Друг

Зима в этом году выдалась на редкость холодная. Такая, что даже привыкшие к холодам дворовые собаки и кошки попрятались по подвалам жилых многоэтажек. А случайные прохожие старались как можно скорее добраться домой в спасительное тепло. Фрэнк поплотнее запахивает пальто и зарывается носом в шарф. Ноги сами несут его уже по давно привычному пути. Пальцы нащупывают в кармане на пачку начатых Marlboro. Айеро морщится. Дурацкая привычка "закуривать" проблемы появилась, когда умерла его мать. Вероятность в один случай на миллион... так сказали врачи? В тот момент, когда врач озвучил смертельный приговор, Фрэнк вдруг понял, что совершенно не был готов услышать правду. Тогда, уговаривая мать пройти обследование, он малодушно твердил себе, что все будет в порядке. В итоге реальность оказалась куда более жестока. Привычный никотиновый дым почти успокаивает. Парень останавливается напротив здания музыкальной школы. Когда-то тут было очень красиво. Вовсю цвели кусты шиповника, источая сладостный аромат, а из приоткрытых окон доносились звуки скрипки или фортепиано. Фрэнк выбрасывает в снег окурок и поднимается на крыльцо. Двери музыкальной школы замотаны цепью, но не достаточно плотно. Айеро протискивается между дверью и косяком, буквально вываливаясь на старый пол, и замирает. Воспоминания обрушиваются снежной лавиной. Вперед по коридору и налево - знакомый с детства класс с высоким потолком и нежно салатовыми стенами, на которых висят уже пожелтевшие от времени таблицы музыкальных ступеней и исчисление тонов, полутонов. Тут Фрэнк провел свое детство и собирался устроиться сюда преподавателем фортепиано на пол ставки, пока не достигнет совершеннолетия. Но из-за нехватки учеников, которые предпочли компьютеры - музыкальным инструментам, школа постепенно начала терять свой презентабельный вид. Краска на стенах высохла и облупилась, а штукатурка на потолках то и дело падала на пол, с мерзким стуком разбиваясь на мелкие кусочки. Хуже все стало, когда инструменты один за другим начали выходить из строя. Директора музыкальной школы, пожилого мистера Харрингтона, можно было частенько увидеть со шваброй в руках (за неимением средств, уборщиков все же пришлось уволить). Сам же Фрэнк пытался освоить азы мастерства. Его целью было, вышедшее из строя фортепиано, без которого раньше не обходился ни один концерт. Однако, раньше, чем парень смог хоть чему-нибудь научиться школу закрыли. Из банка пришло оповещение о просрочке оплаты счетов. Мистер Харрингтон был безутешен и вскоре слег в больницу с инсультом, после уехав за границу к своей дочери на длительное лечение. А Айеро остался тут. Он будто во второй раз потерял семью, всех тех немногочисленных, но очень дружных учителей, которые заменили ему погибших родителей. Он помнил, как все вместе они довольно часто засиживались вечерами в одном из классов и слушали, как играет на скрипке мистер Харрингтон. Тогда Фрэнку казалось, что это навсегда. В те вечера парень был по-настоящему счастлив, забывая о родителях, о друге, по которому тосковал вот уже целых пять лет. Ему казалось, что скрипка забирает дурные мысли, успокаивает, даря ощущение блаженной безмятежности. Все чего он хотел - чтобы это никогда не кончалось. Но сказок в реальной жизни не бывает. Фрэнк горько усмехается собственным воспоминаниям и садится на краешек стула за фортепиано. Тонкие пальцы привычным движением открывают крышку инструмента, пробегаются по черно-белым клавишам, почти гладя. Потрясающая вещь - музыка. Она стала для Фрэнка смыслом жизни, заменила ему друзей. Всех, кроме одного. Первые ноты получаются тихими, парень будто прислушивается к звучанию, постепенно увеличивая силу звука. Эта мелодия - его гордость. Он написал ее для лучшего друга, хотел сыграть на его день рождения, но не пришлось. С тех пор мелодия претерпела разительные изменения. Некогда веселая песенка превратилась в отражение собственной боли и утрат. Нежные звуки и парень мягко подается вперед, вспоминая зеленые глаза и угольно черные волосы, мягкие даже на вид. Ему запомнились теплые руки, обнимающие сзади, когда он играл на фортепиано... Здесь ускориться. Тонкие пальцы извлекают поразительные в своем звучании ноты. Фрэнк закрывает глаза. Да, так определенно легче сосредоточиться на собственных чувствах. Каждый раз, когда парень играл эту мелодию, он будто наяву чувствовал обнимающие его сзади