Замочная скважина

Бильбо провел среди эльфов две недели, если верить Бофуру, который делал насечки на стене заколкой каждый раз, когда пленникам приносили обед. Хоббит в первое время даже немного завидовал друзьям, которых кормили весьма сносно, ведь он сам вынужден был воровать, чтобы подкрепиться. Неунывающих морийцев и братьев Ри почему-то держали отдельно от всех остальных, в отдаленных коридорах, которые удалось обнаружить только благодаря воспетому магом везению, присущему четырнадцатому члену отряда. Ну и, конечно же, потому, что хоббит не упускал случая пошпионить за стражниками, следуя за ними по пятам… пару раз даже в такие места, куда, по большому счету, заходить не следовало. Увы, выведать, где заперт Король-под-Горой, оказалось не так просто. Он изучил все ходы во дворце и мог бы по памяти нарисовать топографическую карту ближайшей округи, как делал дома в Хоббитоне, отмечая любимые маршруты для пеших прогулок. О, как ему не хватало спокойной размеренной жизни в родной норке, когда не нужно было прятаться в самых немыслимых местах, чтобы просто украдкой вздремнуть пару часов. В один из таких моментов он забрался в буфет прямо в кабинете начальника тюрьмы. У этого эльфа было повреждено колено, ему трудно было нагибаться, так что нижнее большое отделение шкафа пустовало, а верхнее было занято разным нужным хламом, который утомленный хоббит не рассматривал. Его разбудили голоса. Речь шла о том, что в тюрьме – в каком-то особо охраняемом месте - содержится еще один гном, которого владыка намерен допросить лично через два дня, когда, по мнению эльфов, он «будет готов к конструктивному диалогу». Нетрудно было догадаться, что речь идет о Торине, но звучало это зловеще. Бильбо оставалось лишь надеяться, что Короля-под-Горой не морят голодом и не пытают. Когда он видел Торина последний раз, тот был бледной тенью себя прежнего. Бильбо стало неловко, что он столько времени потратил на поиск пропитания, вместо того, чтобы искать способ, как проникнуть к Королю-под-Горой. С другой стороны, сейчас он хотя бы чувствовал в себе силы обследовать потаенные уголки темниц и подземных коридоров. Увы, это не дало результатов, как и простукивание всех подозрительных стен. Пленник был спрятан очень надежно. Так минуло еще два дня, Бильбо запасся всяческой снедью с кухни и спрятался под резной столик недалеко от тронного зала. Часы ожидания тянулись бесконечно, хоббит сидел в своем укрытии, попивая терпкое красное вино, которое стянул у самого владыки. Трандуил и не заметил пропажи початой бутыли. Наконец, послышались шаги. Судя по тому, что одного связанного гнома вели четверо эльфов, Торин был в порядке. На пороге тронного зала, когда двое охранников собрались открыть резные створки, пленник слегка дернулся в сторону, заставив Перворожденных отскочить в испуге: как видно, даже со связанными руками он мог показать эльфам, где орки зимуют. Некоторое время сквозь тяжелые двери не доносилось ни звука, а потом… Бильбо сразу узнал тяжелое и раскатистое звучание гномьего языка, хоть и слышал его всего несколько раз. Как всегда, от голоса Торина у хоббита мурашки пробежали по коже. Это наваждение началось с той песни, которую гномы пели в Бэг-Энде. Невозможно было понять, как тот, кто привык отдавать приказы на поле боя, перекрывая лязг стали и крики, может петь так завораживающе красиво. Однако сейчас что-то подсказывало взломщику, что речь идет вовсе не о чем-то возвышенном. По интонации можно было понять – горе тому, кто попадется гному под горячую руку. В данном случае его ярость на себе испытали эльфийские стражники, которые, несмотря на все предосторожности, заработали пару увесистых пинков. А рыжеволосого Перворожденного Торин неожиданно толкнул плечом, и тот свалился прямо в открытую