Июльская исповедь

19 июля 2014 года, Санкт-Петербург.

Князь сидел в пустой комнате напротив телевизора. Звук был тихим. На экране мелькали какие-то обрывки концертов "Короля и Шута", кадры из интервью и клипов. И всюду мелькало такое родное и любимое лицо. Шоколадно-карие глаза, смотрящие прямо в душу. Глубокий, тёплый, до боли знакомый голос. Сегодня годовщина смерти Горшка - поэтому музыкальный канал весь день крутил передачи в память о нём. Ровно год. Год, как нет прежнего Князя. Год, как он не живёт, а существует. Вот уже год, как его нет рядом. Только как жить, когда на душе лежит камень невосполнимой потери? Как жить, когда ты невыносимо скучаешь по тому, кого больше нет? Как, если это чувство заживо съедает тебя изнутри? Он скучал. Он ненавидел июль. Поминки на годовщину было решено устроить в их с Агатой доме. Народу было не очень много: Оля с девочками, Татьяна Ивановна, Лёша с семьёй, и прилетевшие из Америки Маша и Балу. Обед проходил в полной тишине, которая больно давила Андрею на уши. Он встал, извинился, и отошёл в спальню, сославшись на головную боль. Агата выглядела обеспокоенной, но пойти за мужем не решилась. Она всегда чувствовала, когда он хотел побыть один, и Князь был ей благодарен за это. Но она не знала. И никогда не узнает. Никто и никогда не узнает о том, что между Михой и Андреем было что-то большее, чем просто дружба. Очередной стакан виски делает своё дело: головная боль ушла, уступая место приятным воспоминаниям, которые заставляли сердце сжиматься от горечи. Мокрые от слёз глаза застилает ностальгическая дымка, и Князь будто пропадает во времени... ...В темноте слышны лишь жаркий шёпот и сбивчивое дыхание двух мужчин, чьи тела тесно прижаты друг к другу. Андрей с удовольствием подчиняется каждому движению Миши, а тот ласково покусывает слегка загорелую Княжескую кожу. Молодой человек тихо постанывает и выгибается навстречу партнёру, стараясь продлить контакт. Мишка тепло усмехается и вновь орошает живот и грудь Князя новой порцией поцелуев. — Люблю... - слышно в ночной тишине. - Люблю... — Люблю... - слетает хриплый стон с губ опьяневшего Андрея, который сидел на полу, прислонившись затылком в кровати. - Люблю, как никого никогда не любил... - по щеке катится очередная слеза, но Князев даже не замечает того, что он плачет, - Почему ты ушёл... Ты ушёл... В тёплой июльской ночи, в которой ранее были слышны лишь тихие звуки телевизора и хриплые всхлипы мужчины, раздаётся стук в дверь. Князь слабо дёргается, а по ту сторону раздаётся обеспокоенный голос: — Андрей! Андрей, ты в порядке? Голос... Слишком, чересчур знакомый голос... Панк мычит что-то маловразумительное, находясь под воздействием сильного алкогольного опьянения, и не до конца выйдя из лабиринта воспоминаний. Дверь распахнулась. На пороге стоял Алексей. Вот только у Князя, кажется, был обман зрения... Он видел перед собой Миху. Живого и здорового Миху, который сейчас растерянно топтался на пороге, не зная, как правильно поступить. — Это ты... - в бреду шепчет он, слабо протягивая руку вперёд. - Я не верю... Алексей тяжело вздыхает, проходит в комнату и закрывает за собой дверь, явно не особо желая, чтобы кто-то, кроме него, видел Князева в таком состоянии. Андрей явно бредил от такого количества выпитого, и лучше всего ему бы сейчас проспаться. — Андрюх, - он присаживается рядом с ним на корточки. - тебе надо поспать. Тот отрицательно покачал головой, и вместо ответа лишь крепко обнял Лёху. — Год... Ровно год... Мне сказали... - лихорадочно бормочет он, прижимаясь своей мокрой щекой к щеке Горшенёва-младшего. - Мне сказали, что ты умер... Алексей болезненно поморщился, обнимая Андрея в ответ. Он понимал, что Князь, ослепший от горя и алкоголя, видит вместо него Мишку. Впрочем, после смерти брата много кто стал "искать" в нём того, кто ушёл навсегда и уже никогда не вернётся. Сравнивали Мишку и Лёшку слишком часто - практически из каждого угла Ягода слышал, как он похож на покойного Горшка. Взглядом, жестом, голосом. И никто не догадывался, а может и просто не хотел об этом задумываться - как больно ему было это