Save me

Эрик проснулся посреди глубокой ночи со вкусом острого беспокойства на губах и рывком сел на кровати. Вообще-то, его сон никогда не был спокойным; быть выдернутым из яркого сновидения каким-то звуком, - скрипом, шорохом, стуком - чья громкость была выше средней, давно вошло в порядок вещей. Лэншерр резко просыпался, несколько мгновений не дышал, прислушивался и, убедившись, что все в порядке, проваливался обратно в сон. Так было зачастую. Но не сегодня. В этот раз "будильником" был не звук, а противное, гложущее где-то под ребрами ощущение... страха? Нет, это слово Эрик вычеркнул из своего лексикона еще в детстве. Это можно было назвать опасением, нехорошим предчувствием или тревогой. Да, точно, тревогой, причем отнюдь не за свою шкуру - именно так назывался этот неприятный холодок, что тек сейчас вместе с кровью по венам. Остатки сна бесследно исчезли с посерьезневшего вмиг лица; Лэншерр замер, напрягся и весь обратился в слух - в почти не разбавленной лунным светом тьме только с помощью этого датчика он мог определить причину пробуждения и источник сего непривычного чувства. Тишина была безопасной, не абсолютной, но живой - закрытые ставни не заглушали шелест листвы, где-то в особняке сквозняк скрипел дверью, и мерно, почти неощутимо гудел исполинский генератор под зданием. "Нет, все спокойно" - подумал Эрик, со вздохом закрывая глаза. И тут... Звук, похожий на писк, был еле уловимый, слишком тихий и призрачный, чтобы быть реальным, и Лэншерр решил, что ему показалось - галлюцинация на почве нервного перенапряжения и хронического недостатка сна. Он уже смирился с тем фактом, что он медленно сходит с ума, но тут звук повторился. Это был едва слышный... всхлип? И его источник явно находился за стеной слева. Лэншерр подорвался с кровати, поспешно натянул футболку на обнаженный торс, вышел из своей комнаты и направился к соседней. Перед дверью он замялся на мгновение, терзаемый возникшими так некстати сомнениями. Чарльз наверняка уже спит и несомненно не будет рад полуночному пробуждению, да и вламываться в чужую спальню, тем более в спальню гостеприимного хозяина этого поместья было бы по крайней мере не тактично. И все-таки... Эрик вздохнул и легко отпер замок, взмахнув кистью. Как бы там ни было, у Ксавьера сейчас не все в порядке, и Лэншерр почему-то подозревал, что та самая тревога связана именно с телепатом. Он решительно отпер дверь и шагнул внутрь. В данный момент он, как друг, должен протянуть Чарльзу руку помощи, просто протянуть; будет ли его помощь принята или нет - решать не ему. А извиниться за нарушение личного пространства он всегда успеет. Эрик застыл на пороге. Комната Чарльза была расположена иначе, и лунный свет беспрепятственно заливал почти все пространство, выхватывая из ночной тьмы отдельные контуры: кровать, комод, кресла, торшер, обесцвечивая краски. И это самое свечение резко очерчивало сидящую в углу, ссутуленную фигуру с подтянутыми к груди коленями. Эрик рискнул предположить, что этот силуэт принадлежит телепату, и был крайне шокирован таким открытием - такая поза была ему давно известна и ничего хорошего она не сулила. Впрочем, он быстро преодолел оцепенение и направился к Чарльзу, едва слышно ступая по покрытому ковром полу. Когда Лэншерр оказался в двух шагах от Ксавьера, тот наконец-то заметил, что не один в комнате и поднял голову. Эрику пришлось призвать все самообладание, чтобы не шарахнуться и ничем не выдать, насколько он был потрясен увиденным. В сидящем перед ним мутанте он с трудом узнал того Ксавьера, которого привык видеть - жизнерадостного, переполненного оптимизмом, милосердием, состраданием, с неизменной улыбкой на губах, - ни дать ни взять сама доброта во плоти. Сейчас же Эрик не находил даже следа той ослепительной улыбки, той сосредоточенной безмятежности на освещенном луной лице. От прежнего Чарльза остались только глаза - до чертиков