руки. Вот и теперь. Теплые руки и легкое дыхание у виска. Дыхание? Пальцы дрогнули, ноты перепутались, и мелодия резко оборвалась. А Фрэнк все еще сидит не в силах повернуться. Руки обняли крепче, неизвестный потерся щекой о шею Айеро. Парень попытался вырваться, но был притиснут к чужой груди и после нескольких безуспешных попыток вырваться, испуганно затих. На периферии сознания мелькнула мысль о том, что он так и не сможет увидеть человека, который его держит. -Играй, - тихо прошептал незнакомец. Жаркое дыхание опалило ухо Фрэнка, посылая по позвоночнику сотни мельчайших мурашек. Подрагивающие пальцы легли на черно-белые клавиши. Мысли запутались, и парень отчаянно пытается вспомнить, где прервалась мелодия. Первые ноты получаются коряво, Фрэнка буквально трясет. Руки на талии плавно спускаются вниз, расстегивая пальто, забираются под рубашку и оглаживают живот. Парень дергается как от удара током и подается вперед, силясь уйти от прикосновений. ...Ты не можешь. Я принадлежу лишь одному человеку... - Тише, тише. Все хорошо, малыш. Я с тобой, - смутно знакомый голос пробивается в затуманенное сознание. Звучат последние ноты, парень аккуратно поднимает пальцы, отпуская клавиши, и слушает, как звук медленно затихает, будто бы растворяется в холодном воздухе. Фрэнк находит в этом своеобразное успокоение. - Фрэнки... Одно слово. Шесть букв и знакомая до боли в груди интонация. Джерард. Друг... Айеро с силой вырывается вперед, налетая на фортепиано, буквально вжимается в инструмент и оборачивается. Джерард Уэй. Казалось, он ни капли не изменился. Очередная майка с безвкусным принтом, кожаная куртка поверх, - и как только ему не холодно? - обтягивающие до неприличия джинсы. Лишь волосы отросли еще длиннее и теперь почти полностью закрывали шею, а зеленые глаза, в которых некогда было море жизни, потухли и теперь напоминали сейчас скорее бутылочное стекло. - Джи... - ноги не держат, и Фрэнк начинает заваливаться назад. Джерард подлетает мгновенно, резко дергая Айеро на себя, и затем бесцеремонно усаживает того на фортепиано. - Тише, - повторяет Уэй, заглядывая в светло-ореховые глаза друга, и вдруг подается вперед, легко, почти целомудренно касаясь губами его губ. В следующую секунду Джерард отшатывается, облизывая прокушенную до крови губу и глядя на раскрасневшегося Фрэнка. - Джи... Ты хоть знаешь, сколько я тебя ждал?! - Айеро хочется ударить друга как можно больнее. Нет, не так. Ему хочется избить Джерарда до полусмерти, чтобы тот понял, какого было ему. - Ударь меня, если хочешь, может полегчает, - нагло ухмыляется Джерард прямо в лицо парню. - Урод, - сквозь зубы выплевывает Фрэнк. Он с силой отпихивает от себя Уэя и направляется к выходу, на ходу запахивая пальто. Джерард, однако, красоты жеста не оценил, и в два прыжка настигнув свою жертву, дергает Айеро прямо за шарф с такой силой, что тот врезается в него спиной. - Куда собрался? - рыкнули на Фрэнка, прижимая к широкой груди, и фиксируя руки так, чтобы у того не осталось малейшего шанса выбраться. Парень морщится (серьезно, сколько можно его обнимать), но ничего не говорит. - Фрэнки, я ни за что тебя не отпущу, слышишь? Я слишком долго искал встречи с тобой, чтобы так глупо снова тебя потерять. Фрэ... я люблю тебя. Айеро как будто леденеет, и Джерард чувствует, как напрягается его спина. Фрэнк помнит, что хотел признаться другу на Рождество. Но не успел... Тогда, еще, будучи мальчишкой, он по уши влюбился в старшего друга Джерарда Уэя, вечно улыбающегося и безбашенного парня. Раньше собственные чувства для Фрэнка были ясны и понятны, теперь же они превратились в топкое болото, в котором увязает все, что ни попадя, и если вдруг понадобится что-то найти, придется прилично потрудиться. Парень закрывает глаза, когда друг разворачивает его к себе лицом. - Ты... плачешь...? - изумленно выдыхает Джерард. Плачет? Надо же, только сейчас Фрэнк чувствует обжигающе-горячие слезы, которые катятся по щекам. - Пожалуйста, не плачь, прости меня Фрэнк. Я идиот, но я люблю тебя. - Идиот, - кивает, подтверждая Айеро, - Ты дал мне обещание. Поклялся! Но все равно сбежал. Джерард, ты сволочь...но я, кажется, люблю тебя. Фрэнк видит, как в зеленых глазах напротив разгорается пламя. Солнце садится за горизонтом, освещая сугробы и редких прохожих. Двое парней сидят на лавочке и кутаются в один на двоих шарф, тесно прижавшись друг к другу.