Пароль: "Поехавший"

Пароль: «Поехавший» Все мы почему-то беззаветно уверены, что настоящие геройские истории всегда должны заканчиваться громогласно и победно. Выжил человек или нет – это не столь важно, но не бывает так, чтобы герой погиб бесславно, забытый и так никем и не воспетый. Вроде как. А, между тем, такое случалось, и не раз. Про одну из таких историй я и хочу вам рассказать. Герой её испытывал на себе многое. Его, как сказал бы поэт, «и в жар бросало, и знобило». Ему приходилось голодать, он общался с людьми из шоу-бизнеса городов Львова и Адлера, если угодно, он бывал в тюрьме и занимал в тамошней иерархии не самые высшие ступени... Всякое бывало. Но, несмотря на всё это, он всё-таки стал героем. А что божественно спасло его – увидите сами. Закончиться, по крайней мере, в теории, эта история должна была на небольшой загаженной кухне в заброшенной петербургской коммуналке, подле станции «Площадь Дыбенко». Стены этой кухни в тот день были обильно заляпаны кровью, живых в квартире уже давно не было, да и само здание через пару дней должно было уйти под снос. Оттого никто не мог помешать тому сокровенному и интимному разговору, который происходил в её стенах: – Ух! Ай! Ой! – отдавалось глухим эхом в коридоре. Со счёта наш герой к тому моменту уже совершенно сбился: – Уй, ой-ой! Мам…Мамоч...аа! А-яй-яй, - четыре смачных удара пришлись по измазанному запекшейся кровью телу толстяка, находившегося посреди комнаты. Наш герой сидел связанный и единственным не заплывшим глазом озирался по сторонам. Ростом он был невысок, фигурой очень толст и имел высокий голос, становившийся совсем писклявым, когда после очередного удара он не мог уже терпеть и позволял себе подвывать и подвизгивать, чтобы хоть как-то облегчить боль. Вместе с тем, он не сдавался. Звали нашего героя Сергей. А фамилия его…фамилию его на тот момент не знал ещё никто. И обладатель её не догадывался даже, как громко она грянет по всей стране совсем-совсем скоро. Его били уже довольно долго. Бил бывший басаевский наемник по имени Аслан. Он к этому моменту тоже был весьма измотан и совершенно сбился со счёта. Столько техник, сколько он успел отработать на своей визгливой груше, он ещё не отрабатывал ни на ком. Кто-то ломался на третьей, кто-то на пятой… Крав-мага, дзюдо, муай-тай – в арсенале Аслана было много самых разнообразных приёмов, от которых даже самые суровые мужики в мгновение ока становились мягче пластилина. А эта проклятая туша выдерживала всё. Он отрабатывал уже десятую, если не одиннадцатую боевую технику на своём пленнике, пытаясь добиться от последнего хоть какой-то полезной информации. Но тот лишь артистично ойкал и беспрерывно нёс какую-то нелепицу, несмотря на то, что уже практически лишился почки, трёх ребер и совсем скоро (если, конечно, не заговорит!) начнёт терять пальцы. Сказать по правде, Аслан даже начинал постепенно выбиваться из сил… Воспользовавшись техникой своих далёких предков из Грузии, он вновь изрядно намял бока Сергею. Тот, с завидной стойкостью выдержав все удары, по окончании очередного сеанса спарринга начал молча оседать на своём табурете. Тогда Аслан схватил его за волосы и выпрямил тело обратно. На мгновение сомкнувшиеся глаза пленника распахнулись, как ни в чём не бывало. – О! Кавказский картули чидаоба? Уважаю, братишка! – толстяк попытался одобрительно покачать головой, но тут же поморщился и сплюнул на пол сгусток крови. Аслан отпустил его голову и на пару секунд отвернулся, закрыв глаза. В эту секунду он повторял про себя молитвы. «Чтоб этого жирного Азраил взял!» - подумал он мельком. Пленник же, осматривая свои синяки, насколько позволяли оковы, вдруг начал обстоятельно рассказывать: – Я вот помню, мы в первую чеченскую в какой-то аул забрели, а там значит, ваши: деды, бабки там старые. Ну, вышли все, - начал он сбивчивым хриплым голосом. - Ну, а потом... – Что потом? – Аслан обернулся, надеясь, что после очередной безжалостной обработки язык у пленного всё-таки развязался. – А потом у меня струя напалма как поли...