Игра с __ жизнью

Сейджуро готов был грызть бетонные стены зубами. Он был очень зол.Так зол, что даже простым бешенством не мог это назвать. В этом состоянии мужчина всё же осмелился ворваться в комнату своего отца, потому что в северное крыло, где была якобы мать его ребёнка, его не пустили. К счастью, объектов для выхода ярости было достаточно. Целых два, а ещё куча предметов старины, стоящих целое состояние. Старика удалось напугать и неплохо. Даже кричать особо не пришлось. Да, это был уже не гнев. Даже не злость, а простое бешенство. Тихое и чистое бешенство. Акаши-старший не ожидал от себя подобных реакций, хотя готовился к тому, что его сын не будет молча подстраиваться под сложившиеся обстоятельства. Но он испугался. За себя и за рассудок своего отпрыска. В таком состоянии этот разъярённый папаша мог быть чертовски опасен. Очень опасен. Один только этот взгляд, наполненный ненавистью, что копилась годами чуть ли не от самого рождения, чего стоил. Словно впихивает в землю подобно молоту, вгоняющему кол на полную длину. Безумный, разъярённый, сумасшедший. И лучше бы он орал и бросался на людей. Но говорил ровным и холодным голосом, похожим на звон железа о камень где-то в глубине бездонного колодца. Такая тихая ярость, почти что безмолвное бешенство. Ужасное молчание. Каждое слово, как металлический прут в стареющее сердце. Ему пришлось отпустить его. Не то, чтобы именно пришлось. У Акаши-старшего не было выбора. Если бы этот зверь остался в доме, то Юрико никогда бы не произвела на свет своего ребёнка, а через несколько дней её бы поместили в красивый горшок для пепла усопших. Сейджуро бы просто задушил её во сне при первой же возможности. А может и ночи не стал бы дожидаться. Да, это был именно этот тип страха, когда боишься умереть, понимая, что перед твоими глазами лик убийцы, готового на всё, чтобы отыскать своё успокоение. Ему было больно. И эта боль сводила с ума. Надо было его отпустить к той, которая могла быть причиной, способной утихомирить океан, вздымающийся огромными волнами зловещего цунами, в страхе перед которыми киты выбрасываются на берег, а корабли уходят на дно носом к низу. Страшно. Это было просто страшно. Животное чувство, которое прошло, но оставило какой-то след. Страх, от которого даже перед смертью не отделаешься. Не стало легче, даже тогда, когда его причины ушли. Память пострадала навсегда. *** Хайканэ лежала в кровати, обнимая свою малышку. Ей нравилось это странное ощущение, будто она греет ребёнка собой. Но в итоге было немного наоборот. Сердце женщины согревал только этот маленький человечек сейчас. Было немного неприятно от того, что такому маленькому существу уже навязались такие обязанности. Только бы не было забот. - Ладно, единственный мой любимый ребёнок, - проворковала молодая мамочка. - Мама тебя делает совсем ручной. А доктор сказал, что для нашего позвоночника надо лежать на прямой поверхности. Давай родная, мама тебя уложит в кроватку. Хайканэ долго себя уговаривала это сделать, оторваться от ребёнка, оставив его уже мирно спать в своей постельке. Но каждый раз одного взгляда хватало для того, чтобы покачать её ещё немножко. Айюми на удивление была тихой. Это немного настораживало молодую мать. Она очень переживала, что ребёнок не даёт знать о том, что хочет есть, или его что-то тревожит. Приходилось нервно посматривать на часы и бояться уснуть на долгое время, чтобы не пропустить время приёма пищи. - Может ли быть такое, что всё вот так вот неожиданно может стать хорошо, - никак не могла успокоиться бывшая наследница дома Икари, подавляя в себе свои страхи, надежды и даже мечты. Это отнимало слишком много сил. Ей не хотелось водить саму себя по кругу мыслей и домыслов. Она была