнуть из палаты, попав в свет фонарика… Незнакомец, вдруг вскрикивает от неожиданности и резко тормозит. На симпатичном лице отражается ужас. Совсем не хотел его напугать и приветливо улыбаюсь… Или хотя бы пытаюсь это сделать, чтоб выказать благие намерения. Но парень быстро опомнился и, вдруг, решительно вскидывает пистолет, который держал в правой ладони. Чёрное дуло оказывается нацелено мне в голову. Опешиваю от такого «приветствия». Хочу заговорить с ним, предупредить об опасностях, что таятся здесь за каждым поворотом... но не могу произнести ни слова, а только разочарованно выдыхаю… - Не подходи! – попятится от меня незнакомец, крепче сжимая в левой ладони плюшевого кролика… Игрушка не была настоящей: за её тканью проглядывала клубящаяся тьма. Но человек этого не замечал. Скорей всего это приманка, которую он нашёл, или ему дали её для кого-то… Или для чего-то… Значит, Город уже играет им… Вдруг накатывает понимание, что парень обречён. Так же, как и я. Но если это его первый Круг, то у него есть все шансы прекратить это безумие. Смертью. Ведь она его ещё может освободить! Если парень здесь недавно, то вряд ли Город захватил его настолько, чтобы возродить вновь. Как меня… А ведь я могу спасти его! Убив… Жаль, что на объяснения больше нет времени: чувствую, что за мной скоро придут… Решительно шагаю к незнакомцу, желая помочь. Может, это и жестоко, но я сам предпочёл бы умереть навсегда, чем бесконечно возрождаться, каждый раз мучительно умирая… Пытаюсь сказать, что не желаю ему зла... Но из глотки вырывается только зловещий хрип. Что со мной? Что с моим телом?! Только сейчас замечаю, что стал неуклюжее, руки больше не слушаются, даже пальцами не могу пошевелить, а вижу всё, словно через темную пелену и немного иначе: тьма по углам видится живой, клубящейся, осязаемой, а ещё... дружелюбной. Кровавые надписи на стенах слабо светятся, показывая, что они иллюзорны, а внутри стен – под обоями –вижу, как просвечивают тьмой прутья решеток… Только сейчас с ужасом приходит понимание, что я стал частью Города. Еще одной Его неприкаянной душой. Ещё одним Его проклятым жителем. Ещё одной Его жертвой… А значит, мне не дано освободиться... Никогда?! Становится зябко. Но не собираюсь смиряться со своей участью! Не позволю себе. Парень отступает от меня. Я же продолжаю наступать на него, уже не до конца понимая зачем. Справа на стене мелькает блик фонарика. Машинально поворачиваю на свет голову и сбиваюсь с шага от увиденного. Замираю не в силах отвести взор. Там стоит тощий обугленный труп. Лицо его спеклось в чёрную маску, нижняя челюсть отсутствует, а руки, сложенные на груди, приросли к почерневшей коже… А в его груди – там под реберной клеткой – что-то мерцает и переливается рыжим зловещим светом. Это пламя. Адское пламя, что каждое мгновение жжет его изнутри и причиняет сводящие с ума страдания… А ещё оно дает ему жизнь. Вернее её подобие, чтобы пытка никогда не кончалась… Не сразу доходит, что всматриваюсь в собственное отражение! В ужасе отшатываюсь от зеркала, с обреченностью понимая, что Город так наказал меня за содеянное. Он лишил меня лица, голоса и рук, что когда-то убили дорогого мне человека. Он запер меня в собственном теле. Но не лишил памяти. Он играет ею, скармливая её мне по точно выверенным дозам, чтобы моя неизлечимая болезнь такой и оставалась… Вечность?! Если бы смог, то закричал бы. Как же я жажду свободы! От самого себя… От Города… И от любви, что пламенем геенны не даёт мне обрести внутри покоя… Отчаянье, безвыходность и обреченность зажали меня со всех сторон. Выхода нет… Разве? А если смерть? Смерть! Как же я жажду умереть! И как завидую я жизни! Той, что у меня была когда-то… УБЕЙ МЕНЯ!!! На лице незнакомца ужас сменяется решительностью. Растерянность проходит и палец давит на спусковой крючок... Выстрел оглушает, пуля вонзается мне в плечо и с сухим треском проходит на вылет. Покачиваюсь, но на ногах устоял. Боли, как ни странно, нет. Но догадываюсь, что она придет после… И воздаст мне сполна за свое отсутствие… «Убей его! Убей! – настойчиво шепчет что-то в сознании. – Смотри: он будет жить! Он уйдёт отсюда, а ты останешься! Совсем один. Страдать и мучиться. Убей его, как лишил