полилася, - запнувшись, продолжил избитый. - Ну, это когда я в бронетанковых ещё служил. Затем Сергей, как ни в чём не бывало, пожал плечами и потупился. Аслан в ответ издал вопль простреленной насквозь волчицы и быстро обрушил на своего собеседника несколько болезненных ударов. – По морде, кстати, тоже можешь… - пропищал избиваемый. – А, ёбаный твой рот! Я твою маму ибал! Я твой отец ибал! Сука, билят! В приступе ярости Аслан выхватил из-за пояса кинжал и приставил его к жирному брюху Сергея. – Сейчас я буду тебя рэзат! – нечеловеческим голосом провозгласил горец. - Ты понял, билят?! – Зачем эта? – присвистнув, поинтересовался пленник, косясь на сверкающее лезвие, в паре мест покрытое бурыми пятнами. Тремя днями ранее. Запорожская область. Бердянский район. Село Зеленовка. Вечерело. Солнце, словно остывающая в домне руда, постепенно клонилось к горизонту, оставляя на небе длинный кровавый развод. В степи закаты всегда смотрелись очень живописно, особенно в сельской местности. Но местные жители давно к ним привыкли, и сейчас красота окружающего мира их мало интересовала. Взрослые спали. Старики пили. Дети играли в футбол. На импровизированном поле бегало девять мальчишек и совершенно нелепо смотревшийся в их компании грузный небритый мужик возрастом лет под тридцать. Судя по частым падениям и по тому, что дети остерегались попадать под струю его перегарного выдоха, десятый игрок был изрядно пьян. Что, однако, не мешало ему гонять мяч с местной молодежью. – Пенальти! – закричал, наконец, один из мальчишек и положил мяч на одиннадцатиметровую отметку. У команды появился шанс вырваться вперёд. Но право бить пенальти отвоевал себе тот самый десятый игрок. Беспрерывно вереща и шутливо ругаясь, он оттеснил от мяча обрадовавшихся, было, мальчишек и, встав наизготовку, громко крикнул: – Ну, что щеглы? Хотите, обманку для вратаря покажу? – Давай бей уже, пузо жирное! – закричали в ответ малыши. Бомбардир разбежался и со всей силы ударил по мячу. Что-то с диким свистом пролетело гораздо выше ворот и улетело далеко в бурьян за игровым полем. – Заеба-а-а-а-а-ал, блядь, - самый младший из игроков, мальчонка лет восьми, уткнулся лицом в ладонь и покачал головой. Однако, судя по установившейся на поле тишине, никто не собирался бежать за мячиком – все единодушно делегировали эту обязанность самому младшему участнику игры. Понимая, что пьяное пузо за мячиком бежать не заставишь, мальчик, под всеобщий одобрительный смех, отправился за ним сам. Видимо, для ускорения один из старших товарищей дал ему оплеуху. Бросив вслед пацану озорной взгляд, старший подошёл к пьяному. – Ну, как? – переполняемое гордостью, спросило пузо. – Да как мудак, дядь Пахом, - паренёк с жалостью посмотрел на покачивающееся перед ним тело и поморщился. Перегар ощущался даже на изрядном расстоянии от него. – Ну ладно тебе, что ты, - отмахнулся Пахом. - Я ведь первым когда-то в лиге полка был! Я вот, знаешь, хорошее когда вспоминаю... Старший в сердцах махнул рукой и, ничего не ответив, отвернулся. – Ну, хочешь…могу и на воротах постоять, - поникнув головой, Пахом побрёл в сторону ворот. Со стороны за всем этим наблюдали два старых односельчанина. Они сидели у струганного стола на лавках, периодически посматривая на игравших детишек и затесавшегося к ним взрослого мужика. На столе между ними стояла бутылка водки, два гранённых стакана и буханка бородинского хлеба. В небе, поначалу едва различимый, слышался рёв авиационных двигателей. – Вот ведь, блядь, шило в жопе. Яйца седые - всё равно хуиту гонит! – сокрушался один из стариков, глядя на великовозрастного футболиста. – Он за нас кровь проливал, а ты: «шило в жопе». Пусть отдыхает вояка, - снисходительно ответил другой. – Скажешь тоже, блядь. Я его давно знаю, поехавшего, блядь! – хмыкнул первый. – Да он показывал мне! Погоны свои и берет, - бросился защищать поехавшего второй. – Ты, блядь, у него ещё ордена за Афган поищи! Погоны, блядь! Это ху-уйня, блядь, понял? – сердито отрезал первый и разлил водку по стаканам. - Десантник он, блядь… Писарем он в штабе отсиделся, вот и весь герой, на хуй! Давай ёбнем ещё! Проворно чокнувшись, они синхронно опрокинули стаканы в себя. -Ох, крепка советская власть! – резко выдохнув, рыкнул первый. - Ты хоть знаешь, как он в армию-то попал? Сын этот председателя-то колхоза нашего бывшего? – Ну и как? – Да хули. Я сейчас расскажу, блядь, потом вся деревня шептаться будет. Я же тебя давно знаю, алкаша, блядь! – второй старик заученным движением вновь разлил по стаканам огненную воду и тут же