Дикая охота капитана Ивашова

Признаться, тогда я не обратил внимания на очередную – простите за каламбур – Филькину грамоту. В отделении скопилась масса висяков, Митька снова попал под суд Линча на базаре, а тут ещё Горох взвалил на нас функции контрразведки в связи с международным кризисом… Здесь надо сделать лёгкое отступление, чтобы понять, какая напасть свалилась на Лукошкино. Недавно наши польские соседи выбрали себе на очередном сейме нового монарха. Всё бы ничего, но избирательное ралли выиграл… не кто иной, как главнокомандующий пан Казимир Збышковский! Мало того, что двинутый милитарист-шовинист, как многие генералы – так ещё и кузен королевны Златы Збышковской, экс-невесты нашего Гороха, отравленной австрийским посланником Алексом Борром прошлой зимой! Дело вызвало громкий международный скандал, мы работали на пределе, но всё-таки раскрыли козни мерзавца, и в настоящее время он пребывал в самом надёжном и глухом каменном мешке империи Габсбургов. Но до клана Збышковских, ослеплённого трагедией и оскорблением фамильной чести, факты не доходили. А до воинственного Казика, ура-патриота Речи Посполитой и фанатичного католика – и подавно. В то, что дражайшая кузина была отравлена единоверцем-австрияком, его шляхетский мозг верить отказывался напрочь: то ли дело – интрига москалей-схизматиков! Молодой король лихорадочно искал повод отомстить ни в чём не повинному царю, и наконец прицепился к русскому жалованью хлебом и порохом для Запорожской Сечи. Вообще-то двойное подданство украинских казаков устраивало обе страны, и даже было закреплено международными документами. Но на стол Гороха лёг ультиматум – либо он разрывает все контакты с Сечью, либо поляки атакуют. Где угроза войны, там и шпионы. Ни ФСБ, ни Ми-5 в древней сказочной Руси тупо нет, и царь просто не нашёл другого выхода, как бросить на выявление агентов вероятного противника в Лукошкине наше отделение. Перебрав всех подозрительных персонажей в верхах, мы с Митяем на третью неделю работы выявили подьячего из Разрядного приказа, который сливал секретную информацию аптекарю Зальцбургеру из Немецкой слободы. По Зальцбургеру работала уже Яга. Втёршись к нему в доверие под предлогом сбыта целебных трав, наша криминалистка установила на аптекаря колдовской «жучок». С его помощью мы узнали интереснейшие вещи – герр Зальцбургер уже давно выполнял мелкие поручения польского посла Адамкевича и католического священника слободы. А последний, по данным Кнута Гамсуновича, был тесно связан с иезуитами. Ни фига себе агентурная сеть… Увы, увлекательные игры разведок почти совсем оторвали нас от нормального уголовного розыска. Поэтому, чтобы не утонуть под грудой незакрытых дел, мы приставили к Адамкевичу Шмулинсона, а иезуиту для росписи костёла снова подсунули Савву Новичкова. А ядро нашего коллектива вновь повернулось лицом к простым гражданам. Как раз вовремя… - Граждане Сидоровы, успокойтесь, и мы продолжим нашу беседу. Говорить будет молодой человек, как непосредственный свидетель. Где и когда вы обнаружили труп? Когда в нашу горницу набилось всё семейство Сидоровых – десять человек, этой ночью при странных обстоятельствах потерявших кормильца, - я сразу почувствовал себя припёртым к стенке. А уж когда хор бабьих, детских и стариковских голосов взорвался плачем «Нашего уби-и-и-или!!!» - стало совсем нехорошо. Никак не могу притерпеться к таким выплескам эмоций, несмотря на весь мой стаж. Насилу я настроил себя на деловой лад и выяснил из рыданий обезглавленного рода, что покойного первым обнаружил один из сыновей - тринадцатилетний Тёмка. Пацан