1987 год. Англия. Годрикова Лощина. Дом Поттеров.
В кабинет Джеймса Поттера вошел семилетний мальчик. Сын. Спаситель Магической Британии. Гарри. - Отец, - вежливо поприветствовав отца, мальчик почтительно замер перед рабочим столом, за которым разместился уставший заместитель главы Аврората. - У меня для тебя подарок. - Какой сегодня день? - тут же заметался Джеймс, но почти сразу успокоился. - В честь чего же? - Мой первый созданный артефакт! - гордо сообщил сын, протягивая отцу небольшое зеркальце без ручки. - Помнишь, ты рассказывал, что с дядей Сириусом вы общались через осколки зачарованного зеркала? Это зеркало лучше — достаточно дотронуться им до какого-либо другого и произнести кодовую фразу, как второе зеркало получит аналогичные свойства... правда заряда всего два... и при копировании на уже зачарованное зеркало оба артефакта ломаются... Джеймс Поттер с гордостью смотрел на своего сына — мальчик отличался удивительной тягой к знаниям, превосходя в ней даже Лили, которую во время учебы в Хогвартсе приходилось иногда насильно выводить из библиотеки перед закрытием. И вот в семь лет он создал первый артефакт! Старший Поттер взял в руки зеркальце и покрутил в руках — вроде бы ничего особенного не заметно. Джеймс достал из кармана мантии портсигар — нет, сам он не курил, но золотой портсигар в официальной обстановке являлся предметом костюма, а в обычной — вместилищем небольшого зеркальца, через которое так удобно заглядывать за угол, - и поднес подарок сына к встроенному зеркальцу. - Shtaar, - произнес он непонятное слово вслед за Гарри и тут же отбросил оба зеркальца подальше. - Это... это была кровь!? - Да, отец, - удивленно ответил мальчик и тут же получил затрещину. - За что? - За темную магию, - выплюнул разом взъярившийся аврор. - Тьма? - аккуратно потирая затылок переспросил сын. - Но это не Тьма, а Кровь! Ответом ему был еще один удар. - Я гоняюсь за темными магами уже почти десять лет и тут узнаю, что мой сын тоже пользуется темной магией! - еще один удар обрушился на ребенка. - Никогда. Слышишь!? Никогда не используй темную магию, иначе мне придется поступить с тобой также, как поступил со своим сыном Барти Крауч! Клянусь, если ты не исправишься, я посажу тебя за черное колдовство также, как и любого другого! Гарри Поттер медленно поднялся с пола, где оказался после ударов разгневанного отца и молча вышел за дверь, а Джеймс Поттер подошел к бару и залпом выпил целый стакан огневиски.***
Что за идиот!? А ведь факты явно на это указывали, но я и не думал, что мой отец действительно ведет себя как фанатик. Какого демона? Он ведь до должности заместителя поднялся на волне славы сына-героя, а все также ходит в рейды. Зато возомнил себя важной шишкой. Обычный оперативник из разряда «думать будут другие, а я делаю». Спустился к матери в лабораторию — вот уж кто ближе и роднее для меня во всем этом мире. Лили Поттер является меднином (или как тут говорят — колдомедиком) в лондонской клинике имени Святого Мунго (что за святой и почему его канонизировали я так и не нашел, к слову), а потому, как бывший медик, я с четырех лет пробирался в её лабораторию и смотрел, как она варит зелья и ведет лабораторные журналы и личные дела пациентов — бумажную часть работы мама почему-то предпочитает делать дома. С пяти лет, когда маме окончательно надоело за шкирку выводить меня из помещения, я получил доступ в святая святых, правда строго по графику. Мама охотно показывала мне как правильно нарезать/давить/толочь/растирать ингредиенты, заставила меня выучить таблицу компонентов, и зорко следила (да и сейчас следит) за тем, как я варю зелья. Ничего особо сложного — больше двух часов в день над котлом мне проводить никто не даст, а консервировать мои зелья мама отказалась, как я её не упрашивал. Помимо зелий я также прохожу курсы колдомедика, правда, пока у меня нет волшебной палочки (понять структуру подобного артефакта я не смог, но работает она более тонко, чем простая беспалочковая магия, которую я пока маскирую под стихийные всплески) — некоего материального аналога наших ручных печатей, — я прохожу только теоретический курс: симптомы, методы лечения, возможность/невозможность применения магии... Со своей стороны я заказал через книжную лавку учебники по биологии и анатомии издательства немагов (или как тут говорят — магглов), которые в данном вопросе продвинулись даже дальше моего родного мира, чего уж говорить о колдомедиках, которые аппендицит лечат (!) заклинаниями (!). Нынешняя магическая медицина не приемлет вскрытия и хирургического вмешательства — только чары и зелья. А все потому, что кровь теперь — табу. Через неё можно насылать проклятия и болезни, можно просто черпать силы, как вампиры, или создать канал к жертве и пить магию прямо из него... Вот я и организовал в отдельном закутке свою личную лабораторию, в которой препарирую мышек и лягушек, набираясь, так сказать, опыта.***
