Не полюблю больше никогда...

Утром, проснувшись, Джон открыл глаза и встретился с внимательным взглядом Шерлока. Тот лежал на боку, облокотившись на одну руку, и разглядывал его. - Ты чего? – Джон сощурился от яркого солнечного света, заливавшего всю комнату. - Ничего, - Шерлок улыбнулся, но эта улыбка была какой-то искусственной. - А все-таки? – Джон приподнял голову и чмокнул его в щеку. – Шерлок, говори все как есть! – он очень серьезно посмотрел на него. Тот вздохнул. - Скажи, мне нужно рассказывать о прошлом? – он посмотрел ему в глаза. - Только если ты сам хочешь рассказать, - Джон погладил его по плечу. - Не хочу, - тихо откликнулся Шерлок, прижимаясь губами к его руке. – Не думай, там нет ничего такого… Меня никто не насиловал, я не занимался проституцией и не менял партнеров как перчатки… - он замолчал, о чем-то задумавшись. Джон покачал головой. Да уж, Шерлок безошибочно озвучил мысли, которые могли бы прийти в голову после его слов. Но все-таки было что-то в том прошлом болезненное для него. Что именно? Джон вдруг понял, что если Шерлок не хочет о нем говорить, то ему не хочется это знать. Лишь бы сейчас все было нормально. - Шерлок, - Джон аккуратно обнял его, прижимая к себе, - давай договоримся? Если ты что-то захочешь рассказать, ты расскажешь. По поводу всего остального просто не забивай себе голову. Поверь, мое желание что-то знать гораздо меньше желания быть с тобой. - Спасибо, - Шерлок повалил его на спину и положил голову ему на грудь, прижимаясь губами к впадинке между ключицами. – Джон, я люблю тебя, - нежно провел правой ладонью по его левому боку. Только сейчас Джон заметил, а точнее, сначала почувствовал, а потом уже и заметил никотиновые пластыри на обеих руках детектива. Он молча взял его за руку и отлепил сначала один, а потом второй. - Оставь! – Шерлок попытался спрятать от него вторую руку. - Четыре? С ума сошел? – Джон поймал его за руку и крепко ее сжал. - Ты два уже убрал, - весь вид детектива показывал его возмущение и обиду. – Оставь хотя бы два! - Один, - с улыбкой ответил Джон, снимая еще один пластырь с руки. - Я курить хочу! – буркнул Шерлок, с тоской глядя на смятые пластыри на тумбочке. - А еще что? – Джон проследил за его взглядом, взял лежащую там же газету и накрыл их. - А еще я хочу тебя! – Шерлок улегся на него сверху и толкнулся бедрами, задевая его ногу возбужденным членом. – Против этого будут какие-нибудь возражения? – он покрывал поцелуями плечи и грудь Джона. - Вот против этого возражений нет, - улыбнулся тот, зарываясь в волосы детектива и приподнимая его голову. – Наши желания совпадают, - коснулся губ поцелуем. - Ты тоже хочешь себя? – усмехнулся Шерлок, отвечая на поцелуй. - Тебя, дуралей, - Джон не выдержал и рассмеялся. – Вот можешь ты испортить момент. - Как испортил, так и исправлю, - шепнул Шерлок ему на ухо, сполз вниз и принялся исследовать его грудь и живот губами. – Вот увидишь… - Не сомневаюсь, - Джон, прикрыв глаза, ласково перебирал кудряшки пальцами. – Ты вообще мастер портить и исправлять. Любимый мой мастер… Оххх… - захлебнулся воздухом, когда Шерлок резко опустился еще ниже и вобрал его плоть в рот. - Угу, - буркнул тот, лаская головку языком. - Иди-ка сюда. Повернись, - потянул его за руку Джон, заставляя развернуться. Шерлок понял и, перебросив через него ногу, развернулся к нему задом. Поза, в простонародье называемая «шесть/девять». А дальше им уже было не до разговоров и выяснений, кто и что портит и исправляет. На работу Джону в этот день было только к двум часам дня, но он все равно опоздал на десять минут. Они попросту проспали, утомленные двумя умопомрачительными оргазмами за утро. Когда Шерлок, наконец, оправился