жизни Мэри. Прекрати ЕГО страдания! Убей… Ну же… Поделись с ним той тьмой, что живет у тебя внутри!» Пытаюсь сопротивляться эгоистическому голоску, но почему-то не получается. Как и тогда… Он прав. Тьма распирает мне остатки легких, чувствую, что полон ею, переполнен до краев. Не выдерживаю и выдыхаю чернильный поток в сторону незнакомца. Парень прикрывается курткой, кашляет. Отчаянье во мне сменяется злорадством. Теперь знаю, что ошибался, считая, что парня можно освободить, убив. Я не собираюсь дарить ему свободу! Мне хочется забрать его с собой – во тьму. Чтобы не быть там одиноким… Снова принимаюсь набирать в легкие клубящуюся тьму, что только что выпустил из себя, вытягиваю ее и из окружающего пространства, с отвращением чувствуя себя частью мертвого здания. Смотрю в лицо незнакомца. Я так хочу забрать тебя с собой… Выстрел раздается неожиданно, пуля с хрустом вонзается в висок. Меня отшвыривает к стене, чуть не падаю, приваливаюсь к ней, чтоб не упасть и так же сосредоточенно продолжаю втягивать в себя проклятие этого места… Я заберу тебя с собой, приятель, и мы разделим на двоих мои страдания… Следующий выстрел звучит оглушающе: парень пальнул в меня почти в упор. Вдох мой, вдруг, обрывается. Мёртвое лёгкое с неприятным треском лопается от вонзившейся в него пули. Тьма, собранная мной так тщательно, начинает вытекать прочь. Удачный выстрел. Живи, кто бы ты ни был… Чувствую, что слабею, словно истекаю кровью, а не тьмой. Падаю на колени. Парень, недолго думая, кидается прочь по коридору, освободив от меня путь. Ты не убежишь. Ты не сможешь! Ты сгинешь во тьме, как и я… А потом станешь её частью… Ржавое свечение в моей груди тускнеет. Я умираю? Неужели я все-таки обрету долгожданный покой?! Колени, не в силах удержать тело в вертикальном положении, подкашиваются, и я заваливаюсь на бок на вытертый линолеум коридора. Как же мне хорошо… Боли так и нет – только невиданная легкость разливалась по телу… Огонь, мучивший меня столько времени, угас… Помещение вокруг начинает меняться: обои осыпаются пеплом, зеркало тает, а деревянная кадка с высохшим растением превращается в металлический куб, с торчащими из него шипами. Стены и пол становятся металлическими. Догадываюсь, что провалился в изнанку проклятого мира-тюрьмы… Меня ждет спасение? Или… Тело начинает таять и плавиться. Оно медленно просачивался сквозь щели пола, капая куда-то вниз – во тьму, увлекая меня за собой. Растворяюсь, постепенно проваливаясь в забытье… В сознание возвращает гул. Монотонный, механический… и почему-то знакомый. Открываю глаза. Подо мной железный пол в мелких дырочках, а под ним – далеко внизу - полыхает пламя. Сердце тревожно забилось. Я помню это место! Свет вокруг чередовался с тенью, рисуя на полу и ржавых стенах длинные движущиеся прямоугольники. Поднимаю голову и приподнимаюсь на локтях: надо мной за металлической сеткой крутит лопасти огромный вентилятор. От него и разносится по небольшому помещению гул, от которого чуть вибрируют пол и стены. Вот только ветра почему-то нет, а воздух застоявшийся и затхлый. Как в могиле. Вдруг, где-то далеко – на грани слышимости – различаю тихий царапающий звук, словно по полу волокут что-то металлическое и тяжёлое. Горло перехватывает от ужаса. Прекрасно знаю, что издаёт этот ужасающий звук. Вернее кто. Вскакиваю на ноги, принимаюсь носиться по помещению, пытаясь отыскать хоть подобие двери. Ничего! Я в замкнутом прямоугольнике! В ржавой металлической коробке. И сейчас, сейчас… не хочу даже думать, что будет! Металлический скрежет приближается. Неотвратимо. Как смерть. Нет, это намного хуже… Только сейчас замечаю, что обрел прежнее живое тело. Руки и ноги слушаются меня, как раньше, челюсть тоже на месте. Только одежды на мне нет. А скрежет всё ближе и ближе. Вот он уже за стеной… За которой? Мечусь по помещению, зову на помощь, в отчаянии царапаю ногтями стены, но не могу обрести свободу… И знаю, точно знаю, что я тут не в первый раз... Мои мучения начинаются и заканчиваются именно здесь. Именно тут происходит самое страшное. Кроме далекой боли ничего не выходит вспомнить об этом жутком месте, но попадая каждый раз сюда, схожу с ума от ужаса. От ожидания этого неотвратимого