Доминик

Я долго не мог уснуть, ворочался в постели и все время ждал, когда в спальню войдет Хавьер. Конечно, этого не могло произойти, но чувство тревоги не уходило. Все здесь мне казалось чужим, опасным, отталкивало, хотя совсем недавно я считал это место своим домом. Постель, в которой еще несколько часов назад я был с Вернером, без зазрений совести отдаваясь нахлынувшим желаниям и потребностям, теперь была холодной, жесткой и неудобной. Напоминала о муже, словно в упрек мне за содеянное. - Словно только я так поступил, - сказал я в темноту комнаты, нарушив ночную тишину, - я имею на это право. И все же меня это не успокоило. Под утро я провалился в беспокойный, чуткий сон, наполненный тревожными видениями. Разбудил меня Оливер. - Я хочу кушать, - сказал он, забравшись ко мне под одеяло, - пап, вставай! - Сейчас, милый, - кивнул я, обнимая сына, целуя его в нежные щеки. Сил вставать не было, боль, притупленная лекарствами, вернулась, стала в разы сильнее, острее, почти не давала пошевелиться. От недосыпа болела голова. - Давай сегодня сходишь в садик? - предложил я, вознамерившись отвести сына на занятия, чтобы в спокойствии переждать неприятный и болезненный период. Оливер еще не понимал, что это такое, и я не хотел его тревожить. Сын замотал головой: - Нет, я не пойду, хочу быть дома с тобой. А папа когда придет? Я откинулся на подушку, уставился в потолок. Нужно было что-то ответить, а я не знал, что сказать. Я ведь и сам не знал, где Хавьер и что с ним, когда он вернется. Что вообще будет дальше? - Не знаю, - пробормотал я растерянно, - если честно... Хочешь, чтобы он пришел? Сын нахмурился, закусил пухлую нижнюю губку. - Нет, - сказал он тихо, словно стыдясь своего ответа, - он опять будет кричать. - Значит, мы его не пустим больше. Будем жить вдвоем тут. - А Ян к нам еще придет? Я ласково улыбнулся сыну: - Он тебе так нравится? - Он смешной, - улыбнулся в ответ сын, - мне кажется, он добрый, хоть и выглядит злым. - Как разбуженный медведь, - скорчил я рожицу, сын заливисто засмеялся, стремясь спрятаться в одеяле от моих попыток его пощекотать. Я сгреб его в охапку, сказал: - все, идем завтракать. У нас осталось мороженое и есть печенье, орехи и шоколад, поэтому сегодня у нас будет неправильный завтрак. Предлагаю сделать этот день традиционным днем неправильного завтрака! Ты со мной? - Да! - завопил Оливер, кинувшись меня обнимать, и я, обняв его в ответ, отправил сына умываться. Нужно было вставать, но не было сил. Я поднялся с постели, превозмогая боль, дошел до кухни, приготовил еду. День начинался как обычно, как и многие из других точно таких же дней, не считая неправильного завтрака, когда мы с сыном оставались одни, а Хавьер уходил на работу. То же тревожное чувство неизвестности перед будущим терзало душу. Лекарства уменьшили боль. - Поиграй у себя, - велел я Оливеру после завтрака. Нужно было немного прибраться и привести в порядок письма, счета, которые пришли за прошедшую неделю. Скопилась целая пачка. - Хочу посидеть с тобой, - закапризничал сын. - Включи диск с мультиками, я разберу письма и приду, - пообещал я, включая ноутбук. Оливер недовольно вздохнул, слезая с кухонного дивана. Я ласково потрепал сына по кудрявым волосам, сказал: - Я освобожусь через полчаса, возьми печенье и беги в гостиную. Потом сходим погулять, хорошо? - Хорошо, - кивнул согласно сын, сгреб в ладошки печенье из пакета и убежал в соседнюю комнату. Я уставился в экран, ожидая окончания загрузки. Наконец, на рабочем столе появилась привычная заставка, я запустил браузер, проверил почту. Почтовый ящик мужа почему-то был очищен подчистую. В недоумении я проверил историю просмотров, но и там все оказалось стерто, хотя я совершенно точно не делал этого перед тем, как оказаться у Вернера. - Что за черт, - пробормотал я, просматривая рабочие папки мужа, в которых хранились копии документов, - так, ладно, разберусь с этим позже. Нужно проверить кредитки и разобрать письма. Нужно было как-то продолжить жить дальше, взять себя в руки и навести порядок в делах. Заплатить за квартиру, найти работу, устроить Оливера в детский сад на всю рабочую неделю, ведь мне не с кем было его оставить. Мне казалось, я не смогу с этим справиться, но нельзя было позволить себе впасть в уныние. Пока нет Хавьера, он ведь должен когда-то появиться, но пока его нет, нужно жить. И где он сейчас? Я набрал номер банка, в котором у нас с мужем был счет, чтобы узнать, сколько там денег. Я никогда не интересовался подобным, просто пользовался карточкой, которую дал мне Хавьер. Все же он обеспечивал меня и сына, потакал капризам Оливера. Наверное, он