Я осознал себя как Саннина Конохи Орочимару в четыре года, и почти сразу же начал попытки разобраться со своими способностями. В первую очередь, конечно, я немного повысил физические нагрузки: чуть больше бегать, переносить (передвигать) тяжелые предметы... - все же я был и являюсь медиком, пусть и не таким хорошим как Тсунаде (еще один член Троицы Саннинов), и старался лишь определить пределы нагрузки для углубленных тренировок. Что бы не говорили лекторы в Академии шиноби Конохи про пользу медитации, я по личному опыту могу сказать, что прочувствовать циркуляцию чакры гораздо проще в движении, ощущая, как ток энергии приливает к конечностям... если знать, что искать. В новом теле подобный подход действительно проявил себя раньше, и открывшийся результат принес как хорошие, так и не очень хорошие новости. Начну с хороших: уже в пять лет мой Очаг (энергетическое уплотнение, производящее чакру) был сильнее моего прошлого, да и каналы системы циркуляции были шире и эластичнее (многие шиноби ставят во главу угла прочность, но как меднин заявляю, что эластичные каналы сложнее повредить). Также, уже после медитаций (медитация — очень важная ступень контроля внутренней энергией, но в Академии учат от бессознательного к сознательному, а я смог пропустить бессознательный этап), когда я смог полностью прочувствовать свою СЦЧ (система циркуляции чакры), оказалось, что моя система циркуляции деформирована весьма специфическим образом, причем отдельные кусочки сильно напоминали СЦЧ Сенджу и Узумаки, пусть на подтверждение этих выводов мне пришлось потратить еще некоторое время. На фоне этих радостных известий полным шоком стало осознание того, что эта СЦЧ не предназначена для привычных мне манипуляций с чакрой! Энергетика была как бы «прозрачной», не плотной. И, как оказалось позже, такая энергетика была для местных нормой (а для меня система, при которой большая часть энергии берется из окружающей среды, лишь преобразуясь за счет внутренней энергии мага в заклинание, являлась изуродованным Режимом Отшельника) — все зарегистрированные случаи превышения волшебниками своих физических пределов объяснялись заклинаниями — внешними воздействиями на организм, - или же зельями и ритуалами, которые на короткое время уплотняли СЦЧ волшебника. И каждый способ имел свои побочные эффекты, которые необходимо было учитывать. Наверное, если бы не давняя дружба с Тсунаде, которая по праву считалась лучшим в том мире меднином (сам же я больше внимания уделял экспериментам), я бы опустил руки, но еще в середине Второй Войны Тсу-чан придумала свой стиль боя, предназначенный специально для меднинов. Основой данного стиля было: «Не попади под удар». Уклонения, использование предметов обстановки, - в общем, все, что не даст медику получить прямой удар, ведь если выбьют меднина, команда может и не вернуться домой. Динки — наша домовичка (волшебная прислуга, привязанная к родовому источнику или дому), - получила задание кидать в меня наполненные водой шарики. Сначала в отведенное время в моей комнате, позже — внезапно в любом помещении кроме маминой лаборатории, отцовского кабинета и времени приема пищи. Затем шарики стали заменяться на более тяжелые цельнорезиновые, потом увеличилась частота метания... Пусть домовичка и заламывала каждый раз руки и пыталась себя наказать (многие поколения служения волшебникам породили странную психологию домовиков), но все же втайне гордилась тем, что помогает «молодому Мастеру» тренироваться, делает меня сильнее. И прогресс был! Пусть и не особенно сильный, но за два года я начал подходить к тому, чтобы безболезненно применять Нан-но-Каизо (мягкая модификация тела) — мою личную технику, позволяющую делать кости мягкими (а с опытом и манипулировать своими размерами, удлиняя конечности. За эту технику меня в первый раз прозвали Змеем), что дает телу невероятную гибкость. Правда только на кисти одной руки, а дальше сбивалась концентрация. Но это только пока...***
Лили Поттер варила очередное зелье для сложного пациента. Бурлящий котел, разноцветный пар, поднимающийся над зельем и многообразие не всегда приятных ингредиентов создавали у еще юной Лили Эванс ощущение таинства и того, что она действительно ведьма. Это и возможность варить зелья без палочки (а значит — дома на каникулах) породили в тогда еще девочке искреннюю любовь к подобному искусству. Ну и еще то, что экспериментировали они на пару с другом детства Северусом Снейпом. Тогда еще они не были в ссоре. Попутно с варкой молодая, но перспективная, колдомедик листала историю болезни и обдумывала необходимость дополнительных обследований, рассчитывала период реабилитации и разыскивала возможные намеки на аллергические реакции на компоненты зелья (по молодости она обожглась единожды в самом начале своей карьеры и теперь всегда перепроверяла документы). После стука в помещение зашел Гарри. Мать по праву гордилась ребенком, который с самого детства проявляет интерес к варке зелий и медицине. Лили немного льстило то, что ребенок выбрал ту же страсть, что и она в свое время. Хотя артефакторику, которой славились Поттеры, он