Ужаса, Боли и Неизвестности… Вдруг, оглушающий металлический скрежет, раздавшийся, как всегда за спиной, выгоняет из головы все мысли. Оглядываюсь и вижу, как в стене напротив, зияет разрез, а в чёрной щели медленно исчезает кончик огромного окровавленного тесака. Отшатываюсь к стене, испуганно обхватываю себя за плечи. Ну вот, началось! Жуткий удар расширяет страшную трещину настолько, что в следующий миг в ней показывается рука, цепляется пальцами в засохшей крови за край металлического листа и с лёгкостью, словно это картон, отгибает толстенный лист железа, расширяя проход. Ещё один рывок жуткой лапы и из тьмы в ржавый свет помещения медленно начинает вылезать её хозяин. Узкий шип треугольника показывается в проломе, затем в помещение шагает само существо и принимается медленно – видно с трудом – втаскивать в помещение огромный ржавый тесак. Телосложение его напоминает мужское, вот только плоть мертвенного оттенка, а голову покрывает громоздкий бурый металлический колпак. Из одежды на нем лишь окровавленная кожаная накидка мясника. От ужаса тихо застонав, сползаю по стене на пол. Ноги держать меня почему-то отказываются. Передо мной возвышается палач этого мира – Пирамидоголовый. И он пришел за мной. Тварь с усилием втянула в помещение своё оружие и, не спеша, поворачивает ко мне огромную голову. Пол начинает опасно теплеть. С шуршанием проход на стене закрывается, срастается, как живая кожа, словно его и не было, запирая меня в помещении с самым жутким существом Города. Оно начинает медленно приближаться. Хочется закрыться руками, сжаться в комочек, чтобы спрятаться, стать незаметным. Но понимаю, что ничего не выйдет. Бежать не куда. Когда оно делает ещё один шаг ко мне, не выдерживаю, в панике вскакиваю на ноги, отбегаю в сторону – подальше от неминуемой гибели. Пол начинает обжигать пятки, словно кто-то незримый подбрасывает в пламя внизу поленья. Пиромидоголовый неспешно поворачивается в мою сторону и начинает опять кошмарное приближение. Если бы он не тянул за собой огромный тесак, конец которого с замогильным скрежетом волочится по полу, то достиг бы меня за пару шагов, а так у меня есть время отбежать от него на безопасное расстояние. Обнаженные стопы начинает жечь уже немилосердно. Больше не могу стоять на полу обоими ступнями – приходится подпрыгивать, то на одной, то на другой ноге. Интересно, сколько смогу так выдержать? Судорожно оглядываю помещение: ни намека на обувь или тряпицу, чтобы спасти от ожогов ноги, которые уже точно заработал. С каждой бесконечной секундой ступать на пол становится всё мучительнее. Уже не чередую ноги, не подпрыгиваю – теперь бесполезно. Конечности жжет до колен. Жар от пола поднимается адский. Пот течет градом, дышать тяжело. Почти больно. Только на Пирамидоголовом повышение температуры никак не отражается, словно жара обходит его стороной. Чудище так же неторопливо преследует меня, не испытывая никакого дискомфорта. А я до крови закусил губу, сдерживая стон. В помещении становится невыносимо жарко. Пирамидоголовый уже не кажется таким чудовищным по сравнению с возможностью сгореть заживо, а становится просто досадной помехой, которая не дает расслабиться и подумать о чем-то другом. Например, о спасении… Стены начинают краснеть от жара и огненные всполохи, возникающие, то тут, то там, напоминают дикие смеющиеся лики. Больше не сдерживаю стоны, а вою в голос, ни столько от ужаса, а сколько от невыносимой боли. Ноги ещё каким-то чудом держат тело, но стоп уже не чувствую (только боль), неуклюже волочу их как мертвец, с ужасом понимая, что следующий шаг может стать последним. Прекрасно знаю, что если свалюсь, то уже не найду сил подняться и поджарюсь заживо на медленном огне до угольков. До черноты. Вдруг, вспоминаю своё отражение в зеркале этажами выше (если, конечно, здесь есть деление на этажи), и осознаю с отупляющим ужасом, что уже сгорал здесь. Не один раз – множество! И нет конца и края моим мучениям… Не выдерживаю пытки и взвыв от боли и отчаянья, валюсь на колени. Сил подняться нет. Боль сводит с ума, кроме неё ничего больше не остается в этом мире. Она заполняет меня целиком, рвет на части, вырывается из глотки хриплым криком, заставляет кататься по