В гостях у соседа

       В одной небольшой деревеньке в трактире сидела шумная компания из местных мужиков. Каждый вечер они собирались пропустить по стаканчику да поговорить, байки потравить, анекдотики пошлые вспомнить. В один из самых обычных вечеров самый большой пьяница села по имени Семён рассказывал историю, которая, как он уверял, приключилась с ним давеча.        - Эх, мужики... На днях такое со мною было, кому скажи - не поверят. Самого чёрта увидал! - Мужики дружно захохотали, нисколечко не веря Сёме, но предвкушая, однако, занимательнейшую историю, кои тот сочинял буквально на ходу, и кликнули трактирщикову дочку, чтоб принесла еще пару кувшинов пива. А расказчик продолжал. - У четверг, значит, ночью, брел я из вот этого вот самого трактира домой. Ну, как водится, был чуток подвыпимши. Навеселе, значит.        В деревне - ни души. Тишь да гладь. Звёзды пляшут, деревца шуршат, кузнечики стрекотют. Вдруг, глядь, а на встречу мне хтось спешит, прихрамывая, да руками машет, обожди, мол, мил человек. Думаю - сосед. Знамо дело, хто ж ешщо ночью-то по селу шариться будет - токмо свои. Вот только кады он подошел, значить, я его не признал. Ну ладно, думаю, темно, как у зайца в жопе, да и я не аки стеклышко... и вообще, всех ведь не упомнишь! Ну, подошел, в общем, ко мне сосед и говорит: "Пошли, мол, ко мне до хаты. Собутыльника я, значит, ищу, бо одному пить не комильфо...". А я ж разве откажу хорошему человеку в беде-то?! Да и выпить, эт ж завсегда!.. - На этих словах мужик потянулся к кувшину. Налил себе пива от души и осушил в пару глотков, как бы подтверждая свои слова. Занюхнув рукавом, Семён продолжил:        - Повел соседушка меня кудысь далече, аж на край деревни. Дорога - не дорога, а сплошные колдобины, чуть шею не свернул! Но добрались-таки. Хатка, гляжу я, у него ничего такая, добротная. Огородик... Огурчики, помидорчики, зелень всякая. И он этого добра по пути нарвал, до столу, значить.        У хате тоже чистенько всё, уютненько. Сели за стол, он сразу бутыль достал с настойкой - чистая, как слеза! Пили мы с ним основательно. Настоечка у него была, ух! На перце, жгучая. Захмелел я конкретно, шо аж ноги не держали. А он все наливает и наливает. Сам - точно покойник - посинел увесь, глаза выпучил, руки ходуном ходят.        Ну я подумал, может выйти из духоты на двор, авось и в голове проясниться маленько. А потом уж с новыми, так сказать, силами можно продожать... эм, миии-ро-прииияаатие, значит. И вышли мы с ним на крыльцо подышать. Тихо, прохладно, лес кругом... красотишща! И дёрнуло ж меня к соседу повернуться...        Стоит он передо мною и вот прям на глазах весь шерстью обрастает! Я от такого зрелища аж протрезвел весь мигом. И гляжу вокруг, а уж и не в селе-то я боле! Где-то в чащобе, средь лесу, с шишкой заместо стопки в руке! А подле меня, где сосед был, сидит на пеньке сам чорт рогатый да со смеху покатывается за живот хватаясь.        Во рту у меня полно тины да водрослёв всяких. Пичкал этот гад паршивый, сучий сын, значит, меня водой болотной заместо горилки! Да еще накормил, поди, какой-нибудь поганкой, али еще какой бесовской едой.        Ух и закипела во мне обида тогда. Ну, думаю, не уйдешь ты от меня, богомерзкое отродье. Хвать хворостину покрепче - и за чортом по лесу...        - И догнал? - Спросила трактирщикова дочка Зинка, доверчиво хлопая пушистыми ресницами.        Грянул дружный хохот. Семён насупился, осушил ещё одну кружку и грохнул ею по столу от злости.        - Да куда ж там, догнал... как же! Этот мерзавец ловко-то промеж сосенок улепетывал, токмо копыта сверкали. А потом нырнул в нору - и нету! Но, ей богу, поймал бы сволоту, так убил!..        Рассказ закончился, мужики насмеялись от души, но никто Сёме не поверил. Ну, кроме Зинки, но она ж баба, чего с неё возьмешь?..