Очнись, Дик!

— … Никки? Доменик? Ты здесь вообще? — А? — мужчина, сидящий за столом, словно очнулся ото сна, тряхнул головой. Молодой человек в строгом костюме стоял рядом с кипой бумаг в руках. Обычный офисный работник с заботливо-обеспокоенной миной оглядел сидящего. — Ники, ты хоть высыпаешься? Ты, конечно, молодец, что так стараешься, но ведь не в ущерб же здоровью! Ники, мужчина 25-ти лет, с черной, не поддающейся расческе шевелюрой, покачал головой и одарил собеседника искренней добродушной улыбкой. — Со мной все в порядке, Вилли, я просто задумался. — Средь рабочего дня? И о чем же? — Да, вот думаю… так давно дочурку с женой не водил никуда, все работа, работа… может, в зоопарк их сводить, на уик-энд? — А что! Говорят, отличное место для семейного отдыха! — одобрил Вилли. — Прости, ты что-то говорил, и я… — Да вот, говорю, босс просил вот с этим разобраться. Но я думаю, с тебя работы на сегодня хватит… — Да нет, ну что ты! Я с радостью сделаю! И потом, ты преувеличиваешь, я ухожу домой ровно в срок, не засиживаюсь, чего ж плохого в том, чтобы работать как надо, когда положено? — Ладно, но если что, ты же мне скажешь, друг? — Вилли положил бумаги на край стола, похлопал мужчину по плечу и отправился к своему рабочему месту. Ники улыбался, оглядев окружение. Обычный офис, в серо-белых тонах, иногда появлялись цветные пятна в виде кустов герани, кактусов и прочих каланхое на тех или иных столиках сотрудников. Все-таки, как ни крути, жизнь у него удалась. Чудесная работа. Может, не такая важная, как работа врача, например, или пожарника, зато его работа оператора технического колл-центра автомобильной корпорации помогает предотвратить многие аварии. Это уже не отдел рекламы, дело серьезное. Кому-то объяснить, что страховка — не роскошь и не блажь, кому-то напомнить, что пора бы провести техосмотр, а иногда рассказать бедной перепуганной девушке, что если машина остановилась, это не всегда поломка — возможно, просто закончилось топливо. Ники не считал свою работу особенной, но она ему нравилась. И коллектив, опять же, приятный, добродушный. Дружный, отзывчивый, внимательно следящий за настроением и делами коллег, всегда готовый помочь друг другу в любой момент, совершенно бескорыстно, просто потому что так… положено. И, конечно, важно и необходимо для порядочного человека. Ники откашлялся и бегло просмотрел бумаги. Список клиентов, которых нужно предупредить о браке в изделиях компании, обнаруженном технологами, и попросить их привезти автомобили в ближайшие точки обслуживания компании для исправления. В Эдем-Прайм Индастрис никогда не было серьезных заводских браков, но любую мелочь обязательно исправляли. Клиент должен быть уверен, что его автомобиль идеален, а если это не так, компания доведет его до совершенства совершенно бесплатно! Рядом с монитором стояла фотография счастливой женщины, держащей на руках милую девочку с задумчивой улыбкой. Лили и Джин. Обе огненно-рыжие, два солнышка. Джин, его шестилетняя дочурка, была почти точной копией любимой жены. Ими Ники, как и работой, гордился. Конечно, как и в любой семье, у них не обходилось без ссор, но любые неурядицы всегда разрешались. И, как ни странно, все благодаря Джин. Девочка превосходно чувствовала родителей и была умным ребенком, она всегда умела вовремя сказать кому-то из родителей нужные слова. «Папа, ты был не прав. Ты сделал маме больно. Нельзя делать больно тем, кого любишь». И вот уже Ники несся в ближайший цветочный магазин за букетом, или же, если Лили была инициатором ссоры, Ники ждал после работы шикарный ужин. В общем, конечно, не предел мечтаний, но семья как семья, и Ники любил их. К сожалению, родители Ники не дожили до того, чтобы стать свидетелями его счастья. Жили и здравствовали престарелые отец и мать Лили, боготворили зятя, с первых же дней, обращались к нему не иначе, как