ещё слаба для этого. - Акаши-доно, вы просто накручиваете себя, - Чисаи хлопотала рядом, убирая какие-то старые вещи в большие плотные зелёные сумки. Не нравилась эта комната никому из здесь собравшихся. Совсем не в стиле Хайканэ, обожающей пространство и летящие ткани, белые краски и свет. Вокруг было слишком много тёмного дерева, чёрных статуэток, подсвечников, шкатулок, пыли, старых шерстяных ковров, потерявших свою свежесть во времени. Нагнетало. От этого болела голова. - Всё-таки рук нам не хватает, - заметила молодая женщина, натягивая тёплую кофту поверх мягкого платья, которое обещало не мяться даже после многочасового лежания в кровати. Производитель был явно честным человеком, потому что не обманул. - Акаши-доно, что это вы..., - Пачо просто окаменел от удивления. - Что это я? - обернулась она, вытаскивая какие-то запылившиеся ткани из потемневшего от времени комода. - Но завтра новые работницы придут..., - заметила горничная, немного повысив голос. По её мнению, вставать, тягать тяжести быть бабочкой её молодой хозяйке было ещё рано. - Чисаи, и что мне теперь? Пылью покрываться подобно шкатулке в склепе? И тише. - Извините, Акаши-доно, - служанка поспешила подойти к ней и подставить пустую сумку для обветшалой ткани. - Пачо, аккуратно вынеси эти стулья. Совсем тут нет никаких европейских мотивов. Так, свалка какая-то, - критиковала Хайканэ обстановку вокруг. Дизайнерскими решениями здесь не пахло, так что можно было сарказмом плеваться. Было от чего. Но приходилось себя сдерживать, чтобы не начать злословить. - Жаль, окна не откроешь. Так, всё взяли и на выход. Сазумико стояла в дверях с длинной, пушистой метёлкой для пыли. Девушка довольно сильно испачкалась, выметая различный сор из длинного коридора. Теперь походила на забытое в печке мелкое божество, сохранившее красивый наряд, но не его чистоту. - Дура, здесь же ребёнок спит, - шикнул на неё парень. - Даже я это понимаю. - А... умм, - девушка скрылась с глаз долой. - Чудная она, - заметила в очередной раз Чисаи. - Поцеловал её дух какой-то во сне, когда маленькая была. - Не, больная она просто на голову, - Пачо был более жестоким в своих суждениях по отношению к душевнобольным людям вокруг. - Но после приезда Акаши-доно к нам, даже Сазумико стала... логичнее и проницательнее. Раньше бы просто слюни пускала с этим веником, а тут побежала куда-то. О, вернулась? Девушка подобно коню подскочила к своей госпоже и взяла из её рук сумки. - Тяжело, Сазумико, - Хайканэ остановила жестом всеми любимую дурочку. - Возьми сначала одну. Молодая служанка охотно потянула баул к выходу из дома. Он был размером большее неё. Хорошо, что там были какие-то пустые коробки. Жертв уборки только не хватало всем. - Нормально у неё всё с головой, - проговорила бывшая наследница дома Икари. - Воспитывать надо было нормально. Это же не зверёк какой-то. Чисаи немного поникла, вспоминая о том, как над Сазумико решили пошутить. Или же над её развитием, ставя над ней какие-то странные эксперименты. Пытались сделать абсолютного раба, а в итоге девочка умом тронулась. Но Хайканэ почему-то верила, что если это не с рождения, то всё обратимо. Но картины мёртвых родителей из её памяти уже не стереть. - Сазумико, неси воду, отмоем коридор, - старшая горничная старалась говорить ласковее с дикой дурочкой. Если хозяйка считает, что шансы на нормальное существование у этого несчастного дитя есть, значит надо стараться, чтобы это оказалось правдой. *** Хайканэ устало проводила вечернее солнце. Она легко покачивала детскую коляску, которую привёз сегодня курьер, и наслаждалась вечерним воздухом. Материнской груди стало легче, потому что у Айюми был отличный аппетит. - Акаши-доно, пора в дом, холодает, - заметила