настолько, что Лестрейду и Молли было позволено вернуться на родину и приступить к своим обязанностям, жизнь на Бейкер-Стрит вошла в более привычное русло, где неизменно присутствовали трупы, немыслимые эксперименты, раздражение над глупостью сотрудников Скотланд Ярда и вечные споры детектива с доктором по поводу еды и никотиновых пластырей. Все это было на самом деле привычно и почти обыденно. Но было и еще кое-что, что абсолютно вписалось в эту жизнь, но к чему так и не мог все еще привыкнуть Джон. Хотя, он готов был и вовсе не привыкать к этому. Потому что сердце каждый раз заходилось от восторга и счастья, когда он оказывался в крепких или нежных, сильных или едва ощутимых, похожих на простые прикосновения, объятиях Шерлока. И когда сам обнимал этого невозможного для всех, но такого любимого для него самого, человека. Нет, нельзя было сказать, что Шерлок сильно изменился. Вовсе нет. Он был таким же дерзким, несдержанным и увлеченным. Но иногда, такое бывало редко, но бывало, он мог бросить какой-то свой очередной эксперимент, заключить Джона в объятия и, целуя, сказать о своей любви. Вообще, из уст Шерлока эти слова звучали так неожиданно и в то же время абсолютно естественно. И каждый раз слыша их, Джон не мог сдержать свои чувства. Он просто не представлял своей жизни без него. Он действительно любил этого несносного гения, который был так чужд почти всем, кто его знал, но так понятен ему, Джону. Шерлок умел любить, умел чувствовать и отдавать свою любовь и чувства. И они были безумно дороги Джону. Ничего дороже у него просто не было. Любовь Шерлока и сам Шерлок. Самое дорогое, что у него было. Когда Майкрофт рассказывал ему, обозленному на Шерлока просто донельзя, про Мэри, он задал всего лишь один вопрос, который сразу привел Джона в чувства и заставил забыть про свои обиды и возмущения. Вертя в руке бокал с виски, Майкрофт посмотрел на него своим рентгеновским взглядом и тихо спросил: «Джон, а вы готовы ходить на его могилу и ТОЧНО знать, что больше он не вернется? Вы же ведь будете ходить туда. Обида пройдет, но Шерлока уже не будет. ВЫ готовы к этому? Я не всесилен, когда-нибудь я не смогу его остановить от очередного безумства. И боюсь, что очень скоро. Я, конечно, могу его запереть где-то, но вы же знаете его. Если Шерлок задастся какой-то целью, его невозможно будет остановить. Вы действительно готовы и дальше жить без него?» Эти слова стали подобно ледяному душу в жару. Они отрезвили сразу. Нет, он не был готов к этому! И никогда не сможет быть готовым. Потерять второй раз, пережить его смерть, он бы точно не смог. Какой же глупостью показались тогда ему его же обиды и злость. А ведь думал, что не сможет простить… Глупость какая. Да он готов был простить Шерлоку все. Абсолютно все. Лишь бы он жил. О его любви он тогда и не мечтал. И вот сейчас они вместе, и это самое невероятное и самое восхитительное, что могло быть в жизни Джона. И у него уже нет вопросов о том, может ли Шерлок играть, изображая желание. Наверное. Вполне вероятно, что и может. Но сейчас он ничего не изображает. В этом Джон был уверен. Еще одно удивительное понимание, касающееся Шерлока. Несмотря на внешнюю холодность, кажущееся безразличие ко всему плотскому, он удивительно чувственен и чувствителен. И его тело отзывается на поцелуи, прикосновения, ласки с такой готовностью, что это просто не может не вызывать восторг и желание доставлять удовольствие. Удовольствие, которое Шерлок, несомненно, получает. И абсолютно не скрывает этого. По крайней мере, от него, Джона. От всех остальных эта чувственная сторона детектива скрыта так, что никому и в голову не приходит усомниться в том, что