Сквозь туманы

«И жизни больше нет. Есть только «до» и «после», а все остальное лишь эфиры мертвых звезд». Кенсу сидел на подоконнике своей квартиры и внимательно смотрел в открытое окно, подставляя лицо немного прохладному воздуху. Осень уже запуталась в улицах города и щедро дарила слякоть, дожди и… бередила воспоминания. Он наблюдал, как туман неторопливо клубился и заполнял собой окружающее пространство. Как сизое марево двигалось вдоль стен домов и аккуратно касалось открытых ставен и окон, как бы спрашивая разрешения войти. Парень был не против. Он с упоением вдыхал полной грудью, чувствуя на языке этот сладковатый привкус чего-то до боли знакомого, такого нежно-убийственного, что в голове сразу всплыло лицо девушки. Той самой, из-за которой его жизни больше нет. Без которой его жизни больше нет. Сквозь туманы болели. И не спали с тобой до утра. Я не знаю людей,кто поддержит. Так, как ты меня. *** Кенсу твердо решил, что пора заканчивать со всем, пока не стало еще хуже: на очередном осмотре врачи лишь подтвердили, что его слух стремительно «уходит в минус», но операцию, запланированную уже на следующую неделю, пришлось перенести на неопределенный срок из-за случившейся недавно аварии. Сотрясение головного мозга не давало возможности залезть в голову Кенсу и подарить ему нормальную жизнь, школу, будущее, поэтому парень сейчас стоял на краю крыши санатория для детей с нарушениями в функционировании органов чувств и слуха. В этом месте таких, как он, было много и большинство свято верили в возможность получить то, чего они были лишены полностью или частично. Вот только До Кенсу реально оценивал свое положение и не верил в эти сказки, что взрослые так упорно загоняли под кожу своих пациентов. Он стоял и наблюдал, как эта противная осень растекается по небольшому городку у подножия возвышенности, на которой находился санаторий. Как она мягкой карамелью подминает под себя все, что попадается на пути и шелестит прохладным ветром, забираясь под тонкую кофту парня. Как эта блудница путается в ветвях деревьев и раскрашивает листья тонкими и не точными мазками, иногда попадая в души людей, даря им либо удачу и счастье, либо наоборот депрессию и черную полосу в жизни. У Кенсу был только второй вариант. Один шаг и ничего больше не будет. Не будет дорогостоящих процедур по поддержанию слуха хотя бы на этом уровне. Не будет слез матери, когда он в очередной раз не услышит оклика родного голоса. Не будет красных глаз отца от бессонных ночей. Не будет удручающей школы для неполноценных детей, которую он скоро должен был закончить, только Кенсу до сих пор не видел смысла в последнем, ведь кому нужен абсолютно глухой сотрудник? Вдохнув прохладный порыв ветра, что растрепал его волосы, парень уже собирался сделать этот заветный шаг в никуда и почувствовать облегчение за все 18 лет жизни, но чьи-то обжигающие теплотой и заботой руки крепко обхватили талию и потянули на себя, увлекая его от края все дальше и дальше. - Ты совсем дурак?- маленькая, хрупкая девушка зло смотрела на Кенсу, продолжая держать край его серой кофты. Одним глазом. Одним неимоверно красивым глазом. Ее ноздри на аккуратненьком носике раздувались, и Кенсу удивился, как такая слабая на вид девчушка смогла оттянуть его на такое большое расстояние.- Чего смотришь? До него доносились лишь звуки обрывков последних слов, поэтому чтобы понять, о чем говорит его неожиданный «спаситель», парень внимательно смотрел на ее губы, читая по ним. - Зачем ты это сделала?- вопрос сам по себе назрел и сорвался с губ. - А ты зачем собирался это сделать? Ты о родителях подумал?- девушка не унималась и продолжала сжимать в кулачке угол серой материи. Кенсу наблюдал, как меняется выражение ее лица, только смотрела она практически в одну точку. Ее губы так быстро сжимались и разжимались, что он не мог понять, что она тараторит. - Прости, не могла бы ты медленнее говорить – я не понимаю. - Ты глухой?- девчушка вскочила на ноги, указывая в сторону необъятного парка у подножия санатория.