Чисаи, составляя маленькие китайские чашечки на поднос. Откуда тут такое? Никто и не знал. В каждой комнате было что-то интересное и старое, но не всему нашли применение, решив это для начала хорошенько отмыть. А то из-за грязи и пыли было трудно понять, что под этим предметом вообще подразумевалось когда-то. Сазумико уверенно взялась за ручку коляски. Все внутренне напряглись. Пачо уже приготовился вырвать у милой дурочки желаемое, оттаскав её после за пышные блондинистые волосы. - Вези аккуратно, - спокойной проговорила Хайканэ, мягко смотря в глаза своей душевнобольной служанке. Неужели все настолько злые? Так обрадовались, что хозяйка решила взять эту девушку с собой. Вздохнули якобы с облегчением. Нет, просто никому не нужны страдания других. - Айюми, милашка, - почти пропела Сазумико, нарочито осторожно разворачивая коляску. - Пойду отнесу на кухню, - Чисаи быстро направилась за младшей горничной, удивляясь, что не надо нагонять её. Девушка шла спокойно, что бывало дикой редкостью. - Надо вынести ещё мешки у передней стены на задний двор, позже разберёмся, что это, - бывшая наследница великого семейства Икари устало поднялась с гладких деревянных ступенек. Она осмотрела широкий, пустой двор и подумала о том, что им ещё много чего надо сделать. Хотя, деревья они пожалуй оставят. Слишком они были красивы. Когда-нибудь вновь зацветут. Славное будет зрелище. Мило, очень мило. Что-то подсказывает, что им всем предстоит это увидеть. Всем вместе. А от этой мысли уже становилось легче. - Сейчас сделаю, Акаши-доно, - Пачо бодро зашагал к мешкам с добром всяким. - Акаши-доно, - поиграла слогами своего имени Хайканэ. - Долго ли мне ещё быть Акаши? Фамилию тоже сменить придётся, если... хм, что за мысли? Молоко пропадёт, - женщина легко улыбнулась. - На самом деле холодает, - она поплотнее запахнула кофту, переживая за это самое молоко, которого не будет в похолодевшей груди. Молодая мать всматривалась в темнеющие старые деревья, придумывая им причудливые сравнения. Она поймала себя на мысли о том, что забыла уже, как это делается. А ведь придётся вспомнить, потому что Айюми… конечно, всё здесь только, потому что Айюми. Поэтому удаётся не плакать. Больно, как же иначе. Сомнения терзают. Верить трудно оказывается. Но очень хочется. Всё ради Айюми... и немного ради себя. Где-то рядом остановился автомобиль. Хайканэ решила не обращать внимания, хотя это было очень необычно. За три дня здесь не было слышно ни транспорта, ни людей. Было спокойно и даже тепло. Здесь был дом. Словно их дом, который ждал своих хозяев, терпя накопившуюся с годами пыль и старую мебель, не пытаясь угаснуть окончательно. Терпя разлуку с людьми, их разговорами, их жизнью. Не всегда конец хороший. Но теперь они здесь. Молодая мамочка отвернулась от засыпающих деревьев и сделала пару шагов к светлому тёплому коридору, который должен был привести её к одному очень маленькому и дорогому ей существу. В электрическом свете её волосы загорелись ярким каштановым золотом. От дня проведённого в работе и беготне от ребёнка до пыльных старых ящиков ни о какой причёске и речи быть не могло. Про макияж сегодня тоже забыла. И как могла? Ведь вроде ждёт кого-то. Вышло так просто. Она медленно пошла вперёд. - Хайканэ! - знакомый голос заставил остановиться. Такой звонкий и любимый голос, который будто слышала совсем рядом ещё вчера. Сон, не сон. А ведь даже по телефону не могла насладиться его искажённой версией с того самого момента, когда обещала ждать. Боялась, что забыл. - Сейджуро? Молодой человек быстро приближался к деревянному крыльцу. Он улыбался, искренне улыбался ей одной. - Не ждала? - почему-то задал он до ужаса глупый вопрос. Сам себе удивился в следующую секунду. - Хм, что