это холодное существо не способно ни на чувства, ни на чувственность. И это тоже вызывает неимоверный восторг. То, какие перемены происходят с ним, стоит им остаться наедине. Вообще, было удивительно, как он столько лет был абсолютно равнодушен к каким бы то ни было отношениям. Да, иногда Джон ревновал. Ревновал не к настоящему, оно было абсолютно прозрачно. Не нужно применять дедуктивный метод, чтобы понять, что никого вокруг Шерлок просто не замечает, и ему никто не нужен кроме Джона. Но кто-то же гораздо раньше разбудил в Шерлоке и страсть, и чувственность. В те два года, когда он считался мертвым? Вряд ли. Для него они были очень непростыми. И Джон в это верил безоговорочно. Это было до того. До их знакомства. Впрочем, будучи взрослым человеком и понимая, что все, что было когда-то, осталось в прошлом, иначе бы не было всего того, что сейчас происходит у них, Джон гнал мысли об этой ревности. Что бы там ни было у Шерлока когда-то, сейчас он целиком и полностью принадлежал только ему. Он знал это, и это знание делало его самым счастливым человеком на свете. И еще в его жизни случилось то, о чем он никогда даже не мог подумать. После месяца совместной жизни и умопомрачительного секса Джон все-таки задал Шерлоку вопрос, который не давал ему покоя. Шерлок никогда не настаивал, да даже не пытался предложить поменяться им местами. Он отдавался Джону с желанием, охотой, получая несомненное удовольствие, ни разу даже не заикнувшись о том, что может быть иначе. Возможно, и Джон склонялся к этой мысли, что иначе Шерлоку просто не нужно. Попросту, ему не нужна или не нравится активная роль. И он получает большее удовольствие от пассивной. Джон, поборов смущение, все-таки спросил об этом Шерлока. Тот удивился вопросу, и что было совсем не в его духе, долго формулировал ответ, который сводился к тому, что он, Джон, всегда утверждал, что не гей, и что Шерлок просто не предлагает ему того, что его сознание, скорее всего, не захочет принять. Но вообще-то, если Джону это интересно, то ему, Шерлоку, нравится и та, и другая роль. Разговор этот привел к тому, что местами они все-таки поменялись. На этом настоял сам Джон. И ни разу не пожалел об этом. Шерлок умел доставлять удовольствие и получать его в любой роли. Но гораздо важнее было все-таки то, что они чувствовали друг к другу. Это действительно была любовь. Шерлок был по-настоящему счастлив. Сейчас он мог это сказать с полной уверенностью. Майкрофт был прав. Джон любил его. Очень любил. Ни разу не дав усомниться в своей любви. Но даже несмотря на это Шерлок не мог справиться со своей ревностью. Ее причиной были исключительно женщины, окружающие Джона. Почему-то они всегда видели в нем бесценного собеседника и потенциального жениха. Это бесило. Ну и еще то, что, в отличие от него самого, Джон никогда никого не отшивал явно и однозначно. Было ли это проблемой в их отношениях? Скорее всего нет. Стоило Джону оказаться рядом, и Шерлок успокаивался. Он даже научился не предъявлять тому претензий по поводу долгих разговоров и слишком затянутых прощаний. Ну… или почти научился. Джон почему-то без слов понимал его недовольство. И надо отдать ему должное, просто чаще всего не обращал на него внимания. Не устраивал заверительных бесед о чувствах. Шерлок иногда понимал, что просто глупо раздражаться на то, что, например, является работой Джона, но все равно не мог этого не делать. Впрочем, раздражение его, как правило, было направлено не на Джона, а на ту собеседницу, что не оставляла его в покое. Иногда Шерлок сам мог бесцеремонно прервать затянувшуюся беседу. Он просто считал вправе это сделать, спасая Джона от назойливых, по его мнению, скучных, навязчивых