к сыну. Ники ощущал, что он действительно для них как родной. Сам мужчина, к своему стыду, не испытывал настолько взаимных чувств и родными их никогда не воспринимал, но… они были чудесными людьми, и Ника это вполне устраивало. Как всегда, с неизменной мягкой улыбкой, иногда постукивая нервно карандашом по краю стола или обгрызая уголок бумажки в ожидании ответа, Ники обзвонил всех из списка и предупредил, а если не смог дозвониться, находил через сеть компании родственников и друзей и просил их передать клиентам информацию как можно скорее. Компания Эдем-Прайм практически не имела конкурентов, и в картотеке почти на любого жителя шумного, но уютного мегаполиса Толус можно было найти мини-досье. Родственники, друзья, увлечения, даже вредные привычки. Воровато оглядевшись по сторонам и прикусив кончик языка от азарта, Ники быстро набрал в поиске: «Доменик Сигном». На странице немедленно всплыла фотография с его физиономией, на которой Ники улыбался прямо-таки от уха до уха. Рядом — сухой текст: «Доменик Гаррен Сигном Дата рождения: 11.10. 1390-й год э.п.э., 25 лет, есть семья. Семья: жена Лилиан Роуз Сигном, 24 года, дочь Джинджер Даниэлла Сигном, 6 лет. Работа: Эдем-Прайм Индастрис, отдел техподдержки, менеджер службы оповещений, 2 звено. Друзья вне работы: соседи, г-н и г-жа Джордан, г-н и г-жа Филипс, работник пункта выдачи продуктов питания г-н Лутаста. Хобби: бег по утрам, комедийные фильмы, занятия с дочерью. Вредные привычки: курил с 20 лет, бросил в 24. Склонности к алкоголизму не имеет. Прочие не обнаружены. Особые приметы: отсутствуют. Примечания: отсутствуют. Уровень удовлетворенности жизнью: 93%.» Ники скривился. Что правда, то правда. Его психолог не раз замечал: «Вечно тебе, Ники, что-то мешает быть счастливым, вечно ты видишь какие-то неприятные мелочи!» Ники же с улыбкой оправдывался, что, возможно, боится, что если будет счастлив на все сто, то перестанет работать и интересоваться миром. Впрочем, у него были далеко не самые низкие показатели и, в принципе, вполне в пределах нормы. А если что пойдет не так, компания его не оставит и не уволит только из-за низких показателей. Вот на прошлой неделе у Говарда наблюдалось отклонение от порога нормы на 20 очков, так руководство компании немедленно приняло решение, что мужчине необходимо сменить обстановку, и его перевели вместе с семьей в Кюпель. Славный город, этот Кюпель, на берегу моря, удачный перевод! Жаль только, они не особо общались, и Говард не мог рассказать, как там живется. Сам Ники бывал только в местечке под названием Маруянэ, по работе, и не успел посмотреть, что там и как. Коллеги из бывшего отдела Говарда рассказывали, что регулярно получают от него открытки, где он выглядит вполне счастливым. Что ж, так бывает, просто не его город, сменил место жительства и смог вздохнуть полной грудью. Как хорошо, что руководству пришла такая замечательная идея! Краем глаза Ники заметил, что работники по одному стали стекаться куда-то в угол офисного помещения. Подобное могло означать одно из двух: или у кого-то беда, или, наоборот, счастье, и долг любого человека — поддержать или поздравить, но Ники, скорее, вело любопытство. В центре кружка из опрятно одетых в строгие костюмы леди и господ сидела маленькая хрупкая оператор Нэнси. Женщина плакала. Ники был шокирован не меньше других. Слезы в наши дни? Случается, конечно, и все же событие. — Нэнси, что случилось? — Он. он… он просто взял и накричал на меня! Вот… взял и накричал! — Может, он глухой? — Не говори глупости, Брэд, ты же видишь, в досье ничего нет про глухоту, — кто-то уже влез в монитор Нэнси и изучал нарушителя спокойствия через базу данных. — Ну, может, он оглох незадолго до звонка Нэнси, надо же вызвать ему врачей! — Нет-нет! — покачала головой Нэнси. — Он не был глухой, он… он просто… он даже не выслушал меня и, и-и-и… «в гробу я