старался держаться "как настоящий мужчина", подобно своим сверстникам из моего времени, что облегчало его допрос. Вот только бы родичи не влезали... - Дак это, дяденька мильцанер, мы с утречка встали, я козу на лужок повёл, а за околицей в бурьяне мужик валялся, - Сидоровы жили в селе Курякине, в пятнадцати верстах от Лукошкина. – Ноги поперёк дороги вытянул, я споткнулся, смотрю – тятя это… Думал, пьяный опять, будить стал, а он… - Тёмка всхлипнул. – Он чёрный весь уже, не дышит, и глазищи у него страшные… пустые такие… - А что он делал вообще ночью в чистом поле? – поинтересовался я. - Так он домой с гулянки шёл, - подала голос вдова Арина Кузьминична. – В Сморчкове сестра евонная с мужем дочку за колодезника выдавали, ну и Михайлу моего в гости зазвали тож. - Я ж вам говорила, неслухам, - встряла мать покойного, Пистимея Макаровна, старуха, пожалуй, гораздо более древняя и высохшая, чем Яга. – Я ж говорила, неча с этими жлобами сморчковскими знаться. Завидовали они Мишаньке нашему по-чёрному, вот и загубили на корню! То-то всю ночь гром гремел да собаки выли, не к добру... - Да что ж вы тут аки базар птичий шумите, батюшке Никите Иванычу дедукцию всю распугали! А вот ужо бабуленька Ягуленька вас лягушками обернёт да соломинкой надует - познаете, где раки зимуют! - Митька, неслух! Будешь мною народ потерпевший пугать облыжно - сам головастиком станешь! В общем, в отделении воцарился нормальный рабочий тарарам. Насилу мы организовали "народ потерпевший" и с Ягой выдвинулись на место преступления. Младший сотрудник Лобов был оставлен на хозяйстве, а за лёгкое превышение полномочий получил наряд вне очереди на ремонт курятника. Наверное, отдавая ему приказ, я подсознательно надеялся, что он прибьёт петуха... В Курякино наша кавалькада - Сидоровы на старой скрипучей телеге и мы с бабкой в нашем полицейском возке - въехала уже во второй половине дня. Сидоровский двор найти оказалось легко - он был самым большим, богатым и крепко срубленным в селе. Похоже, в подозреваемые смело можно записывать всех соседей покойника - традиционную мужицкую зависть ещё никто не отменял. У входа в дом нас встретили двое с почти одинаковыми бородами лопатой - но один в рясе и скуфейке, а другой в штатском. - Помогай Бог, сыскной воевода! Отец Онуфрий, - представился поп. - Здрав буди, батюшка участковый! Сидоровы мы, - начал штатский. - И вы? - спросил я. - Дык я ж брат двоюродный Михайле Михалычу, царство ему небесное. Ефим Авдеич я, староста тутошний. - Подумаешь, ста-а-ароста, - проворчала Пистимея Макаровна, - Покойник в доме, а он на поминки стол накрыть по-людски не может! Рази ж одной бутылки на всех хватит? - Да помолчи хоть сейчас-то! - прервал её Ефим. - Совсем бабы охренели, вперёд батьки в пекло лезут, - добавил он себе под нос. Так, похоже, родственнички жертвы начинают войну за наследство. Это может послужить подсказкой при дальнейшем расследовании. Наша заслуженная эксперт направилась прямо в горницу, где лежал омытый и готовый к погребению гражданин Сидоров, а я приступил к опросу свидетелей. - Ефим Авдеевич, у меня к вам, как к представителю власти, пара вопросов. Ваш двоюродный брат не обращался к вам с жалобами на агрессию со стороны односельчан? Ну там всяких кирпичей в окно, красных петухов не подпускают? - Дык у кого ж рука поднимется? У нас же полсела родня - так сложилось уж. Да и вообще Михалыч первый благодетель на миру был. Коли у кого на скотину мор или городские на правёж выставить грозятся - все к нему шли. - Ясно-понятно. А серьёзные внутрисемейные споры были - из за