и глупых дам, у которых на лбу было написано желание найти спутника жизни. Но все это не было на самом деле проблемой для них. И еще в одном Майкрофт был, безусловно, прав. Шерлок не забыл и никогда не забудет Алана. Да, он помнил о нем всегда. Это была очень светлая память, с чувством огромной благодарности и любви. Другой любви. Той, что навсегда останется с ним. Шерлок не мог отрицать, что частичка его души всегда находится там, с Аланом. Но сейчас это не было так больно. Спустя два месяца жизни с Джоном он попросил того дать ему два дня. Если бы Джон спросил зачем, наверное, Шерлок рассказал, как бы это ни было сложно. Но Джон не стал задавать вопросов. Просто сказал, что понимает, что ему так нужно. Попросил только быть на связи. И Шерлок был ему за это безмерно благодарен. Он пришел на могилу Алана, точно зная, что не предает его. И с уверенностью, что и тот это прекрасно знает. Их история навсегда останется в сердце. Их любовь всегда будет с Шерлоком. Она не останется в прошлом. Она будет в памяти. В настоящем. В том настоящем, где есть место еще одному человеку, который дал Шерлоку возможность снова жить. Жить и всегда помнить. Шерлок действительно был на связи постоянно. И меньше чем через двое суток вернулся домой. И тогда Джон не задавал вопросов. Шерлоку было не по себе от этого, он только сказал, чтобы Джон ничего такого не думал… Какого такого? Он и сам не знал. Ведь тот не мог не понимать, что Шерлок просто никогда в своей жизни не изменит ему. А Джон сказал, что ничего и не думает. Значит так просто надо. И эти два дня отсутствия Шерлока дома совершенно никак не отразились на их отношениях. Джон действительно знал, что дело не в изменах. Эта мысль ему даже не пришла в голову. Он просто решил подождать, пока Шерлок расскажет то, что не дает ему покоя. Но любопытство Джона удовлетворил Майкрофт. Когда детектив второй раз уехал на два дня, попросив прощения у Джона и получив его. Старший Холмс пришел в тот же день на Бейкер-Стрит, уселся в кресло Шерлока и без предисловий сообщил: - Его звали Алан. Они вместе учились. Он погиб, Джон. Его могила в Америке, Шерлок сейчас там. - Почему вы это говорите? – Джон был явно озадачен такой откровенностью Майкрофта. - Мой брат делает много глупостей. Не хочу, чтобы у вас были проблемы. Просто знайте это, Джон, - Майкрофт вздохнул. – Когда-нибудь он расскажет вам про него. Не стоит торопиться. - Я и не тороплюсь. - Тем лучше, - кивнул Майкрофт на его замечание. – Он погиб в Рождество. Вас ведь удивляет, почему Шерлок так ненавидит этот день? Думаю, теперь понимаете. Но это не значит, что его не нужно праздновать. Вы… Джон, с вами он вновь вспомнит про него. И примет. - Ужасно, - Джон покачал головой. – Я не представлял, что за всем этим стоит. - Теперь представляете, - Майкрофт обозначил улыбку. – Только не жалейте его. Я рассказал не для этого. Вы как никто знаете и понимаете его. Хочу, чтобы и дальше было так. Чтобы вы не искали ответы на вопросы. Даже просто в своей голове. Ни к чему это. Вы теперь знаете, где он. Думаю, понимаете и почему. Поверьте, сейчас он не рвется туда, как это было когда-то… - Я понимаю, - перебил его Джон. – Он просто помнит. - Вы правы, - Майкрофт одобрительно кивнул и посмотрел на него с нескрываемым уважением. – Абсолютно правы. И еще, он возвращается сюда первым же прямым рейсом. Джон молча кивнул. Он прекрасно понял, что хотел сказать Майкрофт. Шерлок возвращается к нему. И больше ему ничего не нужно знать. Майкрофт тоже понял это, быстро распрощался и ушел. А Джон для себя решил, что даже если Шерлок никогда не расскажет свою историю, это не имеет значения. Главное, чтобы он всегда возвращался.