его даже любил, по-своему. Порой он проявлял к нему ласку. Служащий банка, ответивший на звонок, выслушал мою просьбу и сказал, что счет заблокирован. - Подождите, этого не может быть, - растерялся я, - вы уверены, что правильно посмотрели? Это наш общий счет, его не могли заблокировать без моего согласия. - Все верно, счет открыл ваш муж, и он единолично имеет право его закрыть, - ответил собеседник, - нет никакой ошибки. Счет заблокирован четыре дня назад. - Но мой муж в больнице, он не мог этого сделать. - В банк предоставлены бумаги, заверенные подписью вашего мужа, к нам приходил его представитель, обладающий необходимыми полномочиями. Данная операция полностью законна. - И... Что мне делать? - глупо спросил я, прижав к уху трубку. - Как это возможно? Можно как-нибудь разблокировать, мне нужны деньги. Служащий банка помолчал немного. - Дело в том, что... - нерешительно произнес он. - Деньги с вашего личного счета переведены на счет фирмы вашего мужа, а вы не имеете к нему доступа. Ваш личный счет заблокирован. Я могу еще чем-то помочь? - Нет, спасибо, - отозвался я, вешая трубку. В душе царила сумятица. Если Хавьер был в больнице, как говорил Вернер, то как он мог заблокировать счет, да и зачем? Почему перевел все деньги на счет фирмы, ведь он не упоминал, что собирается провернуть подобное. Да и как он смог бы, не появляясь в банке, ведь чтобы совершить подобные действия, необходимо личное присутствие клиента, а Хавьер не мог там появиться, или все же мог? Тогда почему он не появляется дома? И какой еще, к черту, представитель? Нужно было съездить в банк и разузнать там все лично, по телефону разговаривать все равно бесполезно. Сегодня это было невозможно, не тащить же с собой Оливера. Я занялся просмотром писем. Несколько счетов за квартиру, рекламные проспекты, письмо из жилищной компании. Я изучил конверт, решил, что это очередной счет или сборы на благотворительность, вскрыл его. Заголовок гласил: «Уведомление о выселении в течение десяти дней со дня отправки письма». Ниже был указан наш адрес. Я впился глазами в текст. Содержание письма гласило, что хозяин жилой площади обязуется освободить занимаемое жилое помещение в течение десяти дней со дня отправки письма, по требованию нового владельца, в соответствии с заключенным договором, одобренным обеими сторонами. Ниже стояла подпись Хавьера, я много раз видел, как расписывается в бумагах муж. И все же не верил. Нет, это было просто невозможно, вот так, в одночасье, лишиться денег и жилья. Было похоже на какой-то дурной сон. Что мне теперь делать, и что за ерунда с новым владельцем квартиры? Как Хавьер мог её продать, не сказав мне, к тому же, Вернер говорил, что мой муж в больнице. Как тогда все это возможно? - Так, сейчас все решим, - успокоил я себя вслух. Возможно, в полиции что-то знали об этом, возможно, счет заблокирован именно полицейскими, вдруг это понадобилось в ходе расследования, и они попросили Хавьера подписать необходимые бумаги? Может быть, Вернер что-то знает? При мысли о альфе у меня потянуло внизу живота, словно напоминая о произошедшем между нами. Стоило ли ему звонить? Хотя, он ведь сам сказал, если мне понадобится помощь, я могу к нему обратиться. Значит, нет ничего плохого в том, если я уточню у него кое-какие детали, в конце концов, все равно нужно решать проблемы, и может быть Вернер знает некоторые подробности. Я схватился за телефон, набрал номер Вернера. Альфа долго не брал трубку, потом, наконец, ответил. - У меня проблема со счетами, - сказал я после того, как мы обменялись приветствиями, - и вообще, что-то непонятное творится, я не знаю что делать. - Что случилось? - на заднем плане в трубке раздавался какой-то грохот, словно Вернер был среди работающей строительной техники. Я плохо его слышал. - Мне сказали, наш счет заблокирован Хавьером, и все деньги переведены в его фирму. Как это возможно? Ян? - …черт, - донеслась до меня его раздраженная ругань, - так... Подожди... Я сейчас приеду, ладно? Прости меня, Доминик. - За что? - удивился я, но в трубке уже раздавались короткие гудки. Я недоуменно отложил в сторону телефон и вернулся к изучению корреспонденции. Через час раздался звонок в дверь. - Проходи, - посторонился я, пропуская альфу в квартиру, - прости, что пришлось выдернуть тебя с работы, просто я подумал, может ты что-то знаешь об этом... Оливер, перестань. Сын, до этого висящий на моей руке, недовольно скорчил мордашку. - Привет, - сказал он Яну чуть обиженно. Обида, впрочем, была вызвана мной, а не Вернером. Альфа пожал маленькую ладошку, ответил: - Привет. - Пойдем на кухню, - позвал я, махнув