Неудавшееся чаепитие

      В кисельно-мягких сумерках цвета индиго сиял бледный диск луны. Будто вдалеке шелестели травы и затягивали тихие несинхронные трели какие-то насекомые. Из окна на первом этаже небольшого загородного домика горел свет, и сквозь неплотно запахнутую раму был слышен тихий смех.       — Сегодня у нас первое чаепитие на моей новой праздничной скатерти! Как она вам? — обвел Англия взглядом своих гостей.       — Она прекрасна, Англия-сан. Просто прекрасная вышивка! — ответил добродушно улыбающийся Япония.       — Благодарю. Вот почему я пригласил только вас: людей, которым могу доверять и не опасаться, что они запачкают мою новую скатерть чаем и крошками от печенья. Кстати, Швеция, — повернул голову мужчина в сторону сидящего слева скандинава. — Надеюсь, вы не поведали Дании о нашем мероприятии?       — Конечно же нет! Я получаю удовольствие от присутствия в компании цивилизованных людей, и я не хочу, чтобы он лишил меня этого удовольствия.       — Просто чудесно!       Собраться в тихом месте всей порядочной компанией, непринужденно поболтать на нейтральные темы, хотя бы на время отвлечься от мирской суеты — что может быть лучше для стран, в которых следование этикету стало главной инстанцией, заполнило все сферы жизни и исключило все, на что был повешен ярлык "не положено"?       "Надеюсь, Дания не вздумает заявиться без приглашения", — появилась мысль у Швеции, но тут же исчезла, и скандинав, потеряв бдительность, продолжил беседовать с Англией и Японией. Сестра последнего, как и всегда, молча и вполуха прислушивалась к разговору и больше витала в облаках, посматривая на стремительно темнеющий облагороженный садик за окном.       В это время под окном творилось нечто, с точки зрения болтающей компании, невообразимое, но никто из присутствующих в комнате не замечал шума. Кусты буквально ходили ходуном, периодически раздавались болевые вскрики, шипение и возмущенные возгласы. Ветви несчастного кустика более-менее перестали шататься, и над нежно-зеленой листвой показалась вихрастая голова Дании.       — Все тихо, — шепнул он куда-то вниз.       — Я бы не удивился, если бы нас уже давно обнаружили и погнали отсюда, — буркнул согнувшийся в три погибели Нидерланды. — Ты придумал все это, и ты же больше всех шумишь.       — Эй, мы же вместе придумали этот розыгрыш! — начал было Дания, повышая голос, но страна тюльпанов только рукой махнул. Его приятель в своем репертуаре, и вряд ли когда-нибудь изменится.       — Ребят, а может, все-таки не надо?.. — робко вставил свое слово изрядно помятый и взъерошенный Германия, но тут же получил подзатыльник от уже раззадоренного юноши в бело-красной футболке.       — А ну тс-с-с-с! Молчи, жертва, — измученный немец тяжело вздохнул. — Итак, сестренка Япония почти неотрывно смотрит в окно. Нидер, заходи справа. А ты, Фриц, ползи под самое окно.       Снова раздался треск и шелест веток. Нидерланды и Дания устроились с разных сторон от окна, по сигналу — напряженному кивку блондина — показались за стеклом и синхронно замахали руками в приветственном жесте. Заметившая их сестренка Япония взмахнула маленькой ручкой в ответ, удерживая в другой наполовину полную чашку чая, стоящую в центре блюдца. На счастье пакостникам, никто из присутствующих в комнате ничего не заметил. Следующим шагом они подхватили Германию под руки и продемонстрировали девушке. Донельзя смущенный немец, с двух сторон зажатый соседями-дебоширами, уставился на слегка удивленную азиатку, от разворачивающегося зрелища приоткрывшую ротик.       Руки северо-западных соседей справа и слева обвили плечи. Германия почувствовал, что краснеет, и прижал руки к груди, мечтая скрыться подальше от хитрых взглядов и похабных улыбочек своих будущих насильников, хоть они и были направлены в адрес сестренки. Сама Япония немного вскинула брови, заинтересовавшись, а чашка в руках стала едва заметно подрагивать, стучась о керамическую поверхность блюдца.       Две мужские ладони скользнули по щекам в жесте слишком интимном для подобной ситуации. Стук чашки о блюдце участился, Япония распахнула заблестевшие глаза и с едва сдерживаемой жадностью наблюдала за сценой у окна.       Неожиданно Дания развернул Германию к себе лицом и смял его губы в собственническом дерзком поцелуе. В то же время Нидерланды запустил руки под футболку немца, задирая ее почти до груди, открывая взглядам худенький, немного подкачанный торс, и провел холодной ладонью по гладкой разгоряченной коже. Вошедший во вкус Дания, то покусывающий губы жертвы, то втягивающий их в себя, всерьез задумался: а не плюнуть ли на розыгрыш и не затащить такого очаровательного, сладко покорного Германию в кусты и несколько разнообразить ласки?       От размышлений и заодно от поцелуя его отвлек громкий стук. Сестренка Япония, все-таки уронив чашку на кристально-чистую скатерть и залив ее подстывшим чаем, прижимала ладони к носу в тщетной попытке остановить сильное кровотечение. Футболка сестренки, многострадальная скатерть, тарелка с овсяным печеньем и сидящий рядом Англия оказались окроплены багряными каплями. Довольные по самые уши Дания и Нидерланды наконец выпустили Германию из своих объятий и прижались лицами к оконному стеклу, скорчив жуткие рожи и одновременно с этим показав языки.       — Про... Простите... — промямлил Германия, натягивая на себя футболку и неотрывно, с болезненным смущением наблюдая за замершими в комнате странами.       Шалость удалась.