раскаленному полу. Случайно вспоминаю, что где-то здесь есть Пирамидоголовый… С мольбой отыскиваю затуманенным взглядом (глаза жжет так, что должно быть скоро ослепну) своего палача, жаждая от него теперь одного - спасения! Он так же не спеша приближается ко мне, волоча за собой лекарство от моих страданий. - Убей меня, - хриплю, чувствуя, как каждый вдох обжигает тело еще и изнутри. – Убей! Но тварь вместо того, чтобы подарить мне спасение, равнодушно замирает на месте в нескольких шагов от меня. - Убей! Не видя другого выхода, полубезумный от боли, ползу навстречу палачу. Плоть чернеет и обугливается с каждым мгновением все сильнее, сознание плывет. Внизу в реве пламени слышится дьявольский смех. Пирамидоголовый кажется даже не замечает меня, застыв жуткой статуей. Из последних сил ползу по красному от жара полу с каждым движением, оставляя на нем куски своей плоти… И вот наконец желанная цель! Я добрался! Почерневшими пальцами безмолвно касаюсь ноги палача (жар, испепеляющий меня, не причинил ему никакого вреда): на мольбы больше нет сил, да и каждый вздох разрывает легкие нестерпимой болью… Пирамидоголовый даже не шелохнулся от прикосновения, словно не почувствовал. Он не станет меня убивать! Он не подарит мне спасения! В слепом отчаянии, чувствуя, как сознание начинает гаснуть, собираю последние силы и поднимаю голову, заглядывая ему под жуткую маску… и вижу под ней свой равнодушный до омерзения лик. Кричу и… распахиваю глаза! Вокруг темно, чувствую, что сижу на чем-то мягком, и боль не терзает тело! Судорожно ощупываю себя руками: всё на месте. Я жив? А что это на мне? Одеяло?! Неужели, это просто был страшный сон? Всё еще не веря, сижу на постели, нервно потирая виски. Тогда что меня так напугало? Что же снилось? Что?.. Но вспомнить не получается. Только неприятный осадок подсказывает, что грезилось мне нечто до одури страшное, мерзкое и безнадежное… А черт, с ним с этим кошмаром: главное сейчас всё хорошо. - Джим, с тобой всё в порядке? – раздается справа встревоженный женский голос. Знакомый голос. Очень знакомый. - Мэри? – не верю и удивленно переспрашиваю. - Ну, сколько раз просила: не называй меня так! Я – Мария! - А где Мэри? - Ну, глупенький, что стряслось? Она тебе снилась? - Я не знаю… Мэри… А как ты здесь оказалась? Ничего не могу понять: мысли путаются и не желают складываться в понятную картину. - Ты что – ничего не помнишь? Вроде же не был пьян… Мы вчера в парке познакомились. Ты меня ещё с этой Мэри перепутал. - Она моя жена. - Но ты говорил, что она умерла. - Да… Но она прислала мне письмо, что ждет меня здесь в особом месте… Я должен её найти! - Утро вечера мудренее. Ложись-ка ты снова спать. Наверное, это была просто чья-то дурацкая шутка. Я тебе про это вчера уже все ушки прожужжала, а ты меня, словно не слышишь. - Это был её подчерк! – возражаю, чувствуя, что должен срочно отправиться на поиски любимой. Судорожно спускаю ноги с кровати и пытаюсь нащупать на стоящем рядом стуле свою одежду. Но в темноте это получалось не важно. Похоже, рядом со мной лежат вещи Марии. Шёлковой юбки у меня точно не было… Чёрт. - Джеймс, ну побудь со мной хоть ещё немного! Девушка требовательно прильнула ко мне сзади, обвила за обнаженные плечи. Какая же она холодная… - Ты замерзла? – удивленно интересуюсь. - Нет, что ты! Я всегда такая. А ты давай, отдохни. Здесь не часто выпадает такая возможность. - Где это – здесь? – настороженно переспрашиваю. - В отеле, конечно! Всегда столько посетителей! Озеро Толука очень популярное местечко. А какое лечебное… Мэри! Я должен её найти! - Извини, Мария, но мне пора. Тянусь к тумбочке и щелкаю выключателем, зажигая ночник. Мягкий свет озаряет комнату гостиничного номера. Вспоминаю, что был здесь когда-то с женой. - Останься, Джеймс. Я намного лучше Мэри! Она тянет за собой на кровать, валит на спину и нависает сверху. В свете тусклого ночника удается рассмотреть, что надо мной застыло лицо с безгубым оскалом гниющего трупа. Её мутные глаза смотрят до отвращения похотливо. - Так кого из нас ты больше любишь, красавчик? – спросила покойница. На крик уже не остается сил. Надеюсь, это когда-нибудь закончится... Сознание милосердно покидает меня… В который раз.