дверь какого-то коридора, здорово приложившись об косяк. Переходы петляли, понижаясь, Бильбо следовал за конвоем на небольшом расстоянии, запоминая дорогу. За одним из гобеленов обнаружилась обширная винтовая лестница. Снизу несло холодом, Бильбо поежился, сочувствуя гному, которого продержали в таком неуютном месте две недели. Несмотря на некоторые трудности, он ухитрился пробраться к камере. Охранники ушли прикладывать компрессы к синякам и оставили пленника в одиночестве. Думая, что поблизости никого нет, Король-под-Горой рухнул на жесткую скамью, служившую ему постелью, и горестно застонал, привалившись затылком к холодному камню. «Как же Торин настрадался тут в одиночестве», – подумал Бильбо, тихонько шмыгнув носом. Никогда он не видел предводителя отряда таким подавленным, почти что сломленным. Гном отреагировал на звук, затаившись за глухой дверью. Бильбо подкрался поближе и заглянул в замочную скважину, но с той стороны было темно, только тревожные синие глаза слегка мерцали из глубины камеры. – Торин, – тихонько позвал хоббит. – Ушам своим не верю! Мастер-вор! – ахнул тот, быстро подойдя к двери и заглядывая в отверстие для ключа. – Просочитесь в замочную скважину, чтобы я мог обнять вас! – Прости, это не в моих силах, – взломщик жутко смутился, прямо как на Карроке, когда Торин действительно обнял его, да еще на глазах у всего отряда. – Но я могу передать всем, что нашел тебя. – Они на свободе? – обрадовался Торин. – Живы? А мои родичи? – Я вызволил их из паутины, – блеснул скромностью сквайр из Шира. – Но эльфы поймали всех до единого. Если хочешь, я могу передать им весточку от тебя. – Воистину, Таркун преуменьшил ваши таланты, – подметил Торин, цокнув языком. – Как вы прокрадетесь мимо охраны? – Это моя забота, – Бильбо покраснел от удовольствия, чувствуя себя настоящим кладоискателем высшей категории. Торин обдумал его предложение и попросил передать всем членам отряда, что узбад тоже томится за решеткой, но даже во имя его спасения из темницы никто не должен выдавать эльфийскому владыке цель их похода. – Этот хитрый остроухий и так обо всем догадывается, – проворчал Торин. – Он требует россыпь белых самоцветов в обмен на наше освобождение. – Так почему бы не посулить ему то, чего он так хочет? – удивился Бильбо, просовывая в щель для миски под дверью кулек со всякими вкусностями, которые умыкнул с королевского стола. – А я послал его на ish ka khe ai dor gnur, – важно сообщил гном, распаковывая крахмальную салфетку. – Я не даю обещаний, которые могу не выполнить. Ведь мне даже не было известно, живы ли вы все. Бильбо сочувственно вздохнул. Родичи ужасно переживали за Торина, а уж он-то, наверно, весь извел себя переживаниями. Особенно за любимых племянников, о которых расспросил особенно подробно, хотя те только и делали, что ели, спали и клянчили еду, и это притом, что охранники давали им еду со своего стола, а Бильбо таскал сладости. – Разумно, – Бильбо понурился. Он не подумал, что в одиночку Торин вряд ли сумел бы добыть из сокровищницы деда королевский камень и выкуп для Трандуила. Если честно, хоббит и в себе не был настолько уверен, ведь все его преимущества сводились к беззвучным шагам и невидимости. Увы, все это не могло помешать чудовищу учуять его. Да, Гэндальф уверял, что Смогу не знаком запах хоббитов, но что ему помешает изжарить вора огненным дыханием? А если их поход закончится неудачей, выжившим нечем будет откупиться от эльфийского владыки, так что этот вариант следовало оставлять на самый крайний случай, если Бильбо не сумеет отыскать ни единого способа вызволить друзей или попадется сам. – А что насчет вас, мистер Бэггинс? – спросил гном, расправляясь с куропаткой, хотя взломщик не ожидал, что у него будет желание еще немного пошептаться