выпил свою порцию. - Ох, крепка власть советская! Отдышавшись, он снова обернулся на бегавших по полю пацанов. Один из них, завладев мячом, вышел с ним вплотную к воротам и, тщательно прицелившись, ударил им точнёхонько в живот Пахому. – …ну что ж вы, дети, делаете… - захныкал сын бывшего председателя колхоза, пытаясь подняться. Дети одобрительно заржали. – А, хуй с тобой, - отмахнулся старик и начал свой нехитрый рассказ. - Ну, в общем, выпил он винца. С одной дурой. На пляже, в Бердянске, блядь. – Угу, - кивнул его собутыльник. – Ну… - рассказчик закурил. - А потом поебалися. В лесу там, рядом… – В каком лесу? – не понял второй. - И что, просто поебались, и всё что ли? В голосе слушателя слышались нотки разочарования. Но рассказ только начинался. – А дура эта кем была - знаешь, блядь? – с вызовом продолжил старик. - Внучкой председателя нашего райисполкома! – Ай, пиздишь! – скорчив гримасу, отмахнулся второй. – Да ладно, мы друзья - хули я тебе тут сейчас распёздываться буду! – возразил первый. - Ну, я просто тоже ухаживал за ней тогда... Жила она здесь, на даче своей. Ну, в общем, через пару месяцев у неё брюхо-то и образовалося… – Да кто тебя научил так гово… – Не перепёздывай мне тут! А герой твой уже к тому времени за другой приударил. Ну, в общем, председатель из Бердянска папашу его на ковёр выдернул. – И? – слушавший собутыльник вынужден был прислушиваться к каждому новому слову всё тщательнее, потому что откуда-то сверху продолжал доноситься нарастающий гул. «Неужели, это водка так по мозгам дала?» - подумали старики синхронно, так же как и пили. И, к счастью, ни один из них не догадывался о том, что думали они практически одинаково. – Ну, короче, хотели его уже женить, блядь! – крикнул рассказчик. - Ну а тот ни в какую, чего-то так сопротивляться, помню, начал. Ругался. Выл прямо. Ну, отец его сказал: «Хуй с ним». Заставил его в повестке расписаться и в дальний гарнизон отправил. Надолго. Тот потом при штабе так и остался. Ну, это когда папашу его из колхоза попёрли за вредительство. Последние фразы рассказчика потонули в свисте вертолётных лопастей. Теперь односельчане смогли точно убедиться, что водка тут точно была не причём. В плохой слышимости был виноват военный вертолёт с эмблемами ВВС Российской Федерации, появившийся с востока и спешно шедший на посадку прямо к футбольному полю. В бликах уходящего солнца блеснул фюзеляж с боевой раскраской Севастопольского флота. Десантный люк успел распахнуться ещё до того, как шасси коснулись земли. Оттуда выпрыгнули двое десантников в полной боевой выкладке и заняли позиции рядом с машиной. А машина эта, тем временем, не спешила глушить моторы. Все окружающие с интересом наблюдали за происходящим. Мальчишки, поначалу бросившиеся в рассыпную, начали постепенно возвращаться на поле, с восторгом разглядывая крылатую машину и стоявших у неё бойцов. Из домов на краю села стали выходить любопытные жители. Вслед за десантниками на землю сошёл ещё один военный. Это был худощавый полковник в потёртой полевой форме, смотревшийся несколько блёкло на фоне собственных гвардейцев. Твёрдым и решительным шагом полковник направился к застывшему в воротах Пахому. – И это лучший офицер запаса, блядь! – гнусавым, но очень громким голосом заговорил он на ходу. - Ему Родина дала квартиру в Сочи – живи! Живи в Сочи, блядь! Не хочу! Хочу водяру жрать в Жопосранске! С этими словами он схватил грузное тело горе-вратаря за шиворот и потащил его к вертолёту. – Давай! На работу! Вылезай! На работу пошёл! Втолкнув даже не пытающегося сопротивляться Пахома внутрь вертолёта, он скрылся в десантном люке вслед за ним. Туда же, следуя за командиром, залезли бойцы с автоматами. Пилот в эту же секунду включил не успевшие остановиться винты на полный оборот, и крылатый монстр покинул футбольное поле так же стремительно, как и появился. Ещё несколько минут молодёжь стояла, разинув рты, неподвижно и провожала взглядом вертолёт, пытаясь понять произошедшее. Десятого игрока с ними больше не было. И мало кто из них догадывался о том, что его они не увидят больше никогда в своей жизни. Один из собутыльников, который свято верил в героичность пузатого вратаря, многозначительно взглянул на своего товарища. Тот презрительно сплюнул и резво заковылял прочь из-за стола.