видел ваше техобслуживание!» — выпалила бедняжка, копируя интонацию клиента. Толпа отшатнулась от рыдающей Нэнси. Испуганно-недовольный ропот прошелся волной по офису. — Боже… прямо как в доэволюционные времена… — Разве так еще бывает? Это же не допустимо! — Как животное… разве можно проявлять вот так к ни в чем не повинному человеку агрессию? Ники тоже показалось это странным. Одно дело накричать на кого-нибудь, если тебя обидели. Или ударили. Или… в любом случае, как-то задели, но вот так, когда тебя даже никто не обижал, накричать? Проявить открытую агрессию без должного повода? Чудеса! Почему-то Ники это взволновало. Он словно только что стал свидетелем какого-то неведомого чуда. — Разойдитесь. Нэнси, не переживай, прошу. Пойдем, я налью тебе чай. Психологи из отдела по контролю настроения. Чувствующие порядочные люди в белых халатах. Они непременно помогут Нэнси справиться с ее стрессом. Не только потому, что это их работа, но и потому, что им это приносит удовольствие. Ники всегда считал, что в психологи берут чрезвычайно добрых и терпеливых людей. Он никогда не интересовался, но, возможно, у них есть какие-нибудь тесты на эту доброту. Втайне он мечтал, что когда Джинни вырастет, непременно попадет в психологи, у нее для этого все данные! Ровно в шесть вечера рабочий день был окончен, и Ники с удовлетворенной улыбкой вприпрыжку шел к своей машине. Эпизод с Нэнси быстро вытеснила из головы его мечта о семейном пикнике в зоопарке, и мужчина предвкушал радость домочадцев, когда сообщит им эту замечательную новость. Уик-энд в зоопарке! Звучит как из досье примерного семьянина и порядочного человека! Ник забрался в свой автомобиль, как всегда перекинулся парой слов с пультом управления (подумаешь, что это просто набор голосовых команд и ответов, все с лихвой можно восполнить фантазией, разговаривают же дети с куклами!), машина легко завелась, переводя экологически чистое топливо в энергию, и тронулась мягко и беззвучно. Ники любил немного полихачить, в рамках правил дорожного движения, разумеется, а теперь у него и вовсе было замечательное настроение, так что он скомандовал двигаться на максимально допустимой скорости. По дороге домой, как и обычно, Ники забрал дочку из детского сада. Мужчина крепко обнял ребенка и чмокнул в нос. — Как дела, Рыжик? — Папа, на нас смотрят, — надула губки Джин. — Ну и пусть, пусть все знают, что у тебя веселый и добрый папочка! — улыбнулся Ники. — Или ты стыдишься меня? Не стыдись. Проявлять любовь — это вовсе не плохо и даже нужно! Ведь как ты будешь знать, что я тебя люблю, если я не буду это показывать? — Я и так это знаю, папа, — дочка все еще хмурилась, но улыбка постепенно брала верх. — Ну, вот и молодец. Поехали домой, у меня для вас с мамой отличные новости. — Какие? — от любопытства Джин ухватилась ручками за его рукав. — Нет-нет-нет! — хитро подмигнул отец. — Приедем домой, тогда узнаешь! У дома Ники первым вышел из машины и взял рюкзачок дочери, с красками и игрушками. Пахло газоном, цветами, чистящими средствами (совсем малость) и топливом. Он дома! Но прежде чем зайти, нужно соблюсти этикет. — Миссис Джордан, доброго вечера! — махнул он рукой соседке. Пожилая женщина с седыми, стянутыми сзади в аккуратную дульку волосами опасливо глянула на него, но затем улыбнулась. — Добрый вечер, Доменик. — Здравствуйте, миссис Джордан. — подошла Джин. — И тебе здравствуй, Джинни. С возвращением. Тяжелый день, Доменик? — Никак нет, одно удовольствие! — расплылся в улыбке Доменик и только теперь заметил кое-что необычное. Позади миссис Джордан в инвалидной коляске сидел какой-то парень. Он пусто глядел перед собой, безучастно, словно и не живой вовсе. Ники точно не знал этого мужчину, но лицо его показалось знакомым. Черные волосы, худое лицо, стеклянные серые глаза… Миссис Джордан тем временем подошла к ним поближе и оперлась рукой