наделов, например, или по методам воспитания детей? - Белку в глаз бьёшь, батюшка, - отозвалась Пистимея. - Ефимка-бездельник уж сто лет на покос наш зарится! И как ни зайдёт - всё-то и на теляток наших косится, и на поросяток! Пока Мишанька мой живой был - хоть боялся лапы к хозяйству тянуть. Теперь-то всё отымет, жлоб... - Ты что плетёшь, квашня маразменная?! - не выдержал староста. - Всё-то тебе, жадюге, воры мерещатся! - С ворами разберёмся, - прервал я их, подпустив в голос как можно больше металла. Было видно, что опрос особых результатов не даст. В попытках заграбастать богатый бесхозный двор Сидоровы готовы обвинить в преступлениях против человечности хоть мать родную, а то, что курякинцы в контрах со сморчковцами, я знал ещё по Митькиным байкам. - Бабуля, вы закончили обследование тела? - Закончила. – Скорбные нотки в голосе Яги предвещали что-то недоброе. – Худо дело, Никитушка. Чародейством чёрным сгубили мужика. - А я что говорила? – снова сорвалась Пистимея Макаровна. – Сглазили Мишаньку сморчки эти поганые! Вяжи их, батюшка участковый! - Рот закрой, кошёлка старая! – рявкнул Ефим, явно не намеренный сдавать тётке позицию старшего. – Не знаешь, что ли – не след органам препоны чинить! - Хватит! Брек! – скомандовал я, встав между готовыми к драке Сидоровыми. – Семейные сцены попрошу отложить до ухода опергруппы! Продолжайте, бабуля. - А ты, Пистимея-свет Макаровна, на соседей не клепи, - наставительно произнесла эксперт-криминалистка. – Колдовство больно могучее лиходеи применили, не под силу человеку такое. У меня и той мурашки по коже забегали, как в горенку вошла. Знать, либо то сам дьявол был, либо… - Окстись, ведьма! – не вытерпела гражданка Сидорова. – Ты что мелешь?! Не мог Мишанька мой чертям душу заложить, он ни одной службы не пропускал, перед отцом Онуфрием за версту шапку ломал! А ты, халда халдейская… - Ох, надоела ты мне… Роток – на замок! – махнула платком бабка, и губы Пистимеи моментально сомкнулись, а в них вырос очень убедительный, здоровый ржавый амбарный замчище. Убедившись, что больше никто к ней не полезет, Яга продолжила: - И навряд ли то чёртовых рук дело было. Коли дьявол за душой запроданной является, он беспременно на лбу у грешника печать свою оставляет. А мужик ваш чист – ни пятна, ни звезды какой, ничего. Знать, какая-то заморская нежить в село ваше заявилась, про которую я и ведать не ведаю… - А теперь – на место убийства. И Пистимею Макаровну расколдуйте, пожалуйста. - Может, не надо? – спросил Ефим, наконец ощутивший себя полновластным хозяином в этом доме. - Расколдуйте, - с нажимом повторил я Яге, адресуясь, естественно, всей склочной семейке потерпевших. Место преступления, на которое провёл нас Тёмка, с виду было ничем не примечательным куском земли, наглухо заросшим бурьяном и лопухами – нормальный сельский пейзаж. Вот только чуть в сторону от предполагаемого местонахождения трупа находилось нечто странное. Вы ведь видели дурацкие фильмы канала РЕН про пришельцев, оставляющих круги на полях? Теперь я наблюдал вот такой вот круг вживую, метрах в двух от меня. Примятая и закрученная против часовой стрелки трава, обледенелый (?) участок в центре… Картину всего этого безобразия довершали явственные следы конских копыт на вытоптанной земле. Сложно было определить, сколько всадников здесь побывало, но на эскадрон хватило бы. Рассмотрев ближайший ко мне след в лупу, я увидел, что гвозди на подковах имели шляпки экзотической формы – какой-то хренадцатиконечной звезды. Ни в нашем царстве, ни в сопредельных странах такой продукции не выпускают… - Ничего не понимаю