слышать. Чувство острой потери от подобных сравнений только усиливалось, и хотелось с воем лезть на стену, или просто спрятаться. Спрятаться как можно дальше от этого мира. По телу Ягоды прошла дрожь, когда Андрей обвил руками его шею и горячо зашептал прямо в ухо: — Ты дрожишь... Разве призрак... Разве призрак боится живых?.. Лёша стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на слова Андрея, которые больно резали по душе. Он кое-как дотащил его до кровати, и когда укладывал, то ощутил жгучий поцелуй в шею. Дрожь усилилась, в теле вспыхнул пожар. Алексей, понимая, чем это может кончиться, решил было отстраниться от Князева, но тот отпускать его не собирался и крепко держал его. — Андро.. - прохрипел он, пытаясь достучаться до разума друга. - Андро, не надо... Это не я... То есть, это не Миха... Но было уже поздно. Дверь к сознанию была крепко-накрепко заперта. — Я не слышу тебя! Замолчи! - истерично выкрикнул тот, и все дальнейшие попытки возразить были прерваны поцелуем. Горьким, горячим, но в то же время безумно нежным. "Пошло всё к чёрту", - мысленно плюнул Лёша, сдаваясь, что называется "на милость победителя". - "В конце концов, я не умру от этого, а он вряд ли об этом вспомнит." - и он ложится рядом с Андреем, скинув чёрную кофту на пол. Андрей же всем телом прижимается к Ягоде, беспорядочно целует его лицо и спускается к шее. Смирившийся со своей ролью Миши на эту ночь, он издаёт протестующий звук, и уложив Княже на спину, садится на него сверху, попутно стягивая с себя футболку. Панк изучает тело Горшенёва-младшего, ласково скользит руками по плечам и груди, пробуждая в партнёре желание запрокинуть голову и закрыть глаза. Но вместо этого тот судорожно выдыхает, и, наклонившись, прокладывает дорожку из лёгких, невесомых, бархатных поцелуев от живота к шее, постепенно задирая княжескую футболку. Ненужная ткань начинает мешать, и вскоре оказывается рядом с верхней одеждой Лёши - на полу. Резким движением Алексей освобождает Андрея от джинсов и нижнего белья, и с трепетом касается рукой его эрекции. Князев реагирует моментально: тихо стонет, закусив губу до крови. Брюнет наклоняется и нежно, как при поцелуе, обхватив член губами, стал осторожно двигаться по нему, стараясь доставить другу удовольствие. Андрей издаёт очередной хриплый стон, в котором едва можно расслышать имя Миши, и судорожно цепляется пальцами за простынь, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. Лёша ещё раз проводит языком от основания до головки и отстраняется. А затем опять вбирает член в рот целиком. Князь не выдерживает эту сладкую пытку и толкается бёдрами вперёд. Ягода рычит, но начинает двигаться в такт, заданный партнёром. Брюнет словно чувствовал, когда друг окажется на грани, и едва он отстранился, как вязкая сперма Андрея брызнула ему в лицо. Алексей вздохнул, стёр жидкость с кожи, а затем, запечатлев лёгкий поцелуй на губах Князя, ласково произнёс: — Перевернись-ка ты на живот, Андрюша. Тот послушно выполнил просьбу, и замер, тяжело дыша. Алексей слегка надавливает ему на спину и разводит ноги пошире, чувствуя напряжение Князя. Он наклоняется, слегка прикусывает мочку уха музыканта, облизывает место укуса, и шепчет: — Расслабься. Впусти меня. И дальше всё пошло на удивление легко. Лёшка аккуратно проскользнул в тело друга, и стал осторожно двигаться, боясь причинить боль. Однако стоны Андрея становились всё требовательней, и Лёшке пришлось сменить ритм движений - вместо лёгких и нежных толчки стали более уверенными и властными. Пальцы брюнета впились в бёдра Князя с такой силой, что на коже были видны красноватые следы. Ещё несколько минут - и тела сводит приятной судорогой, которая сменяется затапливающим с головой наслаждением. Алексей издаёт громкое шипение и падает, накрывая Андрея своим телом. Он же лишь тихо всхлипывает, и как мантру, повторяет одно и то же: — Мишка... Прости меня, Мишка... Прости меня, прости... И Лёша не находит ничего лучше, чем ласково поцеловать Князя в висок, и прижать к себе. А в глазах цвета обсидиана плещется та боль, от которой обычно хочется не просто плакать, а умереть.