Коты^^

— А-а-а… Бесит, блин… Сколько времени ты ещё будешь проводить с этим идиотом?! – Романо сердито обрезает мешающие ветви. Секатор яростно щёлкает в его руках, на пол летят зелёные ошмётки. — Людвиг не такой плохой человек… — робко отвечает Венециано, заходя сбоку от брата и поливая поредевшие растения, — он мой друг… — Прекрасно… А я пусть один остаюсь, да? С этим дураком Испанией… — брат сердито срезает ветку с бутоном. Северный вскрикивает, и с ужасом смотрит на упавшую, ещё живую и тонко пахнущую веточку. — Не злись, брат… — Венециано примирительно подходит к нему и кладёт подбородок ему на плечо, — я не брошу тебя, ведь мы братья… И я всегда буду тебя любить! – со смешком заканчивает он. Романо с улыбкой фыркает и легко дает Северному щелчок по носу. — Дурак…Ты слишком добрый … Ну и слабый… Кто ж на тебя позарится? – в тон ему отвечает Южный. — Людвиг!.. Ладно-ладно, я молчу! Бра-а-ат!.. – радостно смеётся Венециано и пытается увернутся от рассерженного брата, пытающегося, видимо, защекотать его до смерти. Время двух братьев проходит беззаботно. Почти. Лето – наверное конец июля, когда наливается соком мускатный виноград и второй раз цветут одуванчики… Говорят, в Америке делают из них вино. Свежий, уже вечерний вечер плещется в занавесках, но от него не веет прохладой, от него веет накопленной за день солнечной энергией, чистым, летним светом, попадая в который можно плескаться как в ласковых волнах… Италия… Легкомысленная страна? Возможно… Но нигде больше вы не встретите такого слепящего, искристого и жизнерадостного солнца, наполняющего сердца всех итальянцев. Казалось, сюда не может добраться гнетущее влияние войны. Но такой активный и в тоже время доверчивый характер оказался губительным для самих жителей… Фашизм… В какую сторону может обернуться эта энергия для слабой страны?.. И сейчас Венециано опять тихо плачет прижавшись к брату. Сколько ещё продлится это спокойствие?.. Эти беззаботные дни, похожие на каникулы?.. Италия сейчас похожа на рай – вдали от войны, от смерти, на её солнечных улицах гуляет много людей – пытаясь уловить последние счастливые мгновения перед грядущей бурей. Венециано проснулся от щекочущего солнца, лезущего в лицо. Италия улыбнулся – ему повезло встретить рассвет. Осторожно встав, стараясь как можно меньше шевелить одеяло – чтобы не разбудить брата, он на цыпочках идёт на кухню. Притворив за собой дверь , Италия посмотрел на росток срезанного вчера растения – веточка не поникла за ночь, а значит будет жить… Даже странно, как брат смог привязаться к этим неприхотливым растениям. Смешно подумать – помидоры!.. Подвязанные для более удобного роста, они как дикие тропические побеги, росли на открытом балконе. Напитываясь искристым живительным солнцем, они наливались соком и их сладковатый запах разносился по кухне. — С добрым утром!.. – радостно протянул Венециано, и выйдя на балкон, облокотился о перила. Город солнца просыпался… Романо смотрел на лица проходящих мимо людей – кто-то спешил, кто-то неторопливо прогуливался. Особенно много было молодых пар – девушки с длинными волосами и в лёгких платьях, и парни – в цветастых футболках и шортах… — Романо! – радостно вскрикивает Италия, видя заходящего в кухню брата. — А?.. Да, с добрым утром… — Романо вытягиваясь в струнку, зевает. – Блин, я хотел чтобы утром было тихо… Чёрт, почему ты так рано ушёл?.. Ты же знаешь что я не люблю мёрзнуть один в кровати… — Ну, я хотел посмотреть на помидоры. Мне показалось, что ночью был сильный ветер… Южный пару мгновений недовольно смотрит на брата, после чего фыркает, и , захватив лейку, идёт на балкон. День обещает быть жарким… Венециано что-то старательно пишет на твердом листе бумаги, периодически поднимая голову и вглядываясь в густые помидорные заросли. Лицо выражает сосредоточенность – задумчиво сведённые брови и наморщенный лоб говорят о повышенной мозговой деятельности… — Что ты пишешь?.. – обнимая сзади брата, и заглядывая через его плечо, спрашивает Южный. — Я?.. Стишок! Про нас с Германией! – брат доверчиво улыбается и приписывает ещё одну строчку. — Э-э-э… Это называется ода. У тебя для «стишка» слог слишком высокий, – оценивая произведение, замечает Романо. Италия рассеянно пробегает взглядом по строчкам и кивнув брату, откладывает листок в сторону. — Значит будет ода… — зевает Венециано, касаясь головой плеча Романо. Короткий звонок отозвался эхом в продуваемой сквозняком квартире. Романо недовольно ворчит, и медленно ползёт открывать. Венециано берёт на руки Антонио — брат нарёк своего кота именно этим именем, и всячески ругался, когда знакомые проходились по этой теме. Иногда кота доставало чересчур активное к нему внимание, и он убегал, на неделю оставляя хозяина в одиночестве. Во время таких уходов Романо впадал в депрессию и замыкался в себе… Но кота он всё равно любил и никому не позволял его трогать. Кота Романо звали Антуан – он был более домашним и ласковым, Венециано часто находил его утром в ногах — свернувшись клубком он дремал в солнечных лучах, издавая тихие, мелодичные скрипы… В отличие от Антонио, он не любил драк, и вообще не выходил на улицу – однажды, когда он истошно мяукая забрался на соседний балкон и его лапа застряла в какой-то щели, пришлось звать на помощь Людвига… С тех пор кот вообще не выбирался наружу. — Привет… — недовольно говорит Пруссия садясь напротив него. — Здравствуй, Гилберт! – улыбается Италия и приветственно встаёт, — будешь что-нибудь? — Не… Я только на минуту… башка пухнет от всего этого… — он устало кладёт голову на стол. — Я только чай… — тихо говорит Италия и ставит чайник на огонь. О ногу Гилберта трётся что-то огромное и пушистое. Он недоумевающее отлипает от стола и наклоняется, чтобы схватить толстого, рыже-белого кота. — Ну чё-то вы его откормили по-страшному… — протягивает он разглядывая добрую кошачью морду. — Его зовут Антуан! – радостно говорит он, наливая в чашку заварку, — он любит вкусно кушать! – Италия жмурит глаза и оглядывается на Гилберта. – А вот и Антонио! – он с улыбкой смотрит на спрыгнувшего с подоконника тёмно-коричневого кота. — А-а-а… Дай угадаю, тебе этот больше нравится, да?.. — Верно!.. Ещё немного посидев у них на кухне и выпив чай, Гилберт уходит, а Романо, войдя в кухню, останавливается в дверях. — Ну и зачем ты соврал ему?.. Венециано морщит нос, и проводит рукой по гладкой кошачьей спине. — Не знаю… Просто не хочу чтобы он больше знал обо мне… Пусть он думает что я тупой и легкомысленный! Романо усмехается и поднимает за шкирку толстого кота. — Двуличный дурак! Влюбился… Его брат лишь улыбается и оборачивается к балкону, подставляя лицо утреннему ветру.