рукой вперед по коридору, - я звонил сегодня в банк, и мне сказали, что Хавьер заблокировал личный счет и все деньги перевел на счет фирмы. Но ты же говорил, что он в больнице и... Как тогда это возможно? Оливер, иди досмотри мультфильм, нам с Яном нужно поговорить. Альфа помолчал немного, устраиваясь на кухонном диванчике, выждал, когда Оливер убежит обратно в гостиную, посмотрел на меня и меланхолично сказал: - Не знаю. Думаю, представитель фирмы, адвокат, например, мог по приказу Хавьера сделать это. Он вполне имеет на это право. - Почему тогда мне не позвонили из больницы? Ведь они должны были, даже если Хавьер в тяжелом состоянии, мне должны были сообщить... Альфа недовольно поджал губы. - Я не знаю, Доминик, - голос его вдруг чуть дрогнул, - если честно, я не знаю, в какой он больнице, поэтому и не говорил тебе. - Мне пришло вот это, - положил я перед ним извещение о выселении, - сказано, что Хавьер продал квартиру. Я перед твоим приходом позвонил в агентство, и все законно. Хавьер обратился туда дистанционно, отдал большой процент за срочность сделки, предоставил все необходимые бумаги. Документы на квартиру были у нас дома, а он сюда не возвращался. Как тогда все это может быть? Ладонь альфы вдруг накрыла мою. - Послушай, - виновато сказал Вернер, не отрывая от меня взгляда, - твой муж игрок. Он связался с плохими людьми, Доминик. С ростовщиками, дающими деньги под большие проценты, и не смог отдать вовремя долг... - Он об этом долге говорил в тот день... - догадался я. - Да, - кивнул альфа, - и я думаю, твоего мужа заставили подписать бумаги. Так часто бывает, и сделки выглядят законными... - его пальцы крепко сжали мои. - Прости. Если бы можно было что-то исправить. - Задержать их? - спросил я, чувствуя, как волнение от его прикосновений подбирается к горлу. Как же это было естественно и так непривычно одновременно... - Чаще всего фирмы, квартиры, другое имущество переписывают на левых людей, - покачал головой альфа, - в мире каждый день совершаются подобные сделки, и без жалобы пострадавшего никто не станет рассматривать это дело. А твой муж вряд ли обратится в полицию, он ведь и сам не слишком чист перед законом. - А если я обращусь? Ведь я его муж, я имею право, я здесь живу, в конце концов. - Квартира не принадлежит тебе, Доминик. Я не думаю, что это возможно как-то оспорить. - Не может такого быть, - взвился я, - даже если я не имею прав, они есть у Оливера, он наш общий сын. - Ты не понимаешь, - вторая его ладонь накрыла мою руку, - даже если ты пойдешь в полицию, эти люди... Они опасны. Тебе не стоит в подобное соваться. Я высвободил свои руки из его рук. Глухо спросил, опустив голову: - И как мне теперь жить? Ни денег, ни квартиры... - Может, есть, к кому идти? - мягко спросил Вернер, склонившись ко мне через стол. - Родители? - Нет, - подернул я плечами, - папы нету, а... Отец меня просто терпеть не может. Из-за брака и Оливера. Считает, я опозорил семью. Вернер молчал, и я замолчал тоже. А что было еще говорить? Вряд ли словами тут можно было помочь. Мне все равно придется уехать к отцу, иного варианта просто нет. Может, все это и к лучшему. - Можешь пожить у меня, - предложил альфа ласково, придвинувшись ко мне, и его ладонь мягко коснулась моего плеча, - ты там уже был, освоился, к тому же, я совсем не против. - У тебя, вроде, есть омега, - припомнил я случай на его деловой встрече, когда меня перепутали с любовником Вернера. - Нет, нету, - улыбнулся он, - был, но... Мы разошлись чуть больше недели назад. Поэтому тебя и перепутали с ним, я ведь никому не сказал, что расстался со своим любовником. - И на каких правах я у тебя буду жить? - смутился я. - Я ведь даже не работаю. Да и Оливер... - Будет замечательно ходить в детский сад, как и раньше, - прервал меня Вернер, - собирай вещи, я пришлю Якуба, он вас перевезет. Мне пора на работу. - Ян, - позвал я, выскакивая из-за стола и направляясь вслед за ним в коридор, - подожди, я так не могу, так нельзя, как-то все неправильно... Он склонился ко мне, и его губы на полминуты накрыли мои. Столь невинно, как-то по-детски, но столь нежно и искренне. Так, что перехватило дыхание от волнения. - Я не думал, что так получится, - сказал он тихо, прижавшись лбом к моему лбу, - прости меня, Доминик. Я постараюсь сделать все, чтобы тебе было хорошо. Мне пора. Собирай вещи. И он вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Комнаты заливало теплое осеннее солнце, отражаясь от блестящих поверхностей мебели в квартире, которую мы с сыном готовились покинуть и больше никогда не вернуться. Может быть, все-таки вот оно, начало новой жизни?