изумительные, синее самого неба, невероятно яркие из-за переполнявших их влаги... Стоп! Что? Лэншерр моргнул пару раз, чтобы убедиться, что ему не мерещится. Нет, Ксавьер действительно плакал, слипшиеся от слез ресницы и мокрые щеки не оставляли в этом сомнений. А глаза... Целый океан боли, кошмара и безысходности плескался в этих широко распахнутых глазах. Чарльз страдал; он был напуган, загнан в угол и сейчас не мог самостоятельно справится с тем, что его терзало. Как только Эрик это понял, остальные детали: растрепавшиеся волосы, подрагивающие плечи, ладонь, зажатая между зубами (она-то и заглушала рвущиеся наружу всхлипы), обнаженные до локтей руки, покрытые темнеющими полукружиями предыдущих укусов - все, как части мозаики, сложилось в один целостный образ. Образ мутанта, изо всех сил сдерживающего истерику, даже сейчас не желающего обременять кого-то еще своими проблемами. Эрика бесила такая безответственность вкупе со стопроцентной отдачей работе. Заботясь о всех и сразу, этот мистер-круглосуточная-служба-помощи совершенно не думал о себе. - Э... э-эрик?... - убрав руку ото рта, срывающимся голосом прошептал Чарльз, видимо, совершенно сбитый с толку появлением Лэншерра. Он не ответил. Упал на колени перед телепатом, потянулся к его руке и, едва касаясь, провел подушечками пальцев по неглубоким рытвинам полумесяцев на бледной коже. Чарльз задышал чаще, вздрагивая на каждом рваном вдохе, слезы потекли с новой силой; он зажмурился, запрокинул голову и с силой сомкнул челюсти на свободной руке, чуть выше запястья, подавляя очередной приступ истерики. Эрик ласковым движением убрал упавшие на лоб Ксавьера пряди. Ему было нестерпимо больно видеть, как мучается единственное небезразличное ему существо, единственный мутант на всей этой планете, рядом с которым ему было уютно, к которому его тянуло, и магнитные способности тут вовсе не при чем. Лэншерр всей душой сочувствовал телепату и одновременно был страшно зол на него - почему, ну почему он молчал? Есть же он, Эрик, он бы выслушал, понял, помог в меру своих возможностей, в конце концов просто бы обнял и повторил те самые слова Чарльза, свинцовым слитком отпечатавшиеся в его, Эрика, памяти и отдающие теплом в сердце. "Ты не один, Эрик. Ты не один" - Ты не один, Чарльз, ты не один... - тихо прошептал Лэншерр, притягивая к себе сотрясаемого рыданиями телепата. Теперь его очередь взять на себя роль, которую играл Ксавьер для всех обитавших здесь мутантов, кроме себя самого - роль уважаемого предводителя, неутомимого помощника, обнадеживающего вдохновителя; роль ангела-хранителя. Эрик станет им для Чарльза, станет его опорой, его ангелом. Чарльз, почувствовав ладони, мягко сжимающие его плечи, всхлипнул натужно, расцепил все еще сведенные на руке зубы и неожиданно подался вперед, а в следующий миг оказался прижатым к теплой груди. Телепат отчаянно вцепился в широкие плечи, уткнулся носом куда-то в приятно пахнущую мятой и самую малость металлом шею и разревелся с новой силой, словно ребенок. Маленький, испуганный, беспомощный ребенок. Обреченно вздохнув, Эрик заботливо обвил руками висящего на нем Ксавьера. Футболка мгновенно пропиталась слезами, став влажной и липкой, как и нелепая, полосатая пижама на телепате, великоватая ему на пару размеров, впрочем, Эрику сейчас было в высшей мере наплевать. Его заботила только необходимость успокоить так доверчиво льнущего к нему Чарльза, который теперь дышал рывками, с присвистом. Остальное - потом. Истерика все не утихала, а у Лэншерра, который все это время, не смея шевельнуться, сидел в неудобной позе, да еще и с Чарльзом на коленях, до иголочек под кожей затекли ноги. Он поудобнее перехватил телепата за талию, одним плавным движением сполз влево и, не отпуская свою драгоценную ношу, развернулся в пол-оборота. Теперь он сидел, облокотившись спиной о стену, а Чарльз умостился у него на ногах, все