- Почему ты хотел спрыгнуть? Кенсу уже не стал говорить, что действительно хотел этого, что долго обдумывал этот поступок и взвешивал все «за» и «против», ведь его родители молоды и смогут завести еще одного ребенка, а своего сына-калеку оплачут и забудут. Он не стал говорить, что устал от всего этого и просто решил сдаться, что не осталось сил бороться, ведь эта проклятая болезнь все равно брала свое. - Я глухой. Это прозвучало, как приговор, что уже был приведен в действие. Медленно и уничтожающе вырывающий куски души наружу. Парень не хотел смотреть на «спасителя». Он низко опустил голову и продолжил сидеть на холодном бетоне крыши, разглядывая редкие камешки раздробленного местами покрытия. Но теплая ладонь обожгла подбородок и заставила поднять взгляд. - Прости,- очень медленно, чуть ли не по буквам произнесла девушка,- я не хотела обидеть тебя. Меня зовут Ким Миён. Я почти слепая. Парень понял, что она не его спаситель. Нет. Она являлась его товарищем по несчастью, ведь они оба два ущербных человека в этом огромном мире, готовом сожрать таких, как они. *** Следующие несколько дней парень старался не пересекаться с Миён. Он думал, что она, скорее всего, расскажет все врачам, и они запрут его в той самой маленькой и пустой палате, куда будет приходить противный психолог. Но к большому удивлению Кенсу никто даже не смотрел в его сторону, только иногда в столовой он продолжал ловить на себе немного дрожащий взгляд карего глаза. Со временем парень привык, что на крыше теперь он не один, ведь звук скрипящей высокой, противной нотой калитки доносился до него с постоянством, стоило ему ступить на потрескавшийся бетон. Но этот скрип дарил надежду, что не все потерянно, ведь пока он слышит хоть что-то, врачи смогут вернуть его к нормальной жизни. Насколько это будет возможно. - Зачем ты следишь за мной?- Кенсу не выдержал и в один день все-таки поинтересовался у своего гостя.- Я не буду прыгать. Он немного помедлил и повернулся, а девушка замерла, держа в руках небольшой плед. - Прости, я не хотела тебе мешать, просто мне спокойнее знать, что ты не собираешься ничего с собой сделать. Парень хмыкнул и отвернулся, продолжив наблюдать, как облетают листья и теряются в поднимающемся тумане. Осенью здесь всегда такая погода. Врачи и сотрудники санатория между собой называют это место корейским Лондоном, ведь такие густые туманы, которые можно буквально пощупать, точно походили по описанию на «повседневную одежду» туманного Альбиона. Кенсу почувствовал, как на плечи легло что-то теплое и тяжелое, а повернувшись, увидел, что Миён пристраивается рядом, поправляя спадающие с носа очки. Она подняла голову достаточно неожиданно и устремила взгляд своего одного глаза прямо на парня, заставив того смутиться. Ему было до безобразия интересно, как будет выглядеть девушка, если убрать с ее лица уродливую и немного посеревшую повязку. Но он не решался попросить сделать это. До определенного дня. *** Эта волшебная осень стремительно подходила к концу. Кенсу понимал, что в скором времени потеряет своего, пожалуй, единственного друга и молился про себя, хоть и не верил в Бога, чтобы время остановило свой стремительный бег. Но дни сменяли друг друга, а часы упорно отсчитывали секунды до расставания. Привязанность к обычно тихой и очень милой девушке крепчала и вскоре стала похожа на толстый канат, который был обмотан вокруг шеи Кенсу и завязан на морской узел. Погода портилась, и становилось ясно, что зима скоро прекратит буйство красок, смазав красивую картинку белесым налетом грусти. Парень предвкушал, как будет мучиться, ведь он теперь прекрасно знал, что Миён здесь готовят к операции, но благополучный исход может быть только в 50%. Это удручало еще сильнее. Даже не осознание этого факта, а то, как девушка поддерживала Кенсу. Она всегда заботилась о нем, уговаривала верить в будущее, ведь она же верит, а у нее меньше шансов получить желаемое. Она приносила с собой домашнюю еду, что привозили ее родители, и они вдвоем сидели в небольшой каморке с огромными окнами, выходящими на парк, и ели в тишине, наслаждаясь схожестью их душ. В какой-то момент времени Кенсу понял, что Миён для него больше, чем просто друг. Он все не решался попросить ее отклеить повязку на глазу, чтобы увидеть красивое лицо, но в вечер, когда они снова сидели вдвоем и всматривались в ночное небо сквозь плотную завесу тумана, когда парень читал ей стихи из какого-то сборника, он все-таки захотел попросить ее. «Слезы неба влекут мои корабли, Увозя мое сердце в гнетущую даль, Мне кричали когда-то давно короли, Что я слеп выбрав Веру, предав нашу сталь. Мне грозились отсечь на рассвете главу, Мне вменяли семь страшных грехов и, увы, Только слезы держали меня на плаву, Вознося прямо к Господу мои мольбы…» Кенсу оторвался от странички книги и посмотрел в бок. Миён совершенно спокойно сидела с закрытым глазом и слушала, положив голову на плечо парня. Такое умиротворенное выражение лица заставило его пошевелиться, чтобы девушка подняла свой обжигающий карим огнем взгляд. - Что случилось?