о забор. — У вас гости? Прошу прощения, что отвлекаем, мы с Джин уже… — О, не волнуйся, все хорошо. Это мой сын, Стив. — Сын? — Ники удивился. — Но разве у вас с мистером Джорданом не один сын, Майкл? — О, ну… как объяснить… — миссис Джордан смущенно отвела взгляд. Женщину что-то тревожило. — Стив с рождения был больным ребенком, нам пришлось оставить его на попечение госпиталя, когда он был еще совсем крохой. Но недавно, представляете, врачи пришли к нам и сказали, что Стиву намного лучше, и его можно забрать домой для реабилитации. Ники все еще казалось это странным. — Вы никогда о нем не рассказывали… — Я знаю, я… это тяжело, понимаешь, Доменик… все-таки… нам пришлось принять такое решение… — Ай-ай-ай, миссис Джордан. Вы же знаете: если скрываешь что-то, от чего больно, ничего хорошего из этого потом не выйдет. Слова мужчины, очевидно, принесли миссис Джордан небывалое облегчение. Женщина посмотрела на Ника, как на спасителя. — О, Доменик, ты так прав! Это все потому, что я так долго старалась забыть об этом и держать в себе. Конечно! Но теперь все будет по-другому! Наш сын с нами, и мы не будем скрывать его, окружим заботой… может быть, зайдете к нам на праздник в честь его возвращения? Надо обязательно устроить праздник! — Конечно, миссис Джордан, с радостью! — Папа, нам пора. — Джин робко дернула отца за рукав. Ники раздосадовано хлопнул себя свободной рукой по лбу — они же все еще стояли на улице, даже во двор свой не зашли. — Прости, Джин, конечно! Всего доброго, миссис Джордан, буду ждать от вас дату! — Разумеется! Я пришлю вам на электронную почту! — Дорогая, мы дома! — Ники положил рюкзак дочери у входа и стал закрывать дверь, дочка бегом помчалась в свою комнату. В доме пахло выпечкой. Как всегда чистый коридор с видом на опрятную гостиную в бежевых и персиковых тонах, тоже чистую — Лили никогда не запускала дом и всегда была хозяюшкой. Жена вышла из кухни и радостно помахала ему рукой. — Добро пожаловать! Как рабочий день? Ники обрадованно ответил таким же взмахом руки. — Ты знаешь, все как обычно, то есть хорошо, но произошло такое странное событие, с Нэнси, ты не поверишь! Поздним вечером Ники вышел во двор. От вредной привычки курить он избавился, но мужчине нравилось теплым вечером выйти на свежий воздух, поискать на небе знакомые созвездия, прислушаться к запахам и шумам улицы. Обычно это был далекий гул магистралей, тихое пение сверчков, запах ночных цветов, газона, топлива и что-нибудь неожиданное. Радостные крики от соседей, играющих в какую-то игру, или пение, или лай собаки, иногда ветром приносило перегар и запах алкоголя от какого-нибудь гуляки, которого обычно Ники вызывался проводить до дома, если, конечно, его уже не вели заботливые и трезвые друзья. Сегодня традиционное шуршание вечерней улицы не отметилось ничем особенным. Ники уже собирался уходить, когда услышал, как у соседей хлопнула калитка. Ники не был особо любопытным, по крайней мере, он всегда уважал право на частную жизнь близких и знакомых, поэтому не придал особого значения такой мелочи. Мало ли, может быть, к ним пришли в гости, а раз в столь поздний час, может быть, кто-то узнал, что вернулся Стив, и хотел увидеть его поскорее, или просто не закрыли хорошо, и теперь сквозняк делает свое темное дело. Как обычно, как бывает, как всегда. Ники уже даже собрался уходить, но донесшаяся возня, приглушенный возглас, чьи-то стоны, похожие на мольбу, ясно дали понять, что здесь что-то явно НЕ как обычно. Ведомый природным любопытством в сочетании с абсолютной уверенностью в собственной безопасности, Ники подошел к ограде. Стив сидел на земле, прислонившись плечом к стене дома, инвалидная коляска перевернута, лежит неподалеку. Мужчину держал за руку неизвестный парень, в какой-то маскировочной одежде в пятнах, с натянутым на голову капюшоном. Лицо незнакомца… Ники невольно