так же судорожно хватая его за шею и пряча мокрое лицо на его груди. Одной рукой Эрик все так же прижимал Ксавьера к себе, а другой отрешенно перебирал вьющиеся пряди на темноволосой макушке. Мысли бушующим ураганом носились в голове, противно давили на виски и затылок. У него было столько вопросов к Чарльзу, столько надо было сказать и услышать! Что с ним творится? С чем это связано? Как долго это продолжается? Как часто? Чем можно помочь? И почему, почему он молчал?... Постепенно рыдания превратились в приглушенные всхлипы, а там и вовсе стихли, дыхание тоже выровнялось. Эрик бережно приподнял заплаканное лицо и как можно ласковей утер собравшуюся под глазами влагу. Чарльз шмыгнул носом, смутился вдруг и опустил взгляд в пол. - Если хочешь, можно перенести вопросы на завтра, - в установившейся тишине слова Лэншерра прозвучали неожиданно хрипло. - Н-нет, - мотнул головой телепат, - спрашивай. - Что это, Чарльз? Что происходит? - в голосе было столько боли, столько сожаления, что становилось ясно - страдал не только Ксавьер. - Голоса, Эрик. Их... много. Тысячи, миллиарды, - прошептал Чарльз, зажмуриваясь. - Я схожу с ума, я так больше не могу, Эрик... На футболку опять закапало. Лэншерр принялся мягко поглаживать спину телепата, шептал успокоительно какую-то чушь и покачивался из стороны в сторону, утихомиривая назревающую вновь истерику. Чарльз, отчаянно борясь с рвущими горло рыданиями, продолжал: - Так было всегда, с самого н-начала, не чаще, чем раз в три месяца, это как обострение, плата за мой дар, и я... я справлялся, а сейчас... сейчас... - он запнулся, подавил очередной приступ слез, - теперь, видимо, из-за Церебро, такое повторяется чуть ли не каждую неделю! Никто не знает... Ну, кроме тебя уже... Мне страшно, Эрик, они кричат, вопят, все разом, меня не хватит надолго... Ксавьер зашелся плачем. Эрик сжал в своей ладони его ладонь и прижался лбом к его макушке. Получается, та цена, что он заплатил за свою мутацию в детстве - смерть матери и все последовавшие за этим жестокие опыты, весь тот ужас, который он пережил по вине Шоу - ничтожна, по сравнению с тем, какие мучения терпит Чарльз, и терпит постоянно. Лэншерр только еще больше убедился в том, что он должен помочь телепату, должен спасти, чего бы это не стоило. - Чарльз... Чарльз, послушай. Ты справишься, я в тебя верю. Ты нужен этим ребятам, нужен мне. Если я буду рядом, - я буду, слышишь? - мы справимся, мы найдем выход, я не уйду, я помогу, как помог мне ты. Я стану твоим... я буду твоим ангелом, Чарльз, слышишь? Ты не один... Алые губы телепата тронула тень улыбки. Он поверил, всем сердцем поверил Эрику, этот теплый шепот проник в его задушенную болью и страхом душу, нашел там отклик. И вдруг всю его сущность пронзило неизведанное еще никем чувство, в миллиарды раз сильнее, чем любовь, настолько мощное и всепоглощающее, что Чарльз почти забыл, как дышать. И это новое, легкое, словно морской бриз, бесконечнее самой вселенной чувство накрыло с головой не только Ксавьера - вид застывшего, удивленного Эрика говорил сам за себя. Осознание пронеслось в светящихся глазах обоих, как только их взгляды пересеклись - Чарльз, как воздух, нужен Эрику, а Эрик - Чарльзу; они принадлежат друг другу. - Кха... - только и смог выдавить из себя потрясенный до глубины души Лэншерр. А Ксавьер... Ксавьер улыбнулся ему лучезарно, и тут же провалился в сон, измучившись за сегодня так, как никогда раньше. Эрик вздохнул, встал на ноги, без труда перенес разомлевшее тело в постель, укрыл его одеялом, мягко коснулся губами лба и тут же отстранился. Он все еще собирался уйти в свою комнату, но, как только он поднялся с кровати, Чарльз схватил его за запястье и сонно пролепетал: - Обещал... Не уходи. Лэншерр ухмыльнулся и устроился рядом, притягивая к себе умиротворенно сопящего телепата. Они преодолеют любые трудности вместе. - Не уйду. Я ж обещал.