через замочную скважину. – Оправились после нашего вынужденного поста? – Спасибо, Торин, – искренне улыбнулся хоббит. – Я прекрасно себя чувствую, хотя дома бы сказали, что стал похож на гнома. – Интересно, – голос гнома прозвучал несколько глуше. – И что же изменилось?.. Бильбо прикрыл рот ладонью. Он вовсе не собирался признавать, что чувствует себя неловко среди сильных воинов. Тот же Бомбур своей полноты не стеснялся, а вот Бильбо невольно сравнивал себя с членами отряда. И отличался он отнюдь не в лучшую сторону. – У меня теперь плоский живот, – отметил взломщик и накрыл ладонями горящие кончики ушей. – Совсем не такой мягкий, как раньше. Гном издал неопределенный, но вполне одобрительный звук, а потом окончательно вогнал хоббита в краску следующим вопросом: «А как насчет вашей задницы?» Полурослик вспыхнул, не понимая, какое отношение к делу имеет эта часть его тела. – На самом деле, от тряски в этом ужасном седле, – пробормотал он, – она стала… – Какой? – уточнил Торин, кажется, пытаясь рассмотреть оную в скважину. – Я, знаете ли, давненько не имел счастья лицезреть ее. – Более… – запнувшись, прошептал Бильбо, не понимая, зачем гному вообще было ее разглядывать. – Со всей этой беготней по лестницам она определенно стала более упругой. – И ноги, надо полагать, тоже? – удовлетворенно заключил гном. – Что мне в вас сразу понравилось, так это они. Хоббит насупился, потому что первое время гномы поддразнивали взломщика из-за его замечательной шерстки, однако потом не выдержал и все-таки обиженно спросил: «Что в них такого особенного?» – Ты весь – особенный, – последовал ответ, который Бильбо ну никак не ожидал услышать. – Вот я и сказал… Ты сразу мне понравился, Бильбо Бэггинс. Если это для тебя неприемлемо… – Нет, – пожалуй, чересчур резко прервал откровения короля хоббит. – Все это так странно, и все же… мне кажется, я тоже чувствую что-то похожее. Когда смущение немного отступило, оказалось, что болтать с Королем-под-Горой очень даже здорово. Было так легко сказать ему то, что давно вертелось на языке. Например, что он отдал бы такое полезное золотое колечко, лишь бы еще раз послушать, как поет Король-под-Горой. – Конечно, это не самое подходящее место, – быстро добавил хоббит. – Тут холодно, и акустика плохая. – Хотел бы я сыграть для тебя на арфе, – Торин мечтательно прикрыл глаза, а потом как-то многообещающе добавил: – Или на флейте. По реакции Бильбо было понятно, что, несмотря на дружбу с Бофуром, он не узнал ничего о развратных традициях морийцев, которые не чужды были и гномам Эребора, ведь когда-то эти два клана были одним. С одной стороны, это огорчало, а с другой - появился шанс смутить хоббита еще больше. Все равно ничего другого предпринять они пока не могли. Торин облизнулся, представив, что мог бы сделать со взломщиком, если бы их не разделяла глухая прочная дверь. – У тебя были любовники, Бильбо? – проницательно спросил он. – Я не женат, – как-то сдавленно напомнил тот. – У нас… это не принято. Полурослик зажмурился, ожидая, что Торин засмеется над ним, однако, тот снова протянул что-то на редкость довольное. Короткое ласковое слово на кхуздуле: «thak».* Знать бы еще, что это означает. – Скажи что-нибудь еще, – попросил Бильбо, приникнув к замочной скважине. – Мне так нравится, как звучит ваш язык… – Menu gamut khed,** – охотно проговорил гном. – За всю жизнь я встречал только одного человека, которому нравился кхуздул. Его находят грубым и немелодичным. – Те, кто так говорит, просто не могут оценить его красоту, – пылко воскликнул хоббит, вызвав у гнома улыбку. Подумать только, он даже не представлял, насколько оказался прав. А у Торина аж сердце забилось чаще, когда он понял, какое сокровище подсунул ему Таркун. Почему же старый хитрец сразу не сказал, что