я говорю... - Конечно, ждала. Только не переоделась, - она почувствовала, что как-то руки стали ватными. Хотелось сделать шаг, а ноги не слушались. Устала немного. Только сейчас это поняла. Устала из-за работы по дому, из-за бессонных ночей, из-за ожидания, из-за всей этой жестокости по отношению к этому, из-за этой странной игры... с жизнями людей. Хайканэ шагнула вперёд, преодолевая какую-то слабость. Она практически упала в его объятья и прижалась к нему, выпуская весь свой трепет и эмоции. Её руки гладили его волосы и лицо. Сейджуро не смог отказать себе в этом тоже. Его пальцы с жадностью скользили по её тонким чертам. - Не плачь. Мы же вместе, - немного хрипло проговорил он, пытаясь не сделать того, о чём просил свою любимую. - Скучала по тебе, очень, - призналась Хайканэ. - Вот и я чуть умом не тронулся, - два разных глаза внимательно изучили бледное женское лицо перед собой. - Ты устала. - Немного. Совсем чуть-чуть. *** Сейджуро с каким-то страстным воодушевлением прижал дочку к себе. Ему было страшно, что он раздавит ребёнка, поэтому очень сильно себя сдерживал. Айюми мучений папочки не заметила. Она вроде как пускала слюни и щурилась подобно маленькой кошечке, которую вытащили из тёмной картонной коробки на свет. - Я так рад, что с ней всё хорошо, - будто проверял её целостность и моральной состояние. - Айюми хорошо перенесла перелёт. Нам какую-то кроватку дали особенную, - Хайканэ пользовалась моментом, чтобы причесать распушившиеся волосы. Совсем о себе забыла. А ведь надо было быть именно что красивой в любое время дня и ночи. Она же... Акаши. - Нам надо с тобой поговорить, - в одну секунду все эмоции Сейджуро выключились. Он как-то машинально вернул ребёнка в кроватку, поправил на нём одеяло, даже сосочку дал. Получилось не так уж и плохо. Мама малышки была искренне удивлена. Времени на практику у него не было. Но справился он великолепно. Правда лицо его в этот момент было каким-то каменным и даже неживым. - Точнее, мне надо, чтобы ты меня выслушала. Хайканэ внутренне напряглась, но виду не подала. Какой-то частью себя радовалось тому, что удалось принять ванну со своим любимым мужем; что он сам поднял эту тему; что он вообще приехал к ней, вернулся к ним. Ждала, очень ждала всего этого и даже больше. Молодой человек не собирался расстраивать её. Но сначала необходимо было поговорить. Это было важно для всех них. - Это не мой ребёнок, - с каким-то злым привкусом проговорил он. - Я никогда не был с ней. - Я знала это, - то ли правда, то ли ложь. А как ещё обозначить надежду, если чувства поделились пополам и метались из одной стороны в другую. - Мне надо было тебе это сказать, - его голос был настойчив. - Да. Мне было необходимо это услышать, - её губы ласково и искренне улыбнулись. Это были очень желанные слова. И он их произнёс. - Я оставил им необходимый материал для анализа. Но не имею ни малейшего желания наблюдать за окончанием этого фарса, - его взгляд был строг и даже немного суров. Но её это не пугало. - Хм, мне бы тоже не хотелось такие страшные фильмы смотреть, - появились силы шутить. Получилось немного вымученно. - Значит, не будем об этом, - закрыл Сейджуро неприятную тему. - Зачем говорить о такой ерунде? А как же тренировки и команда? - она села к нему ближе, обвивая его руку. Тепло его кожи немного обожгло. - Переезжаем, - как-то легко проговорил он. - Нравится дом? - Нового ещё нет, но от старого вы уже успели избавиться. Хм, я думал, что буду чувствовать себя здесь не слишком уютно, - Сейджуро мягко уложил свою жену на кровать, устраиваясь сверху. - Но там где ты, там и мой дом. Там мне всегда хорошо. Хайканэ заботливо погладила его волосы. - Я люблю тебя, Сейджуро. - И я тебя очень люблю.