тоже изучает. - Как он отнесся к подарку, сынок? - женщина знала, что мальчик решил подарить отцу свой первый артефакт, над которым работал более полугода. - Бурно, - пробурчал Гарри, потирая затылок. - Скажи, он всегда был таким зашоренным? - Что случилось? - тут же метнулась к мальчику Лили. - Он заявил, что я использовал магию Тьмы, хотя это всего лишь кровь, - сын не стал отстраняться от объятий, хоть и не демонстрировал, что ему это нравится. - Сказал, что в следующий раз посадит меня за черное колдовство. - Что?! - Лили была в шоке. - Он правда так сказал? Подожди, ты действительно использовал магию Крови? - Да, на оба вопроса, - Гарри вырвался из объятий и упрямо посмотрел на мать. - Наши предки ею пользовались, так почему я не могу? - Магия Крови запрещена и приравнена к черному колдовству, - тихим шепотом ответила мать. - И ты туда же? - Гарри закатил глаза. - Скажи мне, какого цвета небо? - Синего. - Какого цвета трава? - Зеленого. - Огонь? - Красного - Aquamenti? - Эм... Синего? - Тогда почему вы с отцом делите всю магию на белую и черную? - мальчик начал расхаживать по лаборатории. - Профессор Дамблдор говорил, что магия Крови относится к черному колдовству... - Лили была несколько ошарашена. - Директор школы? - Гарри на миг остановился. - У него кроме профессорства по Трансфигурации имеется ученая степень по теории энергетики? Не знал. - У него нет такой степени, - мать произнесла это и поняла, что лучше было бы промолчать. - И почему вы ему верите в таком случае? - пристальный пробирающий до костей взгляд обычно спокойного и вежливого сына ввел Лили в ступор. - Но он же Дамблдор... Победитель Гриндевальда... Великий Светлый Маг... - пролепетала женщина. - Угу — трансфигуратор. Светлый маг! Хаха! - саркастично улыбнулся Гарри. - То есть вы верите ему только потому, что он авторитет? Мама, вот ты вроде бы в школе была отличницей, ты умная, но мне почему-то кажется, что твоими мозгами думают другие! С отцом все понятно — у него профессия такая, что думать самому почти не надо, но ты-то! Почему твое мнение сформировано словами какого-то старика, а не собственными мыслями? Лили промолчала. - Между прочим, ты в курсе, что каких-то пятьдесят лет назад, когда Дамблдор еще только был преподавателем, магия Крови считалась обязательной к изучению во всех аристократических родах? А отец спрятал все «темные» книги, как только я научился читать? - мальчик усмехнулся. - В одной из этих особо «темных» книг я узнал, что Карлус Себастьян Поттер был очень непоседливым мальчиком, что первым словом моего грозного дедушки было: «Еще», - а до двух лет он не различал взрослых и называл всех поголовно «тятя». Очень темные заметки матери о взрослении ребенка. - Где ты их взял? - вскинулась пораженная Лили. Она и сама до сих пор вела подобный дневник, поэтому не могла понять, почему Джеймс его спрятал. - И почему он темный? - Где взял — там больше нет. Нашел я отцовский тайник и перепрятал все, - Гарри указал матери взглядом на зелье и продолжил только после того, как она добавила очередной ингредиент и совершила необходимые помешивания. - А к «темным» он отнес этот опус, потому что защита на книжке открывается кровью Поттера. Как и большинства прочих «темных» фолиантов. История рода, несколько трактатов по артефакторике, даже один любовный роман! Ты в курсе, что триста лет назад в Хогвартсе преподавали не то, что боевую — осадную магию, куда входили дополнительные курсы некромантии и демонологии, а также меры по борьбе с призванными и поднятыми сущностями? Теперь же даже дуэльный клуб закрыли, а то, что теперь называется ЗоТИ — это клоунада. - Но министерство... - Запретило сорок три ветви магического искусства за последние сто лет! И никаких объяснений — просто теперь это черное колдовство, и все, - Гарри печально вздохнул. - Утерян огромный пласт знаний, и теперь, если кто-то найдет обрывок информации, то сможет устроить чуть ли не повальный геноцид, потому что никто не знает, как защищаться! Взять три непростительных, - мать испуганно всхлипнула. - До нас дошли лишь вербальные формулы и ничего больше. Кто создал? Для какой цели? Почему нет щитов? Отсутствие внятных ответов подогревает интерес и таким образом появляются все новые и новые черные маги, которые не понимают опасности полученных знаний и губят самих себя. - Надеюсь, ты не... - Лили не договорила, но в глазах её появились слезы. - Я не делю магию на черную и белую, - мальчик задумался. - Мне нравится зеленый цвет, поэтому я стану первым в новейшей истории Зеленым магом. А что, звучит! Меня интересуют лишь знания и ничего больше. Сейчас я учусь у тебя и отца, перерываю библиотеку в поисках новых знаний, потом будет Хогвартс, и интересы из зельеварения, медицины и артефакторики перейдут в другую область. Хочу знать все, а не довольствоваться крохами, которыми нас пичкает нынешний политический режим. Мальчик вышел за дверь, так и не притронувшись к инструментам, а Лили так и сидела на том же месте, пока зелье не начало выкипать.