мастер-вор относится к тому редкому типу инородцев, которые способны по-настоящему понять и принять дух подгорного народа и проникнуться любовью к мрачному великолепию их каменных чертогов. Вдруг до его слуха донесся дробный перестук. Нетрудно было догадаться, в чем дело: «Бильбо, тут прохладно, я не хочу, чтобы из-за меня ты подхватил простуду». Хоббит только зябко растер плечи, ему хотелось еще немного побыть с гномом. – Скажи, а как это происходит? – спросил он, помявшись. – В одной балладе рассказывается об ученике, влюбившемся в наставника и… ну… возлегшем с ним… Король-под-Горой рассмеялся, ему нравилось любопытство полурослика, но как удовлетворить его, при этом не отпугнув? Слишком давно прошли те времена, когда Торин сам был неопытным мальчишкой, а в последние годы ему вообще было не до плотских утех – дела клана шли не очень из-за расплодившихся в округе гоблинов, которые резали скот и нападали на повозки, а несколько раз прорывали оборону и устраивали пожары. Торин отогнал чувство тревоги. Они отбросили нечисть, перебив не один десяток мелких тварей, только поэтому узбад решился передать бразды правления сестрице и отправиться в поход. Сейчас он был слишком далеко, чтобы как-то помочь ей и своему народу, а значит, надо надеяться на лучшее. – Если буду объяснять – ничего приятного, – нарушил несколько затянувшуюся паузу гном. – Это надо один раз испытать. – Это… больно? – судя по дрогнувшему голосу, хоббит все-таки испугался. – Немного, – не стал кривить душой Торин. – Но больше, конечно, хорошо. Бильбо снова поежился, но на сей раз не от холода. Ему действительно нравился Торин, а вот боль он всегда переносил не слишком хорошо. В конце концов, он был всего лишь хоббитом, а не гномом, которые с малолетства учатся сражаться. – Знаешь, есть одна забава, морийцы называют это игрой на яшмовой флейте, – проговорил Торин, снова разжигая интерес обожавшего музыку полурослика. – Это означает дарить любовнику удовольствие при помощи губ и языка, пропуская член глубоко в рот, иногда до самого горла. Бильбо задохнулся, не представляя, как Торин может с видимым удовольствием рассказывать ему настолько бесстыдные и интимные вещи. А ведь гном собирался не только говорить о них, но и воплощать в реальность! Полурослик уже был готов сгореть от стыда и напряжения внизу живота. В одно мгновенье он забыл о холоде, царящем в подземелье. – Затем я приласкаю твои яйца и местечко за ними, – голос короля стал низким, рокочущим. Он уже слегка расшнуровал штаны, но полурослику об этом знать было не обязательно. – Ты знал, каким чувствительным можешь быть между ягодицами? Было ужасно стыдно, хотелось убежать и спрятаться, но голос гнома держал покрепче любой цепи. Бильбо оттянул шейный платок, признавая, что ему даже не приходило в голову потрогать себя в таких местах: «Похоже, я многое упустил», – хрипло проговорил он. – Поверишь, Бэггинс, это может быть восхитительно, – гном чуть ли не мурлыкал. – Думаю, мне не составит труда отвлечь тебя от дискомфорта, когда я протолкну в твое тело палец, чтобы погладить изнутри. – Изнутри? – переспросил пораженный хоббит. – Хотел бы я услышать, как ты закричишь от удовольствия, когда я нащупаю одну волшебную точку, спрятанную в твоем теле, – Торин вновь заставил хоббита сгорать от стыда. У гномов не было принято стесняться проявлений своих чувств, и что-то подсказывало Бильбо, что его хорошему воспитанию и стыдливости предстоит суровое испытание, если он действительно хочет быть с Королем-под-Горой. – Боже, Торин, – взмолился он. – Просто скажи, у кого может быть ключ от твоей камеры? Я так больше не могу! *Thak – (кхузд.) так гномы называют добытые из скал драгоценные камни, которыми особенно дорожат. **Menu gamut khed – (кхузд.) Ты удивительный!