сжал рот рукой, что-то тут было не так, совсем не так. Четкие скулы, внушительная нижняя челюсть… такие Ник видел только в учебниках истории, в главах «вид человека в доэволюционную эпоху». Ник словно увидел призрак, чудовище, и так как чудовище его не видело, решил замереть на месте. — Дик, ну давай же, черт тебя подери! Приди в себя! Сука, у нас мало времени, ну же! Дик! — боясь, как бы его не услышали, но явно теряя терпение, яростно шипел незнакомец. Сквернословие заставило Ника про себя поморщиться. В обществе не принято так выражаться. Тем более, в общении с человеком. Так… неправильно. Мужчина тем временем тряс за плечо Стива, называя его Диком. — Мужик, очнись! Это же я, твой брат! Да ты обдолбан, что ли? Звонкая пощечина словно звуковой волной оттолкнула Ника от забора, мужчина отошел на пару шагов. Бить человека… разве так можно? Мольбы, тем не менее, продолжались. — Да проснись же ты, олух! Не могли же они так промыть тебе мозги! Вспоминай меня! Вспоминай джунгли! Вспоминай войну! Наши цели! Кукольники скоро придут за нами, давай, живее! «Война?» Ники точно знал, что войны не ведутся уже очень давно, несколько веков, начиная с эпохи эволюции. Новые люди, став мудрее, добрее, смогли убедить своих менее развитых и одержимых агрессией сородичей, что можно избежать войны. А вскоре людей с генами агрессии и вовсе не стало. О чем этот парень вообще ведет речь? Звук сирены. Пожар? Ники не чувствовал запах дыма, и, оглядевшись, не увидел нигде зарева огня. Незнакомец тем временем уже перевалил Стива через забор, и тот рухнул к ногам Доменика. Вслед за телом соседа на газон во дворе Ника спрыгнул и сам непрошеный гость. Взгляд. Ненависть, страх, животная готовность напасть. Ники скорее чувствовал, что этот человек легко сможет причинить ему боль, чем понимал. — Вы… Вы пришли навестить Стива? — постарался выдавить из себя хоть что-нибудь Ник. Мужчина криво ухмыльнулся. Ники почувствовал, что эта ухмылка не сулит ему ничего хорошего. — А, зомби? Значит, для вас он был Стивом? Ненадолго. Я забираю его, — мужчина взвалил на плечо безвольного Стива-Дика и собрался его куда-то потащить, но Ник, поражаясь своей смелости, преградил им дорогу. — Стив болен, его нельзя так транспортировать! — С дороги. Один выстрел в голову — и твои мозги окажутся на газоне, зомби, это ты должен понять. — В руке незнакомца появилось оружие. Огнестрельное. Точно как в эпоху до эволюции. — Стреляю я метко. Живо. Ники хорошо помнил, что такие штуки могут не только причинять боль, но и убивать. Ники заметил хладнокровную решительность незнакомца и успешно сделал выводы, что выстрели он, и Ники действительно не поздоровится, и лучше бы последовать совету бандита. Но Ники не отступил, не сомневался в словах и действиях, хотя боялся, чертовски боялся, до жути. — Посмотрите на него, он же не способен даже двигаться! Куда Вы его в таком состоянии утащите, и как далеко? Ему нужна помощь! — Ты что, совcем тупой от их промывок? С дороги, я сказал! Или… ты борзый? Довольно странно для вашего овечьего поведения… — Папа! — возглас его ребенка. «Джинни!» Паника пронзила мысли не хуже пули, страх взял верх. Незнакомец перевел ствол на Джин, выбежавшей из двери. — Джинни, нет! — вскинул руки Ник. — Оставайся там! — Папа, кто этот дядя? — Джин, стой там, и дядя нас не тронет! Пожалуйста, не стреляйте… это… это моя дочь! Вооруженный мужчина переводил взгляд с Ника на девочку и обратно. В конце концов, он прорычал: — Быстро к ней, и пока я его тащу — оба ни с места. Хочешь жизни себе и козявке — не создавайте мне проблем. Ники, не опуская рук, отошел поближе к дочери, присел на корточки и крепко обнял ее. Незнакомец, все время держа их на прицеле, отволок тело Стива-Дика в машину Ники, а затем резко дал задний ход, выломал забор и с визгом резины об асфальт рванул куда-то по дороге. На шум выбежала Лили, из