- она привычно медленно спросила, усевшись прямо и скрестив ноги. - Можно тебя попросить об одолжении?- Кенсу смотрел в окно и наблюдал, как первые капельки «слез неба» стекают по стеклу, а потом повернулся, чтобы узнать ответ. - Конечно, тебе можно все,- Миён улыбнулась, и эта обворожительная улыбка полоснула по сердцу, зарываясь глубже, чтобы труднее было достать этот запечатленный образ. - Позволь посмотреть на тебя без этой «заплатки». Он видел, как дрогнули брови девушки. Она все равно, опустив голову, принялась отклеивать, словно приросший, пластырь, но не подняла потом лица. Кенсу самому пришлось подтолкнуть острый подбородок вверх, чтобы навсегда забыть, как дышать. Пышные ресницы обрамляли глаза, обычно спрятанные за толстыми стеклами очков. Кенсу иногда казалось, что он единственный видит всю красоту и привлекательность Миён, но сейчас он понял, что был сам слеп. Мелкая дрожь прошлась вдоль сомкнутых век и девушка все же открыла глаза, после недолгих уговоров. Теперь парень действительно навсегда потерял себя, ведь в том глазу, что был спрятан ото всех плотным свертком ваты и бинта, клубился сизой дымкой туман. Он заворачивался в причудливый вихрь, увлекая за собой и лишая дара речи, а не отпугивал, как думала сама Миён. - Не смотри так,- девушка попыталась вырвать свое лицо из теплой руки, но не смогла. - Почему? - Я не красивая. - Ошибаешься. Знаешь, в чем разница между нами?- Миён качнула головой.- Ты меня слышишь, а я тебя вижу. Я вижу, как ты чиста и красива. И ты можешь услышать, что я не вру. - Тогда,- она немного замялась, перебирая пальцами край все той же серой кофты Кенсу,- можно и мне попросить тебя об одолжении? Парень улыбнулся, заставив пропустить Миён вздох. - Замри и не шевелись. Он не сразу понял, что задумала девушка, покорившая его глухое сердце, но стоило ей коснуться его немного потрескавшихся губ своими, как все встало на свои места, только вопрос все равно повис в звенящей дождевыми каплями тишине каморки. - Что ты делаешь? - Ты завтра уезжаешь,- Миён шмыгнула носом,- а ведь ты единственный близкий для меня человек. Этого хватило сполна, чтобы заставить слышать. Заставить понять. Заставить прижаться губами в новом, требовательном поцелуе, чтобы их похожие души смогли наговориться перед скорой разлукой. *** Кенсу все еще смотрел на поднимающийся ввысь туман и отсчитывал кирпичи, чтобы узнать высоту ватной дымки. Он до сих пор помнил, как просил, чтобы Миён не отпускала его, чтобы она навсегда удержала его в своем сердце. Он помнил, как и она шептала дрожащими губами на рассвете, стоило первым лучикам солнца скользнуть по плотной завесе белесого марева, что никогда не даст ему уйти. Что она подарит ему самые светлые и лучшие воспоминания. Миён говорила так, что и сам Кенсу поверил в возможность обрести слух, а для его девушки – зрение. В то туманное утро парень на скорую руку накарябал свой номер телефона на клочке бумаги, получив взамен фото, где Миён улыбается. Тогда он очень долго пытался успокоить девушку, чтобы та перестала плакать и обязательно позвонила ему, когда захочет увидеться. Он столько лет хранил фотографию. Столько лет не менял номер телефона, ожидая звонка. Он столько лет оплакивал свою жизнь «до». До того злополучного утра, когда ему наконец сделали операцию и он смог слышать. Но он не мог услышать ее голос. Эта осень в очередной раз напомнила о прошедшем, о любви, но не дала надежды, что в этом году что-то изменится… Кенсу по привычке достал из кармана телефон, стоило тому завибрировать. Он втянул в себя практически прозрачные полоски тумана, чтобы вновь почувствовать запах волос Миён. Номер не определился, поэтому парень решил, что звонят по работе насчет очередного контракта. Он взял со стола небольшой слуховой аппарат, работающий в тандеме с чипом, вживленным в мозг, и приложил мобильный к уху. - До Кенсу,- тишина в трубке напрягала, и парень подумал, что либо кто-то опять балуется, либо ошиблись номером.- Если вы не назоветесь – я положу трубку. - Прости, просто непривычно слышать твой голос. Столько времени прошло, но я до сих пор могу сказать, что твои глаза такие большие и красивые. Пусть мне и плохо видно отсюда. Не отпускай меня, Удержи меня в своём бьющемся сердце, Я не дам уйти. Вечности мало, Дай мне уложить голову в тени рядом с тобою, Не отпускай меня, Удержи меня в своём бьющемся сердце.