я, старая, - развела руками бабка. – Вроде и заклятие мощнейшее здесь чую, и что нечеловечье оно, чую… А вот чьё, неочевидно мне никак. - Кощей, ясен перец, - буркнул я, продолжая изучать следы. Уже когда мы возвращались в город, эти копыта с эксклюзивными гвоздиками навели меня на одну мысль: - А знаете, бабуля… Кем бы ни были преступники, сюда они телепортировались! И, наверное, отсюда тоже! - В смысле? Ох, соколик, бывает, загнёшь ты словцо такое вот неподобное – ажно уши сворачиваются. "У вас тут, извиняюсь... хаос!" - вспомнил я популярную хохму. - Мгновенно переместились с места на место без помощи упряжки, ступы или мотоцикла "Харлей Дэвидсон". - Думаешь, Никитка? - А как иначе?! Вне круга этих следов нет. По дороге из Сморчкова в Курякино движение незначительное, так что затоптать их за полдня было просто некому. Опять же, ваши замеры силы заклинания косвенно подтверждают эту версию. - Красиво излагаешь, - недоверчиво пожала плечами Яга. - Вот только не разгадка это ещё? Мы ж даже кого искать, не сообразим... Кощей такого точно не умеет. Вельзевул тоже не подходит. А окромя них с такой силой и не колдует никто на Руси... - Обратимся к Кнуту Гамсуновичу, - внёс я предложение. - Он в своё время себя проявил как большой специалист по заморской нежити, может, и найдёт что у себя в библиотеке. - Ладно, будь по-твоему, - эксперт-криминалистка тяжело переживала неудачи, и эта не была исключением. - Но допрежь ужина даже рыпаться не смей! Кнут Гамсунович Шпицрутенберг, полномочный посол Пруссии в Лукошкине и неформальный лидер Немецкой слободы, к счастью, нашёл время нас принять и даже попотчевать дорогим и диковинным горячим бразильским шоколадом. Я не представлял, как он в меня влезет после высокой бабкиной кухни, но из международной вежливости допил чашку до дна и даже нашёл силы закусить классическим венским рогаликом. Наконец герр Шпицрутенберг закончил рыться в книжных шкафах и вернулся к нам с толстым томом под мышкой: - Герр полицеймейстер, я полагаю, вы ищете именно их. Вам повезло - это одна из старейших печатных книг, ещё работы самого Гуттенберга. У меня единственный экземпляр в Европе. - Кнут Гамсунович открыл нужную страницу и стал зачитывать по-русски, старательно подбирая слова: - "Много есть известий в христианском мире о кочующем сонмище нечистых духов, именуемом Дикой Охотой. Как правило, наблюдают их на британских островах, во владениях императора, а так же в королевствах датском, шведском и норвежском - в краях с самыми долгими зимами и холодными ночами. Скачут они в поднебесье во тьме ночной, по разным сведениям, то на лошадях, то на оленях, сопровождаемые чёрными псами, появляются и исчезают внезапно, и всех несчастных, что попадутся волею судеб им на дороге, гонят на тот свет". - С характером следов, данными экспертизы, показаниями свидетелей вполне согласуется. А автор ничего не пишет о том, как можно им противостоять? - Увы, герр Ивашов... Если ему верить, это удавалось лишь святым отшельникам, да и то не всегда. Признаться, я здорово скис. Наш враг - крупная международная преступная организация, сплочённая, хорошо вооружённая, собаку съевшая на похищениях и убийствах, владеющая технологией, которая позволяет её членам за секунду уйти от любой погони… Это означает верный «глухарь». По крайней мере, в моём мире раскрыть такую группировку было почти нереально, если вы не Джеймс Бонд или Крепкий Орешек. Но хватит на сегодня, проблемы надо решать по мере поступления. А сейчас - бегом в терем и спать, спать, спать, пока петух не отошёл от устроенных ему Митькой гонок...