соседних домов стали выглядывать соседи. Миссис Джордан обнаружила пустую коляску сына и в ужасе закричала. Залаяли собаки, сирены стали громче. Люди кричали, все больше, все громче. Переполох во дворе Ники немедленно превратился в облако безумного ужаса, распространившегося на весь квартал. Ник ничего не понимал, судорожно сжимая в руках дочь, глядя вслед своей машине, пытаясь понять, что именно он увидел и участником чего невольно оказался. Огни машин стражей порядка за окном моргнули, а затем тени в комнате от деревьев поползли по стенам и потолку, погружая комнату в полумрак. Ники сидел возле кроватки Джин и осторожно гладил дочку по голове. Он все осмысливал происходящее и никак не мог понять, что это. Стражи порядка сказали, что это был сумасшедший, из той же больницы, что и Стив. По их словам, незнакомец возомнил, будто они братья. Очень похоже на правду. Похоже, но что-то не давало покоя Нику. Откуда он мог достать одежду солдата древних времен, этот пятнистый милитари-костюм? В современном мире для камуфляжа при изучении животных в дикой природе используют костюм невидимости. А оружие? Откуда он мог взять его? Не музей же он ограбил перед тем, как сюда заявиться? И даже если предположить, что он действительно настолько псих, что и в музей залез, что помешался на какой-то одному ему ведомой войне, то что у него с лицом? Такое впечатление, что кто-то изобрел машину времени, и этот псих попал сюда из прошлого, настолько дремучего, что участники событий уже многие века мертвы, а их потомки знают о былом только из учебников. — Папа? Ты боишься? — подала голос Джин. Она больше не выглядела напуганной, скорее, волновалась за Ника. Мужчина тяжело выдохнул, устало потерев ладонью переносицу. — Не бойся, папа, я с тобой. Я всегда буду с тобой. — Я знаю, маленькая, — улыбнулся Ник. — Я знаю. Молчание. Тягучее, как внезапная тишина, окутавшая их квартал впервые, судя по его воспоминаниям. — Папа, а почему ты не испугался и стал перечить тому дяде? А если бы он что-нибудь с тобой сделал? — Не бойся, маленькая, все же обошлось? Все в порядке. Этот дядя… он был не прав. Стив — больной человек, и его нужно было как-то защитить. — Но если бы ты его защитил, плохо было бы тебе, а не ему. А значит, плохо было бы и нам. — Но ты ведь знаешь, всегда нужно оказывать помощь людям в трудную минуту, даже если это сложно. Стив нуждался в моей помощи. Просто… так непривычно, что нужно спасать кого-то в таких условиях… Знаешь, а ведь папа всю жизнь хотел быть спасателем. Видимо, не зря Университет не допустил меня до этого уровня квалификации, — устало улыбнулся Ник, взяв дочку за руку. — Спи, теперь все будет хорошо. Джин кивнула. Но спать, видимо, не собиралась. — Папа, ты меня любишь? — Конечно, Джинни, что за вопрос. — И ты испугался, что тот дядя сделает мне больно? — Не то слово испугался. Но теперь все будет в порядке. Никто не сделает больно Джин, — Ники выдержал паузу и продолжил. — Если, конечно, Джин не сделает себе больно сама, снова забравшись на высокое дерево, — подмигнул он дочери. Джин улыбнулась, но, видимо, хотела узнать и еще что-то. — Папа, а тот человек… ты думаешь, он плохой? Ники задумался. Казалось бы, простой вопрос, однако ему не хотелось отвечать ребенку просто. — Не знаю, Рыжик. Он, конечно, нехорошо поступил. Но, наверное, он думал, что поступает правильно. Думаю, нельзя его назвать плохим. Просто… — Сумасшедшим? Ник не это хотел сказать. Но почему-то со вздохом кивнул. — Да. Сумасшедшим. А на больных нельзя обижаться. Спи, рыжик. Дочь вглядывалась в лицо отца, словно отыскивая в нем ответы на свои вопросы, и, кажется, что-то ее поразило. Она удивленно хмыкнула, но потом тут же зевнула и повернулась на бок. — Спокойной ночи, папа. Спустя какое-то время она тихо и робко добавила: — Я тебя люблю. Ник не мог не улыбнуться. — Я тебя тоже. Сладких снов.